Глава 12. Ханна
Я полюбила Берлин. Это город, в котором всегда что-то происходит, везде движение и жизнь.
Kreuzberg – самый неформальный и хипповый район города, и знали бы мои дорогие правильные родители, куда они селят свою дочь, – никогда бы этого не делали.
Внешне Kreuzberg неоднороден. Здесь можно найти много тихих и уютных мест, но также много и динамики – Kreuzberg кишит старыми фабричными зданиями, переделанными в бары и клубы.
Расписные стены – изюминка этого района.
С точки зрения архитектуры, Kreuzberg, да и сам Берлин, вызывает мало интереса: здания простые и не особо красивые, но сколько обаяния здесь из-за граффити, наполняющих весь город!
Разрисованные дома очень напоминают мне Лоскутки.
Тематика рисунков самая разная – от политических до абстрактных психоделических.
Канал с набережной, парк, Берлинская стена, настенные рисунки и марихуана составляют особенность нашего района.
За Берлинской стеной находится парк, который наводнен мамашами с детьми, а также чернокожими ребятами, торгующими травкой. Под деревьями запрятаны закладки с товаром.
По дороге на учебу за нашими домами в теплое время года разбивается целый палаточный городок хиппи – постоянные клиенты чернокожих ребят. Мой Диди тоже частенько гоняет в парк, чтобы потом расслабиться после тяжелого учебного дня.
Сейчас поздняя осень, веет прохладой и приближающейся зимой, и палаточный городок заметно поредел.
Мы с Диди и Лулу расселись в кожаных креслах нашего любимого кафе Wendel, прямо у окна во всю стену. Мягкий сиреневый свет совсем не напрягает, а, наоборот, действует успокаивающе. Голые белые стены все исписаны черными и красными надписями, снаружи вход в кафе тоже изрисован.
Уже очень поздно, но мы все еще сидим, уткнувшись в ноутбуки. Стол заставлен пустыми кофейными чашками.
Я настолько устала, что глаза у меня закрываются и мне хочется вставить в них спички.
Диди похрапывает на моем плече, а мы с Лулу не сдаемся – на днях выступление с презентацией!
Тему мы выбрали сложную – «Социокультурная коммуникация в современном мире». Разбили ее на три части. Я отвечаю за «СМИ как коммуникативное управление», Лулу занимается темой «Место различных типов рекламы в социокультурном пространстве», а Диди взял себе самую сложную – «Рекламная деятельность как знаковая символическая коммуникация». При этом Диди бесстыдно храпит.
– Диди! Хватит спать на мне! Ты пачкаешь меня слюнями!
Я слегка толкаю его. Он просыпается и сонно смотрит на меня.
– Прости, Ханна! – Он с тоской заглядывает в свою пустую чашку и возвращается к экрану.
Вообще-то, полное имя Диди – Джерд, это очень красивое имя, оно означает «храброе копье». Не знаю, зачем он всем представляется как Диди, думаю, не хочет показывать свое настоящее лицо. Вся суть этого парня заключается как раз в этом: в душе он – Джерд, но на людях ведет себя как полный Диди.
Диди – большой фанат необычных очков. Его любимые – круглые с двойными стеклами: один слой прозрачный, второй – солнцезащитный. Они открываются в сторону и напоминают ушки Микки-Мауса. Поскольку в институте совсем не нужна защита от солнца, Диди ходит с такими «ушками» постоянно. Помимо этих, у него имеется еще пар десять экстравагантных очков всевозможных форм и цветов. Диди очень напоминает мне моих чертожских друзей – всю компанию; возможно, это и стало причиной нашей тесной дружбы.
Лулу – кузина Диди. Я настороженно отношусь к дружбе с девчонками, опасаюсь этого после того, как обожглась на дружбе с Ирмой. Но Лулу совсем другая. Она совсем не злая и не вредная, а энергичная, заводная, поддержит любую, даже самую сумасшедшую, идею.
Лулу с родителями живет в Дрездене, небольшом, но очень красивом городе, расположенном в двухстах километрах к югу от Берлина. Диди со своей семьей живет в Лейпциге, недалеко от Дрездена. Оба этих города находятся в Восточной Германии. Лейпциг – милый и уютный город со своей историей.
С Диди и Лулу мы вместе учились в колледже и вместе сейчас пришли на наш первый осенний семестр в университет.
Ребята живут через пару кварталов от моего дома, снимают маленькую квартирку-лофт на чердаке одного из зданий квартала и пытаются уговорить меня переехать к ним. Я отказываюсь – у них там и так мало места. Я снимаю квартиру с двумя другими студентками-француженками. Девушки очень аккуратные, ведут себя в квартире тихо и скромно, но вот дружба у нас так и не завязалась – слишком разные мы с ними.
Летом в квартирах так жарко, что мы вытаскиваем на улицы палатки и спим прямо у домов.
Мы такие не одни – палатки стоят повсюду. Проходящие мимо туристы фотографируют наши жилища на фоне живописных рисунков на стенах. «Да здравствует свобода!» – вот что будут показывать эти фотографии.
Также летом в хорошую погоду мы часто готовимся к занятиям, сидя в парках.
Мы учимся на факультете медиа и коммуникаций и изучаем множество интересных курсов по разным направлениям. Учеба проходит в старинном здании с причудливыми колоннами и статуями на крыше, внутри – двухэтажные лектории и витые лестницы. Учиться в Университете имени Гумбольда мне очень нравится. Система обучения очень гибкая, процесс обучения каждый подстраивает под себя сам.
Здесь много клубов по интересам, есть свой студенческий театр, музыкальные группы, разные спортивные секции. Студенты всегда где-то участвуют. Идя по коридору, я постоянно вижу, как студенты собираются в группки и держат в руках плакаты с надписью: «Поддержим то-то!», а за углом коридора другая группка танцует сальсу.
Здесь ярко проходят все знаменитые праздники – Рождество, Хеллоуин, Новый год, а также недавно, девятого ноября, прошел знаменитый немецкий праздник – двадцатилетняя годовщина падения Берлинской стены. Толпа людей с флагами пришла посмотреть на интересную световую инсталляцию – светящиеся надувные шары отмечали место, где раньше на пятнадцать километров пролегала мощная пограничная стена, разделяющая два мира.
Когда я прохожу у остатков стены, то представляю себе 1989 год и день падения стены – как жители Восточного Берлина прорывались сквозь ограждения, занимали улицы и уничтожали стену, которая столько времени отделяла их семьи и друзей от свободного мира. Прожекторы, ликование, топот, безумие… Вот, что я вижу перед собой.
Берлин мне нравится. Он чем-то напоминает мне мою любимую Чертогу – возможно, потому что здесь тесно переплетаются европейская и российская культуры. Берлин воистину удивительное место, где роскошь и андеграунд гармонично сочетаются вместе.
– Нужно ли описывать природу социально-коммуникативной деятельности в современной культуре, или просто достаточно перечислить основные функции? – спрашиваю я Лулу.
– Не заморачивайся. Чем меньше геморроя, тем лучше. Никому неинтересно слушать про природу. Кратко опиши функции и переходи к следующему пункту. Уф, а у меня тут совсем все сложно… За сегодня накатала про социальные особенности рекламного воздействия на коммуникативную личность, а вот с технологиями создания рекламных слоганов придется попотеть… А тут еще и наглядные примеры нужны!
– Оставь на завтра – я тебе помогу. Сегодня надо разобраться с частью Диди. Диди? Как дела?
Диди снова захрапел над ноутбуком. Своим резким вопросом я выдернула его из сна, он резко подскакивает на месте.
– Сделал виды и типы рекламной коммуникации, а также функции и роли в рекламе. Остался большой пункт «Социокультурная реклама в сети Интернет».
Я прикидываю, сколько каждому из нас осталось доделать. На носу презентация… А еще нужно успеть доделать работу по теории демократии. Бр-р… Нам нужен перерыв.
– Подвиньтесь все ко мне, я хочу нас сфотографировать! – Я включаю фронтальную камеру для ноутбука. – Отчет для Кита! Когда он отойдет после операции, то посмотрит наши фотографии. Лулу, сделай смешное лицо! Диди, притворись, что спишь! Хотя тебе даже притворяться не надо…
Мы фотографируемся несколько раз, строим смешные рожицы.
Несмотря на то что я дико устаю – настроение отличное. Мой мозг всегда занят учебой, для тревог и волнений по другому поводу просто не остается места. Сегодня у Кита прошла операция, и мне в голову просто не закрадывается мысль о том, что операция может пройти как-то не так. Я уверена, что все будет хорошо, и даже не думаю о плохом.
Диди и Лулу знают о Ките, знают почти все о моей жизни в Чертоге. Кроме… инцидента на барже. Они с восхищением и ужасом слушают мои истории о Чертоге. Говорят, что очень хотели бы там побывать.
Мы сделали несколько фотографий. Вскоре официантка приносит нам очередные порции кофе со сливками и корицей. Мы делаем перерыв от учебы.
Я пишу и отправляю Киту письмо – рассказываю о том, как мы тут сидим и готовимся к презентации.
– Вы с Китом хотите пышную свадьбу? – спрашивает меня Лулу.
– Опять ваши женские разговоры! Посплю пока что! – Диди ноет и ложится на клавиатуру.
А я, зачерпывая ложечкой сливочную пену в чашке, рассказываю Лулу о том, что уже продумала для свадьбы: какое платье, какие цветы и под какую музыку будет свадебный танец.
– После учебы ты уедешь обратно? – спрашивает Лулу.
– Да. Эта учеба – временный этап в жизни. Я лишь выполняю свою часть контракта, который заключила с родителями. Они выделяют деньги на операцию Кита, а я еду учиться. Мой дом – там, в Чертоге. Я не вижу своей дальнейшей жизни в Берлине. Не вижу себя строящей карьеру в каком-нибудь крутом немецком медиа-агентстве. Мое место – в маленькой булочной нашего тихого района в Холмах. Там я буду печь хлеб и сладкое печенье с изюмом. Мое место рядом с Китом.
– Я думаю, у вас будет классная романтичная жизнь вместе, – мечтательно произносит Лулу.
Я кручу на пальце кольцо и отвечаю:
– Я тоже так думаю. Мечтаю о том, чтобы вернуться обратно. Ох, побыстрее бы Кит восстановился, не терпится, чтобы он прочитал о том, как мы тут с вами до посинения упиваемся кофе в баре и до утра делаем работу по социокультурной коммуникации…
Но Кит так и не восстановился. Я даже не подозреваю, что это письмо с прикрепленными фотографиями, посланное ему из бара, – окажется последним. И Кит так и не сможет его прочитать…
