8

Кощей сидит на троне, вытянув руки вдоль подлокотников. Его осанка прямая, взгляд ясный. Только брови нахмурены – думает, как усмирить нрав Таи.

– Мой царевич, – сбоку доносится мурчание.

Кощей поворачивает голову и встречается взглядом с хитрыми глазами кота.

– Баюн, – отвечает он и отворачивается, – зачем ты пришел?

– Я должен предупредить тебя, мой царевич, – мурлычет Баюн, ступая лапками по камню. Он запрыгивает на спинку трона и его хвост свисает вниз, касаясь виска Кощея. – Эта девушка, мр-р, она не та, кому стоит доверять.

– С чего ты взял, что я доверяю ей? – спрашивает Кощей.

– Ты ведешь себя странно в последнее время, – отвечает кот, – разве мой любимый царевич отдал бы яйцо с иглой первой проходимке?

– Думаешь, мое решение было глупым?

Баюн спрыгивает с кресла на колени царевича. Кощей и бровью не ведет.

– Нет, мой царевич. Я, мур, никогда не назову твои решения глупыми. Может, немного скоропалительными… – Баюн садится и начинает вылизывать подушечку лапки, – я знаю, что она поселила в твоей душе сомнения…

– У меня нет души.

– …но все же я слышу слабое биение сердца. Не этого ли добивалась Яга, когда воскрешала тебя?

Кощей молчит, пока не прикасается ладонью к груди. Слабая пульсация расходится по его телу. Кощей хмурится и стискивает зубы.

– Этого не может быть, – бормочет он, – я не должен ничего чувствовать. Мое тело – лишь ходячая оболочка.

– Мой царевич, – Баюн отрывается от лапки и во всю глотку мурлычет: – это любовь! Она растопила твое холодное сердце!

– Замолчи. Остальным об этом знать не обязательно.

– Я знаю Ягу лучше, чем кто-либо. И я также знаю, что она не желала тебе зла, когда вытаскивала из могилы. Когда раскапывала снег и отдирала тебя вместе с Буяном от промерзшей земли. Я слышал, что она, мур-р, вкладывала любовь в заклятие. И видел, как ты отвернулся от нее.

– К чему ты клонишь, Баюн? – Кощей ощущает легкое раздражение и понимает, что кот прав. Его сердце действительно возвращается к жизни после стольких лет покоя.

– К тому, мой царевич, что ты стал уязвим. Яга и девочка, мр-р, имеют над тобой равную власть. И если ты позволишь одной из них, но не той, какой нужно, влюбить тебя в себя, то проиграешь.

– Хитрая голова, – отвечает Кощей, – ты ведь уже что-то задумал. Так говори.

Баюн растягивает мордочку в ухмылке и говорит:

– Не женись на девчонке. Даже если придется, мур-р, пожертвовать временем. Есть еще два месяца до ритуала. Найдешь ту, к кому, мой царевич, твое сердце останется равнодушным.

Кощей задумчиво всматривается в изумрудные глаза кота. Его ладонь все еще чувствует биение сердца.

– Говоришь, что не стоит ей доверять?

– Да.

Кощей опускает руку и стучит ногтями по подлокотнику.

– Ты видел ее глаза?

– Что, мур-р?

– Смотрел ли ей в душу?

Баюн смотрит на царевича и от волнения помахивает хвостом. Он не хочет, чтобы Кощей думал о нем плохо, но в то же время не может подобрать нужных слов.

– Смотрел, мр-р. И не увидел там ничего, – наконец говорит кот.

– А я увидел, – отвечает Кощей. – Боль, смешанную с печалью и добротой. Тая испытывала потери и это читается по ее душе. А ты, кот, ничего не рассмотрел.

Баюн открывает рот, чтобы ответить, но Кощей поднимает ладонь и останавливает его.

– Я нашел в ее глазах то, что давно утратил сам. Человечность.

Кот фыркает и спрыгивает с колен царевича.

– Я был о тебе лучшего мнения, мур-р. Пойдешь на поводу у любви – все пропало! – мурлыкает Баюн, убегая прочь.

Ягиня чувствует, что что-то идет не так. Она открывает бочонок и бросает в него плесень. Картинка вспыхивает так ярко, что Яге приходится зажмуриться.

– Вот, значит, как… – бормочет она, сжимая зубы до громкого хруста. Сколько бы раз они не ломались, с каждым годом Яга умудрялась выращивать их новехонькими.

– Когда-то я не была такой! – выкрикивает Яга, хватает бочку за края и роняет ее на пол. Вода с плесенью растекается по полу.

Избушка недовольно скрипит досками.

– Что? Не нравится?! Найди себе другую хозяйку! – рычит Ягиня, замирает посреди комнаты и прикрывает лицо руками.

Она облизывает губы и чувствует солоноватый привкус. Столько лет этот негодяй заставляет ее страдать! И все из-за чего? Из-за потери человечности!

– Как будто мне была нужна его любовь, – бормочет Яга, утирая слезы, – мне нужно было только, чтобы он был рядом. Разве я просила большего?

Избушка накреняется и сострадательно скрипит, поднимая куриную лапку и почёсывая когтями крышу.

– Что? Говоришь, нужно связаться с ними?..

Яга топает, затем щёлкает пальцами и на ее лице возникает недобрая ухмылка.

– Правильно. Нужно заставить его пожалеть об этом выборе. Кощей должен расстаться с этой девкой, – Ягиня щелкает пальцами, и бочонок возвращается на место. Вода с плесенью затекают обратно, и на поверхности возникает болотная местность. – Начнем с тебя, мой верный слуга…

Удивительно глупая честность Кощея поразила меня до глубины души. Я сидела в своей комнате и рассматривала яйцо. Оно и вправду было покрыто золотом, но совсем ничего не весило. Я поднесла его к уху и потрясла. Игла внутри отчаянно задребезжала, словно предупреждая, что мне не следует нарушать ее покой.

«Почему ты дал мне его?» – думала я.

Я бежала сюда из кухни так быстро, как только могла, но даже после передышки в груди жгло, как от прикосновения раскаленного клейма. Я ненавидела бег с детства, потому что была неторопливым ребёнком. Последовательным, как однажды сказал папа. И когда я решала отойти от своей «программы», это всегда плохо заканчивалось. Так и сейчас: поторопившись, я наткнулась на Кощея, а он вручил мне свою смерть.

«Эй, почему ты всегда такая наивная? Вдруг это всего лишь проверка? Если сломаешь иглу сейчас, а Кощей не умрет, что будешь делать? А?»

Наташа была права. Может, Кощей действительно задумал для меня испытание. Вроде тех скелетов или русалки. Он сказал, что под водой я должна была очиститься от грешных мыслей…сработало ли?

Я прикусила губу, сдерживаясь, чтобы не треснуть гибель Кощея о какой-нибудь острый угол. Чем закончилась сказка о золотом яйце? Мышка махнула хвостиком, и оно разбилось. Может, мне тоже стоит отложить его в сторону и посмотреть, что будет? Или невзначай разбить его?

Мои мысли прервали шаги скелетов. Я слышала, как они волокут свои конечности, и ждала, что они пройдут мимо. Но в дверь постучали.

Я спрятала яйцо под подушку и открыла засов. Хромой выставил руку и склонил голову. Я взглянула вниз и увидела рядом Безногого.

«Почему эта парочка никогда не расстается?»

– Хр-рщ, – нетерпеливо скрипнул зубами Хромой.

Я вздохнула и взялась за его костлявую руку.

Скелет привел меня к каменной лестнице. Он отпустил мою руку и указал пальцем вверх.

– Что там? – спросила я.

Вместо ответа Безногий толкнул меня в бедро. Я посмотрела наверх и увидела нескончаемый ряд ступенек. Местами они обвалились и стали похожи на тропинку смерти. Я покосилась на скелетов, но они лишь тряхнули костями, и я пошла по лестнице.

У самого верха мне пришлось ползти на коленях, настолько крутым был склон. Несколько раз я смотрела вниз и представляла, как упаду и стану темным пятном плоти и крови, размазанным по земле. Потом какой-то художник намалюет на черном полотне красный круг и всем расскажет, что эта картина – символ уходящей из человека жизни.

– Тебе помочь? – спросил Кощей, когда я с трудом выкарабкалась на стену.

– Я сама! – гордость и упрямство не позволяли мне сдаться просто потому, что кто-то предложил.

Пыхтя, я оперлась на колени, затем поднялась и отряхнула плащ.

– Ты все еще носишь его? Василиса не дала тебе выходное платье? – спросил Кощей, сцепив руки в замок на спине.

– Дала. Но я не люблю платья, – я хмуро посмотрела на него. – Для чего весь этот цирк?

– Цирк?..

– Представление. Шоу. Не знаю, как это у вас правильно называется.

Кощей промолчал, вглядываясь в мое лицо. Его белесые глаза больше не казались мне чем-то непонятным. В них было неприятно смотреть, потому что я видела в нем монстра. Жадного зверя, похитившего меня и теперь удерживающего в замке силой.

– Зачем ты отдал мне яйцо? – спросила я.

Этот вопрос мучил меня всю ночь и теперь я решила спросить лично.

– Что ты думаешь? – спросил Кощей в ответ.

– Ты…проверяешь меня?

– Верно.

– Но почему? Почему именно я?

Кощей оставил меня без ответа, поманив за собой небрежным взмахом руки. В то же время этот жест показался мне плавным и давно отточенным. Словно что-то смазывало его движения и не давало проявить себя во всей царевической красоте.

Кощей двинулся вдоль стены, делая медленные и широкие шаги – его высокий рост позволял ему опережать меня на восемь моих маленьких шажков.

Однажды мама в шутку сказала, что если у меня появится парень, то я буду бежать за ним, как собачонка, высунув язык. Вспомнив ее слова, я улыбнулась.

Тишина длилась безумно долго. В голове роились мысли, но я не хотела разговаривать с Кощеем. Если он игнорирует меня, почему я не могу игнорировать его?

– Подойди ближе, – позвал он.

Я подняла голову и увидела верхушки деревьев. Вытянула руку и коснулась одной, опираясь на стену, чтобы не вывалиться. Роща казалась маленькой и в то же время неизмеримо большой.

– Как давно ты любишь лес, Тая? – спросил Кощей.

Я повернула голову. Он смотрел на меня пристально, как если бы оценивал мою реакцию.

– Что ты имеешь в виду?

– Залесье говорит о тебе. Прислушайся к шепоту листьев, – сказал Кощей.

Вопреки здравому смыслу я закрыла глаза. Ветер бережно трепал мои волосы. К робкому шороху деревьев прибавился усиливающийся звук дождя. Я выпутала руки из-под плаща и расставила в стороны, как Роза из «Титаника».

«Только Славы не хватает», – пронеслось в голове. Мысль ударила меня, словно хлыстом, и я распахнула глаза.

Спокойствие ушло, уступив место страху и паническому сердцебиению. Кровь отлила от лица. Щекам и носу сразу же стало холодно. Я исподлобья взглянула на Кощея и прошептала:

– Я ничего не слышу.

– Значит, нужно время, – ответил он.

– Почему ты просто не отпустишь меня домой?

Кощей снисходительно склонил голову. Капля дождя стекла по его носу и долго не падала с кончика. Темные волосы царевича медленно намокали, делая его вид еще более жалким…или несчастным?

– Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя необычные глаза? – спросил Кощей.

– Да… – ответила я, – говорили, что это черные дыры.

– В твоих глазах кроется бездна доброты и одиночества. Дураки те, кто не видят этого, – сказал Кощей.

Щеки защипало от прилившего тепла, как бывает после входа с морозной улицы в теплое помещение. Я почувствовала кончик носа и покачала головой. Эти слова…

– Почему ты говоришь мне это? Ты врешь, чтобы я прониклась к тебе симпатией?

– Нет, – ответил Кощей, – мертвецу незачем лгать.

Я укуталась в плащ и посмотрела вдаль на верхушки деревьев.

– Что…как те… – язык не поворачивался спросить. Еще недавно я считала его безжалостным убийцей, несмотря на ту легенду, что рассказала мне Яга. А теперь…

– Что ты пытаешься сказать?

– Как погибли те четыреста девяносто девять девушек? – тихо спросила я.

– Они умерли не своей смертью.

– Ты убивал их! – голос задрожал, и я прижала руку к груди, успокаивая паническое биение сердца.

– Это делало проклятье. А я, – Кощей впервые отвел взгляд в сторону, – я обрек их на свидание с Марой. Ты права, Тая.

Он посмотрел на меня и в его взгляде виднелось тяжелое равнодушие.

– Я убил их. Всех до единой. И если попытаешься сбежать, твоя могила станет юбилейной.

Первая реакция – шок. Я ждала оправдания. «Не я, а Мара». Но вместо него услышала чистосердечное признание с угрозой для жизни. Я попятилась и пошатнулась. С внутренней стороны стены ограждения не было. Похоже, оно раскрошилось от времени.

Заваливаясь на спину, я представляла то красное пятно на чёрном фоне. Зажмурившись, я махала руками, цепляясь за воздух. Плащ Кощея перевешивал назад, и меня тянуло следом.

А потом падение прекратилось. Я боялась раскрыть глаза и обнаружить, что это мозг скрывает повреждения из-за болевого шока, а я уже пропитываю почву своей кровью.

– Открой глаза, – сказал Кощей.

Я послушалась его. И зря.

Он оказался слишком близко: склонился ко мне, рукой поддерживая за талию. Словно мы танцевали, и он решил наклонить меня, как в каком-нибудь танго. Меня передернуло.

Выпрямившись, я выбралась из его хватки и поспешила к лестнице. Я ждала, что от Кощея снова последуют угрозы или предупреждения. Но он отпустил меня, ничего не говоря.

– Легкие деньки закончились, – Василиса разбудила меня громким кваканьем.

Я с трудом осознала, что она как-то проникла в мою комнату. Засова на двери не было.

– Чего тебе надо? – спросила я, забираясь с головой под одеяло.

Василиса отдернула его и уставилась на меня жёлтыми лягушачьими глазами.

– Царевич желает, чтобы ты продолжила обучение у стариков.

– Стариков?

– Они помогут тебе понять, почему и для чего нужны приготовления. Расскажут, как невесте следует себя вести. Научат этикету, короче! – Василиса со всей дури обрушила ладонь на мой зад.

Вскрикнув, я выпрыгнула из кровати, потирая ушибленное место.

– А потом тебя отведут к портному и сошьют платье. Пойдем, – она потянула меня за руку.

– Василиса, помоги мне сбежать, – попросила я.

Она остановилась, взглянула на меня через плечо. Повела челюстью и квакнула.

– Если бы это было возможно, царевишна, я бы тут всех давно отпустила, – ответила Василиса.

Я смотрела то на «стариков», то на Василису.

– Это шутка? – спросила я.

– Нет, – ответила она.

– Как же они смогут научить меня чему-либо? Они ведь не разговаривают!

Василиса покачала головой.

– Тебе еще так много надо понять, твое царевничество.

Она ушла, оставив меня в компании Хромого и Безногого. Скелеты пялились на меня чернотой своих глазниц и от этого волосы на затылке становились дыбом.

Я потерла ладонью предплечье и поёжилась.

– И как же вы будете меня учить?

Хромой подошел, переваливаясь. Его походка действительно напоминала старческую. Он протянул мне руку, и я сжала ее. Мы двинулись к площади, где когда-то был рынок – безлюдное сырое место с колодцем посередине.

«Я бы сюда на экскурсию не пошла!» – заявила Наташа и я мысленно с ней согласилась.

Хрясь. Голова безногого отвалилась и покатилась по траве. Хромой бросил мою руку и побежал за укатывающимся вдаль черепом, сверкая пятками и согнувшись в три погибели.

Когда ему все же удалось поймать череп, он приволок его обратно и долго ставил на позвоночник Безногого.

– Клац-клац, – постучал зубами второй, когда Хромому все же удалось закрепить его голову на месте.

– И как вас только земля носит? – пробормотала я.

Эти скелеты напомнили мне родителей. Маму, когда вопреки здравому смыслу она покупала папе вредную пищу, а потом лечила от изжоги. Папу, когда он, надрывая больную спину, нес маму на кровать после того, как она упала в обморок. Вот только родители были живы.

Хромой схватил меня за руку и подвел к колодцу. Он указал пальцем в черную дыру и почесал свой затылок. Следуя его зову, я склонилась, и увидела свое отражение далеко внизу.

– Что ты хочешь этим сказа?..

Скелет подтолкнул меня в спину. Не удержав равновесие, я полетела в колодец с истошным воплем.

Бу-ульк.

Я погрузилась в ледяную воду. Волосы развевались, как от ветра. Руки и ноги начали неметь. В уши забирался холодный поток, подобно морозным пальцам. В голову ударило болью. Перед глазами все померкло.