Быстро светало. С каждой минутой я все отчетливее мог разглядеть лица моих спутников — напряженные и серьезные.

— Можно теперь попробовать позвонить, — сказал Ратаев. — Чтобы Аркадий был в курсе. Может, они бы подъехали ближе и забрали нас прямо здесь…

— Это было бы очень даже неплохо, — согласился Мороз.

— Ну, если Татьяне только, — сказал я. — Сам посуди, Аркадий-то с одной рукой в любом случае машину не поведет.

— Это конечно, — согласился Геннадий. — А Артем почему не с вами?

— Буканцев? — вспомнил я фамилию странного молодого человека, убийцей которого неуклюже пытались сделать меня. — Не знаю… Так-то он водитель, наверное, опытный. Машина у него зверь, конечно…

— Да, кажется, японская. Черная такая…

Похоже, Геннадий неважно разбирался в автомобилях, если «бэчер» с турбиной для него всего лишь «японская, черная» машина. Ну и ладно. Главное, пока я у него схожу за своего. Потом, конечно, Аркадий расставит необходимые акценты, но это уже будет несущественно. Главное, у меня наконец появился шанс хоть как-то закончить эту глупую и утомительную эпопею…

— То есть, ты ждал определенного времени? — спросил я.

— Конечно. Я ждал Аркадия и Артема, но они должны были выйти на меня не так скоро. Наверное, что-то случилось. Так-то у нас в запасе еще больше месяца.

«Больше месяца»… До чего?

Сообразительности у меня хватило, чтобы понять — если задам вопрос в лоб, то сразу же выйду у Гены из доверия… Я попытался позвонить Тане, но телефон не ловил сеть по-прежнему.

Между тем над Малой Чуйской долиной рассвело окончательно. Я оглянулся на Вранки. Пожара уже давно не было видно, но из-под ветряка еще стелился шлейф черного дыма.

— Зря оглядываешься — проворчал Геннадий.

— Не думаю, что остолбенею из-за этого, — усмехнулся я. — Но мне кажется, надо прибавить шагу.

— Мы-то с тобой какое отношение имеем ко всему этому? — спокойно вопросил Ратаев. — Мне, конечно, было бы не очень вежливо уходить, даже не попрощавшись с Чжэном, но мне, если уж на то пошло, он не друг и даже не приятель…

— Тем более, — сказал я. — Не тот случай, чтобы комплексовать.

Мы продолжили наш путь к скалам, я время от времени оглядывался, потому что ощущал тревогу всей своей спиной, если так можно выразиться. И ведь не обмануло меня предчувствие! Раз я обернулся и увидел, как со стороны дымящейся деревни к нам приближается какой-то пылящий по степи предмет. Сердце у меня екнуло. Это ведь тот самый «паджеро» Чжэна!

— Вашу мать! — выругался Мороз, который тоже увидел машину.

— Бежим! — крикнул я и дал ходу, уверенный, что Геннадий тоже перейдет на бег. Что касается Мороза, то он припустил вперед еще раньше, чем я это произнес. Зато странный археолог только заморгал, поглядев сначала в сторону погони (а я не сомневался, что это погоня), а потом на меня. Шагу он, правда, прибавил, но уж как-то не очень охотно. Видимо, он все еще переживал, что не попрощался с барином-китайцем, и не ждал от преследователей большой гадости. В отличие от меня. А весь мой накопленный жизненный опыт говорил за то, что если к тебе на большой скорости приближаются малознакомые или неизвестные личности, то ты их чаще всего интересуешь либо как источник ценностей — денег или информации, либо как объект мести или удовлетворения амбиций. В общем, драпать надо, если к тебе бегут. Захотят пообщаться — в наши дни можно просто позвонить… Кстати, а что, если они дозвонились до друзей Ратаева, и те им сказали: «держите Милославского», то есть, меня?.. Впрочем, наш однорукий евангелист, похоже, на самом деле относится к друзьям Ратаева. По крайней мере, не к врагам. К врагам бы Геннадий вряд ли пошел добровольно… Хотя мог бы и пошустрее шевелить поршнями!

Что касается Мороза, то он убежал далеко вперед, поскольку хорошо понимал, что с ним теперь церемониться не будут — может, даже и убьют.

Я на полсекунды остановился, схватил Геннадия за руку и потащил за собой. Археолог не сопротивлялся, но и не изъявлял особого желания быстро бежать. Возможно, он предполагал, что нам все равно не уйти от внедорожника… И, боюсь, он был абсолютно прав.

И в этот момент от близких уже скал отделился другой автомобиль. Моя «тойота»! Микроавтобус, пыля ничуть не хуже джипа, мчался навстречу нам. По-прежнему держа Гену за руку, я ускорил бег. Теперь встреча с преследователями уже не казалась мне неизбежной.

Водитель «паджеро», по всей видимости, решил в свою очередь, что его шансы на встречу с нами падают с невероятной быстротой, и добавил газу по-настоящему. Я уже слышал рычание мощного двигателя, но его быстро перекрыл шум мотора «хайса». В машине, как мне казалось, находился всего один человек — и это была Татьяна, держащая руль!

Через несколько секунд приблизившийся автобус совершил крутой поворот фордевинд, подставив нам левый борт с уже сдвинутой пассажирской дверью. Да, внутри больше никого не было… Один за другим Мороз, я и Гена запрыгнули в салон, я захлопнул дверь, и Татьяна без лишних слов рванула по кочкам и камням к дороге. «Только бы выдержали колеса!» — мелькнула мысль.

Колеса выдержали. Через минуту мы вырулили на грунтовую дорогу, и Таня повернула влево, к проходу между скал. «Мицубиси», как и следовало ожидать, не отставал. Более того, расстояние между нами слегка уменьшилось.

— Дай я сяду за руль! — крикнул я. — Ты не убежишь от них!

— Убегу! — крикнула упрямица. — Потом, ты не знаешь, где нам подобрать Аркадия. Не закрывай дверь.

— А почему он не с тобой?

— Он почувствовал себя плохо, чтобы ехать по бездорожью, и согласился собрать вещи и выйти к дороге…

И это было в стиле Аркадия… Я все-таки настоял на том, что пересяду на место водителя, когда наш спутник окажется в машине, и Таня, на мое счастье, поняла, что сейчас не тот случай, когда надо тупо стоять на своем… Тощая длинная фигура в черном уже появилась впереди. Монин сильно сутулился под тяжестью рюкзака, лицо его было замотано платком от пыли. Таня не менее лихо, чем минуту назад рядом с нами, притормозила возле Монина, я схватил его за левую руку и втащил в машину. Сам выпрыгнул наружу, подскочил к водительской двери и забрался на сиденье. Татьяна как раз переползала на место пассажира. Мы потеряли не более пяти секунд. Я рванул с места, вспоминая, что машина уже давно нуждается в серьезном уходе. А может, уже и ремонте.

…Позже я думал, правильно ли мы делали, стараясь убежать от преследователей. Даже когда Геннадий сказал «неизвестно, что было бы лучше», я не перестал размышлять об этом.

Поскольку я находился за рулем, то не видел всех нюансов сцены, разыгравшейся в салоне. Многое увидела Таня. И она была просто в шоке. Пока я как мог быстро вращал рулем, стараясь проскочить узкий извилистый проход среди скал, Геннадий помахал рукой своей родственнице и принялся разглядывать «евангелиста», которого должен был знать даже лучше, нежели Татьяну. Лицо его вытянулось от изумления. Он явно не мог понять, что за человек сидел рядом с ним в машине. Ратаев переводил взгляд с пластмассового протеза на лицо человека в шляпе, частично прикрытое платком и, кажется, начинал понимать: что-то пошло не так.

— Ты кто? — спросил он.

Поскольку вразумительного ответа не было, Ратаев качнулся к спинке моего сиденья:

— Ты куда меня привел? Кто этот человек? — закричал он, будучи в состоянии, близком к ужасу.

Я пока что ничего не понимал. Мне-то казалось, что все идет как надо, и что я устраиваю встречу Гены и Аркадия по их обоюдному удовольствию… На секунду я вообразил, что у археолога случился некий бзик. Мне было совсем не до его душевных терзаний, я напряженно следил за петляющей и ныряющей дорогой, а также в любой момент ожидал того, что меня вот-вот догонит внедорожник с неведомыми мне преследователями. Хотя гражданин Дюгонь и гражданин Чжэн вполне могли находиться среди членов экипажа «паджеро».

Мороз тоже ничего не понимал. Но ему, наверное, было плевать на взаимоотношения между Ратаевым и Мониным. Он больше беспокоился о том, чтобы удрать как можно дальше. «Гони, гони, дорогой!» — громко шептал бывший бизнесмен и убийца.

Геннадий, поняв, что мне не до него, кажется, прикинул возможность открыть дверь и выскочить на ходу из машины (что было весьма опрометчиво, принимая во внимание острые камни и скалы по обочинам). Однорукий человек быстро пресек эти поползновения. Уцелевшей рукой он схватил Ратаева за грудки и буквально впечатал его в одно из сидений. Геннадий, изловчившись, сорвал с лица «евангелиста» платок и заорал, окончательно убедившись в том, что его обвели вокруг пальца:

— Ты не Аркадий!!!

Для «евангелиста» это было не открытие. Он еще раз действием показал Геннадию, что надо сидеть спокойно, но археолог не унимался. Ратаев изо всех сил пнул своего соперника в голень, а когда тот, охнув, свалился на пол машины, вновь подскочил к двери и начал ее отодвигать. Лже-Аркадий вскочил и ударил Геннадия наотмашь протезом. Геннадий, который был вовсе не таким уж тюфяком, врезал «евангелисту» сначала с левой, потом с правой и, принимая во внимание свое физическое преимущество, кажется, вознамерился быстро справиться с тощим калекой.

И тут произошло дикое и странное. Я этот момент пропустил, но Татьяна сказала, что такое зрелище она будет помнить всю жизнь. «Евангелист» поднял протез перед собой, левой рукой высоко закатал правый рукав и начал делать быстрые вращательные движения. Протез раскрылся пополам, словно бы раскололся вертикально. В какой-то момент Таня ожидала увидеть что-нибудь вроде клешни Терминатора, с проводами и плунжерами внутри, но все оказалось куда проще, хотя тоже достаточно шокирующе. Протез вовсе не был таковым — правая рука «евангелиста» пряталась в пластиковом футляре, который плотно облегал совершенно целую и здоровую конечность, выглядевшую абсолютно по-человечески. В этот момент Геннадий понял окончательно, что попался на жесточайший развод. Вдобавок наш загадочный спутник нанес ему весьма ощутимую затрещину, снова усадил в одно из кресел и живо прикрутил археолога к нему капроновым тросом, который очень удачно оказался в салоне автомобиля и уж наверняка неслучайно.

Я между тем продолжал гнать машину — а что мне еще оставалось делать? Как бы ни звали нашего долговязого демона, я хорошо знал, что нас догоняют создания не менее опасные, нежели этот лже-евангелист, пусть даже и со всеми конечностями в наличии.

— Что происходит, объясните мне кто-нибудь?! — жалобно воскликнула Таня.

— Сукины дети! — зарычал Геннадий. — Таня, ну ты-то какого черта с ними заодно?

Я сделал особенно крутой поворот, Ратаев, наверное, прикусил язык. Татьяна молчала — а сказать ей, видимо, было нечего. Она действительно находилась почти что в шоке.

В зеркале заднего вида по-прежнему хорошо был виден догоняющий меня «паджеро». Несмотря на то, что я выжимал из «хайса» всех лошадей, не слишком уж мощному микроавтобусу, да с пятью людьми на борту, да с каким-никаким, а грузом, вряд ли удалось бы уйти от погони… Мрачный человек в черном тоже то и дело поглядывал назад, и он тоже не ожидал ничего хорошего от момента, когда джип нас настигнет. Да и Мороз заметно нервничал.

Нас жестко подкинуло на кочке. Лже-калека ударился головой о потолок автомобиля и выругался. Расстояние между нашими машинами неуклонно сокращалось. Джип, скачущий в клубах пыли, поднятой автобусом, находился уже метрах в семидесяти от заднего борта моей машины. Дорога вела к вершине небольшого перевала, и двигатель натужно выл на подъеме. Джипу было легче. Сколько бы в нем ни сидело человек, а с нагрузкой на мотор «хайса» все равно не сравнить.

Долговязый вновь выругался — он снова проверил свой мобильник и опять убедился, что связи тут нет. Мой сотовый теребила Татьяна, но он, похоже, отказал напрочь. Из всех портативных средств коммуникации работал только прикрепленный к лобовику навигатор, и указывал он лишь на то, что мы движемся по бездорожью, до ближайшей трассы — километров тридцать, а до населенного пункта — еще три раза по столько же. Хотя это враки — до китайской деревни отсюда уже было километров десять… Но толку-то от этой информации!

«Хайс» тем временем добрался до вершины перевала и побежал резвее. Я включил четвертую, довел скорость до семидесяти и воткнул пятую. Дорога, петляющая между зелеными холмами и торчащими в разных местах скалами стала постепенно уходить под уклон, но качество грунтового покрытия по-прежнему оставляло желать много лучшего. Прыгая козлом, машина неслась все быстрее — стрелка спидометра перешла цифру «100». «Паджеро» не отставал. Если для меня подобная гонка была экстримом на грани возможного, то для водителя джипа — лишь легкой щекоткой ганглиев.

— Почему они не стреляют? — вдруг спросил долговязый.

Я промолчал. Если в конце уклона будет слишком крутой поворот, или глубокая колдобина, стрелять будет вообще ни к чему. Преследователи это наверняка прикидывали… Но мне не хотелось и думать о таком варианте. Я рассчитывал на другой исход, и только поэтому продолжал гнать вперед. Но еще и потому, наверное, что резонно предполагал, ведь если я остановлю машину и добровольно сдамся, после всего мне вряд ли дадут уйти просто так. И Татьяне достанется опять более чем жестко. Да, черт возьми, мне было очень не по себе. Так что, наверное, я не останавливался еще и потому, что просто тупо тянул время…

Впереди вдруг показался едущий в нашу сторону автомобиль… Разъехаться на этой дороге было весьма сложно, и я стал напряженно вглядываться, намереваясь проскочить рядом с встречной машиной. Это был неуклюжий, но проходимый и крепкий УАЗ темно-синего цвета, в просторечии именуемый «буханкой». Его водитель, кажется, сообразил, что дорогу должен уступить именно он, сошел с трассы и дал мне проехать… По всем законам логики, он должен был пропустить и «паджеро», но, как я убедился чуть позже, глядя по зеркалам, шофер УАЗа вдруг резко вывернул на дорогу, повернул правым бортом к приближающемуся «мицубиси» и остановился, перегородив путь… Не знаю, кто был нашим ангелом-хранителем, но «буханку» принесло нам на выручку как нельзя вовремя.

Полагая, что в разборки на дороге, которые должны неизбежно начаться спустя считанные секунды, мне уж точно вмешиваться нет необходимости, я позволил себе немного расслабиться… Мои пассажиры молчали. Таня и Геннадий плохо понимали, что происходит, а двурукий двурушник-«евангелист» не имел ни малейшего желания ничего никому объяснять. В такой обстановке прошло минут десять или чуть больше, когда дорога стала улучшаться и появились признаки близкой трассы в виде компактных кучек мусора по обочинам. В этот момент заднее правое колесо не выдержало издержек местной грунтовки и испустило дух. На наше счастье, я двигался уже не слишком быстро, чтобы «хайс», чего доброго, перевернулся на каком-нибудь каменистом вираже. Сбросив газ, я осторожно съехал на обочину, надеясь, что она окажется достаточно плотной и плоской, чтобы без проблем поднять машину домкратом.

— Лошадь ногу подвернула, — сообщил я попутчикам. — Всех прошу покинуть дилижанс. Можно курить, но внимательно следите, чтоб не появились индейцы.

Идиотские слова, но в те минуты думать я уже просто не мог.

Зато Геннадий не потерял ни сообразительности, ни резвости. Когда «Аркадий» вывел его из машины (для чего нашего историка-археолога пришлось развязать), он с разворота засветил хорошим прямым ударом долговязому прямо в нос, и пока тот собирал искры, рванул с места в карьер через колючие кусты куда-то в сторону от дороги. «Монин» в очередной раз злобно выругался и помчался за ним. Мы с Татьяной даже и не подумали двигаться с места. Это было не наше дело.

Так я все еще полагал в тот момент.

Метрах в пяти от дороги послышался шум и треск, несколько приглушенных воплей. Татьяна потребовала сигарету. Это было лучше, нежели бы она потребовала от меня каких-либо объяснений. Мы молча закурили, и я принялся не спеша вытаскивать из салона запаску. Мороз тоже стрельнул у меня курево; он был спокоен и тоже не видел никакого резона кидаться в погоню по кустам.

В эту секунду из кустов вышли Геннадий и «Монин». Последний держал в руке пистолет, и, видимо, оружие оказалось основным аргументом в споре относительно свободы передвижения… Н-да, таких вывертов я от этого псевдоинвалида вообще не мог ожидать! Сравнительно мирный служитель церкви вмиг превратился в бандита и, надо сказать, эта роль «Аркадию» была очень к лицу.

— Попробуешь еще раз свалить — прострелю колено, — холодно пообещал «евангелист». — Садись сюда и жди. Сейчас водитель поменяет колесо, и поедем дальше.

— Таня! — проникновенно заговорил Геннадий. — Хоть ты мне можешь объяснить, что тут происходит, черт возьми!

Она по-прежнему молчала. Вместо нее заговорил я.

— Ты знаешь, — сказал я Геннадию, крутя ручку домкрата, — я сам вообще ничего не понимаю. Будет лучше, если ты нам расскажешь, какую тему ты замутил. Что за история с вашей дачей, чем ты занимался на своих раскопках, почему ты решил скрыться и почему за тобой охотятся представители разных и очень странных контор?

Ратаев печально взглянул на меня.

— Когда ты рассказал об одноруком человеке, — произнес он, — я был уверен, что ты действительно привез с собой Аркадия. Потому что — ну кто еще мог быть без руки и знать при этом обо мне?

Археолога оборвал «Монин»:

— Помолчи.

Долговязый к чему-то прислушивался. Его тощая сухая фигура вызывала у меня вполне понятные опасения. «Аркадий» был вооружен — а это в любом случае означало агрессию. И то, что он выдавал себя за другого человека, искусно имитируя инвалидность — тоже о чем-то говорило. Неуютно мне было находиться рядом с этим типом, и чем дальше, тем больше.

Стало ясно, к чему он прислушивался. Со стороны деревни послышался шум двигателя, и появился давешний УАЗ, так вовремя заблокировавший дорогу перед преследующим нас «паджеро». Автомобиль остановился рядом с нами… и я уже воспринял как должное появление славной четверки солгулианцев — трех американских и одного нашего. Управлял «буханкой» Виктор Баранов. Не знаю уж, каким именно образом эта компания убедила экипаж «мицубиси» прекратить преследование, но я и от моих старых знакомых не ожидал ничего доброго.

Виктор протянул мне руку первому.

— Грязная, — ответил я.

В любом случае я как раз откручивал лопнувшее колесо — далеко не самая стерильная работа на свете.

Тогда он поздоровался с долговязым, назвав его Валерием. Видно было, что наличие обеих здоровых рук у человека, который ранее притворялся калекой и назывался совершено другим именем, его нисколько не удивило.

Сестра Кэсси с видом легкого торжества оглядывала присутствующих. Татьяне она подарила добрую улыбку. Таня отвернулась с негодованием, которое наверняка привело Кэсси в восторг… Постояла она и возле меня, но я как раз был очень занят — навешивал запаску.

— Ну что ж, дело сделано, — негромко произнес Виктор. — Теперь мы все в сборе. Садимся, поехали… Ты, — обратился он к Морозу, с ними?

Мороз кивнул с радостным видом.

— Тогда тоже садись в машину…

Мороз подчинился. Следом за ним в «буханку» погрузились Бэрримор и Старлинг. Туда же нацелился и Геннадий, доброжелательно подталкиваемый Валерием.

Кэсси замешкалась.

— Володя, — обратилась она к Баранову. — А что с нашими друзьями делать?

— А ведь верно, — произнес Виктор.

Недолго думая, он потребовал у меня телефон. Недолго думая, я послал его по понятному адресу.

— И что с ним прикажешь делать? — неожиданно для меня растерялся Баранов. Он, наверное, не ожидал от меня — новообращенного члена Ордена подобного неуважения к «мастеру».

— Почему опять я должна думать? — риторически спросила женщина.

— Валер, — негромко крикнул Баранов. — Выходите вместе с Ратаевым. Поедете в «тойоте»… А телефон Андрея возьми себе.

Валерия не нужно было убеждать. Он вышел и напомнил мне, что, в отличие от меня, вооружен. И заявил, что мне все равно звонить будет некому, а чтобы я не навредил никому, в том числе и себе, будет лучше, если на время мобильник побудет у Валерия.

Не скажу, что я умею красиво проигрывать, но телефон, что вполне понятно, мне пришлось отдать. Я постарался оправдать свое малодушие тем, что мобильник, кажется, действительно вышел из строя. Валерий спрятал его в своем кармане, а затем вместе с Геннадием забрался в салон «хайса».

— Таня, залезай ко мне в машину, — сказал затем Баранов.

— Еще чего, — проворчала Таня.

— Залезай, — подтвердил Валерий, высовываясь из двери «хайса». — Не вынуждай применять меры.

Таня подумала и со спокойным видом начала забираться в УАЗ.

— Вот и хорошо, — четко произнесла Кэсси. — Нам есть о чем поговорить.

Сказала она это явно для меня. Посмотрев в мою сторону, она тоже скрылась в салоне «буханки».

— Езжай за мной, — обратился ко мне Виктор.

— Куда ехать? — спросил я. — Далеко?

— Увидишь, — коротко сказал Баранов, залезая за руль УАЗа и заводя двигатель.

Геннадий издал нервный смешок, когда я тронул машину следом за «буханкой», увозящей Татьяну. Валерий молчал.

— Не вижу ничего смешного, — сказал я.

— Да уж… Не ожидал я от моих родственников такой свиньи, — произнес археолог. — Неужели неясно было: если я не желаю выходить на связь ни с кем, значит, у меня есть на этот счет определенные основания? Или вас тоже моя бывшая сумела уговорить?

А кстати, подумал я, Эльвира-то и не приехала встречать своего экс-супруга. Чем же она занята сейчас?

Гадать можно было сколько угодно. Мне не хотелось рассказывать Геннадию о том, каким затейливым лабиринтом обернулось знакомство Татьяны с Эльвирой и моя встреча с американскими эмиссарами.

— Ты лучше скажи мне, почему именно мы оказались обязанными быть здесь и ехать черт знает куда… Я на самом деле думал, что тебя нужно выручать…

— Спасибо, — ядовито произнес археолог. — Во-первых, вы меня уже выручили — вон сам видишь, в какой компании едем. Во-вторых, китайцы нам просто так не оставят этот погром, который вы устроили в их деревне.

Хотел было я высказать, что думаю насчет китайских помещичьих деревень на русской земле, но промолчал. Зато повторил вопрос насчет того, почему наши дороги неожиданно пересеклись — я действительно не мог сложить этот пазл.

— Про нашу дачу я думаю, ты уже все понял, — сказал археолог.

— Мы нашли остатки стены и нишу в ней. А также твои записки.

Геннадий помолчал немного и начал рассказывать.

— Той стене в нашем подвале около трехсот лет, и она является частью давно разрушенного дома, довольно большой усадьбы. Это была приобская резиденция генерал-губернатора Сибири Матвея Гагарина. Того самого, что был повешен Петром I Великим перед зданием коллегий и оставленным висеть в проволочном каркасе, пока из него на мостовую не посыпались кости. Официальная история говорит, что князь Гагарин воровал. Причем с размахом. И зарвался так, что был вынужден предстать пред очи государя-императора и держать нелегкий ответ. Официальная история однако, также говорит, что сибирский генерал-губернатор был совсем не такой уж дурак, чтобы понимать, что воровать, имея своим шефом столь грозного царя — совсем уж неумное занятие… Так вот, я был уверен, что князь Гагарин нашел… эту вещь… и не сумел удержать свою находку в тайне. Я также думаю, что императорские следователи умели убеждать. Не исключено, что князь Гагарин сдался, когда ему показали, как работает челюстная груша или утробная кошка. Вот только царские посланцы вернулись ни с чем — тайник в Шатунихе был пуст. Гагарин перевез свою находку сюда, в Кош-Агач, а заодно и зашифровал ее местонахождение… Кстати, это место я определил весьма условно. Полагаю, что и вы не добрались до него, иначе бы не стали искать меня, верно?

— Заткнись, — проскрипел Валерий.

— И даже не подумаю, — отмахнулся Геннадий.

— И все-таки лучше бы тебе замолчать.

— А что ты мне сделаешь?

— Спрошу, кто из вас теперь будет ключом, — загадочно произнес Валерий.

Не знаю, понял ли его Геннадий, но он замолчал, оставив меня в неведении.

… Дорога между тем вывела нас к Чуйскому тракту. УАЗ выкарабкался на шоссе. Валерий вынул телефон и переговорил, как я понял, с Виктором. Задав несколько вопросов относительно дальнейшего маршрута, убедился, что все идет по плану, и убрал мобильник в карман.

— Дай мне поговорить с Татьяной, — сказал я.

— Зачем?

— Надо. Хочу узнать, что с ней все в порядке.

Валерий несколько секунд думал, стоит ли предоставлять мне подобную возможность, но потом решил, что ничего страшного не произойдет. Он снова вынул свою трубку, позвонил Виктору и попросил позвать Таню. Я подумал, что она отказалась поначалу говорить, поскольку Валерий был вынужден уточнить, что вызываю ее я. Потом он протянул мне телефон.

— Танюш, как у тебя дела? — спросил я, держа руль одной рукой.

— Нормально, — безучастным тоном ответила она.

— Точно?

— Да. Абсолютно.

Место для турбазы «Верх-Чемальская» было выбрано просто ужасно. Для туристов, предпочитающих комфорт — так называемых «матрасников» — оно не предполагало ни малейшей необходимой для отдыха инфраструктуры: ни тебе поющих под «минусовки» девочек, ни ларьков с пивом и узбекской кухней. Да и находилась она уж очень далеко от основных тусовочных точек. Для тех же, кому нужен экстрим — ну зачем им, скажите, пожалуйста, деревянные летние домиков с топчанами, за ночлег в которых нужно платить, и далеко не сто рублей в сутки? Особенно если есть палатка, которую хоть и тащили на себе, но зато бесплатно… Только вот ставить ее в пределах этой турбазы было глупо. Несмотря на близость Катуни и сравнительную живописность скал, здешний пейзаж был не самым привлекательным для Алтая. Спуститься к реке отсюда было невозможно, а в случае дождя вогнутая котловина, где как раз и установили десятка два похожих на ульи домиков, превращалась в хлюпающее болото. Словом, турбаза выглядела доживающей последний сезон, в домике администрации, похожем на миниатюрный замок с башенкой, находились только поддатый сторож и два каких-то подозрительных алтайца, тоже поддатых. За некоторую сумму денег сторож дал нам ключи от двухэтажного ВИП-домика с большим холлом, а еще за некоторую сумму пообещал, что никто из башни нас не побеспокоит, разумеется, кроме случая, если с нами вдруг захочет пообщаться кто-нибудь из внезапно прибывших посторонних лиц.

Итак, наша интернациональная экспедиция состояла сейчас из девяти человек: солгулианцев Виктора, Валерия и Ричарда; криминальной троицы в составе Эльвиры, Ивана Курочкина и Игоря по кличке Студент; плюс прибившегося к нам Мороза, и меня. Ни Кэсси, на Дэвида, ни Татьяны с нами не было по той простой причине, что американцы сейчас караулили мою гражданскую жену где-то в Бийске, по всей видимости, в съемной квартире. Я не ожидал ничего доброго от тесного общения Тани с бывшей проституткой из Киева, ставшей членом более чем одиозной организации, да еще владеющей приемами «сексуальной магии» по методике то ли Алистера Кроули, то ли воспитателя ассасинов…

Сидя на деревянном крыльце, я покуривал и глядел на красиво окрашенные заходящим солнцем верхушки сосен, забравшихся на склоны гор. Тишина нарушалась едва слышным плеском быстрой Катуни, невидимой отсюда, да еще бормотанием солгулианских мафиози, пытавшихся окончательно разобраться с шифром, принудив Гену Ратаева к работе. Меня пока что вежливо отодвинули от дальнейших работ над поиском артефакта, Мороза в тему никто не посвящал, так что мы с ним бездельничали. Вне круга «посвященных» находились и Курач со Студентом — они приглядывали за общей обстановкой на базе, а заодно и за нами с Морозом. На беглого раба у членов Общества были какие-то планы, поэтому ему купили необходимый минимум личных вещей, сводили в баню и переодели в чистую одежду. Ну и к трапезе допустили. Бывшего подневольного это на сегодняшний день вполне устроило, он наслаждался ничегонеделаньем, валяясь на голом матрасе, брошенном на пол террасы — он, в отличие от меня, находился в сравнительно комфортном расположении духа. Мне, конечно, надо было по доброму уже давно находиться где угодно, но только не здесь и не в этой компании… Где, в какой момент я мог выйти из своего шизофренического трипа? В клинике, когда меня Эльвира «откачала» от последствий НЛП? После первой встречи с лже-Аркадием? В Славгороде, когда мы все выжидали неизвестно чего? Нет, это даже тогда было уже поздно. Мне нельзя было вообще связываться ни с американскими мистиками, ни с бандитами Эльвиры… которые в конце концов договорились и составили одну шайку — чего я и опасался. Связанные одной целью непременно будут скованы одной цепью. Что же касается меня — то ведь это не я связался с ними, а они со мной.

Но отвязываться было нельзя. Во-первых, Татьяна. Этого не было сказано вслух, но по прямым намекам господина Баранова было ясно: у них есть хороший способ давления на меня… У меня даже возникла мысль, что «раскодированием» в клинике Эльвира занялась еще и потому, что мне действительно после ночи с Кэсси стало в какой-то момент плевать на Татьяну… а это, в свою очередь, не очень вписывалось в планы уголовников, поскольку, садясь на один крючок, я соскакивал с другого… А у членов Общества и на меня по-прежнему были планы, хотя, казалось бы, я (как это ни противно сознавать) уже давно должен был стать отработанным материалом. К отработанным я бы отнес еще и археолога-историка, который сумел найти след чертовски дорогого и ценного предмета… Видимо, кто-то, прочитав его труды или блоги (которые сейчас были потерты), сложил два и два, и за Ратаевым начался пристальный надзор и все такое. А когда он (пусть даже с помощью отчима) купил дачу, построенную на месте тайной резиденции князя Гагарина, его обложили уже более чем плотно. Гене, как, в общем-то, нормальному человеку, это не сильно понравилось, и он счел за лучшее исчезнуть. Через кого его искать? Коллеги по науке отпали. Мама — тоже. Прочие родственники?.. Почему бы нет? Вон и дачкой они той самой очень кстати теперь владеют, может, есть смысл в ней покопаться, вдруг Ратаев не все там нашел? А пока суд да дело, обработаем чету Маскаев-Черепанова. Татьяна все-таки родственница, если Ратаев ее увидит, то, по крайней мере, не сразу поймет, что ее умело использовали. А вот Андрей… К нему, конечно, надо подвести человека, которого Ратаев знал ранее и который, видимо, был ему другом… Особые приметы? Длинный, тощий, однорукий. Зовут Аркадием. Много знает. Не доверяет Эльвире и американцам, открылся Андрею… Который и заявился однажды ночью с приветом от однорукого Аркадия и с требованием срочной встречи… Вот скажи мне, Андрей Маскаев: ты бы «повелся» на такое? Возможно — ведь настолько изощренно была придумана эта история…

На крыльцо вышел Геннадий.

— Не желаешь поучаствовать в дискуссии? — спросил он. — Мафия вроде пришла к консенсусу, изучив все документы. Твоя расшифровка им вообще показалась адекватной — хвалят тебя. Она, кстати, один в один с моей, так что тебе спасибо, так бы им пришлось из меня информацию вытаскивать. Не думаю, что мне бы это понравилось.

— Тогда зачем ты им вообще понадобился, если так?

— Думаю, что если артефакта вдруг не окажется в указанном месте, нам с тобой придется включать мозги еще раз… Так что без нас они, может и обойдутся, а может, и нет. Впрочем, есть у меня еще одно подозрение, но я надеюсь, что в этот раз обойдется без подобного идиотизма, как в прошлый раз…

— Какой прошлый раз?

— Эта компания уже не впервые пытается заняться поисками… Но тогда обошлось без меня. Пострадал, как я уже говорил, Аркадий Монин. Не Валерий, а тот, который настоящий. И я знаю, как именно он пострадал. Естественно, я был вынужден спрятаться достаточно далеко, чтобы не повторить его судьбу, понимаешь?.. Потому они и затеяли такую комбинацию. Им нужно было найти меня и вытащить меня из Вранков. Дюгонь мне подробно описал этого типа — ну он не совсем, конечно, двойник Аркадия, но ведь он сказал, что у человека нет руки — вот тут я и потерял бдительность. И Танину внешность он достаточно внятно обрисовал… Конечно, это все могло быть действительно хорошо разыгранной комбинацией, но ведь ты рассказал мне все ключевые моменты и даже назвал имя, которое знал только Аркадий… А это, кстати, плохо. Наверное, Аркадия нет в живых.

Ну да, подумал я, не зря же «Монин» выходил и красовался перед китайцами и Костей Дюгонем, демонстрируя свой «протез». Не знаю точно, кто именно курировал содержание Гены в пагоде китайского барина, но ему действительно могли сообщить, что приезжала компания каких-то странных людей, среди которых был и тощий однорукий верзила…

Так оно и получилось.

— Что с Артемом Буканцевым? — спросил Геннадий. Что ж, он имел право спросить это.

И я рассказал то, что знал о его трагической судьбе. Конечно, свою неприглядную роль я попытался существенно умалить, что потребовало некоторых усилий для приглушения писка последних остатков совести.

— Ну, что ж, еще раз спасибо тебе, родственник, — беззлобно сказал Геннадий. — Завтра или послезавтра величайшее сокровище христианского мира попадет в руки американских иллюминатов, и никому неизвестно, чем это все закончится…

— При чем тут христианский мир? — не понял я. — Мы же имеем дело с идолом язычников… Хотя мне и ее жалко… Увезут теперь Золотую бабу за океан, да?

— Золотую бабу? — повторил Геннадий без эмоций.

— Золотую бабу. Культовый объект древних сибиряков и уральцев. Так мне объяснял Аркадий… Валерий. Я читал твои работы, потом, Павел Столяров тоже намекал на это. Да я и сам понимаю, что такое Золотая баба… Или… Погоди. Они разве что-то другое ищут?

— Черт возьми! Так ты, выходит, так до сих пор и не понял, с ЧЕМ именно все мы тут имеем дело? Хотя да, Золотой бабой ЭТО тоже называют.

— Что «это»?

— А ты думал, из-за простого куска золота этот американский «институт» будет затевать настолько сложную и многоходовую комбинацию?

— Ну это же не простой кусок золота?

Геннадий посмотрел на меня, потом вздохнул и легко махнул рукой:

— А, теперь уже все равно. Все равно ты бы это рано или поздно узнал.

— О чем именно? Или о ком?

И Геннадий объяснил.