6

Я вижу себя. Совсем маленькую, даже крошечную, гуляющую по лесу вместе с мамой и папой. Я собираю букет из желтеющих листьев и увлекаюсь этим настолько, что отхожу от родителей.

– О чем ты только думала?! – кричит папа. – Твое здоровье и так висит на волоске! Зачем пыталась подорвать его?

– Я хотела, чтобы мы снова поладили! – отвечает мама. – Семья рушится! Как ты можешь делать вид, что ничего не происходит?

Маленькая я зажимаю глаза, сажусь на корточки и считаю до трех. Родители ругаются, а я делаю шаг к зарослям, ведущим к тропинке. Мне не нравится, когда они ссорятся. Я хочу убежать.

Ноги приводят меня к огромному кленовому листу. Я еще не встречала таких и с удивлением осматриваю его: красный, с мою голову размером, он завораживает и уносит плохие мысли. Неподалеку я замечаю еще один лист, иду к нему, подбираю и вижу следующий. Так я ухожу в чащу, – туда, где не слышно криков, туда, где тихо и спокойно.

В полной тишине, спрятанная под мощными кронами деревьев, я чувствую невероятную легкость: тело, как пушинку, подгоняет ветер.

– Вот бы и мне улететь отсюда. Обернуться птичкой, – делюсь я сокровенными мыслями с букетом листьев.

Рядом слышится всплеск воды. Я иду туда из любопытства: вдруг увижу лягушек или ужей? Мама не разрешает мне трогать их. Она боится насекомых и всех существ, которые выглядят «противно». Но я – не она, мне не страшно.

Выхожу к болоту и вдыхаю неприятный запах тины. Но булькающая вода манит, и я подхожу все ближе к берегу. Ноги наступают на мягкую почву, и подошва сандалий причмокивает каждый раз, когда я делаю шаг.

В воде поблескивает что-то красивое, необычное. Странно, ведь солнце не пробивается через листья деревьев. Я оглядываюсь в поисках взрослых, но не вижу владельца вещицы. И мне так сильно хочется взять ее себе, что я встаю на колени, пачкая свою желтую куртку в грязи, и тяну ладонь. Пальцы погружаются в холодную воду, но меня это не останавливает. Я перебираю коленями и подползаю ближе. Почва под моим весом просаживается, но я не замечаю этого, потому что все мое внимание приковано к той блестящей вещице.

Ключицу обожгло огнем. Я открыла глаза и опустила голову. Кольцо, висящее на цепочке, раскалилось, оставив на нежной коже след. Оно вытянулось в сторону русалки и полыхнуло вспышкой света. Тварь, завизжав, отпустила меня и унеслась прочь. Кольцо закружилось, создавая воронку, и вскоре меня засосало в нее. В пустом пространстве я смогла сделать вдох и закашлялась. Воды озера тянули меня наверх и вскоре я из последних сил выбралась на пол хижины. Отплёвываясь, я прижималась щекой к доскам и не могла различить, где слезы, а где вода. Легкие сокращались так часто, что я не получала необходимый кислород.

«Хорошо искупалась? Дура! Нужно было сразу бежать к Славе!» – наташкин голос пытался уязвить меня, но я могла думать только о том, что всего лишь хочу жить.

«Отстань от нее. Она и так чуть не утонула! – второй голос принадлежал мне самой, только он был погрубее и звучал так, будто мне уже за сорок. – Тая придет в себя и сразу же найдет выход. Может, это тот колодец? Или скелеты…вдруг на них можно повлиять?»

Пока мысли сражались за мое внимание, я поднялась на трясущихся руках и встала на колени. Движение давалось с трудом.

– Это не может быть правдой, – прошептала самой себе, – русалки? Скелеты? Кощей? Ты просто сбрендила, Тая. Чуть не утонула и тебе привиделось всякое…

Взгляд скользнул на ключицу – пятно от ожога никуда не делось.

«Выкинь его! Слышишь? Избавься от этой фигни!»

Я сжала кольцо, закрыла глаза и почувствовала спокойствие. Это – мой талисман. Без него я пропаду, как будто меня и не было. А пока я не вернусь и не скажу маме, что люблю ее, я не могу расстаться с единственной вещью, которая спасла меня. Так ведь?..

Голоса продолжали ругаться, но я больше не слушала их. Мне нужно было одеться и сбежать отсюда. Выбраться из чащи, найти друзей и уехать.

Натягивая одежду, я не чувствовала холода. Пусть босиком, пусть в летнем платье, я обязана сбежать. Ни Кощей, ни его глупая затея с ритуалом с пятисотой невестой меня не устраивали.

– Да и с чего я должна отдавать кому-то свою жизнь? Еще для себя не пожила… – пробормотала я, оглядываясь.

Дверь вела обратно к скелетам, а на противоположной стене было небольшое окно. К счастью, я была невысокого роста и худой, поэтому мне не составило труда выбраться через проем.

Я приземлилась в кусты шиповника и сжала зубами руку, чтобы не вскрикнуть от болезненных уколов.

«Не впервой, – успокаивая себя, я поднялась и пошла в чащу, пытаясь перейти на бег, – ты уже ломала кости, но все равно выжила. Так действуй!»

Мысли придали мне сил, и я рванула вперед. Ветви и листья царапали кожу на ногах, я постанывала от боли, со свистом втягивая воздух, но не останавливалась. Не смотри назад, ни за что! Таким был мой девиз.

И вот, когда на горизонте появилась та жуткая чаща, я почувствовала прикосновение к своей голени: поначалу едва ощутимое, а затем безумно болезненное. Заорав, я упала на колени. Что-то вцепилось в ногу, и я никак не могла избавиться от этой боли.

Когда шок уступил место удивлению, я увидела скелет. Безногий крепко держал ногу зубами и взирал на меня пустыми глазницами.

Пока я смотрела на него, Хромой подошел ко мне со спины и схватил за волосы.

«Для этого ты отращивала их? Чтобы облысеть в лесу, да?» – спросил голос.

Но я не смогла ничего ответить, ведь меня вовсю тащили обратно к ненавистному замку. Затылок встретился с чем-то, выпирающим из-под листьев, и мир помутнел перед глазами.

Повсюду кровь, тина и болото. Я просыпаюсь там же, где остановилась в прошлый раз. Во рту сухо, хочется пить. Я с трудом поднимаюсь и бреду, едва различая далеко впереди силуэты деревьев.

Лес должен говорить…почему же он молчит? Неужели это все сказки и у леса никогда не было души?

Я утираю слезы рукавом, но не понимаю, почему плачу.

– Есть здесь кто-нибудь? – зову я, но не слышу собственного голоса.

Рука касается ствола дерева, и я останавливаюсь, чтобы передохнуть. Кора становится липкой, вязкой и горячей. Я гляжу на ладонь: она вся покрывается зелеными пульсирующими нарывами.

– Ты пришла не в тот лес, Тая, – говорит женский голос.

– Яга?..

– Убирайся, пока я не сварила суп на твоих костях!

Я бью дерево кулаком, чтобы шепот Ягини не спутывал мои мысли. Но ничего не выходит. Я совсем одна в этом чертовом лесу, в этом поганом кошмаре!

– Я же говорил, что найду тебя! – встревоженный голос Славы заставляет меня вздрогнуть.

Оборачиваюсь и попадаю в его уютные объятия: тёплые, нежные и такие желанные.

– Неужели это был сон? – спрашиваю я его, ощущая трепет.

– Конечно, Тая. Но теперь все уже хорошо, – Слава гладит меня по голове, я расслабляюсь.

Вот он, мой луч света в темном царстве. Я должна проснуться и прийти к нему. Признаться в своих чувствах, наконец!

– Вот только у меня плохое настроение, Тая, – говорит он, отстраняя меня.

– Почему?

– Мне пришлось искать тебя всю ночь в этом вонючем лесу, – взгляд Славы становится холодным, а в голосе слышится раздражение, – я ненавижу таких девушек!

Он хватает меня за шею, рывком ставит на колени. Я пытаюсь вдохнуть, но вижу, как из-под листвы разливается булькающее болотное месиво.

– Плохие девочки должны получать по заслугам! – Слава сдавливает мою шею еще сильнее.

Я открываю рот, чтобы сделать хриплый вдох, и он опускает мою голову под воду.

Кощей качает головой, пока слуги приводят в чувство сбежавшую Таю.

– Не переусердствуйте, – говорит он.

Скелеты скрипят – кто зубами, кто костями – и продолжают попытки. Хромой догадывается плеснуть Тае в лицо ледяной водой. Она садится с резким вдохом, ее глаза раскрыты до предела, а тело охватывает озноб. Сквозь ткань платья виднеются очертания маленькой груди.

– Зря ты это сделала, – говорит Кощей, пристально вглядываясь в меняющееся лицо Таи.

Оно, как зеркало, отражает всё: страх, отчаяние, надежду. Кощею не нужно много времени, чтобы понять, в чем причина.

– Страх – это нормально, – говорит он, – многие живые считают, что страх убивает. Но это касается далеко не всех.

– Отпус-сти меня, – шепчет Тая, обхватывая себя руками.

Кощей указывает скелетам на дверь, и они оставляют их с невестой наедине. Он подходит к Тае, берет ее на руки и усаживает в глубокое кресло. Его ножки скрипят, вдавливаясь в пол. Кощей поглаживает дерево на спинке, обитой красным бархатом с золотой тесьмой.

– Этому креслу больше трехсот лет, – говорит он, – но оно до сих пор твердо стоит на ногах. Как и все мы.

– Я не понимаю, – шепчет Тая, – я хочу домой! – ее всхлип птицей взмывает к потолку спальни.

– Тебе уготована иная судьба, – отвечает Кощей, глядя на израненные ветками и листьями ноги. – Я не могу отпустить тебя. Но могу сделать так, что последние два месяца ты будешь наслаждаться жизнью.

– Я не верю тебе! – Тая стирает слезы пальцами и смотрит на Кощея. Ее глаза сверкают от гнева. – У меня своя жизнь и она принадлежит только мне!

Кощей позволяет себе едва заметно усмехнуться.

– В этом замке ты более своей жизнью не распоряжаешься. Она – моя.

Я чувствовала, как задыхаюсь. Воды вокруг не было, озеро с русалкой остались во сне. Слова Кощея действовали на меня, как проклятие. Я не хотела мириться с ними, но в душе металось много противоречий.

Стоит ли мне притвориться покорной и втереться к нему в доверие? Может, я вовсе не переживу эти два месяца? Как давно мертвый человек может помочь мне наслаждаться жизнью?

– Ты…ты ужасен, – сказала я, – ты хуже любого монстра. Хуже зомби или некроманта. Ты обещаешь мне два счастливых месяца, а потом возьмешь и перережешь мне горло! – робкий голос перешел на крик, и я обнаружила качество, которого у меня никогда не было. Воля?..

– Я не убиваю невест, – сказал Кощей, – Мара…

– Да-да! «Мара убивает!» – передразнила я его. – Ты даже не похож на мужчину.

– Я был им.

– Вот именно! Был!

«Что ты делаешь, Тая? Совсем сбрендила?» – верещал голос, но я не могла остановиться.

Сердце бухало в груди, отдаваясь мощными ударами в ушах. Видимо, так чувствует себя моська, когда тявкает на слона?..

– Считай, как пожелаешь, – ответил Кощей, поднял руку и щелкнул пальцами. Рядом с кроватью появился таз, полный воды. Кощей извлек из длинного рукава платок, встал на одно колено и смочил платок водой.

– Что ты делаешь? – спросила я, пораженная его переменчивым настроением.

Этот тип пугал меня сильнее, чем кошмары, полные насилия, боли и страха. Кощей был таким холодным и спокойным, что я не могла представить, что будет, если он внезапно решит, что я ему больше не нужна.

Вместо слов Кощей схватил меня под коленом и силой заставил опустить ногу. Не успела я воспротивиться, как теплая влага коснулась моей ступни. Кощей вытирал ее платком, то и дело заново смачивая его в тазу. Ранки заныли и защипали.

Я почувствовала, как на щеках вспыхнул румянец. Против воли, против желания, и одновременно с приятным удивлением. То, как Кощей старательно обмывал мои грязные ноги, пробудило во мне что-то странное. Чувство страха ушло, волнение растворилось, спокойствием разойдясь по всему телу. А когда Кощей задел холодной рукой кожу между большим и указательным пальцем, меня передернуло от волны согревающих мурашек.

– Если бы ты не пыталась убежать, то получила бы их раньше, – Кощей указал в сторону стула, на котором красовались кожаные сапоги. Они были искусно собраны и понравились мне куда больше, чем все те, что обычно рекламируют по телевизору.

Но восторг уступил место злобе. Я хмуро посмотрела на Кощея.

– Я бежала потому, что меня чуть не утопила русалка! Этого ты хотел? Жениться на утопленнице? – спросила я.

Кощей ответил, не поднимая головы:

– Русалка изгоняет из сознания девушек все порочные мысли. Жажда богатства, высокого титула, даже любви пропадают, и остается только одно истинное, первобытное желание: выжить.

Я шепотом повторила за ним «выжить» и замолчала. Пока Кощей обмывал мою ногу, я думала, как его обмануть и сбежать отсюда навсегда.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказал он. – Хочешь сбежать. Все невесты хотят этого. Идти под венец против воли – ни одна настоящая царевна не потерпит такого.

Кощей взял сапоги и по-очереди одел мои ноги. Их приятное тепло тут же обволокло стопы.

– Я дам тебе шанс, Тая, – сказал он, поднялся и наши взгляды пересеклись, – ты покинешь это место, если выполнишь мои условия.

– Какие?! – спросила я, не задумываясь.

– Ты должна будешь в течение двух месяцев вернуть жизнь в замок. Воскресить всех существ: от скелетов до каменных коршунов на воротах.

– И как же мне это сделать?

Кощей повернулся ко мне спиной и направился к выходу из спальни.

– Придумай, Тая. Иначе умрешь, так и не попытавшись.

Дверь была плотно закрыта на засов изнутри – я не хотела, чтобы кто-то ворвался ко мне посреди ночи. Одеяло еще пахло пылью, но я привыкла к этому запаху. Закрыв глаза, я размышляла о произошедшем. Нога побаливала от укуса скелета, но Кощей обработал рану водой. Видимо, она была целебной, – ранки затянулись довольно быстро.

«Прости меня, мама, – думала я, – я не сбежала. Я просто попала в плохую компанию…»

Однажды мне довелось стать свидетелем жестокого обращения с детьми. Это было в средней школе, когда я прислуживала местной звезде класса – Ларисе. Она позволяла мне таскать ее рюкзак, складывать в него ее учебники, тетради и доставать оттуда ее обеды, чтобы подать при первой же возможности. У Ларисы был парень. Тогда ей было четырнадцать, а ему уже семнадцать. И однажды я затесалась в их компанию, загуляв до десяти часов вечера. У дома этого парня его встретил младший брат.

Улыбка от уха до уха, большие глаза и торчащие уши – я не видела такой искренней радости за свою жизнь. Этот мальчик сказал брату, что все готово и что он может пойти поиграть с ним в какую-то игру на компьютере. И тогда этот парень взбесился и начал дубасить мальчишку. Он разбил ему лицо и губу до крови. Я заступилась за мальчика, а Лариса вместе со своим приятелем оттаскали меня за волосы, избили и бросили у гаражей. Ведь я посмела перечить им, когда должна была беспрекословно слушаться.

Меня нашла сердобольная соседка, по наводке младшего брата того парня, и вызвала скорую. Когда я пришла в сознание и увидела маму рядом, то сказала ей в свое оправдание, что попала в плохую компанию. Она ничего не говорила. Не ругала меня, не спрашивала у врачей о моем диагнозе. Мама осторожно обняла меня, и я устроилась у нее на груди. Более уютного места в жизни я еще не находила.

«Все будет хорошо. Слава найдет меня. Нужно только потерпеть», – думала я, проваливаясь в сон. Тело ломило от усталости, а сознание отказывалось думать.

Но все же одна гнусная мысль просочилась сквозь пелену дремы:

«Никто тебя не найдет. Ты никому не нужна!»