Глава 3
Мы здесь потому, что Клинтон разослала нам СМС?
Россия полным ходом шла к политическому кризису, и Путин винил в этом лично Хиллари Клинтон.
В самом начале декабря 2011 года в России прошли выборы в Государственную Думу. Наблюдатели сообщали о вопиющих подтасовках, включая бесстыдный вброс бюллетеней в урны. Появились видеозаписи, на которых председатели избирательных комиссии сами заполняли стопки бюллетеней. Это было похоже на вирус. За несколько дней улицы центра Москвы заполнили толпы протестующих, которые выкрикивали: антипутинские лозунги. Несколько сотен человек было арестовано. Сообщества наблюдателей за российскими выборами, а также антипутинские веб-сайты и радиостанции сообщали о том, что стали жертвами атак хакеров. Партия Путина «Единая Россия» набрала около половины голосов, что означало значительную потерю мест в Думе. Занявшая второе место коммунистическая партия набрала 19 процентов.
На следующий день после выборов Клинтон участвовала в международной конференции по Афганистану в Бонне. Не сводя глаз с Лаврова, она заявила, что Соединенные Штаты «высказывают серьезную озабоченность по поводу проведения выборов. Мы также озабочены сообщениями о том, что независимые наблюдатели за выборами подверглись нападкам, а их сайты — кибератакам. Это полностью противоречит идее обеспечения прав народа наблюдать за ходом выборов, участвовать в них и распространять правдивую информацию». Она отметила, что гордится теми русскими, которые пытались добиться справедливых выборов, и что российские избиратели заслуживают полного расследования всех достоверных отчетов о мошенничестве и манипуляциях на избирательных участках. На следующий день она продолжила высказываться критически: «Российский народ, как любой другой народ, заслуживает того, чтобы его голос услышали, а его избирательная воля была учтена. Это означает, что русские заслуживают справедливых, свободных, прозрачных выборов и лидеров, которые будут нести перед ними ответственность».
Насколько удивительными были эти комментарии? Макфол оправдывал заявления Клинтон, решив, что именно государственный секретарь, а не чиновник низшего уровня или пресс-секретарь должен выражать позицию США по этому вопросу. «Я хотел, чтобы русские обратили на это внимание», — вспоминал он позднее. Но для некоторых официальных лиц в США заявление Клинтон об американской поддержке справедливых демократических выборов было не чем-то неожиданным, а скорее простой рутиной. Уолландер позже говорила: «Мы все время видим нечто подобное. Это, по правде говоря, стандартно для Госдепа».
Совсем не так эту ситуацию воспринимал Путин. Протесты были для него чрезвычайным происшествием. Чиновники в США, смотревшие видео и изучавшие фотографии того времени, считают, что он был шокирован всплеском беспорядков. В своем видении мира Путин не допускал случайных совпадений. Когда его дела и дела России шли плохо, он сразу видел в этом скрытую игру американцев, пытающихся навязать ему свой «однополярный» мир. Оглядевшись вокруг в поисках того, кого можно было бы обвинить в демонстрациях протеста, он указал на американского госсекретаря.
Во время своего официального выступления после завершения выборной кампании Путин, обращаясь к группе своих политических союзников, собравшихся за круглым столом в конференц-зале и слушавших его со скучными лицами, заявил, что Клинтон «задала тон некоторым деятелям внутри страны; она подала им сигнал». Он упрекал ее в том, что она подстрекала протестантов бросить ему вызов, и утверждал, что демонстрации протеста, развернувшиеся по всей стране, были результатом вливания сотен миллионов долларов. Он добавил: «Мы все тут взрослые. Мы прекрасно понимаем, что организаторы действуют по прекрасно известному сценарию и в своих собственных корыстных интересах».
После этого на улицы Москвы, Санкт-Петербурга и дюжины других городов вышли тысячи людей. Они требовали честных выборов и обвиняли Путина. Протестанты высмеивали путинские домыслы о том, что ими дирижировала Клинтон. На одном из протестных шествий оратор спросил толпу: «Мы здесь потому, что нам Клинтон СМС разослала?»
Путин ненавидел, когда ему бросали вызов и проверяли на прочность. А за всем этим, как ему представлялось, стояла Хиллари Клинтон. Его недовольство будет тлеть годами и приведет к последствиям, которые в Соединенных Штатах никто не мог предвидеть.
В марте 2012 года Путин совершенно ожидаемо был избран российским президентом на третий срок. Примерно в это же время Клинтон отправила в Белый дом секретную записку, в которой изложила свою позицию относительно нового политического подхода к отношениям с Россией. Вернувшись к власти, Путин принялся жестко закручивать гайки. Клинтон предостерегала, что Путин намеревается вновь советизировать Россию, вернуть ее к прежнему порядку, что он «испытывает глубокое раздражение по отношению к США и смотрит на наши действия с подозрением». Ее записка не содержала никаких призывов к действию. Она только рекомендовала, чтобы Белый дом еще раз обдумал перезагрузку и, может быть, отказался от этой доктрины.
Команда Белого дома, включая Тома Донилона, к тому времени ставшего советником по национальной безопасности, не хотела отказываться от перезагрузки, которую они считали визитной карточкой международной политики президента. Ближайшие советники Обамы по национальной безопасности по-прежнему думали, что найдут пути укрепления отношений с Путиным, хотя бы для горсточки специфических задач, включая сокращение ядерных вооружений — личный приоритет президента. А кроме того, на повестке дня по внешней политике встала новая задача: положить конец кровавой гражданской войне в Сирии, вызванной протестами против жестокого диктатора Башара Асада, которого решительно поддерживал Путин.
В сентябре на саммите Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества во Владивостоке Клинтон встретилась с Лавровым и стала настойчиво убеждать его в необходимости сотрудничества с США по разрешению сирийского конфликта. Но министр никак на это не среагировал.
На этой сессии Лавров сказал Клинтон, что Путин намерен выдворить из России американское Агентство по международному развитию (USAID). Со времен холодной войны это агентство поддерживало организации российских правозащитников, борцов за окружающую среду, способствовало проведению справедливых выборов. В последние годы оно вкладывало в эту деятельность до 50 миллионов долларов ежегодно. Выдворение USAID стало результатом путинских претензий о том, что США хозяйничают в российской политике, пытаются ослабить его позиции.
Клинтон была возмущена и покинула встречу, оставив на столе свои заметки и бросив Лаврову, что он может почитать их, если ему интересно.
На торжественном ужине АТЭС случился памятный эпизод. Клинтон сидела рядом с российским президентом и рассказала о том, что недавно посетила мемориал в Петербурге в память погибших во время блокады города. В продолжение темы Путин рассказал душераздирающую историю. Во время войны, рассказал он Клинтон, его отец, солдат, пришел домой с передовой на кратковременную побывку. Недалеко от дома, в котором он жил со своей женой, он увидел груду человеческих тел, сложенных прямо на тротуаре. Какие-то люди грузили трупы в грузовик. И в этой куче тел Путин-старший увидел ногу в знакомом башмаке. Это была обувь его жены. Он попросил отдать ему тело. Сначала ему было отказали, но потом смягчились. Когда он взял тело жены на руки, то понял, что она жива, и отнес ее домой. Со временем женщина поправилась, а через восемь лет родила Владимира.
Впоследствии Клинтон пересказала эту историю Макфолу, бывшему к тому времени послом США в России. Он такого никогда не слышал. Ни один из них не знал, насколько правдивой была рассказанная Путиным история. Пытался ли Путин, известный своей манерой сбивать иностранных лидеров с толку, впечатлить Клинтон своим рассказом?
Клинтон и кое-кто еще из администрации продолжали прощупывать возможности пересмотра политики в отношении России. Но в это время в Белом доме появилась еще одна причина для беспокойства — это был год выборов в самих Штатах. «Мы не хотели пересматривать нашу политику в то время, когда президент идет на перевыборы», — скажет позднее Макфол. Президент и его команда хотели записать перезагрузку себе в зачет, как крупный успех своей внешней политики. Они, конечно же, не желали, чтобы занозистая дилемма взаимоотношений с Путиным превратилась в часть повестки предвыборной кампании.
Россия попыталась разжечь небольшую предвыборную заварушку, когда в марте в Сеуле при включенном микрофоне Обама неосторожно сказал Медведеву, отбывавшему в президентском кресле последние дни: «После того как меня переизберут, у меня будет больше пространства для маневра». Обама имел в виду переговоры о том, будут ли Соединенные Штаты разворачивать в Европе системы противоракетной обороны — этот вопрос был очень важен для Москвы. Но со стороны казалось, что президент США пытался заключить с русскими частную сделку — и скрыть свои планы от электората. Республиканцы кинулись в атаку. «Если бы не случай с включенным микрофоном, намерения президента стали бы известны лишь господину Путину, а не американскому народу», — возмущался республиканский сенатор от Миссисипи Роджер Уикер.
Митт Ромни, которого президент планировал выдвинуть в кандидаты от республиканцев, предал обамовскую перезагрузку анафеме и объявил, что Россия, «без сомнения, является нашим геополитическим противником номер один». Помощники Обамы увидели в этом повод выставить Ромни на посмешище за то, что тот застрял в далеком прошлом. «Я совершенно уверен в том, что холодная война закончилась, когда кое-кто из сидящих в этом зале был еще в начальной школе», — язвил перед репортерами Джей Карни, пресс-секретарь Белого дома и бывший московский корреспондент журнала Time. Вопрос снова всплыл во время третьих и последних президентских дебатов между двумя кандидатами. Обама атаковал: «Когда вас спросили, какова крупнейшая политическая угроза, перед которой стоит Америка, вы сказали: Россия. Не „Аль-Каида“. Вы сказали: Россия. И восьмидесятые годы прошлого века сейчас окликают нас, требуя вернуть им международную политику того времени, потому что холодная война закончилась двадцать лет назад».
Ромни ушел в оборону: он настаивал, что у него «четкое видение по этому вопросу». Многие прихлебатели сочли, что Обама выиграл в этом обмене уколами. Но это вряд ли было важно. Те выборы выигрывались на других полях: решение Обамой экономических вопросов, проблем здравоохранения, деловая карьера Ромни… Вопрос о Путине и России вряд ли вообще попал в поле зрения большинства избирателей.
Обама безоговорочно победил. Но спустя годы многие из сотрудников президентской администрации, оглядываясь на кампанию по высмеиванию Ромни из-за его позиции по России, смущаются. «Нам следовало понять, что перезагрузка умерла намного раньше», — сказал один из высших чинов национальной безопасности при Обаме.
В первые недели после выборов Конгресс США сделал шаг, который усилил и без того растущее напряжение между Вашингтоном и Москвой, — прошел двухпартийный закон, известный как акт Магницкого.
История Сергея Магницкого трагична. Этот тридцатисемилетний адвокат, специалист по налогам, умер мучительной смертью в камере московской тюрьмы в 2009 году. Сергей работал у Билла Браудера, американского финансиста, который руководил хедж-фондом Hermitage Capital Management со штаб-квартирой в Лондоне. Компания Браудера была одним из крупнейших инвесторов в России до той поры, пока он не поссорился с путинским режимом. В 2007 году российская милиция совершила несколько рейдов в офисы Браудера с изъятием документов и последующим прекращением всех деловых операций.
Финансист, которого к этому времени уже изгнали из страны, попросил Магницкого выяснить причины атак. Вскоре адвокат обнаружил, что российские полицейские и налоговые чины использовали документы, незаконно изъятые — читай украденные — из Hermitage Capital, для того чтобы провернуть аферу с налогами, которая принесла им 230 миллионов долларов. Это был вопиющий пример коррупции, которая процветала среди высших российских чиновников.
После того как Магницкий обратился с иском, обвиняя российских официальных лиц в мошенничестве, он был арестован и сам обвинен в уклонении от налогов. Находясь в заключении, он серьезно заболел, страдая от камней в желчном пузыре и панкреатита. Магницкий неоднократно обращался с просьбами о медицинской помощи, в которой ему было отказано. Корчась от страшной боли, он документировал случаи ненадлежащего обращения с ним. Осталось 450 написанных от руки жалоб. После его смерти независимое расследование установило, что его тело было покрыто множественными синяками и ссадинами — результат побоев, которые наносили тюремные надзиратели.
За годы, прошедшие с тех пор, российские оппозиционеры и правозащитники превратили дело Магницкого в символ злоупотреблений государственной власти в России — этой теме, по мнению инакомыслящих, администрация Обамы уделяла слишком мало внимания. Браудер начал кампанию по разработке и принятию в США закона, который наложил бы жесткие санкции на российских официальных лиц, подозреваемых в причастности к смерти его советника по налогам. Для Браудера это стало его личным крестовым походом. Большинство русских инакомыслящих, включая Каспарова, Немцова и Кара-Мурзу, поддержали действия Браудера, видя в нем мощное предостережение Путину и его приятелям-олигархам: давление и наезды Кремля на оппозицию не пройдут без неприятных последствий и превратят Россию в международного изгоя.
Кампания в поддержку акта Магницкого поставила Белый дом в затруднительное положение. Обама и хотел бы продвигать дело защиты прав человека — но лишь настолько, насколько оно не вступало в конфликт с другими целями внешней политики. Чины в администрации без лишнего шума противостояли принятию акта, они рассматривали это как вмешательство Конгресса в прерогативы исполнительной власти и усугубление и без того напряженных американо-российских взаимоотношений. Кара-Мурза рассказывал, что на приеме в российском посольстве в Вашингтоне в 2011 году Макфол, по-прежнему бывший главным советником по России в НСБ, разругал его за лоббирование этой меры. Макфол задержал его и сказал: «Как вы, русские, смеете указывать нашему Конгрессу, что ему делать?! Вам не пристало говорить нам, какие законы принимать. Мы должны сами решать такие вопросы». Много лет спустя за чашкой кофе Макфол признался: «Ты был прав насчет закона Магницкого. А мы заблуждались». (Сам Макфол впоследствии говорил, что он весьма смутно помнит встречу в российском посольстве. А вот в том, что касается разговора за чашкой кофе, он не оспаривал версию Кара-Мурзы: «Я уверен, что говорил что-нибудь вроде этого».)
В конце концов Обама подписал закон Магницкого. Как можно было ожидать, российское правительство нанесло ответный удар. В Думе прошел закон, запрещающий усыновление российских детей в США. (Между 1999 и 2012 годом американцы усыновили около пятидесяти тысяч российских детей.) Министерство иностранных дел выпустило список из 18 бывших и действующих американских чинов, которым был запрещен въезд в Россию.
Когда Клинтон готовилась покинуть пост госсекретаря в январе 2013 года, она отправила Обаме заключительную записку, в которой объявляла перезагрузку почившей в бозе. Она рисовала Путина как принимающую все большие масштабы угрозу для мирового порядка; наиболее тревожащим фактом она считала поддержку Путиным жестокой диктатуры Асада в Сирии. Она рекомендовала Обаме не демонстрировать склонность к сотрудничеству с Путиным, не баловать его вниманием на высоком уровне, не принимать его приглашений на саммиты в Москве. Путин лучше понимает и ценит силу, чем сотрудничество. Позднее она писала: «Не все в Белом доме согласились с моим достаточно резким анализом». Когда кто-то из сотрудников спросил Донилона, видел ли он меморандум Клинтон по России, Донилон отмахнулся: «Да, видел», — и свернул дальнейшую дискуссию.
Было очевидно, что новый период взаимного охлаждения развивается самым тревожным образом: резко увеличилось количество случаев травли сотрудников американского посольства в России. Физическое и психологическое запугивание американцев, работавших в России, было старой советской тактикой. Во время холодной войны русские облучали американское посольство в Москве радиоактивными микроволнами, а на улицах города на сотрудников неоднократно нападали молодчики бандитского вида.
Теперь за всем персоналом посольства следили, куда бы человек ни направлялся. В их квартиры незаконно проникали. Один пришел домой и обнаружил своего пса отравленным, другой нашел мертвой птичку, третий увидел прямо посреди квартиры человеческие экскременты. «Преследователи приставали к людям, прокалывали шины автомобилей, врывались в квартиры, отключали отопление, срывали встречи официальных лиц посольства со своими контактерами. Все это — на грани физического насилия», — вспоминал один из американских служащих, работавших в то время в Москве. Однажды Чад Норберг, эксперт службы защиты прав человека в консульстве Петербурга, пришел в торговый центр со своим семилетним сыном. Российский сотрудник госбезопасности, ведший за ним слежку, схватил мальчика и сильно встряхнул его. Норберг ударил нападавшего. Видеозапись инцидента оказалась на российском телевидении — утверждалось, что американский дипломат напал на невинного человека. Норберг покинул Россию, приняв другое назначение.
Но никто не подвергался преследованиям больше, чем Макфол, прибывший в Москву в качестве посла США в начале 2012 года. Едва попав в российскую столицу, он стал получать письма с угрозами физической расправы. За его детьми следили по дороге в школу и на футбол, что приводило нового посла в бешенство. Однажды зимним вечером Макфол пришел повидать правозащитника Льва Пономарева к нему домой. Когда он подходил к зданию, его встретила неуправляемая толпа и два репортера прокремлевской телекомпании НТВ с телевизионными камерами. Толпа преградила ему путь и выкрикивала: «Ты здесь зачем? К кому пришел?» Другой дипломат, присутствовавший при стычке, вспоминал: «Они заставили его разнервничаться. Он потерял самообладание». Макфол начал огрызаться, обвинив репортеров в незаконной слежке, чтении его электронной почты, прослушивании его телефонных разговоров. «Как вы узнали, что я намеревался сюда прийти?» — кричал он. Он говорил о нарушении его дипломатических прав и о том, что Россия превратилась в дикую, чуждую цивилизации страну.
Провокация достигла своей цели. Вспышка Макфола была показана по российскому телевидению в тот же вечер. Немного позже Макфол присутствовал на встрече в Кремле, и кто-то из его русских друзей отвел его в сторонку и предостерег: «Ляг на дно, ты на очень тонком льду». «Что ты хочешь сказать?» — спросил Макфол. И ему ответили, что Путин считает его возмутителем спокойствия, а поэтому Макфолу следует быть очень осторожным. В другой раз на какой-то вечеринке еще один его русский приятель, предвещая недоброе, сказал, что Путин смотрит на посла как на агента ЦРУ, которого послали в Россию, чтобы подстрекать к революции против режима.
Количество инцидентов росло, и Макфол попросил Белый дом дать Москве решительный отпор, но так и не дождался его. Отчасти проблема состояла в том, что история выглядела личной. Но неспособность администрации Обамы на яркую реакцию привела к разочарованности в среде посольских работников, которые с горечью говорили: «Белый дом не будет ничего предпринимать. У русских есть все основания делать что им заблагорассудится, и им ничего за это не будет».
В начале 2013 года Макфол, который затеял перезагрузку в виде эксперимента, а потом приветствовал малейший прогресс в этой сфере, послал секретную телеграмму новому государственному секретарю, Джону Керри, в прошлом сенатору. Макфол в основном соглашался с резким заключением Хиллари Клинтон: Путин вел Россию в нежелательном направлении, а перезагрузка не оправдала себя. Позднее Макфол вспоминал: «Весьма иронично: я был автором перезагрузки, и поначалу многие полагали, что я слишком мягок с русскими. Потом я показался слишком жестким по отношению к ним. Но я думал: времена меняются, мы тоже должны меняться».
В феврале 2013 генерал Валерий Герасимов, начальник Генштаба Вооруженных сил РФ, опубликовал статью в малоизвестном российском военном журнале, в которой призвал приспособить российскую военную стратегию к современному миру. Первоначально публикация привлекла не так уж много внимания в среде служителей американской национальной безопасности. Но после того как радио «Свобода» опубликовало ее перевод на английский, статья обратила на себя внимание официальных лиц. Русский военачальник предлагал новую доктрину, которая смогла бы определить, как Россия будет противостоять Соединенным Штатам… и воевать с ними.
В статье Герасимов исследовал, каким образом социальные сети влияли на «Арабскую весну» и подпитывали ее. Он отметил, что в мире, находящемся под властью интернета, существуют новые способы ведения войны: политические, экономические, информационные. И эти способы могут задействовать «протестный потенциал населения». Иными словами, информационные методы и способы ведения войны могут быть использованы для превращения в оружие политических разногласий внутри другой нации. Герасимов разрабатывал доктрину «гибридной войны» — новой формы конфликта, в котором столкновения лоб в лоб между армейскими батальонами и воздушными истребителями станут приметой далекого прошлого: их заменят хакеры и специально обученные пропагандисты, натасканные на использование в своих целях конфликтов, существующих в рядах противника.
«Сами „правила войны“ существенно изменились, — писал Герасимов. — Возросла роль невоенных способов в достижении политических и стратегических целей, которые в ряде случаев по своей эффективности значительно превзошли силу оружия… Дистанционное бесконтактное воздействие на противника становится главным способом достижения целей боя и операции». Герасимов не пояснил, какие именно «бесконтактные воздействия» заменят операции наземных войск. Но было вовсе не трудно догадаться, о чем он говорит.
Российская разведка вела себя все более агрессивно, все более запутанными становились ее кибератаки: хакеры проникали в правительственные, деловые и информационные сети по всему миру. Всю свою мощь русские хакеры показали в 2007 году, когда они провели внезапную массированную атаку в Эстонии: после того как эстонское правительство демонтировало в Таллине памятник советскому солдату, хакерские атаки заблокировали банковскую систему страны, водоснабжение и канализацию, а также веб-сайты правительственных служб и средств массовой информации. Страна была парализована на несколько дней. А в 2008-м кибервоины при помощи изобретательного трюка взломали компьютеры Центрального командования США, которое контролировало военные действия на Среднем Востоке. Их оперативные сотрудники наводнили рынки в Кабуле, на которых американские солдаты покупали всякую всячину, флеш-накопителями c встроенными вирусами. Достаточно было, чтобы всего один американский солдат с зараженной флешкой подключился к компьютеру, завязанному на сеть Центрального командования, и русские незаметно получили планы военных операций США.
Российские кибератаки были только одной страницей в герасимовской стратегии. Еще одной было возвращение к жизни старой советской тактики грязных трюков. И очень скоро Кремль использует один такой трюк против цели высокого уровня — представителя американского дипкорпуса из высшего эшелона.
В ноябре Виктор Янукович, коррумпированный президент Украины и друг Путина, внезапно вышел из соглашения по укреплению торговых связей с Европейским союзом. Это соглашение повсеместно рассматривалось так, что Украина уходит с российской орбиты и начинает сближение с Западом. Конечно же, Путин был против и надавил на Януковича и его окружение, чтобы расстроить договоренности.
После возвращения Януковича на прежний курс озлобленные протестующие собрались в Киеве, возмущаясь таким поворотом событий и продажностью власти. В начале декабря восемьсот тысяч человек участвовало в шествии, протестующие заняли здание городской администрации и Майдан, центральную площадь города. В один из этих дней Виктория Нуланд, помощник госсекретаря по делам Европы и Евразии, известная своей жесткой позицией по отношению к России, посещала Майдан и раздавала протестующим сэндвичи.
С ростом политических беспорядков Путин бросил Януковичу спасательный канат: он согласился выкупить 15 миллиардов долларов украинского долга и на треть урезать цену на газ. Но этого было недостаточно. Протесты в Киеве продолжались, становясь все более бурными и распространяясь на другие части страны. Майдан стал зоной военных действий. Столкновения между протестующими и отрядами полиции особого назначения принесли первые жертвы.
Все время кризиса Кремль обвинял Вашингтон в том, что американцы инспирировали хаос и вооружали оппозиционных мятежников, чтобы свергнуть режим путинского союзника прямо у границ России. Официальные лица администрации Обамы, опасаясь, что Украина может скатиться в кровавую гражданскую войну, вели интенсивные переговоры с украинскими, европейскими и российскими коллегами в попытках выработать позицию, которая помогла бы положить конец насилию и восстановить стабильность. Обама несколько раз разговаривал с Путиным, доказывая, что Вашингтон не раздувает новую революцию. Президент США подчеркивал, что если бы сторонам удалось достичь соглашения по Украине, то и отношения Москвы с Вашингтоном вышли бы на новый уровень. Можно было бы рассматривать возможность массового сокращения ядерных вооружений.
27 января 2014 года Нуланд вернулась в Вашингтон, и ей позвонил Джеффри Пайетт, посол США в Украине. В рамках подготовки к предстоящим переговорам Нуланд и Пайетт работали с украинской оппозицией, пытались создать коалиционное правительство, в которое вошли бы Янукович и лидеры майдана. Во время этого разговора американцы открыто обсуждали достоинства разных лидеров оппозиции, которые могли бы войти в коалицию. Они также выражали разочарование в том, что ЕС не делал большего для прекращения кризиса.
И Нуланд сказала послу: «Да черт с ним, с Евросоюзом!»
Десятью днями позже на «Ютьюбе» был размещен аудиофайл со всем разговором целиком. Вопроса, кто это сделал, не возникало. Клип изначально выложил в «Твиттер» некий российский чиновник, а затем видео было широко растиражировано российскими медиа. Русские приводили его как скандальное вещественное доказательство того, что Соединенные Штаты вмешивались в чужие дела и пытались подтасовать политические результаты кризиса в Украине.
Позднее Нуланд писала: «Я сразу поняла, что происходит: Путин пытался просто дискредитировать меня или сделать так, чтобы меня вообще уволили».
Она извинилась и выдержала натиск. Обама позвонил ей со словами поддержки. Администрация покритиковала Москву за использование аудио. И этот эпизод вскоре ушел в тень более драматических событий украинского кризиса. Однако вываливание в интернет перехваченных дипломатических телефонных разговоров предполагало, что русские готовы действовать на арене информационной войны безбоязненно и предпринимать агрессивные и провокационные шаги против того, кого Кремль считал своим основным соперником, — правительства Соединенных Штатов.
«Русские за двадцать пять лет не предали гласности ни один телефонный разговор, пока не началось это, — говорила потом Нуланд. — Мы не должны были игнорировать их действия. Мы должны были протестовать согласно процедуре, а мы не сделали этого… Имея дело с Путиным, вы должны все время быть готовы нанести ответный удар».
