20
В одиннадцать часов утра в холл вошел полицейский. Предъявив значок, он осведомился, не проживает ли по этому адресу миссис Коллинз.
— С ней что-то случилось? — испугался Дипак.
Вместо ответа полицейский попросил проводить его на нужный этаж.
Дипак имел дело с полицией единственный раз в жизни, в тринадцать лет, и до сих пор иногда ему снилось, что его колотят дубинкой. В лифте инспектор обратил внимание на то, что лежащая на рычаге рука у него дрожит.
Миссис Коллинз, открывшей дверь, он тоже предъявил значок.
— Вы не теряете времени, я звонила всего час назад.
— Обычно люди жалуются, что мы не торопимся, — проворчал инспектор Пильгес. — Можно войти?
Миссис Коллинз посторонилась и подмигнула Дипаку, бледному как полотно. В гостиной она изложила полицейскому факты: утром, одеваясь, она хватилась дорогого ожерелья. Она почти не сомневалась, что накануне ожерелье лежало, где ему полагалось: она собиралась надеть его в гости к подруге, но выбрала другое украшение.
— Что за подруга? — спросил инспектор безразличным тоном.
— Филомена Толливер, мы знакомы с незапамятных времен. Раз в три месяца она устраивает у себя дома турнир по бриджу. Там всегда много спиртного, поэтому я предпочитаю ночевать у нее.
Инспектор записал имя и адрес.
— Часто вы ночуете не дома?
— Раз в три месяца.
— Кому, помимо самой вашей подруги и ее гостей, заранее известна дата турнира?
— Ее дворецкому, работникам ресторана, где Филомена заказывает еду — сама она даже яйцо не сварит, — привратнику, может, кому-то еще — откуда я знаю?
— В такси по дороге к ней вы говорили, что не вернетесь ночевать?
— Возраст, конечно, дает о себе знать, но сама с собой я пока что не разговариваю.
— У вас есть привычка отсутствовать днем в одно и то же время?
— Мне случается выходить днем.
— Куда вы ходите?
— Какое это имеет отношение к расследованию? Я гуляю. Разве нельзя?
— Я не хочу вам докучать, мэм, просто пытаюсь составить список лиц, знающих, когда в вашей квартире никого нет.
— Понимаю и постараюсь оказать вам максимальную помощь, — сконфуженно ответила миссис Коллинз.
— Где вы видели ваше ожерелье в последний раз?
— Там, где я его держу с тех пор, как мне подарил его покойный муж, — в шкатулке.
В гардеробной миссис Коллинз царил кавардак: одежда валялась на полу, в углу были набросаны банные полотенца, ящики комода выдвинуты.
— Изрядно порылись! — сказал со вздохом инспектор.
Миссис Коллинз молча склонила голову. Видя ее огорчение, полицейский не мог ей не посочувствовать.
— Ограбление всегда застает врасплох, — сказал он.
— Дело не в этом, — пробормотала миссис Коллинз. — У меня всегда беспорядок. Уж как муж меня за это упрекал! Тут не поймешь, кто больше виновен в хаосе — грабители или я сама.
— Понимаю. В таком случае проверьте, не находится ли ваше ожерелье где-нибудь среди этого беспорядка. Ящики не трогайте, мне нужно будет снять отпечатки пальцев. Ваши, кстати, тоже — чтобы знать, какие ваши, а какие — нет.
— Конечно! — сказала миссис Коллинз. — Вы мне поможете?
— Увы, не смогу. Я должен осмотреть замки. У вас есть черный ход?
— Дверь в кухне, — ответила миссис Коллинз, указывая на коридор.
Вскоре полицейский вернулся в гардеробную. Беспорядок никуда не делся, хотя теперь выглядел несколько иначе.
— Это единственная украденная у вас драгоценность?
— Не знаю, остальные — подделки, до них мне нет дела.
— Значит, грабитель знал, что искать. Осталось выяснить, как он сюда проник.
— Мне не удалось толком запереть дверь, знатоку ничего не стоило ее открыть.
— Не вижу следов взлома. Мастерская работа — если не иметь ключей.
— Откуда у него ключи? Они всегда при мне. — И миссис Коллинз предъявила полицейскому раскрытую сумочку.
— Вы не заметили ничего необычного? Может быть, в последнее время за вами кто-нибудь следил?
Миссис Коллинз энергично помотала головой.
— Что ж, у меня все. Вам придется явиться в участок и написать заявление. Вы застрахованы?
Миссис Коллинз ответила утвердительно. Инспектор протянул ей визитную карточку и попросил позвонить, если она вспомнит какие-то подозрительные подробности.
Спускаясь с Дипаком вниз, полицейский задал ему вопрос:
— Вы не замечали в последние дни что-либо необычное?
— Зависит от того, что считать обычным, — лаконично ответил Дипак.
— Полагаю, в доме такого уровня скучать не приходится, — продолжил Пильгес. — Тут уже случались ограбления?
— Последние тридцать девять лет — с тех пор, как я здесь работаю, — ни разу.
— Мутная история… — пробормотал полицейский. — Как у вас с камерами наблюдения?
— Три штуки. Наверное, вам понадобятся пленки с записями?
— Понадобятся. Чужие в последнее время заглядывали? Гости, сборщики пожертвований, ремонтники?
— Никого, кроме двоих монтеров по лифтам, но с ними все время находились мы с мистером Грумлатом.
— Кто такой мистер Грумлат?
— Бухгалтер, на втором этаже у него контора. Он также председатель товарищества жильцов.
— К нему ходят клиенты?
— Очень редко, практически никогда.
— Посыльные?
— Мы не пускаем их дальше холла, посылки разносим сами.
— Мы?
— Второй лифтер, Ривера, работает в ночную смену, я — в дневную.
— Во сколько заступает ваш коллега?
— Сейчас он не заступает, лежит в больнице. Неудачное падение с лестницы.
— Неужели? И давно?
— Пару недель назад.
— Кто его заменяет?
Прежде чем ответить, Дипак помялся.
— Это нетрудный вопрос, — поторопил его инспектор.
— Последние две недели его заменяет мой племянник.
— Где этот племянник живет?
— У меня.
— Больше нигде?
— Еще в Мумбаи. В Нью-Йорке он временно. Когда с Риверой произошло несчастье, он любезно предложил свои услуги. Лифтом может управлять только квалифицированный лифтер, поэтому из-за отсутствия моего коллеги у нас возникли трудности…
— Ваш племянник, прибывший из Мумбаи, тут же заменяет вашего коллегу, свалившегося с лестницы? Интересно тут у вас! У него есть разрешение на работу?
— Документы у него в порядке, профсоюз все оформил, к тому же Санджай — честный парень, я за него ручаюсь.
— Очень мило с вашей стороны, но это еще не алиби. Что ж, несите свои записи. Вдруг мне повезет и они окажутся разговорчивее вас? Передайте племяннику, что в ближайшее время я жду его в участке. Мне надо задать ему кое-какие вопросы.
Дипак принес из подвала кассеты.
— У этой миссис Коллинз все в порядке с головой? — спросил Пильгес.
— Среди наших жильцов она — самая очаровательная и здравомыслящая.
— Давно умер ее муж?
— Мистер Коллинз покинул нас двенадцать лет тому назад.
— Когда возвращаются домой жильцы? Мне нужно будет их допросить, и я не намерен ходить сюда раз за разом: на дело века это не тянет.
— Вы сможете увидеть их всех ранним вечером, — ответил Дипак.
Хлоя направлялась в кухню, но на полпути свернула в коридор. Никаких новых записок за ночь под дверью не появилось. Открыв дверь квартиры в десять часов, чтобы ехать в студию, она подняла с половика свою книгу, заложенную листком бумаги.
«Мне нужно попросить вас об одной услуге, — было написано на листке. — Встретимся в 18 часов на углу авеню, у парка».
Сеанс звукозаписи показался ей нескончаемым: в кабине было жарко, звукорежиссер то и дело прерывал ее. То она плохо артикулирует, то пропустила строчку, то слишком торопится, то, наоборот, читает слишком медленно. К 4 часам Хлоя решила, что с нее довольно.
Приехав домой, чтобы переодеться, а потом снова выходя, она заметила, что Дипак ведет себя странно. С этой мыслью она приехала на место встречи, где Санджай ждал ее, привалившись к решетке парка.
— Почему не у меня перед домом? — спросила она.
— Не хочу, чтобы меня видел Дипак.
— Вас или нас?
— Я задумал преподнести тетушке подарок за гостеприимство. Примерно представляю, что могло бы ее порадовать, но хочу узнать ваше мнение.
Поскольку Санджай был не на службе, он предложил Хлое повезти ее кресло.
— Нет, водитель из вас никудышный, — не позволила она. — Куда направимся в этот раз?
— Недалеко, в двух кварталах отсюда.
— Вы с Дипаком родственники?
— Почему вы так думаете?
— Просто так.
— Оба мы, конечно, индийцы, но, учитывая, сколь на свете ин…
— Забудьте, вопрос был дурацкий.
— Он женат на моей тете.
— Выходит, мой вопрос был не совсем дурацким.
Санджай толкнул дверь цветочного магазина на углу Юниверсити-Плейс и 10-й улицы.
— Я вам понадобилась для покупки цветов?
— Не представляю себе, какие могут ей понравиться.
— Лично я предпочитаю старомодные розы вроде этих, — сказала Хлоя, указывая на букет «Абрахам Дерби». — Но для тетушки я бы посоветовала вам не цветы, а кое-что другое.
Она потащила его в чайный салон.
— Набор пирожных! Дипак тоже с удовольствием ими полакомится.
— Странно, можно подумать, что вы знаете их лучше, чем я.
— Что же тут странного? Я знаю Дипака много лет.
— А какое нравится вам? — спросил ее Санджай перед витриной.
Заказав чай «Ассам», они съели по безе и почему-то засмущались.
— Я как-то не привык… — заговорил Санджай.
— Покупать цветы?
— Целовать малознакомую женщину.
— Я сама вас поцеловала, хотя тоже не имею такой привычки, особенно сразу после расставания с…
— Раз так, нам остается только притвориться, будто этого вообще не было.
— И как мы это сделаем?
— Например, начнем вести себя как взрослые.
— Подумать только, человек, устроивший вчера со мной сумасшедший забег, не может сам выбрать букет цветов! Но если вам так хочется…
Санджай привстал, чтобы поцеловать Хлою, но она мягко отвернулась.
— Когда Ривера поправится, вы вернетесь в Мумбаи?
— Если он быстро поправится, то да.
— А если нет, то еще быстрее?
— У меня есть две, от силы три недели.
— В таком случае нам действительно лучше притвориться, что…
— Какое расстояние нас разделяет: целый океан или всего восемь этажей?
— Не бойтесь меня обидеть. Думаете, такая, как я…
— Я никогда не встречал таких женщин, как вы.
— Вы сами сказали, что едва меня знаете.
— Люди сплошь и рядом по неведомым причинам проходят мимо друг друга. Что страшного в том, чтобы урвать немного счастья? Если бы на день выздоровления Риверы был назначен конец света, разве не стоило бы прожить оставшееся время на полную катушку?
Глядя на Санджая, Хлоя неуверенно улыбнулась.
— Попробуйте еще раз, — прошептала она.
— Убедить вас, что мы не должны упускать шанс?
— Нет, поцеловать меня. Только постарайтесь не опрокинуть чайник.
Санджай пересел к Хлое и обнял ее.
— Если в день выписки Риверы из больницы случится конец света, это будет большой несправедливостью по отношению к нему, — сказала Хлоя, когда они покинули чайный салон.
В шесть часов вечера инспектор Пильгес снова наведался в дом № 12 по Пятой авеню, чтобы допросить жильцов.
Миссис Зелдофф затряслась от страха, узнав, что в доме совершено ограбление. Она ничем не помогла следствию и по неведомой пока что ей самой причине ни словом не обмолвилась о подозрениях, которые недавно вызывали у нее лифтеры. Скорее всего, она смекнула, что, не будь их, грабители побывали бы и в ее квартире.
Моррисон мучился тяжким похмельем. Немного помявшись, он признался, что вроде бы видел цветного мужчину, спавшего в его гостиной. Инспектор сосчитал пустые бутылки у него на столике и пошутил, что если и дальше пить не закусывая, то в кухне непременно появится сам Дональд Трамп в чем мать родила и это окажется в жизни бедняги наиболее травмирующим переживанием.
Леклеры ничего не видели и не слышали. Мадам Леклер сочла необходимым перечислить, чем занималась в последние дни, так что инспектору, ни о чем подобном не просившему, пришлось ее прервать, сказав, что он ее ни в чем не подозревает.
Миссис Уильямс оказалась еще болтливее и рассказала об инциденте, имевшем место во время попытки монтеров модернизировать лифт. Она за считаные минуты нашла решение загадки. По ее словам, монтеры сами испортили детали, а потом, дабы в доме раз и навсегда отказались от идеи модернизировать лифт, устроили ограбление и всех до смерти напугали. Инспектор усомнился, что коллега Дипака, в его возрасте, мог шутки ради прыгнуть со служебной лестницы. От миссис Уильямс пахло лекарствами: этот тяжелый запах напомнил Пильгесу запах камфарной мази, которую его тетя Марта употребляла для лечения вен, отчего он испытал к миссис Уильямс резкую неприязнь.
— Я провела свое расследование, — заявила она. — Чего только не происходит в этом доме! Я выяснила, что новый лифтер — родственник Дипака. Вы не находите это странным?
— Расследование вряд ли отняло у вас много сил. Лифтер сам сообщил мне об этом родстве, прежде чем я его спросил. В прошлом году крестница моей жены работала у нас в участке секретарем, можете назвать это протекцией, я не против, но этого все-таки мало, чтобы обвинить мою жену в ограблении…
— Раз вы отказываетесь делать вашу работу, то не отнимайте у меня время! — взорвалась миссис Уильямс.
«Вот и мне надоело напрасно тратить время», — подумал инспектор и вышел, хлопнув дверью.
Встретив в холле Хлою Бронштейн, Пильгес напросился к ней в гости на разговор.
Он рассказал ей о происшедшем и обратил внимание, что она оказалась единственной, кто проявил к миссис Коллинз сочувствие. Отвечая на вопросы полицейского о лифтерах, Хлоя задала ему встречный вопрос: не сплетничала ли на их счет миссис Уильямс. Та уже год как страдает острой ксенофобией, достаточно ознакомиться с хроникой ее мужа на канале «Фокс», чтобы убедиться, что это та еще парочка!
— У вас тут не дом, а сборище славных людей! — усмехнулся инспектор. — Вы не видели ничего странного из вашего окна? — спросил он, внимательно глядя на Хлою.
— Почему вы спрашиваете?
— Просто так. Я наблюдательный человек, и что-то мне подсказывает, что у нас с вами это общая черта.
— Наблюдать — не значит судить, инспектор.
— Вы уже имели дело с новым лифтером?
— Это что-то меняет?
— Почему не ответить просто да или нет?
— Это услужливый и великодушный человек.
— Глубокие познания о человеке, с которым вы недавно знакомы.
Хлоя смотрела на него в недоумении. Присутствие этого полицейского придавало ей уверенность. Нечто похожее она испытала, когда Санджай взял ее на руки и усадил в такси. После этого всякий раз, оказываясь в его обществе, она чувствовала то же самое.
Видя, что она молчит, инспектор ушел.
В лифте он спросил Дипака, есть ли у того предположение, как грабитель, обманув его бдительность, сумел проникнуть в здание.
— Для меня это загадка. Прежде чем войти в лифт, мы всегда запираем холл, — ответил Дипак.
После ухода полицейского он стал вспоминать то утро, когда принес племяннику вещи и нашел его чистеньким, словно только что из-под душа.
— Что будет с моей фигурой? — воскликнула Лали, радостно улыбаясь. — Почему ты даришь мне пирожные?
— Это благодарность за твое гостеприимство.
— Это мы должны тебя благодарить! Мне надо бы испечь для тебя фигурный торт!
— Можно задать тебе один личный вопрос? — начал Санджай, садясь за кухонный стол.
— Задавай, там видно будет.
— Как вам хватило храбрости сбежать из Индии?
— Ты неверно формулируешь свой вопрос. Людей гонит страх. А храбрость — это то, что заставляет стремиться вперед, не бояться новой жизни. Не бояться — значит надеяться.
— Но тебе же пришлось от всего отказаться!
— Много от чего, но не от главного. Кроме того, это было не бегство, я уехала вместе с Дипаком. Надеюсь, ты улавливаешь разницу.
— Когда ты поняла, что он — мужчина твоей жизни?
Лицо Лали озарила новая улыбка, на этот раз хитрая.
— Как ее зовут? Я тебя умоляю, меня не обманешь! Раз начались такие вопросы, значит, эта тема тебе небезразлична. — Она ткнула пальцем Санджаю в грудь. — Она живет в Мумбаи? Хотя что это я, конечно нет, иначе ты не стал бы задавать вопросы своей старой тетке.
Санджай промолчал.
— Все так серьезно? Ну что тебе сказать? Такие вещи либо знаешь, чувствуешь, либо нет. Можно придумать любые причины, любые оправдания, можно надеть шоры, чтобы не замечать очевидного, но на самом деле у нас небогатый выбор: воспользоваться представившимся шансом или упустить его. Если бы я не последовала за Дипаком, то всю жизнь бы по нему тосковала.
— Тебя никогда не страшило то, что вы такие разные?
— Я дам тебе хороший совет: если ты окажешься в месте, где все друг на друга похожи, то беги оттуда куда глаза глядят, и побыстрее!.. Видишь, который час? Если не хочешь получить от Дипака взбучку, поторопись.
Санджай покосился на кухонные ходики и поспешил в ванную.
В дом № 12 по Пятой авеню он опоздал всего на полчаса.
При виде дядиного выражения лица Санджай с ходу перешел в наступление:
— Мне было велено явиться в восемь!
— Это было велено вчера. По крайней мере, ты прилично выглядишь. Ты видел тетю?
— Нет, а что?
— Значит, ты не в курсе?
И Дипак рассказал ему о совершенном в доме ограблении.
— Невероятно! — простонал Санджай.
— Недопустимо! — поправил его дядя. — К какому бы трюку ты ни прибег тогда, чтобы принять душ, надеюсь, ты не забыл запереть холл, прежде чем подняться наверх. Не желаю слышать другого ответа. Сегодня вечером будь бдительным, как бы грабителя не посетила несуразная мысль вернуться!
Дипак отдал Санджаю визитную карточку полицейского Пильгеса и посоветовал поменьше болтать: чем меньше говоришь, тем меньше сожалеешь о сказанном.
— Он хочет увидеть тебя завтра. Помни мои наставления. А теперь беги переодевайся, мне пора идти!
Санджай повертел визитную карточку, спрятал ее в карман и отправился в подвал.
