На том месте, где раньше были Лоскутки, теперь строят отели. Жителей переселили немного севернее и восточнее – ближе к граничному забору, на холмы, по которым Кит всегда шел к забору, чтобы встретиться со мной. Грустно видеть вместо привычных наставленных тесно друг к другу расписных бараков новенькие корпуса отелей, какие-то уже достроены, какие-то еще нет.

Четырехэтажные блочные новостройки – вот где теперь обитают жители Лоскутков. Ни бараков и серых узких переулков, ни наваленных бочек и вагонеток, приспособленных под разные нужды, ни злачных кабаков в подвалах. Прямые дороги и ровные дома, деревья, растущие стройными рядами. Это место превратилось в обычные окраины и растеряло всю свою изюминку. Лоскутки умерли, все, что осталось в память о них, – несколько рисунков, которыми жители украсили стены своих новых домов. Они восстановили самые удачные и запоминающиеся картины, я вижу нарисованный балкон с дамой в пышном платье, башенные часы, поле с цветами, Лондон и Париж.

Я вхожу в нужный подъезд, поднимаюсь на второй этаж и еще некоторое время стою перед дверью, не в силах позвонить в звонок. В это время я вспоминаю, как после нашего первого поцелуя с Китом я бежала по узким вонючим переулкам Лоскутков, и думаю о том, что тот день был переломным в моей жизни. В тот день я сделала выбор. Я выбрала Кита. Какой была бы моя жизнь, если бы я пошла по другой дороге? Я вспоминаю Диди и Лулу, нашу уютную квартирку на чердаке, учебу и безбашенную жизнь в Берлине. Наверное, моя жизнь осталась бы там, в Берлине. Рядом с Джердом. Жалею ли я, что не осталась там? Я не могу ответить на этот вопрос. И никто не может. Я уверенно жму на кнопку звонка.

– Хоня! – возмужавший и покрупневший Кирилл сгребает меня в охапку, заслоняя обзор. Мне хочется заплакать – я снова дома, с родными мне людьми!

– Кир! Как же я соскучилась!

После Кира приходит очередь объятий с Верой.

– Здравствуй, Ханна! Ты совсем не изменилась, все такая же красотка!

– Я очень рада вас видеть!

Вера и Кирилл расходятся в сторону. Взгляд падает на Архипа, на его светлую шевелюру и глаза-льдинки. В горле пересыхает, а ладони от страха покрываются потом. Вражда кончилась давно, мы оба повзрослели, но от прошлого не убежать.

Я не знаю, что он чувствует, снова увидев меня. Я помню слова записки, которую я получила от него в день моего отъезда. Эти слова абсолютно не вяжутся с его поступками. Глаза не выдают его. Он стоит с прямой спиной, не выражая никаких явных эмоций. Вежливо кивает мне.

– Здравствуй, Ханна.

– Здравствуй, Архип, – я коротко киваю ему в ответ… И перевожу взгляд на человека, который стоит рядом.

На глаза наворачиваются слезы – он совсем не изменился! Это нечестно! Я ожидала увидеть совсем другого человека. Но передо мной стоит мой Кит-Wal. В голове рождается наивная мысль, в которую мне очень хотелось бы поверить, – это чья-то злая шутка, на самом деле с Китом ничего не произошло! Вот он стоит передо мной, совсем такой, как раньше! Вот сейчас он улыбнется и скажет: «Здравствуй, Пряничная девочка!». И все будет как в моих мечтах. Мы будем вместе и однажды на холме построим свой маленький домик, где будем счастливы.

Он смотрит на меня, улыбаясь. Архип пихает его в бок. Кит подпрыгивает от неожиданности, подходит ко мне. Смотрит с легким испугом, быстро тараторит заученную фразу: «Здравствуйте-меня-зовут-Кит-рад-с-вами-познакомиться-вы-очень-красивая!», протягивает букет цветов, так быстро, будто пытается избавиться от бомбы, и убегает обратно на свое место, где прячет руки за спиной и, уткнув глаза в пол, сосредоточенно выводит мыском на полу невидимые кружочки и полосочки.

Я прячу слезы в букете из красных роз, желтых астр и ромашек. Это не мой Кит. Мой Кит знает, что цветы должны расти в земле. Он никогда не подарил бы мне сорванные цветы. Все вокруг смотрят на меня и Кита. Они ждут моей реакции. Больше всего на свете мне хочется бросить на пол этот дурацкий букет и убежать прочь. Забраться на холм, привалиться спиной к вагонетке и дать волю слезам. Но вместо этого я улыбаюсь и восторженно говорю:

– Очень красивые цветы! Спасибо! Я тоже очень рада познакомиться с тобой, Кит.

Эти слова и улыбка даются мне с огромным трудом. Но после того как я выговариваю эту фразу, все выдыхают с облегчением. Первый барьер преодолен, внешне все выглядит прекрасно.

Мы идем в комнату, где я вижу стол, заставленный праздничными блюдами. Я сажусь на один конец углового дивана. Кит с мамой – на другой. Кирилл садится на мою сторону между мной и Китом. Свободное место остается только рядом со мной с другой стороны, и я вижу, что Архип не очень хочет его занимать, но деваться некуда. Мне тоже не особо хочется сидеть с ним рядом.

Мы уминаем за обе щеки необыкновенно вкусные блюда, которые Кирилл с Верой готовили вместе, отмечаем новоселье жильцов и мое возвращение. Мне задают вопросы о жизни в Германии, я с увлечением рассказываю об учебе, университете, местах, где я побывала, искоса смотрю на Кита – Кирилл дал ему пазл, и он, не слушая меня, увлеченно раскладывает на столе фрагменты картинки.

– Пришло время подарков! – говорю я и встаю из-за стола, чтобы забрать свой рюкзак и принесенные пакеты.

Я вижу, что Кит оживляется: непонятные разговоры о непонятной стране ему слушать скучно, а вот слова о подарках его очень взбодрили.

Я достаю привезенные футболки – для мальчиков, косметику – для матери семейства, для всех – деликатесы, магнитики, всякую мелочевку для дома, огромную коробку мармелада и лично для Кита – большую картонную коробку с разборной моделью самолета.

Я видела, что многие в Германии носятся с такими самолетами – пилотажная модель оснащена двигателем и быстро летает по кругу на тонких тросах-кордах. Это не игрушка, а настоящий спортивный снаряд, по ним проводятся массовые соревнования. Летают они очень быстро, почти молниеносно, полет такого самолета – это эффектное и яркое зрелище. Под руководством Кирилла и Архипа, я уверена, Кит сможет управлять этой моделью, и думаю, что его взрослые «братья» сами с удовольствием попробуют себя в пилотировании. Здесь подобное увлечение может встречаться только в крупных городах, до Чертоги такие пилотажки еще не добрались и вряд ли доберутся в ближайшие годы.

– Это тебе, Кит. – Я протягиваю ему легкую коробку, он радостно выхватывает ее у меня из рук.

– Что нужно сказать? – укоряет его мама.

– Спасибо, Ханна, – смущается он и утыкает нос в коробку.

Все головы склоняются над коробкой, всем ужасно интересно, что же там внутри. Я красочно и в подробностях объясняю, что это такое, показываю всем видео на телефоне.

– Вау! – Кит с любопытством смотрит видео. – И у нас он тоже сможет так летать?

– И даже лучше! – улыбаюсь я.

Мы с мальчишками располагаемся на полу и увлеченно собираем модель, Вера убирает со стола.

Наконец модель американского истребителя времен Второй мировой войны собрана, электродвигатель установлен, и самолет готов к полету.

– Пойдемте на улицу запускать его! Ну пойдемте! Пойдемте! – Кит топчется на месте.

Мальчишки переглядываются и наперегонки бегут по комнатам одеваться.

Я улыбаюсь, смахивая слезы – это слезы радости. Неважно, что было раньше, сейчас мы все – как одна большая семья.

День пасмурный и прохладный, все надевают теплые толстовки. Я одета легко, Кир отдает мне свою ветровку.

Вчетвером уходим за дома к пустым холмам.

Для запуска самолета нужны двое: один стоит и держит планку с привязанными тросиками, второй отходит на пятнадцать-двадцать метров – на всю длину троса – и кидает в воздух самолет с включенным двигателем.

Кирилл держит планку, Кит стоит рядом и прыгает от нетерпения. Архип бросает самолет. Пилотажка, быстро набирая скорость, начинает с жужжанием бешено летать по кругу. Вскоре Кирилл уступает место Киту, который, поняв, что нужно делать, так же легко управляет самолетом.

Я смотрю на его довольный и радостный вид и понимаю, что попала в точку.

– Кит, покажи Ханне, как надо управлять! Научи ее летать! – говорит Кирилл Киту.

Кит смотрит на меня задумчиво. Я знаю, что Кирилл сказал так, чтобы дать повод нам с Китом побыть рядом и убрать стоящую между нами стену, присутствие которой я чувствую так отчетливо. Я вижу, он побаивается меня, не знает, как следует ему вести себя со мной, поэтому держится в стороне. Когда мы шли на холм, он шел то рядом с Кириллом, то с Архипом, и всегда – подальше от меня. Я не знаю, как относиться к этому. Я готовила себя к тому, что моего Кита больше нет и что человек, который сидит в его теле, чужой мне. Но как можно быть готовым к этому, если я отчетливо вижу его, моего Кита? Те же волосы, те же глаза, голос, улыбка… А под этой человеческой оболочкой – совсем не Кит, а кто-то другой. Маленький ребенок, который боится меня.

Кит уверенно кивает, и я подхожу к нему. Он протягивает мне в руку планку, говорит, как надо держать.

– Ты должна успевать за ним и крутиться вокруг, вот так! – Он делает оборот.

– Вот так? – Теперь уже я делаю круг.

– Ага! Держи веревку крепко, а то он улетит.

Мы вчетвером все по очереди управляем самолетом. Со стороны, мы, наверное, смотримся, как четыре лучших друга. И никто даже не подозревает, какое паршивое прошлое было у нас четверых, какой жгучей ненавистью и войнами скреплялись наши отношения. Кирилл и Кит. Кирилл и Архип. Я и Архип. Как же все эти пары ненавидели друг друга, сколько боли и жестокости натерпелись.

А теперь, посмотрите – мы радостно передаем друг другу корд, смеемся, бегаем по холмам, подбадриваем друг друга. Четыре абсолютно разных человека, мы должны были идти каждый своей дорогой, но этого не произошло. Наши дороги сошлись в одной точке, и с этого времени мы будем всегда идти параллельно.

Дома за вечерним чаем Кирилл обращается к Киту:

– Кит, покажи, какой мы с тобой склеили корабль!

Кит радостно убегает в комнату и возвращается с огромной моделью корабля, собранного из бумажных деталей.

– Вау! Это просто здорово! – Хвалю я работу парней.

– У нас еще и танк есть! Только мы его еще не склеили, – говорит Кит.

– А подаришь Ханне танк, когда мы его доделаем? – спрашивает Кирилл. – Ханна просто обожает танки!

Кит хмурится и напряженно думает, я вижу, что танк он не прочь бы оставить себе. Но тут я замечаю, как Кирилл под столом пинает его.

– Да, подарю, – быстро отвечает Кит.

Эта скрытая сцена под столом не очень мне нравится. Как будто Кирилл и Архип всеми силами пытаются не разочаровать меня и делают так, чтобы Кит якобы по своей воле чем-то радовал меня.

Когда становится совсем поздно, я начинаю собираться домой. Кирилл вызывается меня проводить.

– Ты придешь к нам еще? – спрашивает Кит, глядя мне в глаза. Я отвожу взгляд: его глаза как сундук, в котором спрятаны тысячи моих самых приятных воспоминаний. А ключ от сундука давно утерян, его больше не открыть… Я не знаю, говорит ли он это искренне, или опять получил пинок от Кирилла и тайный приказ сказать мне эти слова на прощание.

– Приду, обязательно приду.

На улице совсем темно, а воздух холодный, как будто сейчас осень, а не лето. Мы идем по холмам к моей дыре в заборе и светим под ноги фонариками.

– Ты здорово держалась, – говорит мне Кир. – Хотя я видел, как тебе тяжело.

Я киваю.

– Я думала, что, увидев меня, он что-то вспомнит… Ведь не могут просто так стереться воспоминания. Это несправедливо и очень жестоко. Хочу побыстрее оказаться дома. Вечер был очень тяжелым для меня.

– Ты привыкнешь к нему и привяжешься, как все мы. Кит – удивительный, его невозможно не полюбить, ты привяжешься, вот увидишь…

– Но он все-таки не мой Кит, – грустно говорю я. – Это совсем чужой человек, который совсем еще ребенок.

– Но он ничуть не хуже, даже лучше, он… – быстро начинает Кирилл и, поняв, какую глупость сморозил, умолкает. – Извини, я дурак, ляпнул, не подумав.

– Кит – не сломанная вещь, которую можно поменять на более новую целую модель, – говорю я, несмотря на то что Кирилл уже пожалел о своих словах. – Я тебя понимаю, ты ненавидел моего Кита. Я не виню тебя, все, что он сделал тебе, действительно заслуживает ненависти. И неудивительно, что сейчас ты в таком восторге от этого мальчика. – Я не могу назвать его по имени, просто язык не поворачивается. – Я вижу, как его мама смотрит на него, с какой любовью. Она никогда не смотрела таким взглядом на того, прошлого Кита. Но я, в отличие от тебя, любила его таким, каким он был, со всеми его недостатками. Тебе не понять этого. Меня никто не поймет.

– Архип. Архип тебя поймет.

– Может быть. – Я невольно дергаюсь при упоминании этого имени. – Ведь он был ему лучшим другом. Что теперь между вами? Вы снова стали друзьями, как раньше? Простил ли ты его?

Кирилл хмурится.

– То, что произошло с Китом, сблизило нас, просто не могло не сблизить. Честно, мы за все это время так ни разу и не обсудили нашу ситуацию, и я думаю, это правильно. Мы оба не вспоминаем то, что было. Делаем вид, что ничего не помним. Однажды я приходил к Архипу помочь выходить котят, и в один из дней мы оба склонились над коробкой, и Архип тихо сказал: «Прости меня». Но я сделал вид, что не услышал… Почему-то чертовски тяжело принимать извинения, а может, я был не готов тогда принять их. Больше Архип не извинялся… Потом мы долго не виделись, я учился, он был здесь, и я понял, что все, это логичное завершение наших отношений. А дальше – операция Кита… Архип снова попросил у меня помощи, как с котятами. Я сначала хотел отказаться, но что-то подоткнуло меня сказать ему «да». А потом я сам не заметил, как привязался к пацану, ведь ты права, Кит больше не Кит. И больше с Архипом мы не вспоминаем то, что было раньше. Незачем это.

Мы подходим к граничному забору.

Я киваю, соглашаясь с Киром. Не нужно копаться в прошлом, нужно смотреть в будущее. Архип изменился, это видно. Но… Даже если он изменился, сложно постоянно находиться бок о бок с человеком, который сделал тебе столько плохого, который из года в год разрушал тебя. Смогла бы я так? Я не знаю.

– Каково это – теперь так тесно общаться с человеком, который успел побыть для тебя и врагом, и другом?

Кирилл немного думает, прежде чем ответить.

– Если не думать о том, кем мы были раньше, то это может быть терпимо и иногда легко. Нужно всегда бежать от прошлого, а оно наступает на пятки. Иногда оно тебя ловит – и тогда наступает беда. Ты на время теряешь рассудок, и тебя с головой накрывает паника и фантомные боли. Если Архип… что-то все-таки тебе сделал, то ты вскоре поймешь, о чем я.

Я вымученно улыбаюсь.

– Он ничего мне не сделал, Кир. Прощай. Увидимся завтра.

Я обнимаю его на прощание и лезу за забор.

Кирилл кричит мне вслед по ту сторону забора:

– Ты вернулась, и это главное! И у нас четверых теперь все будет здорово! Не закрывайся от меня, Хоня! После всего, что мы вместе пережили, просто не смей закрываться!

Но я бегу в темноту и делаю вид, что не слышу его.