Глава 20

В то же самое время, когда его цветы прибыли к дому 300 по Фокс-вей, Адам подъехал на своем довольно жалком велосипеде к «Заводу Монмут». Ронан и Ноа торчали на заросшей сорняками автостоянке — строили деревянный помост для каких-то злокозненных целей.

Он дважды попытался откинуть ржавую подставку, но в конце концов смирился и просто положил велосипед наземь. Колючая трава торчала между спицами.

— Когда, по-вашему, появится Ганси?

Ронан ответил ему далеко не сразу. Он лежал под «BMW», забравшись туда почти целиком, и измерял ширину шин желтой линейкой из магазина инструментов.

— Ноа, десять дюймов.

Ноа стоял около груды фанеры и четырехдюймовых брусков.

— И все? — спросил он. — По-моему, что-то маловато.

— Я тебе, что, врать буду? Десять. Дюймов. — Ронан высунулся из-под машины и уставился на Адама. Он не стал бриться к вечеру — вероятно, в насмешку над тем, что у Ганси растительность на лице упорно отказывалась появляться, — и теперь его щетина выглядела весьма впечатляюще. Сам же он казался таким человеком, от которых женщины должны прятать кошельки и детей.

— Кто его знает? А когда он обещал?

— В три.

Ронан поднялся на ноги, и они оба повернулись к Ноа, возившемуся с деревяшками для помоста. Похоже, что «работать» для него означало «смотреть». Ноа, подняв обе руки, держал перед собой разведенные на десять дюймов указательные пальцы и растерянно смотрел между ними на лежавшую на земле доску. Никаких инструментов поблизости не имелось.

— Что вы тут затеяли? — спросил Адам.

Ронан улыбнулся своей змеиной улыбкой.

— Пандус. Для «BMW». В форме полумесяца, чтоб ему пусто было.

Это было вполне в духе Ронана. Его комната в «Монмуте» была завалена дорогими игрушками, однако он, как избалованный ребенок, предпочитал играть на улице с палками.

— С таким профилем, как у этой штуки, получится не полумесяц, а каюк подвеске, — заметил Адам.

— Я обойдусь и без твоих подначек, умник.

И, вероятно, вполне мог бы обойтись. Ронану не требовались сверхъестественные силы. Он даже кусок фанеры мог бы уговорить выполнить его желание. Присев на корточки около велосипеда, Адам снова взялся за рычажок упора, пытаясь понять, удастся ли освободить его, не сломав окончательно.

— Ну, и какие у тебя трудности? — осведомился Ронан.

— Пытаюсь решить, когда лучше позвонить Блю. — Сознаваясь, он откровенно напрашивался на насмешки со стороны Ронана, однако это был один из тех фактов, о которых, ему казалось, важно было сказать вслух.

— Он послал ей цветы, — наябедничал Ноа.

— А ты откуда знаешь? — вскинулся Адам скорее возмущенно, нежели с любопытством.

Ноа лишь отсутствующе усмехнулся и с видом триумфатора пнул ногой один из брусков, валявшихся на фанере.

— Гадалке? — осведомился Ронан. — Да ты знаешь, что это за место? Кастрационное заведение. Чтобы эта девчонка согласилась с тобой встречаться, тебе придется послать ей не цветочки, а собственные яйца в пакетике.

— Ты просто неандерталец.

— Иногда ты говоришь совсем как Ганси, — заметил Ронан.

— А ты иногда — не как он.

Ноа рассмеялся своим тихим, почти беззвучным смехом. Ронан сплюнул на землю рядом с «BMW».

— Я и не понимал, что «лилипут» был чем-то вроде Адама Парриша, — сказал он.

Это было сказано не всерьез, но Адам вдруг как-то сразу устал от Ронана и его никчемности. После драки возле «Нино» в ученическом ящике Ронана в Эглайонби уже появилось несколько записок с предупреждениями о том, что если он не начнет исправлять свои отметки, ему грозят ужасные последствия. Если он не начнет хотя бы получать отметки. А вместо этого Ронан строит пандус.

Кто-то завидовал деньгам Ронана. Адам завидовал тому, что у него много времени. Быть богатым как Ронан значило иметь возможность учиться в школе и не заниматься ничем другим, иметь богатейший запас времени для того, чтобы учиться, писать всякие бумаги и спать. Адам никому не признался бы — особенно Ганси, — что он устал. Он устал делать домашние задания в промежутках между своими подработками, недосыпать, искать Глендура. Подработки в основном расценивались как потерянное время: за пять лет вряд ли кто-нибудь мог бы заинтересоваться, работает ли он на заводе прицепов. Кто-то мог бы заинтересоваться им, лишь если бы он закончил Эглайонби с наилучшими оценками, или нашел бы Глендура, или остался бы жив. А Ронану беспокоиться о чем-либо таком не было никакой нужды.

Адам принял решение пойти учиться в Эглайонби двумя годами раньше, и случилось это в немалой степени из-за Ронана. Мать послала его в магазин и дала свою банковскую карточку — на ленте конвейера лежали всего лишь тюбик зубной пасты и четыре упаковки равиолей для микроволновой плиты, — и кассир сказал ему, что на банковском счете недостаточно денег для этой покупки. Хотя он был тут совершенно не виноват, было что-то особенно унизительное в том, как он, задерживая очередь, выворачивал карманы, пытаясь сделать вид, что у него могут найтись и наличные. Пока он топтался у одной кассы, у соседней, где очередь двигалась быстрее, какой-то парень забрал свою кредитную карточку и в несколько секунд сложил в пакет покупки.

Даже то, как двигался тот парень, вспоминал потом Адам, поразило его: уверенно, небрежно, с расправленными плечами, вздернутым подбородком. Императорский наследник, да и только. Пока кассир снова проводил карту Адама через аппарат и они оба делали вид, будто устройство не может считать запись на магнитной полосе, Адам смотрел, как незнакомый парень вышел на тротуар, где его ждала сияющая черная машина. Когда он открыл дверь, Адам увидел, что в машине сидят еще двое таких же, в джемперах с изображением ворона и при галстуках. С омерзительно беззаботным видом они принялись делить между собой банки с питьем.

Ему пришлось оставить зубную пасту и коробки в кассе; его глаза жгло от слез стыда, которые он обязан был сдержать.

Никогда прежде ему не хотелось стать кем-нибудь другим.

Адам все время думал, что это был Ронан, хотя со временем сообразил, что это не так. Ронан тогда был слишком молод и не мог иметь водительские права. Это был какой-то другой ученик Эглайонби с действующей кредитной картой и редкой дорогой машиной. К тому же тот случай был не единственной причиной, подвигнувшей его начать борьбу за поступление в Эглайонби. Но он сыграл роль катализатора. Придуманное воспоминание о беззаботном и пустоголовом, но ни с чем не задетой гордостью Ронане — и испуганный, униженный Адам в очереди престарелых леди, дожидавшихся, когда же он отойдет от кассы.

Он еще не стал тем мальчиком у соседней кассы. Но уже приблизился к нему.

Адам взглянул на свои старенькие исцарапанные часы: сильно ли опаздывает Ганси. Потом обратился к Ронану:

— Дай твой телефон.

Вскинув брови, Ронан взял телефон, лежавший на крыше «BMW», и протянул ему.

Адам набрал номер гадалок. В трубке прогудело лишь дважды, а потом прозвучал хрипловатый женский голос:

— Адам?

Почти испугавшись звука собственного имени, Адам спросил:

— Блю?

— Нет, — ответил голос. — Персефона. — А потом добавил, обращаясь к кому-то в стороне: — Орла, с тебя десять долларов. Как договаривались. Нет, определитель номера ничего такого не сообщал. Понятно? — Затем женщина вновь заговорила с Адамом. — Прошу прощения. Когда дело доходит до споров, я становлюсь просто ужасной. Вы тот, что в футболке с «кока-колой», да?

Адам не сразу сообразил, что она имела в виду одежду, которая была на нем во время гадания.

— О, м-м… Да.

— Замечательно. Сейчас я позову Блю.

Некоторое, к счастью, недолгое, время Адам с тревогой слушал неразборчивые голоса в трубке и бил москитов: стоянку нужно было заново обкосить. Кое-где уже и асфальта не было видно сквозь сорняки.

— Я не думала, что вы позвоните, — сказала Блю.

Адам, по всей вероятности, не очень-то рассчитывал на то, что Блю подойдет к телефону, иначе у него не перехватило бы спазмом кишки, когда он услышал ее голос. Ронан ухмылялся с таким видом, что Адаму захотелось огреть его хотя бы по плечу.

— Я же сказал, что позвоню.

— Спасибо за цветы. Они очень милые. — Следующая реплика была произнесена шепотом и адресовалась явно не ему: — Орла, убирайся отсюда!

— Кажется, у вас там многолюдно.

— Тут всегда многолюдно. Тут живут 342 человека, и все они рвутся в эту комнату. Что вы делаете сегодня? — Она задала этот вопрос совершенно непринужденным тоном, как будто в мире не существовало ничего более естественного, чем болтать с ним по телефону, словно они были давними друзьями.

От этого и Адаму стало легче поддерживать разговор.

— Занимаюсь исследованиями. Не хотите присоединиться?

Глаза Ронана широко распахнулись. То, что она говорила, сейчас не имело ровно никакого значения; важно было, что телефонный разговор сам по себе вызвал на лице Ронана выражение неподдельного изумления.

— Какие же это исследования?

Прикрыв глаза ладонью от солнца, Адам посмотрел в небо. Ему показалось, что он слышит приближение Ганси.

— В горах. Как вы относитесь к вертолетам?

Последовала продолжительная пауза.

— Что вы имеете в виду? Моральное отношение?

— Как к средству передвижения.

— Быстрее, чем верблюд, но менее вынослив. Это что же получается, что в вашем будущем на сегодня записан вертолет?

— Да. Ганси хочет поискать силовую линию, а их обычно лучше видно с воздуха.

— И конечно, он просто… взял вертолет…

— Это вертолет Ганси.

Последовала еще одна продолжительная пауза. Задумчивая пауза, решил Адам, и не стал прерывать ее. В конце концов Блю сказала:

— Хорошо. Я пойду. Это… Как это бывает?

— Понятия не имею, — честно ответил Адам.