Глава 22
Борден
— Если ты продолжишь так пялиться на меня, то я снова трахну тебя.
Эмма покраснела и, улыбаясь, повернулась к компьютеру. Борден тоже улыбнулся, потому что ее улыбка была очень заразительной. Она все еще была в совершенном беспорядке. Вид «меня-только-что-трахнули» подходил его бродячей кошке как нельзя лучше.
Он до сих пор от нее не устал. Это озадачивало. Его интерес только возрастал, потребность в ней усиливалась, и он обнаружил, что эта девушка делала его абсолютно беспомощным. Ему нравилось ощущать ее рядом. Тепло разливалось по телу всякий раз, когда после бурного секса она нежно приглаживала своими пальчиками его волосы.
К таким прикосновениям можно было привыкнуть.
— Я не уверена, что вы сможете осилить еще один раунд после всех затраченных усилий, — пробормотала она, стуча по клавиатуре и делая вид, что погружена в работу. Но она не была погружена в чертову работу.
— Не испытывай меня, — усмехаясь, предупредил он. — Этот член способен пропахать еще многие мили на твоем сладком теле.
Она напряженно сжала губы, пытаясь подавить очередную улыбку:
— Мистер Борден, я пытаюсь работать. Прекратите свои сексуальные домогательства.
Он не смог сдержать вырвавшийся наружу смех.
— Так вот, что я делаю?
— Да, и вы можете попасть в большие неприятности.
— И как ты думаешь, кто захочет поиметь меня? Нет ни одного человека, которого я не смог бы купить.
Эмма замолчала.
— В этом мире еще остались порядочные люди, и вам это известно.
— Хотел бы я быть таким доверчивым.
Теперь она сердито посмотрела на него.
— Циник.
— Я предпочитаю термин «реалист».
— Да ну тебя на хуй с твоими терминами.
Этот пошлый рот отправится прямиком на его член.
— Ты действительно напрашиваешься, да?
— Понятия не имею, о чем вы, — нахально ответила Эмма. — И кстати, когда мы перенесем наши отношения за пределы офиса? Представь меня распростертой на огромной кровати. Подобная обстановка открывает так много возможностей.
— Заманчиво.
— Так сделай это.
— Я подумаю.
Возможно.
Это будет слишком — сделать их отношения открытыми вне офиса. Он уже совершил ошибку, трахнув ее у нее в квартире. Назовите это минутной слабостью, хотя Борден должен признать, образ ее обнаженной на его огромной кровати был более чем привлекательным.
— Неужели? — сказала она, приподняв брови. — Ты подумаешь? Не уверена, как долго смогу принимать тебя, согнувшись над столом. Не то чтобы мне это не нравилось, Борден, но я не гимнастка.
Он усмехнулся на ее небольшое ворчание.
— Иди сюда, — позвал он, указывая на свои колени.
Мгновение Эмма не шевелилась, устало глядя на него.
— Иди сюда, — повторил он. — Я не кусаюсь.
Она встала и подошла. Обняв за бедра, мужчина посадил ее к себе на колени, задирая платье.
— Нет, — отрезала она, отодвигая его руки. — Я устала.
— Я просто прикасаюсь к тебе, куколка. Небольшое невинное прикосновение, я обещаю.
Эмма заколебалась, но потом позволила, хотя и с недоверием.
Он подавил улыбку.
— Видишь? Я ничего не делаю. Почему ты всегда так напряжена.
— По той же причине, что и ты.
— Власть?
— Чертово детство.
Он замер.
— Что заставляет тебя думать, что у меня было дерьмовое детство?
— Ты вырос там же, где и я. Поэтому нет необходимости что-то додумывать.
Борден нахмурился от ее правоты.
— Я думал, бабушка обеспечила тебе хорошую жизнь.
— Она делала, что могла, но я всегда сбивалась на кривую дорожку.
— Из-за матери?
Эмма нахмурилась и медленно вздохнула.
— Тебе известна каждая деталь моей жизни?
Он медленно кивнул.
— Я уже говорил тебе, что да.
— Тогда ты знаешь, что она совершила.
— Да.
— Ну, это слегка изменило во мне понятие хорошего, и я была не самым простым ребенком.
Он слегка усмехнулся.
— Но не таким сложным, как я.
— Нет? И что же сделало тебя маленьким говнюком?
— Мои родители бросили меня, когда мне было пятнадцать. К слову сказать, они всегда ко мне дерьмово относились, так что это стало своего рода облегчением — остаться без них.
Вместо сочувствия в ее глазах вспыхнул гнев.
— Вот уроды.
— Да.
Она ждала, что он расскажет больше, но Борден молчал о той части его жизни после… Ничего. Ничего о Кейт.
— Ты знаешь, что такое отчаяние, правда? — тихо спросил он, ища понимания.
Она кивнула.
— Да.
— Вот почему я торговал наркотиками в шестнадцать. Иначе не выжил бы на улице. Я сбился с пути. Конкретно облажался. И еще зациклился на некоторых проблемах. Решил, что употребление наркотиков поможет мне справиться с ними. Думаю, я искал то, что сгладило бы ощущение абсолютно сломанной жизни.
— Наркотики помогли?
— Да. Когда растешь в такой нищете, совершенно оторванный и одинокий, и видишь, как деградируют люди, которые должны были любить тебя; когда ты брошен в этом мире, то ищешь способ забыться. Кайф срабатывал.
Он не осознавал, насколько сильно сжимал ее бедра, пока не взглянул на них. Медленно ослабив хватку, он глубоко вздохнул. Какого хуя он рассказывает ей об этом дерьме? Это не важно. Все давно кануло в лету.
— Я знаю, что ты имеешь в виду, — просто сказала она. И все. Ни слов сочувствия, ни утешения. Просто понимание. Чистое и реальное понимание, которое он сразу почувствовал. И это подарило приятное ощущение невесомости, словно исчезла вся тяжесть, давившая на грудь.
Черт возьми, эта девушка… Она просто нечто. В тот момент он не мог избавиться от этого чувства. Просто совершенство. Не плод фантазии, а истинное совершенство.
Эмма наклонилась вперед и нежно поцеловала его. От ее нежного прикосновения напряжение внутри него стало угасать. Борден обнял ее за талию и поцеловал в ответ, томно пройдясь губами по ее рту, поглаживая языком, впитывая этот неповторимый вкус, возбуждающий его, как ничто другое.
Она слегка развела бедра перед ним, ее дыхание потяжелело. Ей нужно больше. Блядь, невероятно.
Он сжал ее задницу, готовый к новому броску, когда дверь кабинета неожиданно распахнулась. Борден оторвался от ее рта и посмотрел через плечо. Хоук шагнул внутрь, пристально глядя на него с выражением «мы облажались» на лице.
— Борден, — резко сказал он, — у нас проблема.
Рука Бордена все еще находилась на заднице Эммы, когда он нетерпеливо проскрипел:
— Что за проблема?
Хоук перевел взгляд с него на Эмму с понятным недовольством на лице.
— Это не для посторонних ушей.
— Говори.
Эмма попыталась отстраниться, но хватка Бордена усилилась. Она никуда не уйдет. Хоук скоро покинет офис, и потом он снова погрузится в ее теплую влажность. Разумеется, он не мог ясно мыслить.
— Мы обнаружили человека, проникшего в клуб, — объяснил Хоук. — Когда его поймали, он утверждал, что безоружен, но при тщательном обыске нашли пистолет в его гребаных трусах. Это опасно.
Вздрогнув и приоткрыв рот, Эмма уставилась на Бордена. Но он больше не обращал на нее внимания и пристально смотрел на Хоука. Тысячи вопросов всплывали в его голове. Гнев, которого он, на удивление, некоторое время не чувствовал, начал закипать.
— Какой-то мудак решил, что пронесет спрятанный на себе пистолет мимо моих людей, — буркнул он. Его взгляд потяжелел. — Он совсем ненормальный?
— Он не говорит, — спокойно ответил Хоук, борясь с собственным гневом.
— Со мной будет, — невозмутимо сказал Борден. Это было трудно, но он не собирался впускать ярость в их с Эммой идиллию. Она действительно стала очень много значить для него, и последнее, чего он хотел, так это расстраивать ее.
— Ты позаботишься об этом потом.
Хоук не задавал вопросов. Он всегда знал, чего хотел Борден.
— Да, я буду прямо там.
Хоук вышел, и в комнате воцарилась тишина. Эмма вопросительно посмотрела на Бордена.
— Что ты собираешься делать? — спросила она.
Не глядя на нее, Борден откинулся на спинку стула и нежно снял ее со своих коленей. Он выдохнул и схватил ключи со стола.
— Я собираюсь позаботиться об этом, Эмма.
Она тяжело сглотнула, стоя перед ним.
— Не… не трогай его, Борден.
— Не трогать? Этот человек пришел, чтобы убить меня. Если бы он застал меня незащищенным, я был бы напичкан пулями.
— Но его поймали. Я уверена, его это напугает.
— Не будь наивной. Каждый день у меня появляется дюжина новых врагов. Я не могу себе позволить отпустить одного из них.
— Ну и что ты собираешься сделать?
Борден просто смотрел на нее.
Ее губы дрожали.
— Борден, не убивай его.
— Не буду, — соврал он.
Она всматривалась в его черты, пытаясь заглянуть внутрь.
— Это ведь неправда, так?
Не ответив, он встал, засунул ключи и зажигалку в карман, после чего направился к двери.
— Борден? — настаивала она у него за спиной.
— Страшнее всего те, кто стоит во главе, Эмма, — просто сказал он, открывая дверь. — Но ты и раньше это знала.
Прямо перед тем, как выйти, он взглянул на нее через плечо. Образ Эммы, спрятавшей лицо в ладони, вывел его из состояния равновесия.
***
Мужчина с самого начала плохо выглядел, даже до того, как ему наваляли.
Хоук передал пистолет Бордену. Хороший пистолет, «Хеклер и Кох», уникальное торговое предложение, конечно, не из дешевых. Бордену сообщили, что мужчине в районе пятидесяти лет, здоровый, хорошо одет.
— Определенно, не наркоман, — пояснил Хоук, сбитый с толку. — Но видно, что много выпил.
Они привезли его в один из заброшенных складов Бордена на пустыре за городом. Очень давно он не был здесь. Ему должно было быть совершенно ясно, что один из этих мудаков попытается добраться до него — это лишь вопрос времени.
Борден издалека рассматривал мужчину. Лицо с неухоженной бородой и спутанные светлые с проседью волосы. Он стоял на коленях, руки связаны за спиной, взгляд устремлен в пустоту, словно уже смирился с неизбежным. Хоук протянул Бордену пистолет, и он направился к мужчине.
— Пистолет в трусах, — скучающим тоном заметил Борден, подойдя к нему. — Я хотел бы сказать, что подобное для меня в новинку, но это было бы ложью.
Борден остановился перед ним, и взгляд мужчины взметнулся вверх. Второй раз в жизни Борден встречался с такими зелеными глазами. Кровь в его жилах застыла. Тело окаменело. Он чувствовал, что из него выбили весь воздух.
Нет. Это невозможно. Наверное, у него галлюцинации.
Он медленно моргнул, пытаясь осознать происходящее. Борден видел так много от нее в человеке, которого собирался…
Мужчина злобно усмехнулся.
— В чем дело, Маркус? Ты словно увидел привидение.
Борден отшатнулся назад. Часто моргая, он смотрел на отца Кейт.
— Я не понимаю.
— Прекрасно понимаешь, — ответил он.
Борден сделал несколько вдохов.
— Вы не должны были этого делать, Даг.
— Тогда я должен просто позволить тебе жить? Ты убил мою дочь. Не думай, что я так просто оставлю это. Ничего не похоронено в прошлом. Это всегда будет преследовать тебя, Маркус, и ты заплатишь.
— Я до сих пор расплачиваюсь.
— Нет, ты должен заплатить кровью. Ты не заслуживаешь того, чтобы жить. Ты чудовище! Моя девочка была бы жива, если бы ты не вернулся. Наша жизнь разбита. На веки веков!
— А что изменит пуля, пущенная мне в голову, Даг? Сделает жизнь лучше?
— Может быть. А возможно, и нет. Меня это не ебет. Я не могу жить в этом мире, зная, что ты, как и я, все еще дышишь тем же воздухом, который предназначался ей! Они должны были забрать тебя! Почему они не пришли за тобой?
— Я не знаю.
— Ты не знаешь?
— Я захватил их территорию, и они хотели меня напугать.
— И убили мою дочь! — в гневе закричал Даг, его бледное лицо покраснело. — Такие же чудовища, как ты, задушили ее и выбросили, словно мусор!
Борден тупо ответил:
— Я нашел двух мужчин, которые забрали жизнь вашей дочери. Их смерть была мучительной.
— А что насчет моих мучений? Или мучений моей жены? Тебе никогда не облегчить нашу боль.
— Вы думаете, я мало страдаю? — повышая голос, прервал его Борден. — Вы думаете, я не оплакиваю вашу дочь каждый день? Что я не виню себя? Я любил ее, мистер Девено, и я желаю, чтобы вместо нее это случилось со мной. Знаю, что не заслуживаю жизни, и если бы у меня был выбор, она была бы здесь вместо меня. Я согласился бы умереть самой мучительной смертью. Продать свою гребаную душу дьяволу, если бы он мог помочь, но этого, блядь, никогда не случится. И я не могу изменить прошлое, сколько бы ни винил себя за это.
Даг не ожидал такой реакции от Бордена. Он замер, его глаза покраснели. Борден понял, что Даг беззащитен и подавлен, и в своем праведном гневе сделал то, о чем никогда и не помышлял. Вдруг протрезвев, он теперь смотрел пустым взглядом на пистолет в руке Бордена.
Хватка Бордена на пистолете усилилась, рука задрожала. Обычно в подобных ситуациях он был спокоен. Обычно он ничего не чувствовал. Но это было тогда, когда его мир был черно-серым.
Но он больше не черно-серый.
Мир снова заполнен гребаными красками.
И кто должен был оказаться перед ним, чтобы встряхнуть его еще больше? Никто иной, как отец женщины, которую он любил вплоть до ее безвременной смерти.
— Простите, — прошептал ему Борден, боль наполняла его голос.
Даг изо всех сил старался смотреть свирепо, но даже под неприкрытой ненавистью Борден видел только боль. Ему и в голову не приходило, что он не единственный человек, прячущийся за искусственным фасадом и притворяющийся перед всем миром, будто непробиваем.
Даг страдал больше, чем он. Ему достался лишь короткий год в жизни Кейт, и даже за этот короткий период она оставила неизгладимый след в его душе. Но отец… она была его всю жизнь. Он наблюдал, как из ребенка она превращалась в женщину. Его страдания не шли ни в какое сравнение с муками Бордена.
Они не просто две озлобленные столкнувшиеся души. Это две раненые души, и сейчас они поняли это. Даг отвернулся и уставился в грязный пол, его плечи сотрясались от рыданий.
— Я скучаю по ней, — он задыхался от слез. — Я скучаю по ней, вот и все. Мне просто не хватает ее.
Глаза Бордена защипало. Он с дрожью выдохнул:
— Да.
Он тоже по ней скучал. Всегда.
— Я все думаю, что я мог бы изменить. Я был слишком строг с ней. Подавлял ее.
— Вы любили ее, — сказал Борден. — Она знала это.
Даг продолжал трястись. Мужчина настолько опустился, что Бордену было тяжело смотреть.
— Ты не можешь допустить, чтобы это повторилось, — сказал Даг, глядя на него. — Ты не можешь.
Борден замер.
— Что вы имеете в виду?
— Все говорят, Маркус. Они все знают про девочку.
Он посмотрел в сторону и вниз, на землю.
— Так вот почему ты это сделал, Даг? Пытался убить меня, будучи уверен, что это снова повторится?
— Повторится, — ответил Даг. — Это случится, Маркус. Слишком много людей желают тебе смерти. Каждый день их все больше. Это случится.
Он ничего не ответил.
Ошеломленный и эмоционально подавленный, он стиснул зубы и внезапно отошел. Хоук нахмурился, когда Борден подошел к нему.
— Отпусти его, — приказал Борден, пытаясь говорить ровным голосом. — Он не в себе. Слишком много выпил.
— Отец Кейт или нет, пьяный или трезвый, он собирался убить тебя, — злобно огрызнулся Хоук. — Ты не можешь позволить ему дышать хоть минуту.
Борден тяжело вздохнул, пытаясь привести мысли в порядок, но чувствовал, словно петля затягивается на его шее. Он посмотрел на Дага, а затем в окаменевшее лицо Хоука. Стены вокруг него начали смыкаться, и он вылетел из склада, шатаясь вперед-назад.
Что-то резко перевернулось внутри, и он упал на колени. Сгребая свои волосы в кулаки, он рвал их от отчаяния. Потом впился ногтями себе в лицо. Но даже эта физическая боль не могла заглушить боль внутреннюю. Все, что он видел, это мертвое лицо Кейт. Даже вспоминая ее улыбку, он видел безжизненный взгляд на этом улыбающемся лице. Его пальцы впились в землю, глаза жгли невыплаканные слезы. БЛЯДЬ, почему он не может просто оплакать ее? Почему слезы не льются?
Он никогда не увидел бы это лицо, если бы не вернулся. Она была бы жива. Даг был прав. Он был чертовски прав.
Борден — чудовище, и заслуживал смерти.
— Он не должен выжить, — сказал Хоук за его спиной. — Ты отлично это знаешь, Борден. Все наши люди знают о том, что он был здесь. Как они смогут уважать тебя, если ты не зароешь этого человека в землю за попытку покушения на самого могущественного человека в Нью Рейвен?
Борден взглянул на небо, словно ожидая от него совета в этой хуевой ситуации.
— Ничего личного, — продолжил Хоук. — Просто сделай это, а мы позаботимся об остальном.
Борден медленно выдохнул и поднялся на ноги, чувствуя себя так, будто лишился брони. Если сделает это, тогда он еще большая мразь, чем тот, кто убил Кейт.
Или так и есть?
Повернувшись и кивнув Хоуку, он зашагал обратно на склад.
