23
Над городом грохотала гроза, нарушившая привычный утренний распорядок. Холл здания напоминал Ноев ковчег: из-за потопа здесь застряли все — или почти все — жильцы.
Дипак, чей зонт вывернулся при первых же порывах ветра, успел вымокнуть до нитки, тем не менее доблестно махал рукой, пытаясь поймать такси. Вода текла по его затылку, заливалась под плащ, насквозь промочила рубашку, прилипшую к спине. Униформа утратила свое великолепие. Когда проезжавший мимо грузовичок окатил грязной водой его брюки, к грому небесному добавился и другой, не менее мощный раскат. Гнев Дипака нарастал с каждой минутой. Даже остановившаяся рядом полицейская машина не привела его в чувство.
— Ностальгия по муссонам? — со смехом спросил его инспектор, опуская стекло. — Я привез вам кассеты с записями. — Он отдал ему пакет. — Аккуратнее, как бы они не вымокли. Впрочем, мы не нашли на них ничего интересного.
Дипак уставился на него:
— У меня есть новости, имеющие отношение к вашему расследованию.
Инспектор выключил зажигание, оставил машину во втором ряду и пошел следом за Дипаком в холл, где миссис Зелдофф, миссис Коллинз, мадам Леклер, Уильямсы и профессор Бронштейн ждали, когда уймется стихия. Одни следили через застекленную дверь за черными тучами, другие набирали сообщения на телефоне. Все нервничали и проявляли нетерпение.
Встав за свою конторку, Дипак покашлял, привлекая к себе внимание.
— Это я украл ожерелье, — заявил он.
— Что вы несете? — всполошился профессор. — Никогда не поверю, что это сделали вы, Дипак. Бессмыслица какая-то!
— Не вмешивайтесь! — прикрикнула на него миссис Уильямс. — Пусть говорит.
Дипак выложил все, что наболело, внятно объяснив причины, якобы толкнувшие его на этот поступок: разочарование, уныние, охватившее его из-за намерения жильцов заменить его пошлым механизмом, унижение, которое он испытал, когда его обвинили в порче деталей. С ним обошлись как с пустым местом, несмотря на его преданность; обитатели этого дома, ради которых он был готов всем пожертвовать, продемонстрировали, что им на него плевать. А раз так, то почему не прихватить то, что плохо лежит? Кража ожерелья не разорила бы миссис Коллинз: у нее есть страховка. Но какой страховкой он обеспечит старость своей супруги? Зарплатой за год?
— Наверное, мне следовало бы раскаяться в содеянном, — продолжал он, — и добиться таким образом смягчения наказания, но я не испытываю угрызений совести. Более того, мне приятно отплатить вам той же монетой. Монета — это как раз то, к чему сводится ваша благодарность.
Дипак снял фуражку, аккуратно сложил плащ на крышке конторки и протянул инспектору руки.
Пильгес достал из кармана наручники, но надевать их на Дипака не стал.
— Это лишнее, наденем перед участком. — И он крепко взял Дипака за руку.
Жильцы наблюдали, как лифтер садится на заднее сиденье полицейского автомобиля. Они были так ошеломлены, что высыпали под козырек, чтобы проводить взглядами машину, удалявшуюся в сторону Вашингтон-сквер-парка.
Вернувшись в холл, миссис Уильямс болезненно поморщилась.
— Не говорите мне, что все начнется снова и что днем нам придется подниматься к себе пешком!
У профессора Бронштейна зазвонил телефон.
— Если я опоздаю на студию, меня уволят! Ну и что, что дождь? Если надо, я поеду на метро. Умоляю, папа, попроси Дипака за мной подняться!
Профессор нашел единственный способ помочь дочери — обратиться за поддержкой к соседям.
— Если в этом доме еще сохранились остатки человеколюбия, то мне понадобятся добровольцы, чтобы помочь Хлое.
Первой на призыв откликнулась миссис Коллинз.
— Мало вам того, что сейчас произошло? — воскликнула она. — Живее, все наверх!
Ее властный окрик мобилизовал армию поддержки. К двинувшейся вверх по лестнице процессии примкнули даже Уильямсы.
Вскоре Хлоя услышала оглушительный стук в дверь ее кухни.
Все действовали вразнобой, поэтому спуск происходил в полном беспорядке. Это был форменный хаос. Отец донес дочь до пятого этажа, там его сменил Зелдофф. Кресло тащила мадам Леклер, ей помогала миссис Уильямс, которая вцепилась в колесо, за что получила нагоняй от миссис Коллинз, заявившей, что от нее нет никакого толку. Ее, блаженно улыбаясь, сменила миссис Зелдофф. Моррисон, разбуженный гвалтом, вывалился на площадку в одних трусах и задал вопрос, которого не следовало задавать: что случилось с Дипаком?
Когда они спустились на третий этаж, миссис Уильямс, не в силах отказать себе в удовольствии, заявила, что ее подозрения оправдались и вот наконец Дипак сознался в краже.
Хлоя на подступах ко второму этажу высказала свое возмущение:
— Этого быть не может! Как вы это допустили, неужели вам не стыдно?!
Они наконец спустились вниз, Уильямс усадил Хлою в ее кресло. В холле повисло тяжкое молчание.
— Она права, нам должно быть стыдно, — проговорила миссис Коллинз. — Кто из нас способен хотя бы на секунду поверить, что Дипак — вор? Он оговорил себя из гордости, потому что мы его оскорбили.
— Или чтобы выгородить племянника! — прошипела миссис Уильямс.
Все посмотрели на нее так, что у нее пропало всякое желание продолжать.
— Что ж, — сказала Хлоя, — раз мы сошлись во мнениях, наш долг — вытащить его из этой крайне неприятной ситуации. Общее собрание в шесть часов на девятом этаже! Пусть кто-нибудь предупредит мистера Грумлата. Если бы не он, до такого бы не дошло. А вы, мистер Моррисон, наденьте, пожалуйста, брюки.
Никто не посмел усомниться в праве Хлои первой сесть в такси.
В полдень на телефон Санджая пришло сообщение, испортившее ему остаток дня: «Сегодня вечером увидеться никак не получится. До завтра. Целую. Хлоя».
Явившись в дом № 12 по Пятой авеню в семь часов вечера, впервые даже раньше назначенного времени, он удивился, что в холле никого нет. Отсутствие дяди его встревожило. Тревога усилилась, когда он увидел, что лифт стоит на первом этаже и входная дверь дома не заперта. Он ринулся вниз, заглянул в чулан, позвал Дипака — все тщетно. Тогда он помчался на девятый этаж.
Дверь ему открыл Бронштейн. Из гостиной доносились голоса.
— Мой дядя у вас? — спросил запыхавшийся Санджай.
— Подождите здесь минутку, пожалуйста, лучше пусть она вам все объяснит, — ответил профессор.
Вскоре в коридоре появилась Хлоя. Она рассказала, что произошло утром, и, не дав Санджаю переварить услышанное, заверила его, что в невиновности Дипака никто не сомневается, как и в причинах, заставивших его сделать такое признание. Теперь соседи разрабатывали план его спасения.
— Он проведет ночь в камере? Вы понимаете, что он этого не переживет? — вскричал Санджай.
Хлоя взяла Санджая за руку.
— Не подумайте, что я хвастаюсь, но мне кажется, я знаю его лучше, чем вы, — по крайней мере дольше. Дипак навлек на себя кару, чтобы выразить свой гнев. Перед самым вашим приходом мы сообщили в полицию, что он не виновен и что мы нашли преступника.
— Кто этот мерзавец? Я ему шею сверну!
— Все несколько сложнее…
— Я должен предупредить тетю. Если муж не вернется вечером домой, она с ума сойдет от волнения.
— Вас опередили. Теперь ваша задача — оказать ей поддержку. Я только что ей звонила, она уже мчится в полицейский участок.
Миссис Зелдофф высунула голову в коридор.
— Хорошо, что вы пришли, я как раз собиралась к себе. Будьте добры, спустите меня на третий этаж.
Санджай испепелил ее взглядом и вышел, ничего не ответив.
Хлоя догнала его на площадке:
— Все ведь будет хорошо?
— Они его не заслуживают!
— Сегодня они это поняли. Когда все уладится, я охотно поужинаю с вами.
Санджай кисло улыбнулся и поспешил вниз.
Лали обосновалась на скамейке в участке. Дежурный полицейский устал повторять, что ей нельзя здесь оставаться, но в ответ слышал одно и то же: «Заприте меня в камере, хочу разделить участь мужа!» В конце концов бедняге пришлось отступить. Пусть ночует в участке, если ей пришла такая блажь, ему-то что?
Санджай подсел к тете и обнял ее.
— Завтра утром его отпустят, обещаю.
— Ты теперь еще и полицейский?
— Я не нашел его внизу, встревожился и поднялся к Хлое. Она мне рассказала, что произошло.
— Ты больше не называешь ее «мисс»?
— У нее собрались жильцы. Они придумали план — не знаю какой, но они уверены, что он сработает.
— Не говори мне больше об этих людях! — прорычала Лали.
— Ты принесла ему вещи? — спросил Санджай, увидев у ног тети чемоданчик.
— Ему и себе. Я захватила все наши накопления, чтобы внести залог. И паспорта взяла.
— Что ты намерена сделать со своим паспортом?
— Смотаться отсюда! Как только его выпустят. Я вернусь в Индию. Я его предупреждала: после тебя они примутся за нас.
— Это не то, что ты думаешь! Дипак сам себя оговорил. Но его признанию не поверят. Позволь, я отвезу тебя домой, это место не предназначено для…
— Договаривай! Ты хотел сказать: для женщины моего возраста?
— Для моей тети.
Лали сжала ладонями щеки племянника и прильнула к нему.
— Я никогда не спала без мужа, понимаешь?
Пришлось Санджаю ночевать на лавке в участке, охраняя ее.
На рассвете дежурный подошел к автомату с напитками, от души пнул его ногой и вынул из раздаточного отверстия большой тяжелый стакан, закрытый крышкой. Повторив свой маневр, он получил второй такой же стакан. Это был кофе для Лали и Санджая.
В семь часов утра в участок явился инспектор Пильгес, остановился перед Санджаем, поприветствовал Лали и скрылся в своем кабинете.
В 9 часов он вышел, отвел обоих в тесное помещение, оставившее у Санджая неприятные воспоминания, и попросил их подождать.
Вскоре дверь открылась, и Дипак заключил Лали в объятия.
— Возвращайтесь домой, мэм, — приказал ей Пильгес.
— Я не сойду с этого места, пока вы не отпустите моего мужа, — отрезала Лали.
— Ваш муж свободен, просто у нас с ним осталось одно небольшое дельце.
— Сделай, как тебя просят, — попросил жену Дипак. — Санджай, проводи тетю домой. Я скоро приеду.
Одной рукой Санджай взял чемоданчик, другой подхватил под локоть Лали: она не сопротивлялась.
Полицейская машина остановилась перед домом № 12 по Пятой авеню.
— Вы уверены, что все на месте? — спросил инспектор, прежде чем выйти.
— Сейчас субботнее утро, в это время обычно все дома.
— Тогда соберите жильцов. Не хватало мне самому этим заниматься!
Но Дипак не торопился выполнять его приказание. Сначала он спустился в подвал, причесался и внезапно обнаружил свой выглаженный плащ на плечиках в шкафчике.
Он надел униформу и отправился звонить во все двери.
