Глава 21
Эмма
— Почему мне кажется, что ты что-то не договариваешь? — спросила бабушка, вынимая из духовки булочки с сосисками.
Я перевела взгляд со своего шоколадного торта на нее. Можно играть в молчанку или же просто рассказать правду и столкнуться с ее презрением.
— Что, например? — вместо ответа сказала я.
Она скрестила руки, опираясь бедром на столешницу и завладевая моим вниманием. Ее лицо было серьезным, и я знала, она ждет от меня откровенности.
— Ты сама не своя, — сказала она. — Ты спряталась в свою прежнюю скорлупу, и по прошлому опыту я знаю, что это не всегда хорошо.
— Ну, это не так, как в прошлые разы, обещаю.
— Тогда поделись со мной, дорогая.
Я вздохнула, отодвигая от себя тарелку. Несколько мгновений я не отводила взгляд от блюда, а потом пробормотала:
— Ты помнишь, я говорила тебе о своей новой работе?
Она занервничала.
— Да.
Еще один долгий вздох, еще несколько минут.
— Я работаю на Маркуса Бордена.
Ее рот приоткрылся, руки опустились.
— Ты ведь не серьезно, Эмма.
Я кивнула.
— Серьезно.
Ух. Последовал осуждающий взгляд. Я виновато отвернулась и поморщилась. Она была так счастлива услышать о моей новой работе. Теперь все потеряло значение.
— Ты с ума сошла?
— Нет.
— Он причинил тебе боль?
Я украдкой взглянула на нее. Она побледнела, глаза наполнились слезами. Это разбивало мне сердце.
— Нет, бабуля, он этого не делал, — мягко ответила я.
— У тебя отметины по всему телу, Эмма. Не думай, что я не заметила.
Как, черт возьми, она могла заметить? Я пыталась скрыть их. Хотя они не такие уж серьезные. Только бледные синяки на плечах и следы укусов на груди и шее. Перед приездом я замазала их тональным кремом. Может, это чертово освещение сделало их заметнее?
— Это не… — я сделала паузу, подбирая правильные слова, чтобы не показаться извращенной девицей. — Он не причинял мне боли, хорошо? Просто поверь мне на слово.
Уточним: он не причинял мне боли с плохими намерениями.
— Просто не понимаю, как такое могло случиться, Эмма.
Отбросив прихватки, она оставила булочки готовиться в духовке, и отошла, медленно переставляя ноги. Это напомнило мне, насколько слабой она была на самом деле. Мы сели рядом.
— Разве я не предупреждала тебя об этом мужчине?
— Да, было. Но он не такой, каким ты мне его представила.
— Ты должна уволиться, Эмма. Как можно скорее, пока он не запустил в тебя свои когти.
Его когти уже были в моем сердце.
— Все не так, как кажется, бабуля.
Она подавила вздох и покачала головой.
— Все дело в его внешности? Я знаю, он великолепен, но это кажущаяся видимость...
— Нет, это не так. И я узнала кое-что о Джоэле. Помнишь его? Парень, с которым ты меня познакомила. Он сумасшедший.
Ее темные глаза полезли на лоб.
— Чтооо?
— Да. Он доктор Я-Люблю-Смерть. Бабуля, он говорил о тюрьмах и поездках на территорию, где умер какой-то зэк. На мой взгляд, иногда у тебя ошибочное представление о вещах. Теперь я понимаю, что у Бордена есть проблемы, но он хорошо ко мне относится, и я не стану увольняться с работы только потому, что тебе этого хочется.
Очень трудно убедить ее в этом. Я знала, что у нее добрые намерения, но не была готова говорить об увольнении. Потому что увольнение означало отказ от Бордена, а я не могла этого сделать. Я просто надеялась, что она прекратит этот разговор до того, как я позволю надавить на жалость.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — просто сказала она, но голос выдавал, насколько ей было страшно.
— Знаю.
Я ее не убедила.
— Твоя мать говорила то же самое о твоем отце, и посмотри, что вышло. Он влез в ее душу и разорвал на части, пока она не стала настолько запуганной, что убила его. Мужчины могут открывать самые худшие наши стороны, Эмма.
Я напряглась, словно она ударила меня. Сказать на это было нечего. Я просто уставилась на нее, выпучив глаза. Она никогда не говорила о своей дочери — моей матери. Эта тема была негласно похоронена много лет назад.
Бабушка не подходила ко мне в течение следующего часа, пока я была у нее. И едва сказала хоть слово. Вместо этого она вернулась к приготовлению булочек. Сложив их, она подала мне контейнер, все время избегая смотреть мне в глаза.
— Я иду спать, — сказала она, слегка погладив меня рукой по щеке, прежде чем уйти. — Береги себя, Эмма.
Она ушла в свою комнату, а я пересекла короткое расстояние до машины Человека-усы, ощущая себя полным дерьмом. Не надо было рассказывать ей. Можно было соврать и сделать вид, что все в порядке. Она бы никогда не узнала про Бордена и никогда не посмотрела бы на меня с таким разочарованием.
— Вкусно пахнет, — сказал Человек-усы, когда я забралась в машину.
Я подала ему контейнер с булочками.
— Можешь попробовать.
Он жевал их всю дорогу домой, пока я хмуро таращилась в окно. Любой испугался бы в моем положении, но Борден уничтожил мой страх перед ним, приведя в свой офис.
— Как много женщин ты видел с Борденом? — вслух поинтересовалась я.
Человек-усы замер, не донеся булочку до рта.
— Ни одной.
С отвисшей челюстью я повернулась и посмотрела на него.
— Реально? Вообще ни одной?
— Иногда парни любят снять для него нескольких девчонок, но они остаются в его компании пару минут, после чего он вышвыривает их.
— Постой, где он это делает?
— В своей квартире. Он и в мыслях не держал заниматься этим на работе, если это то, о чем ты думаешь. В офисе он всегда занят только делами, его голова постоянно в игре. На самом деле, женщины для него ничего не значат после… ну…
— После Кейт Девено.
Он мрачно взглянул на меня.
— Совершенно верно.
Мне хотелось выведать больше, но я сдержалась. Было бы неправильно получать информацию от кого-то другого, а не от самого Бордена.
После этого мы немного поговорили о других вещах. Он проводил меня до квартиры. Я приняла душ. В этот вечер Борден занимал все мои мысли.
Я съела несколько булочек и попутно позвонила Блайт.
— Жаль, что не могу рассказать ничего хорошего, — сказала она мрачно.
— Что случилось? — спросила я.
— Ну, Дэнни поговаривает о закрытии закусочной. Он ничего не зарабатывает и погряз в дерьмовой куче долгов. Я начала искать другую работу, но… не знаю, пока ничего не подвернулось.
— Тесса тоже ищет?
— Да, но ей не срочно. Говорит, ее парень счастлив помочь ей удержаться на плаву, пока она что-нибудь не подыщет. Откровенно говоря, я сказала, что она не должна зависеть от парня.
Я нахмурилась.
— Почему? Не все парни чудовища, Блайт.
На том конце возникла пауза, а потом:
— Это правда? Ты раньше стремилась к тому, чтобы быть одной и убеждала всех, как это здорово. Сейчас твое мнение изменилось? Расскажи, как это случилось.
Мне до зуда хотелось, чтобы она узнала о Бордене. Я нуждалась в дружеском совете, но по какой-то причине не смогла себя заставить выболтать это.
— Тут нечего рассказывать.
— Угу, — скептически ответила она.
Мы поговорили еще немного, прежде чем ей потребовалось идти. Некоторое время я лазила по интернету, пытаясь узнать больше о Бордене. Мое тело таяло перед его фотографиями, и я удивлялась, как, черт возьми, ненависть к этому человеку переросла в те чувства, которые я испытываю сейчас.
***
После адски долгой ночи наступил вторник. Борден был здесь: сидел за своим столом. В ту секунду, когда я вошла в кабинет, меня встретил его тяжелый взгляд. Сегодня он в повседневной одежде: черная рубашка с закатанными рукавами, обнажающая татуировки на его смуглой коже. Я попыталась вежливо улыбнуться, но его губы даже не дрогнули в ответ.
— Доброе утро! — бодро сказала я, захлопывая за собой дверь. Интересно, не перестаралась ли я с тоном, потому что откровенно притворялась.
— Утро будет добрым, если ты опустишься на колени, — серьезно ответил он.
Я замерла. Ну, обострение наступило слишком быстро.
Я посмотрела на него в надежде, что он шутит, таким образом, приказывая мне сесть. Но он просто выжидающе смотрел.
— Эмм, что?
— Опустись на колени. Я не видел тебя почти тринадцать часов, и мои яйца адски посинели. Не смотри на меня, как на первобытного. Ты становишься маленькой шалуньей, когда хочешь этого, так что перестань притворяться, будто это не так.
Я взглянула вниз на красный плюшевый ковер, мысленно прикидывая, насколько далеко я готова с ним зайти. Хочу ли я, чтобы он отдавал мне такие приказы? И опуститься на колени?
— Сделай это, Эмма.
— А что, если я не хочу? — спросила я, расширяя свои границы.
Он снисходительно хмыкнул.
— Это то, во что ты хочешь поиграть? Пытаешься показать, что в тебе все еще остались опасения? Мы давно прошли эту точку, куколка. Опускайся на свои гребаные колени.
— Я не такая, — в моем тоне добавилось строгости. — И не встаю на колени перед кем попало только потому, что меня попросили.
— Тогда, думаю, я исключение.
Я должна была обидеться и рассердиться. Больше рассердиться, чем обидеться, на самом деле. Но знала, что моя злость будто захватывала его, и это было восхитительно… и входило в привычку.
Плюс, я уже стояла на этих чертовых коленях, когда он первый раз взял меня. Не такая уж большая разница.
Он не повторял просьбу, но я видела жажду в его взгляде, пока внутри меня шла борьба. Только боролась я с неизбежным. Он получит свое, и не потому, что заставит, а потому что я в итоге уступлю желанию принадлежать ему. Это натиск, заполняющий адреналином каждое нервное окончание.
Мое лицо вспыхнуло, когда назойливый голосок в голове умолк. Я опустилась на колени, поставив сумку рядом. Мои глаза сосредоточились на полу, одна часть меня сомневалась, другая — сжималась в ожидании.
Было слышно, как он встал и сделал несколько шагов, и когда я рискнула взглянуть, он стоял, прислонившись к столу со скрещенными на груди руками, подчеркивая каждым движением свои бугристые бицепсы. Вид был одновременно устрашающий и аппетитный. Я ощутила языки пламени внизу живота.
— Ползи ко мне, — негромко приказал он.
Господи, он помешался на том, чтобы вытянуть меня из зоны комфорта?
Я снова замялась, в глубине души меня пугала идея действительно ползти на четвереньках. Выдохнув и отбросив сомнения, я начала медленно двигаться в его сторону. Он следил за движениями моих бедер и плеч. Его взгляд обжигал.
Я представила, какой он меня видел: худое маленькое существо, одетое так, чтобы произвести впечатление, волосы подняты, отдельные тонкие черные прядки обрамляют сердцевидное лицо. И это существо ползет прямо к человеку, вдвое большему по размеру. Как ни странно, я ощутила себя сексуальной и желанной. Он хотел меня — это написано на его лице — и именно этот единственный взгляд дал мне силы продолжать движение.
Остановившись напротив него, я медленно подняла глаза. Он опустил руки, одна из них легла на мою макушку.
— Ты такая охуенно идеальная, — изумленно пробормотал он. — Так трудно привыкнуть. Это самая большая неожиданность — видеть, как ты подчиняешься, но ведь тебе это нравится, не так ли?
— Только когда это ты, — прошептала я, мое горло сдавило. Я отвела взгляд, не желая показывать ему скрывающуюся внутри любовь. Забота расценивается как слабость, но все же я боролась с этими эмоциями и делила их с ним.
Он молча смотрел на меня. Прошли секунды. Возможно, минуты.
— Расстегни меня, — дрожащим голосом выдохнул он.
Я на коленях, мои руки взлетели к его джинсам. Оторвавшись от его тяжелых тлеющих глаз, пристально смотревших на меня, я нетерпеливыми движениями расстегнула ремень и потянула молнию вниз. Мне не нужны были его дополнительные инструкции. Стянула с него трусы и обхватила рукой член, медленно его поглаживая. Он был уже твердый, когда я взяла его в рот. Рукой Борден сжал мои волосы, его тело напряглось. Мягкий гортанный звук сорвался с его губ, когда я всосала головку. Языки пламени во мне разгорались, и я сжала бедра в надежде как-то облегчить пульсацию между ними.
Неторопливо наслаждаясь, я облизывала его длину сверху вниз. Крепко сжимая мои волосы, он повращал бедрами, толкаясь вперед-назад у меня во рту. По его телу прошла дрожь. Оттолкнув меня и удерживая на расстоянии от своего члена, он взглянул на меня затуманенными похотью глазами и сжал губы.
— Ты любишь сосать меня? — возбужденно спросил он.
— Да.
Борден снова толкнул меня вперед, и я открыла рот, готовая принять его, но он схватил член раньше, чем я добралась до него, и засунул головку между моих губ. Некоторое время он раскачивался, его дыхание тяжелело, а затем вышел, проведя членом по моей щеке, оставляя на ней влажный след.
— Блядь, — ругнулся он.
Затем он поднял меня на ноги и прижал к столу. Подошел ко мне сзади и надавил мне на спину, пока я не оказалась прижатой щекой к столешнице. Сердце бешено колотилось в груди, дыхание сбилось, я истекала влагой и жаждала его. Услышала, как он переместился назад, и почувствовала его блуждающие руки на своих ногах и восхитительное покалывание на коже от его жарких прикосновений. Он задрал кверху мою юбку, сминая ее на бедрах и обнажая мою задницу. На мне были новые сексуальные стринги — очко в мою копилку — и он нежно освободил меня от них.
— Раздвинь ноги, — велел он.
Я раздвигала их сантиметр за сантиметром, предвкушая то, что должно произойти. Поток адреналина только усилился. Почувствовав дыхание на своих бедрах, я зажмурилась от сильного беспокойства. Его руки расположились на моих ягодицах, а затем я ощутила сладчайшую вещь.
Долгое и нежное облизывание моих складочек. Это было почти невыносимо. Я со стоном задрожала. Руки сжимались в кулаки на столе, когда он проделывал это снова и снова, мучая меня своим потрясающим ртом. Это был самый невероятный оральный секс в моей жизни. Он двигался намеренно медленно, в таком ритме, чтобы усилить ощущения. Настолько опытно он протягивал мое удовольствие, посасывая и надавливая в нужное время.
— Пожалуйста, пожалуйста, — умоляла я.
— Ты хочешь кончить? — спросил он, его голос стал опасно низким.
— Для начала я хочу тебя внутри.
Хотя мне и нравилась мысль кончить ему в рот, но кончить вокруг его члена мне хотелось больше. Не теряя времени, он выпрямился, располагая меня напротив. Сжав мои бедра, толкнулся внутрь. Я подскочила от неожиданности, а затем потерлась об него задницей. Он зарычал от удовольствия и до упора вогнал в меня свой член, сильно и быстро, заполняя и растягивая, пока я стонала от боли и наслаждения.
— Руки за спину, — грубо потребовал он.
Когда я подчинилась, он схватил оба моих запястья своей большой рукой, притягивая их к себе, продолжая жестко трахать меня. Другой рукой он поглаживал мою задницу, и, слишком потерянная в поисках удовольствия, я не сразу поняла, что он собирается сделать, пока это не произошло.
Шлепок! Прямо по заднице, заставляя мои мышцы крепче сжиматься вокруг его члена и извлекая из меня лихорадочные вскрики. Боль переросла в удовольствие, когда он сделал это снова, а шок превратился в ожидание. Каждый шлепок подводил меня все ближе к сладостному освобождению, и как только я оказалась на грани, он выпрямил меня, прижав спиной к себе, и коснулся моего клитора, отправляя меня за край. Уронив голову ему на плечо, я закричала. Он замедлился для меня, давая ощутить всю силу наслаждения, а затем, всосав кожу на моей шее, резко толкнулся в меня один, другой раз и замер, жестко кончая и рассылая проклятья, как всегда это делал.
— Блядь. Блядь. Блядь.
Да, мистер Борден, вы правы.
Сейчас уже не было никакой неловкости, когда он вышел из меня. Заботливо поправил мои волосы, одернул на мне юбку. Когда я повернулась к нему, то затаила дыхание от его взгляда.
— Ты ненасытная, — прошептал он, мягко поглаживая пальцами мою щеку. — Я думаю, что немного привязался к этому рту и телу.
— Аналогично, мистер Борден.
Наклонившись немного ближе, он легко поцеловал меня в губы и произнес:
— Не трахайся с другими мужчинами, пока ты в моей постели, ясно?
Глядя в его серьезные голубые глаза, я проигнорировала предостережение в них и кивнула.
— Хорошо.
***
Сказать, что мы были далеки от профессиональных отношений, было бы преуменьшением. Борден трахал меня в офисе каждый день всю неделю, и чем больше он брал меня, тем больше мы жаждали друг друга. Поначалу это было грубо и жестко, но с каждым днем Борден погружался в меня с растущей нежностью, медленно смакуя мое тело, а выходя из меня, целовал в благодарность за оргазм и долго прижимал к себе.
Секс с ним превратился в нечто иное. Каждый раз, когда он брал меня, что-то зарождалось между нами. Он не хотел этого признавать. Сначала я думала, что все это только в моем воображении. Но его глаза излучали тепло, предназначавшееся только мне. И я расцветала для него.
Я была полностью в его власти.
Я была слабой, и не переживала по этому поводу.
Я впустила плохого мужчину в свое сердце, и мне не хотелось, чтобы этот плохой мужчина покинул его.
