22
Ванна, ужин в постель, фильм в прекрасном качестве на огромном экране и долгий сладкий сон на широченной кровати с тремя подушками… Ночь в роскошном отеле должна была прочистить ему мозги, а разговор с мэтром Вулвордом, нанятым Сэмом адвокатом, — успокоить. Так как речь шла о простой краже без применения насилия, полиция вряд ли озаботится снятием отпечатков пальцев на месте преступления, а без улик и мотива судья, скорее всего, не станет выносить обвинительный приговор. Полностью исключить осложнения нельзя, однако адвокат заверил клиента, что у того нет серьезных причин для беспокойства.
Тем не менее Санджая мучило чувство вины. Накануне вечером он не явился на работу, не проявил элементарную вежливость — не предупредил Дипака, что не приедет, да еще прибег к услугам юриста, с которым ни за что не смог бы расплатиться, если бы действительно был только лифтером. Прямо с утра ему следовало бежать к Дипаку с извинениями. Перед этим он попил чаю, быстро принял душ, оделся и, прежде чем заплатить за номер, усомнился, что теперь Дипак примет его под своей крышей. По пути на Пятую авеню, в дом № 12, Санджай терзался угрызениями совести. То, что начиналось как игра, день ото дня все больше превращалось в мистификацию. Он дал себе слово покончить с ложью и поговорить с Хлоей.
При появлении в холле племянника Дипак снял очки.
— Ты предупредил тетю? — спросил он нарочито сдержанно.
— О чем?
— Что ты жив. Она глаз не сомкнула, всю ночь обзванивала все городские больницы.
— Мне ужасно жаль, я отвык предупреждать родных, что вечером не вернусь.
— Ты еще дерзишь?! Можно узнать, почему ты не позвонил? Какое унижение! Из-за тебя мне пришлось солгать.
— Я не мог, потому что ночевал… в полицейском участке.
Дипак оглядел Санджая с головы до ног.
— Что, появились четырехзвездочные тюрьмы?
— Я переоделся у Сэма.
— Не знаю, кто такой Сэм, — сказал Дипак со вздохом. — Что ты наговорил полицейскому, почему он посадил тебя в тюрьму?
— Я ничего ему не наговорил, а вот некто, советовавший мне взвешивать каждое слово, сказал ему, что в доме никогда не было ограблений, пока здесь не стал работать я.
— Я сказал не так…
— Полицейский понял тебя именно так.
Дипак прищурился.
— Странная история! Не с крыши же спустился этот грабитель! Каким образом он умудрился войти и выйти так, что ни ты, ни я ничего не видели и не слышали?
— Не имею ни малейшего понятия, — ответил Санджай. — Ну вот, со вчерашним мы разобрались…
— Так ты просишь прощения? — Дипак опустил руку в карман. — Меня вызывают. Жди здесь, я быстро.
Вскоре Дипак спустился вместе с Хлоей. Он открыл дверь дома и с удивлением заметил, что она задержалась около его племянника, как будто ждала, что он что-нибудь скажет.
— Шикарный костюм! — бросила она наконец и выехала в дверь.
На тротуаре она не позволила Дипаку остановить для нее такси, сообщила, что хочет проветриться и доберется до студии на метро.
На обратном пути Дипак столкнулся с Санджаем.
— Ты что?
— В какую сторону она поехала?
— Хочешь, чтобы я повторил тебе мои три правила?
— Направо или налево? — От волнения Санджай схватил дядю за плечи.
— Точно не направо, — ответил тот, стряхивая его руки.
Санджай помчался к 9-й улице, на бегу чуть не врезавшись в фонарный столб, сделал крутой поворот и кинулся на Шестую авеню.
— Подождите! — взмолился он, задыхаясь.
Хлоя, уже поворачивавшая на переход, обернулась. Санджай настиг ее и замер перед ее креслом.
— Мне стыдно за мое поведение только что в холле, но при Дипаке я не…
— С меня довольно вчерашнего ожидания, — перебила его Хлоя. — Из-за вас я опоздаю в студию, пустите!
— Сначала объясните, чем я вызвал ваш гнев.
— Разве у меня разгневанный вид?
— Честно? Да.
— Я ни о чем не просила, ничего не предлагала, но вы… Это была игра, пари? Удастся ли вам соблазнить девушку в инвалидном кресле? У вас было право передумать, но элементарная вежливость требовала по крайней мере мне ответить.
— Со вчерашнего дня каких только упреков я не слышу, но сейчас ничего не понимаю!
— Скажете, что не прочли записку, которую я вам оставила на конторке?
— Когда мы мне ее оставили?
— Вчера вечером, чтобы вы пришли и прочли. Я отдала ее Дипаку, а он человек надежный. Так что не рассказывайте мне сказки.
— Вряд ли я смог бы ее прочесть, потому что был в тюрьме.
— Час от часу не легче! С каждой встречей вы предносите мне все больше сюрпризов! Вы сбили женщину?
— Как смешно! Полагаю, вы слыхали о пропаже ожерелья? Я — подозреваемый номер один.
— Скажите мне, что вы не виновны!
— Это, пожалуй, слишком. Но я и вправду не виноват. Что было в вашей записке?
— Вам пока рано об этом знать. А теперь пропустите, я могу опоздать.
Санджай остановил такси, уже привычным движением поднял Хлою и посадил в машину, убрал в багажник кресло и плюхнулся рядом с ней на сиденье.
— Угол Двадцать восьмой улицы и Седьмой авеню! — скомандовал он водителю.
Через десять минут они были на месте. Санджай проводил Хлою к дверям здания, где находилась студия.
— Так о чем говорилось в вашем письме? — не отставал Санджай.
— Что я согласна, — ответила она, толкая дверь.
— Согласна на что?
— Не на что, а с чем. С вашей теорией о конце света и счастье напоследок. Даю вам сутки на искупление вины. Приходите за мной завтра в половине шестого.
— Почему не сегодня?
— Сегодня я занята.
Начало любовных историй странно и парадоксально. Оба испытывают страх, боятся признаться в том, что думают только друг о друге. Они готовы отдать себя целиком, но при этом берегут силы, экономят счастье, не желая его расходовать. Новорожденная любовь безрассудна и ранима.
Санджай, хоть и изрядно опоздал, пришел на встречу в безмятежном настроении. Сэм уже привык к его своеобразной пунктуальности по-мумбайски. Увидев друга у стойки информации, Санджай приготовился к худшему: этим утром ему, видимо, придется выслушать кучу упреков и долго оправдываться. Тем не менее Сэм не стал его ругать и вообще, судя по всему, был в превосходном настроении. Он не произнес ни слова, пока не вошел в лифт, где вежливо попросил Санджая нажать на кнопку.
— Мастер, сразу видно! — воскликнул он.
— Очень смешно! — огрызнулся Санджай.
В конце рабочего дня Санджай заторопился на Пятую авеню. После церемонии смены караула Дипак поехал навестить Риверу.
В больнице он сначала не решался рассказать об истории с ожерельем, но, поскольку он не умел врать, а Ривера то и дело спрашивал, чем он так озабочен, он сдался и рассказал все как есть.
— Я даже не знал, что у нее есть такое дорогое ожерелье, — задумчиво проговорил Ривера. — Уверен, не будь оно подарком мужа, она давно бы его продала. Ведь она не купается в золоте.
— Мне ничего об этом не известно. Я в их жизнь не лезу, — отозвался Дипак с отсутствующим видом.
— О чем ты думаешь?
— Каким образом неведомо кто сумел войти в дом и остаться незамеченным? Мы всегда на месте.
— Не всегда, — возразил со вздохом Ривера.
— Очень тебя прошу, не задавай мне этот вопрос! Нет, мой племянник совершенно ни при чем.
— Я не собирался об этом спрашивать.
— Главное, не задавай этот вопрос себе.
— Тогда кто? И как?
— Кто у нас любитель детективов? Вот ты и ищи преступника!
— Будем рассуждать по порядку, — начал Ривера с видом опытного старого сыщика. — Мотив на поверхности — деньги. Теперь поразмыслим о том, как действовал грабитель…
Сидя в кровати, Ривера погрузился в раздумья, а Дипак, развалившись на стуле, — в глубокий сон. Прошел час. Дипак вздрогнул и проснулся от вопля Риверы:
— Удар нанесен изнутри!
— Ты о чем?
— Пошевели мозгами! Если бы копы увидели кого-нибудь на пленке, они бы уже предъявили нам фотографию для опознания. Выходит, вор не входил и не выходил, и понятно почему: он находился в доме! Раз ты ручаешься за племянника, то это…
— Ну кто?
— Никто. Забудь мою болтовню. Не надо было мне налегать сегодня на успокоительные.
— Не пори чушь, при мне ты не принял ни одной таблетки!
— Все равно я устал, ты тоже.
Дипак понял намек, взял плащ и ушел еще более озадаченный, чем раньше.
Его настроение ничуть не улучшилось, когда он пришел домой и увидел Лали в ужасном состоянии. Жена сидела за пустым кухонным столом. Ни приборов, ни ужина — ей было не до того.
— Мой племянник угодил в тюрьму! — простонала она, едва сдерживая слезы.
— Милая, его просто задержали, а потом отпустили, — сказал Дипак, опускаясь перед ней на колени.
Крепко обнимая Лали, он успокаивал так нежно, как только мог.
— Они сделали это, чтобы его напугать, — продолжал Дипак. — Наверное, надеялись добиться признания, но Санджай ничего им не сказал, потому что ни в чем не виноват.
— Разумеется, не виноват! Эта страна была землей обетованной для таких иммигрантов, как мы. Мы вкалывали до изнеможения, из чувства долга и из благодарности — и погляди, как с нами поступают! Иностранцы для них — преступники. Если это и есть сегодняшняя Америка, лучше мне вернуться в Индию.
— Погоди, Лали, успокойся, скоро все выяснится.
— Если такого порядочного парня, как мой племянник, хватает полиция, то что будет с нами?
— Вспомни, еще несколько дней назад ты его даже не знала.
— В его жилах течет моя кровь, поэтому если я говорю тебе, что он честный человек, значит, так и есть, не сомневайся!
— Может, вспомнишь о том, как с нами обошлась твоя семейка?
Лали отпихнула табурет и выбежала из кухни.
— Сейчас не время выяснять, кто прав, а кто ошибается! — крикнула она и захлопнула дверь спальни.
Дипак пожал плечами, открыл дверцу холодильника и достал остатки вчерашней еды — тушеную бамию, которую съел холодной в полном одиночестве.
В эту ночь пришла его очередь не смыкать глаз. Его одолевали мрачные мысли. Что, если Лали права? Чтобы доложить о закрытии дела, полиции необязательно ловить истинного преступника, достаточно кого-то им назначить. На эту роль прекрасно подходил Санджай.
