10

Ягиня смотрит в бочонок и хмурится. Ее верный слуга Вурдалак сидит за столом и разглядывает ее голодными глазами, налитыми кровью. Его острые зубы опасно выпирают поверх нижней губы. Он стирает рукавом слюни и качает головой.

– Ну? Когда мне уже можно будет сожрать девку? – спрашивает Вурдалак. – Ты же знаешь, я люблю девственниц. У них кровь чище.

Ягиня смеряет его презрительным взглядом, берет яблоко со стола и швыряет в Вурдалака. Яблоко отскакивает от его лба и закатывается под комод.

– Заткни свой рот, болван! – Яга не замечает, что у нее с плеча сползает лямка платья. – Ее нельзя жрать. Ты должен сделать все, чтобы она умерла, но вдали от Кощея и Тихой рощи!

– Так вот, в чем дело. Ты все питаешь надежду, что мой братец-тугодум вернется к тебе? Поздно, милая Яга, – Вурдалак встает, подходит к ней сзади и поправляет лямку платья, сжимая плечо Яги морщинистой серой ладонью. – Он уже умер и забыл про тебя. Его не тронула даже та жертва, которую ты принесла. Лучше бы ты стала моей суженой и правила Болотной рощей, как царица.

Ягиня отмахивается от него и хмыкает.

– Больно мне она нужна! Своего болота хватает! А ты, скользкий, как червяк, и лысый, как моя коленка, мне не нужен, – она отходит от него в другой конец кухни. Ее глаза сверкают от разочарования.

– Если так пойдет и дальше, я призову Берендея, – пригрозила она, – его медвежье чутье уж точно сможет придумать, что делать с этой тупой девчонкой. Она, как кость в горле, – никак от нее не избавиться!

– Тебе стоит только попросить, моя царица, – Вурдалак берет Ягиню за руку и целует ее, покрывая кожу слюнями. – Я выполню твое желание. А потом ты выйдешь за меня.

– Да-да, удиви меня, – холодно отзывается она.

Вурдалак кивает на прощание, оборачивается летучей мышью и улетает через дымоход в безлунную ночь.

Первое прикосновение Кощея я едва ощутила, когда он взял меня за подбородок. Но после его объятий я поняла, что у меня не все в порядке с головой. Его сердце билось медленно, а мое стучало, как сумасшедшее. Я слышала свое учащенное дыхание и его размеренное дыхание. Мы были как две половинки чего-то, чему не суждено было совпадать в ритмах. Но в один момент руки Кощея показались мне такими теплыми, что его объятия не хотелось покидать. Я закрыла глаза, чтобы не рушить момент.

– Когда ты вернешь мне накидку? – тихо спросил Кощей.

В ушах раздался звон бьющегося стекла. Я отпихнула его руки, дрожащими пальцами потянула завязки и ткнула плащом Кощею в лицо.

– Забирай! – пока он возился с тканью, я убежала из тронного зала.

Щеки горели, в горле пересохло, а в ногах не прекращалась дрожь. Я долго плутала по коридору, решив избежать встречи с Василисой в кухне. Способность ясно мыслить вернулась ко мне тогда, когда я почувствовала запах старых пыльных книг. Он бередил старые раны, связанные с ценными воспоминаниями о детстве и бабушке, и я поспешила обойти стеллажи. Они упирались в потолок, и я не видела, где кончается один ряд и начинается другой.

Устав от блуждания, я взяла первую попавшуюся книгу и провела по обложке рукой. Тисненые золотом буквы вычерчивали странное название на древнеславянском, и я не могла его прочитать.

– Черт…конечно же, это ведь замок самого Кощея! Откуда здесь могут быть обычные книги? – пробормотала я, потирая рукой лоб и размазывая по нему книжную пыль.

Кольцо обожгло ключицу.

– Что с тобой не так? – я сняла цепочку с шеи и посмотрела на свой трофей.

Вместо ответа роспись кольца засветилась бледно-синим пламенем, как горели во сне глаза Кощея. Я положила кольцо на стол, чтобы оно остыло.

– Чертовы сказки…лучше бы я тебя никогда не слушала, ба… – пробормотала я, собираясь закрыть книгу.

Но взглянув еще раз на название, поняла, что оно читается. Просто, как дважды два.

– Сказание о бессмертии, – прочитала я вслух, чтобы убедиться, что все это мне не мерещится.

Не все то мертво, что гниет».

Я посмотрела на кольцо, лежащее на столе.

– Хочешь, чтобы я это прочла?

Вместо ответа гравировка снова засветилась. Я покачала головой и погрузилась в чтение.

«Бессмертие – не дар, но и не проклятие. Оно достаётся случайному человеку по велению другого человека. Сам человек не может стать бессмертным, лишь с чьей-либо помощью. Бессмертным человека делает магия, в которую примешана любовь. Чистая магия без злых помыслов способна защитить от смерти, но неспособна повлиять на изменения в человеке. Кто вернулся с того света, никогда не сможет быть прежним».

Я нахмурилась. Легенда Ягини переплеталась с этим сказанием, но было ли все на самом деле так, как она рассказывала? Я знала, что она была обманута Кощеем после того, как воскресила его, но…была ли она обманута на самом деле? Ведь если есть сказание о бессмертии, значит, должны быть и свитки с заклинаниями. А если есть заклинание, значит, есть и разъяснения. Как в этом тексте.

«Почему бы тебе не спросить у самого Кощея, как все было на самом деле?» – подсказал спокойный голос.

«Я не могу, – я сжала кольцо и прижала к груди, чтобы успокоиться, – я не хочу погружаться в эту историю! Мне нужно бежать домой, а не разбираться с этими…сказочными недоразумениями!»

Сердце кольнуло и сжалось. Я почувствовала выступившие на глазах слезы. Реальность ускользала от меня, как лучи утреннего солнца, сжираемые туманом. Я больше не думала о маме, папе или о Славе. Все мои мысли занимали замок, сказочные существа и Кощей.

Может, я уже давно лежу в лесу без сознания и замерзаю, а умирающий мозг перенес меня туда, где я больше всего хотела бы оказаться. Может, на самом деле я давно умерла, и попала в чистилище, откуда нет простого выхода. Может, я лежу в коме после аварии по пути в лес. Но мое сердце больше не трепещет при мысли о доме, друзьях или Славе.

Оно трепещет при мысли о Кощее.

Кощей надевает накидку и чувствует тепло. Кощей прикладывает руку к груди.

– К тебе возвращается человечность, мой царевич? – спрашивает Баюн, спускаясь по стене откуда-то сверху. – Не хочешь избавиться от девчонки, мр-р? Ведь именно она делает тебя слабым и уязвимым.

– Уязвимость – это прекрасно, – говорит Кощей более мягким голосом, чем обычно.

– Как это может быть прекрасно?! – возмущается Баюн. – Мр-мяу! Мой царевич, ты так умрешь раньше, чем она решится сломать твою иглу!

Кощей поворачивается к коту и пристально смотрит ему в глаза. Баюн усмиряет пыл и усаживается на пол.

– Лучше умереть от рук одной женщины, чем влачить жалкое существование из-за прихоти другой.

– Так ты благодаришь Ягиню, мур-р?

– За что мне ее благодарить? – Кощей с силой сжимает подлокотник и его взгляд становится злым. – За то, что я теперь не могу умереть и отправиться к отцу? За то, что мне приходится каждый год убивать невинных девушек?! Ты понятия не имеешь, какого это – быть мной.

Кощей ударяет кулаком по подлокотнику и Баюн подпрыгивает от неожиданности. Он шипит, и его шерстка встаёт дыбом.

– Но ведь она любит тебя! – мурлычет он, превозмогая страх.

– Кто?

– Яга.

– Это не любовь, Баюн. Ей движет лишь желание управлять мной и Тихой рощей. Если бы она действительно любила меня, то позволила бы покинуть этот мир раз и навсегда.

– И что же теперь? – кот трясет хвостом, как гадюка, его шерстка приглаживается и он начинает вылизывать лапу. – Хочешь вскружить голову девчонке?

– Хочу, чтобы ее смерть была безболезненной, – говорит Кощей.

«Хочу, чтобы она ушла из моего царства и больше не возвращалась», – думает он.

Баюн бежит по верхушкам деревьев, преодолевая огромные расстояния. У него есть новости для хозяйки, и он не собирается держать ее в неведении. Кот застает Ягу в компании Вурдалака и ждет, пока тот сгинет. Как только летучая мышь исчезает в ночи, Баюн спрыгивает в избушку. Ее половицы и ставни приветственно скрипят.

– Я тоже рад тебя видеть, старушка, – говорит кот и в следующую секунду в него прилетает яблоко.

– Старушка?! Кто здесь старушка?! – кричит Яга.

– Я говорил, мр, с твоей избушкой, глупая, – фыркает Баюн, успевший вовремя отпрыгнуть. – Лучше не злись, моя красавица, и послушай, что я тебе принес.

– Опять будешь мне зубы заговаривать?

– Нет. На этот раз чистая правда от царевича, мур-р…с примесью небольшой лжи, – кот усмехается, – он думает, что я не вижу, когда он врет.

– Не томи! – Яга поднимает яблоко и споласкивает его в раковине, затем откусывает и сок течет по ее подбородку.

– Он не хочет убивать Таю.

– Что?!

– Он сказал, что желает ей безболезненной смерти, но в этот момент он моргнул. И сам этого не заметил, – Баюн затихает, чтобы просмаковать реакцию хозяйки.

Лицо Ягини багровеет, и она давится яблоком. Прокашлявшись, она садится за стол и хватается руками за голову.

– Моргнул? Но ведь он может моргать только в том случае, если к нему возвращается человечность! Как это возможно? Неужели… – она подскакивает на месте и подлетает к шкафчику с травами. Яга выкидывает все лишнее, бормоча под нос ругательства и проклятия.

Она затихает и до слуха Баюна доносится сдавленное хихиканье.

– Мой любимый котик, – Яга оборачивается, держа в руках странный флакон с плесенью внутри, – ты ведь сделаешь все, что я попрошу? Я не могу рассчитывать на этих тугодумов Вурдалака и Берендея. А вот ты…ты, конечно, иногда бываешь такой скотиной, но ты никогда меня не предашь, верно? – она подходит к коту и гладит его так нежно, что Баюн начинает мурчать.

– Верно, любимая хозяйка, – говорит он, выгибая спинку, чтобы она почесала ему бока. – Все, что попросишь.

Ягиня склоняется и заглядывает ему в глаза.

– Тогда отрави эту девчонку, – говорит она сухим и злым голосом, – отрави ее и скорми тело Берендею, когда он в очередной раз будет считать себя медведем. Я не хочу, чтобы она портила моего Кощея. Понимаешь?

Баюн отвечает не сразу. Его настораживает холод в глазах Ягини. Его некогда ласковая хозяйка стала совсем другой. Но кот не может забыть то, что она для него сделала, и кивает.

– Хорошо, Яга. Я сделаю так, как ты просишь. Только прикрепи склянку к моему ошейнику, – Баюн взмахивает лапкой и вокруг шеи оборачивается ошейник из оленьей кожи.

– Хоть на кого-то здесь я могу рассчитывать, – говорит Яга, прикрепляет склянку Баюну и целует его в макушку. – Когда закончишь, приходи. Я сделаю то, что давно обещала. Выполню твое самое заветное желание.

Потрясений за день было слишком много. Водопад чувств оказался настолько тяжелым и мощным, что я так и не смогла прийти в себя. Надев веревку с кольцом на шею, я вчитывалась в бесконечные строки сказания о бессмертии.

В них были и ответы, и загадки, которые сыпались в мозг с такой скоростью и вливались в него такой бесконечной рекой, что я не могла понять, как к этому относиться. Вмешательство Яги в смерть Кощея не принесло ничего хорошего, только смерть четырехсот девяносто девяти девушек, каждый год случайно попадающих в лес. Или же не случайно?

Голова начинала раскалываться, веки тяжелели. В конце концов я пришла в себя и первым, что увидела, были черный потолок коридоров замка и бледно-синий острый подбородок Кощея. Он нес меня на руках, а тело обхватывало тепло. Такое, какое обычно исходит от распалившегося огня в камине. Такое, от которого становится спокойно и хорошо на душе. Такое, которое не хочется отпускать.

Я прикрыла глаза и обняла его за шею, вжимаясь щекой в плечо. Оно было теплее обычного и показалось мне мягче, чем тринадцать лет назад.

– Ты снова спас меня, – пробормотала я, не отдавая себе отчета в том, что это вовсе не сон, – ты всегда приходишь в нужное время.

Кощей опустил голову и посмотрел на меня. В его глазах виднелось что-то новое, чего я раньше никогда не замечала. Словно в них отразилась душа?

– Я никогда не спасал тебя, – сказал он, и потолок коридора сменился потолком моей комнаты. – Тебе нужно отдохнуть.

Кощей уложил меня на спину, но руки отказывались отпускать его шею. Он смотрел на меня, не в силах разогнуться. Я улыбнулась, чувствуя, как сердце переполняется от неведомого прежде чувства. Я провела рукой по его щеке.

– Ты не виноват, – прошептала я, – ты не выбирал бессмертие. Оно само выбрало тебя.

И прежде, чем он успел ответить, я приподнялась на локте и поцеловала Кощея, держась рукой за его шею. Его губы оказались холодными, но невообразимо мягкими. Как если бы я решила поцеловаться с мороженым и утонула в нем.

– Прекрати, – сказал он, когда я отстранилась, чтобы отдышаться, – зачем ты это делаешь?

– Мне это нравится, – призналась я, думая, какой странный и приятный мне снится сон.

– Я не должен тебе нравиться, Тая. Ты должна бежать от меня, – сказал Кощей.

– Но я не хочу, – прошептала я, – я устала убегать и бояться. Впервые в жизни я могу остаться там, где мне по-настоящему хочется быть. Не прогоняй меня.

И когда Кощей сказал «но», я снова поцеловала его.

Это безумие, сумасшествие, полная безответственность. И то, что принесло моей разодранной душе спокойствие. Поцелуй с мертвецом.

– Нет, – Кощей высвободился от моей хватки, – нет.

Он снял с плеч плащ и укрыл им меня.

– Ты – живая, а я – мертвый. Между нами не может быть таких отношений, – объяснил он.

– Почему? – спросила я, не сводя с него взгляда.

– Потому что мир мертвых не предназначен для живых. Тебе действительно лучше бежать отсюда и как можно дальше.

Я не успела возразить, как Кощей вышел из моей комнаты, закрыв за собой дверь. Безлунная ночь была такой мрачной, что меня охватила дрожь. Мои губы все еще помнили поцелуи, и я прикоснулась к ним пальцами.

«Что на меня нашло? Я совсем спятила? Зачем я поцеловала Кощея?» – от мыслей стало так стыдно, что я закрыла голову подушкой.

Обида и боль волной поднимались из живота и оседали в груди, болезненно разрывая сердце.

«Ладно, – подумала я, – ты еще пожалеешь о том, что ставишь между нами барьер. Я докажу тебе самому, что ты тоже можешь что-то чувствовать!»