7

Баюн сидит на подоконнике и терпеливо выжидает. Ему не нужно ни есть, ни пить. Он может не спать, может не шевелиться. Но скучать ему совсем не нравится. Поэтому Баюн, дождавшись, пока невеста Кощея уснет, дотрагивается мохнатой лапкой до досок, прибитых к окну изнутри. Он надавливает на них и сухое дерево с тягучим треском отваливается.

Гостья вздрагивает, просыпается и садится на кровати, потирая сонные веки.

– Хочешь сбежать, мр-р? – спрашивает Баюн, запрыгивая на пыльное одеяло.

Тая смотрит на него во все глаза, но не издает ни звука.

– Как бестактно с моей стороны, – мурлычет кот, – меня зовут Баюн, мр-р. Я пришел, чтобы помочь тебе избавиться от Кощея.

– Т-ты…Баюн? – переспрашивает Тая.

Кот присаживается на задние лапки и дотрагивается мягкой подушечкой до ее руки.

– Я помогу тебе сбежать отсюда. Кощей – лопух, а Ягиня не станет преследовать тебя, ведь до ритуала еще два месяца. За это время они найдут другую невесту, – говорит Баюн.

Тая хмурится и исподлобья смотрит в его зеленые глаза.

– Почему я должна тебе верить, кот? – тихо спрашивает она, поглядывая на дверь.

– Коты не обманывают, мр-р.

– Но ты ведь Баюн. Ты умеешь заговаривать зубы, – Тая качает головой и осторожно притрагивается к его шерстке – на ощупь настоящая, шелковистая.

– Да, – признаёт Баюн, – но в этом году мне ужасно скучно. И я бы хотел, мр-р, чтобы такая красна девица покинула Залесье живой.

– Что же мне нужно делать?

– Сначала завоюй доверие Кощея. Он перестанет приказывать скелетам охранять тебя, снизит магическую защиту замка, и тогда-то ты и сможешь бежать отсюда, сверкая пятками.

– Вот так просто? – фыркает Тая. – Почему ты думаешь, что Кощей будет мне доверять? Почему отпустит скелетов восвояси?

– Потому, девица, что у тебя особый дар, – мурлычет Баюн, – ты еще не поняла, мр-р?

– Какой дар?

– Штучка, что висит у тебя здесь, – кот встает, подходит ближе и дотрагивается лапкой до ключицы Таи, – в ней заключена огромная мощь. Волшебные силы леса.

Тая закрывает ладонью кольцо и с опаской смотрит на Баюна.

– Уж не хочешь ли ты заполучить эту «штучку»? – спрашивает она его.

– Котам артефакты не нужны, мр-р. В конце каждой недели я буду навещать тебя и раскрывать по одному секрету. Всего их четыре. Когда пройдет первый месяц, а ты, мр-р, заслужишь доверие Кощея, я расскажу тебе об истинном предназначении кольца. Тогда-то ты и сможешь бежать из леса, не опасаясь погони.

Баюн заканчивает свой сладкий монолог и прыгает на окно. Махнув хвостом туда-сюда, он поднимает лапку и показывает Тае коготки в знак прощания.

– Не торопись сбежать отсюда. Помни, что Тихая роща – зачарованное место. Без помощи других ты никогда не уйдешь, – с этими словами Баюн исчезает в ночи, оставляя Таю наедине со своими мыслями.

Я не смогла заснуть той ночью. С одной стороны, это сыграло мне на руку – кошмары не снились. С другой – я не могла унять бешено бьющееся сердце. Мысли пульсировали в висках, шепот наташкиного голоса вновь и вновь повторял: «сделай, как он говорит, и сможешь увидеть Славу!»

И мне хотелось его увидеть. Хотелось кинуться с объятиями на шею, всхлипнуть и пожаловаться ему на то, что со мной приключилось. Погладил бы он меня по волосам? Не оттолкнул бы? Тот жуткий сон, где Слава топит меня, все равно не смог убить симпатию к нему.

Я чувствовала химию между нами, пусть Наташа и забирала почти все мое «эфирное время». Но взгляд Славы, то, как он менялся…именно это и вскружило мне голову, когда я впервые увидела его на линейке тридцать первого августа. Ректор толкал речь для новоявленных студентов, дул холодный ветер, а мы со Славой стояли и переглядывались. Он первым улыбнулся мне, а я не смогла пережить смущения и опустила взгляд.

В дверь постучались.

– Пора вставать, царевна, – послышался квакающий женский голос. – Ты одета?

– Д-да, – я спешно сползла с кровати и натянула на себя плащ Кощея. Он все еще пах сыростью и пылью, но то тепло, которое расходилось по телу, было мощнее любых объятий с родными людьми.

– Открой дверь, будь добра, – попросила женщина.

Я с трудом отодвинула засов, едва не всадив под кожу мощные занозы, и потянула ручку на себя. На меня уставились лягушачьи глаза. Поначалу я застыла, не зная, как реагировать. Жуки, земноводные и холоднокровные меня никогда не пугали. Но эта…она была ростом с невысокую пухлую женщину. Она даже была одета, как служанка из сказок. Вот только ее лицо, тело и конечности были лягушачьими.

– Не стоит так пялиться, – квакнула она.

Вернувшись из оцепенения, я пропустила ее в комнату. Женщина прошла мимо, шурша юбками, и поставила на стул огромную плетеную корзину.

– Я помогу тебе с утренним туалетом, царевна, а затем ты будешь обучаться азам. Начнем с выпечки.

Она принялась рыться под белоснежным хлопковым платком в корзинке. Судя по звуку, там были сухие листья и склянки, ударяющиеся друг о друга при каждом движении ее скользких зеленых пальцев.

– К-кто вы? – спросила я, с трудом ворочая языком.

– Ты до сих пор не узнала меня? – лягушка повернулась и стрельнула длинным языком в воздух: поймав муху, она тут же затянула ее в рот и сжевала, двигая мощными челюстями. – Василиса я. Премудрая которая.

Скажи она это раньше, я бы рассмеялась, но мое лицо вытянулось от удивления.

– Я…я видела Ягу, Кощея, скелетов и русалку, – забормотала я, загибая пальцы, – но еще не видела женщину-лягушку.

– Такое происходит с теми, кто по глупости сжигает лягушачью шкурку, – фыркнула она. – Мужчины никогда не держат слова, если ты красивая. Вот и мой хотел, чтобы я осталась такой навсегда. А нужно было всего-то потерпеть! Получил в итоге жабу в юбке.

Василиса подошла к кровати, скинула одеяло на пол, взбила подушку и забрала покрывало.

– Негоже принцессе в грязи валяться. Я все постираю, – пообещала она.

В ее голосе сквозил сарказм, смешанный с иронией. Говорила Василиса просто, по-деревенски, что никак не вязалось у меня в голове с ее образом царевны-лягушки.

– Пойдемте, твое царевничество, пора делами заняться, – Василиса схватила меня за запястье и поволокла за собой.

– Подождите, я хотя бы надену сапоги! – с трудом вырвавшись, я натянула обувь и поспешила за ней.

Мы шли по коридорам, и я впервые могла увидеть темные каменные стены при дневном освещении. Снаружи было пасмурно, накрапывал дождь, а холодный ветерок заставлял то и дело поеживаться – он щекотал щеки и поглаживал шею невидимыми ледяными пальцами.

– Мне нужна печка в комнате, – сказала я и смутилась от взгляда Василисы – так быстро она стрельнула им в ответ на мою просьбу.

– А дрова тебе не порубить, царевна? – спросила она. – У нас тут…как вы это называете? Самообслуживание.

– Откуда вы…ты знаешь это слово? – меня осенило, что и Кощей, и Яга и Василиса говорили со мной слишком понятно для сказочных существ. – Разве ты не должна выражаться…ну, по-древнему?

Василиса остановилась, оглядывая меня с ног до головы.

– Милая моя, у всех давно есть блюдца с наливными яблочками. Захотел – подсмотрел. Тоже мне, тайна великая! То, как вы живете, просто ужас какой-то. Столько природы сгубили! И все для чего?..

Она повернулась и повела меня к спуску в подвал, продолжая тараторить, совсем как местные бабки у моего подъезда. У меня начала раскалываться голова, когда Василиса наконец замолчала и открыла массивную дверь.

– Заходи, будем учиться готовить.

– Зачем?

– Затем, милейшее царевничество, что все гости на свадьбе будут хотеть есть и пить. А если ты не можешь закатить пир на весь мир, то какая ж ты царевна?

– Я…я умею готовить, – оправдывалась я, – яичницу. Гренки. Макароны…

– Ой, – Василиса отмахнулась и зашумела кастрюлями, – оставь свои новомодные мелочи где-нибудь в другом месте. Я научу тебя готовить по-настоящему. Потом ты будешь учиться шить и вышивать. Петь умеешь?

– Немного.

– Ну хоть что-то. Невеста на свадьбе должна сверкать краше любого драгоценного камня, – Василиса впихнула мне в руки тяжелую кастрюлю, наполненную водой. – Куриц ощипывала?

– Нет! – в ужасе выдохнула я.

– Значит, придется начинать. У нас тут из живого только курятина. Да и то мрут, как мухи.

– А зачем на свадьбе пир, если все гости будут мертвыми? – спросила я, ставя кастрюлю на стол.

– Раз в году на свадьбе царевича Кощея мертвые обретают истинный облик и могут есть и пить. Только насытиться не могут и ощущать себя живыми тоже. Это все от проклятия, – Василиса опустила глаза, и я услышала в ее голосе печаль, смешанную с искренностью.

– Какого проклятия?

– Залесье умирает. Каждый год царевич пытается снова и снова жениться на царевне, чтобы стать царем Тихой рощи. Чтобы завершить обряд очищения и свадебную церемонию, новоявленная царица должна ее пережить. Вот только предыдущие царицы не доживали до утра…

– Почему? – кровь отлила у меня от лица. Мне светили не только навязанный брак с нечистью, но еще и гарантированная смерть.

– Проклятье губит их. Каждый раз, из года в год. Но эти жертвы останавливают его лишь до следующей свадьбы Кощея, – Василиса терпеливо разжевывала мне информацию, и я не слышала ни грамма сарказма в ее голосе.

– Почему ты не вышла за него замуж? – ляпнула я, присаживаясь на деревянный ящик. Он натужно заскрипел, но выстоял.

– Я связана узами брака. С Иваном-царевичем. Но этот дурак сбежал и больше не возвращался! – Василиса громко квакнула и поймала длинным языком паука в углу, завернув его вместе с паутиной и проглотив вязкую массу. – Так что хочешь не хочешь, а жить тебе тут два месяца, пока царицей кощеевой не станешь. Может, тебя это проклятье и не сгубит. Кто знает?

Не успела я моргнуть, как пролетел день, и Василиса повела меня в покои. Я не чувствовала рук и ног, спина болела и хотелось выть на луну, составляя компанию волку.

– Ложись, царевна. Новый день окунет тебя в новые события, – пообещала Василиса, застилая кровать простыней. Она положила мне чистые одеяло и подушку. От них пахло травами и лесом.

– Ты снова придешь за мной этим утром? – спросила я, сонно потягиваясь.

– Не знаю. Если царевичу Кощею так будет угодно, то я приду. Если нет, придет кто-то еще. Спокойной ночи, – она повернулась и поковыляла к выходу.

– Василиса, – позвала я, – спасибо.

Она остановилась, взглянула на меня через плечо.

– За что?

– За то, что рассказала. Про проклятие. Теперь я хотя бы знаю, чего ожидать.

– Мне жаль, но у тебя хотя бы есть время узнать настоящего царевича. У других четыреста девяносто девяти девиц такой возможности не было. Они попадали в Тихую рощу и умирали в тот же вечер, – Василиса покачала головой и вышла.

Я прокручивала в голове эту историю о бесконечных свадьбах. Кощей уже дважды представал по историям не злодеем, похищающим невест, а человеком, пострадавшим от страшного проклятия. Неужели он действительно пытается спасти лес? Но разве жизнь леса стоит того, чтобы убивать столько невинных?

Конечно же нет! Я завертела головой, отказываясь принять альтернативную реальность. Если я начну понимать Кощея, то сама буду недалека от того, чтобы стать нечистью. Как иначе можно назвать человека, который оправдывает убийства?

Я откинулась на подушку и уставилась в потолок. В дыру, сквозь которую недавно пролез Баюн, светила луна. Дул ночной ветер, вдали ухала сова. Иногда подвывал волк, но никто не откликался на его призывы.

Эта атмосфера больше не казалась мне жуткой. Я начинала понимать мотивы Кощея и других сказочных тварей. Но Баюн…он же предлагал мне сбежать, верно? Но если я убегу, разве не погибнет другая невинная девушка? Могу ли я позволить своему эгоизму взять верх?

Шумно и долго выдыхая, я пыталась откреститься от своей «миссии». Но чем больше появлялось вопросов, тем меньше я была уверена в том, что могу сбежать домой. Если я брошу все на произвол судьбы, девушки продолжат гибнуть. И тогда я буду соучастницей, ведь сбегу, но не смогу никому об этом рассказать.

– Как же мне не хватает твоих сказок, бабуль, – пробормотала я, закрывая лицо руками.

«Вот бы стать птичкой и улететь…» – вспомнила я свою детскую молитву, которую я раз за разом повторяла в уме перед сном. Родители и не догадывались о том, что я просила у Бога, а не играла в молчанку.

Когда я думала о птичке, всегда загадывала жар-птицу. На картинках в сказках она выглядела сильной, уверенной и свободной. После смерти бабушки я рассказала психотерапевту об этой формуле. Она окрестила мои слова «синдромом СУС». Ее смешили мои слова. Она уверяла, что я вырасту и обязательно стану сильной, уверенной и свободной женщиной. Для нее слова ребенка, перенесшего утрату любимого и родного человека, были шуткой.

«Значит, у Кощея тоже есть слабое место! – радостно заявила Наташка. – Помнишь сказки? Игла в яйце, все такое?! Вот и найди эту иглу! Тогда он крякнет, а тебе не надо будет замуж выходить!»

– Я так не могу, – буркнула я в ладоши, – я не убийца.

«Тогда твои косточки будут лежать в земле рядом с кучей таких же идиотин, не додумавшихся прибить этого мертвяка!»

– Ты не помогаешь, – я повернулась на бок и выдохнула.

«Ты хочешь успокоить родителей? Хочешь, чтобы Слава тебя поцеловал? А?»

– Хочу…

«Тогда забудь обо всех тупых моральных принципах и действуй!»

Слова наташкиного голоса всегда действовали на меня, как ушат ледяной воды. Я не собиралась умирать. Не собиралась обрекать людей, которых люблю, на бесконечные страдания. Я не хочу, чтобы меня отметили как «пропавшую без вести». Чтобы в интернете в каком-нибудь паблике люди устраивали из-за меня холивары. Хватит с меня плыть по течению. Пора устраивать побег.

Я вышла из комнаты, чтобы добраться до кухни. Сапоги и плащ Кощея давали мне необходимое тепло и осенний ветер больше не заставлял меня содрогаться при каждом порыве. В горле пересохло от волнения.

«Попью и придумаю, в каком направлении бежать», – подумала я.

Слова Баюна все еще крутились в голове, но я не могла беспрекословно доверять ему. В сказках этот кот так заговаривал людей, что они погибали. От мгновенного побега меня останавливала лишь мысль о том, что это действительно зачарованный лес, и без помощи сказочного проводника я точно отсюда не выберусь.

«Соберись, тряпка! – прикрикнула на себя. – Никто, кроме тебя самой, из этого болота тебя не вытащит. Придется побыть бароном Мюнхгаузеном».

В кухне меня встретили пустующие поверхности. Здесь не было ничего, кроме пыли и травяных крошек, оставшихся после тренировки с Василисой. Она наколдовала для меня хлеб, но он оказался таким черствым, что я чуть не сломала зубы. Лягушка объяснила, что это из-за иссякающей магии. Пришлось размачивать хлеб в воде и есть с горем пополам. Какая никакая, а все же еда.

– Что-то ищешь? – голос Кощея заставил меня подпрыгнуть.

Его силуэт стоял в самом темном углу кухни и из-за игры воображения царевич больше походил на графа Дракулу, ждущего в засаде свою жертву. Меня передернуло от страха.

– Я…хочу пить, – в доказательство я покашляла, прикрывая рот ладонью.

– Вот, – Кощей поставил на стол ведро, в котором плескалась жидкость. – Живая вода. Наполнит тебя энергией.

Я нехотя подошла к ведру, взяла деревянную чашу и зачерпнула влагу. Вода оказалась божественной: сладковатой и в то же время прекрасно утоляющей жажду.

Не удержавшись, я довольно выдохнула и причмокнула, как обычно делают дети.

– Понравилось? – в тоне Кощея послышалась…мягкость?

– Да. Никогда не пила ничего подобного.

В голове промелькнула сказка, в которой Марья Моревна держала Кощея на двенадцати цепях. А глупый Иван царевич освободил его, позволив выпить три ведра воды. Я замешкалась, уставившись в ведро, и Кощей это почувствовал.

– Лишить меня питья недостаточно, чтобы я не смог тебя догнать, – сказал он, подходя ближе. – Перестань сражаться за свою судьбу. Она уже предопределена.

Я отшатнулась и схватила рукой кольцо, сжимая его через одежду. Это прикосновение придало мне уверенности.

– Кто ты такой, чтобы решать за меня? – сказала я. – Это твоя судьба предопределена! И она ведет к тому, что ты помрешь, как только я сломаю иглу!

Последние слова вырвались из меня неосознанно. Поняв, что проболталась, я вжала голову в плечи и попятилась к выходу.

– Подожди, Тая, – Кощей преградил мне путь, и я ударилась в него спиной. – Есть кое-что, что я должен тебе отдать. Раз уж ты так этого желаешь.

Я повернулась. Кощей запустил руку в карман на поясе и вытащил оттуда золотое яйцо. Он наклонился.

– Желания имеют свойство сбываться. Но что ты будешь делать теперь? – Кощей вложил мне в руку яйцо и исчез в темноте ночи.