Глава 24

С многочисленных деревьев падали ломкие, сухие листья. Они били Страйдера по щекам, царапали кожу, ухудшали и без того поганое настроение. Перед ним шагала привязанная к нему Хеди, она же Хейди, она же Экс, и ей доставалась львиная доля ударов ветками. Женщина постоянно ворчала, жаловалась и по-всякому обзывала воина, причем самым невинным оскорблением было «ублюдок».

Еще там, в отеле, Страйдер схватил ее, намереваясь заставить испытать такую боль, которой она никогда прежде не чувствовала, однако не разрубил ее на множество кусочков и не нанес ни царапины, и теперь жутко из-за этого злился.

Воин уже занес над Хеди нож, собираясь по меньшей мере отрезать ей палец, ведь она заслужила это, убив Бадена. Но когда она посмотрела на него, он заметил в ее взгляде безграничную смелость и вызов. Казалось, будто она хочет, чтобы он с ней покончил. И Страйдер опустил руку, решив не давать ей желаемое.

Хеди стала бессмертной, но Страйдер не знал, как это ей удалось или какие способности она приобрела. Казалось, будто она чувствует, в каком направлении устремились его мысли, ибо она закричала:

— Тебе следовало бы убить меня, болван!

Серые глаза Хеди блестели, кожа покраснела, и на ней выступили росинки пота, напоминавшие крохотные льдинки, а выкрашенные в розовый цвет волосы прилипли к вискам. Но даже теперь она казалась симпатичной, и Страйдер возблагодарил богов за то, что никогда не питал любви к красивым стервам.

— И положить конец твоим страданиям? Нет уж. Шевелись давай.

— Ты единственный, кто будет страдать, — заявила в ответ Хеди. — Если думаешь, будто я стану держать свою ярость при себе, то ты глупее, чем кажешься. А кажешься ты полным идиотом. Я собираюсь рассказать тебе обо всем, что меня беспокоит, начиная с насекомых. Они жрут меня заживо!

Женщина жаловалась на насекомых на протяжении получаса. Но от ее визга уши Страйдера завяли уже через пять минут.

— Перерыв, — рявкнула Хеди. — Мы идем уже несколько часов, и мне нужен отдых.

— Нет, — отрезал Страйдер. — Мы уже близко. Пока никакого отдыха.

— А я говорю — перерыв. Или ты боишься отдохнуть несколько минут?

Это определенно был вызов, который мог позволить воину самоутвердиться, и его демон этот вызов принял.

Нахмурившись, Страйдер резко остановился. Экс не поняла, что произошло, и продолжила двигаться вперед, пока веревка, привязанная с одной стороны к ее лодыжке, а с другой — к талии воина, не натянулась. Женщина упала на живот, но тут же перекатилась на спину и уставилась на своего похитителя. Он перестал хмуриться и улыбнулся, а затем снял рюкзак, прислонил его к стволу дерева и уселся рядом.

— Уговорила, — заявил он. — Пусть будет перерыв.

Экс села, прижав колени к груди, и пробормотала:

— Ублюдок.

— Дотронешься до лодыжки, и я отрублю тебе руки, — предупредил Страйдер. Он понимал, что блефует, но решил, что Хеди вряд ли об этом догадается. — А вот тебе еще одна горькая правда, девочка. Начиная с этого момента каждый раз, когда ты решишь бросить мне вызов, я буду расценивать это как предложение заняться с тобой сексом.

Воин был уверен, что для этой женщины нет ничего более отвратительного.

Экс побледнела и произнесла:

— Я поняла.

«Хорошо, — подумал воин. — А теперь, раз мы собрались отдохнуть, стоит воспользоваться ситуацией».

— Есть хочешь? — спросил он.

— Да.

Страйдер открыл рюкзак и достал оттуда упаковку конфет с корицей. Увидев их, Экс выпучила глаза.

— Это все, что ты взял с собой в дорогу? Да ты полный идиот! Назвать тебя дураком — значит сделать тебе комплимент. Мы не наедимся конфетами.

— Говори за себя.

Воин набил рот конфетами и стал жевать, прикрыв глаза от удовольствия, наслаждаясь вкусом. Ему показалось, будто он даже застонал. Открыв глаза и взглянув на Экс, он увидел, что охотница сидит с протянутой рукой и хмурым выражением лица.

— Ты уверена, что хочешь конфетку? — поинтересовался Страйдер. — Они ведь для идиотов, которые слишком глупы для того, чтобы взять с собой подходящую случаю еду.

— Дай мне.

Воин высыпал несколько конфеток в поразительно холодную ладонь Хеди, стараясь сделать это как можно быстрее — пока не передумал угощать ее, а затем запихнул себе в рот как можно больше сладостей и снова закрыл глаза. Он обожал корицу и считал ее вкус лучшим из всех возможных. С ней не могли сравниться даже женщины, если, конечно, не были на вкус как корица. Но пока Страйдер не встречал ни одной такой.

— Куда мы идем? — снова принялась канючить Экс.

Страйдер проглотил конфеты и тоном, не терпящим возражений, ответил:

— Не твое дело.

На самом деле он вел Хеди в Будапешт, но более длинным путем — по полям, пустошам и прочим не менее приятным местам, которые подсказывало ему воображение. Воину было нужно, чтобы женщина сломалась, ослаб ла и стала зависеть от него, а заодно он хотел помешать ее парню их выследить. В данный момент они находились на недавно поднявшемся из воды острове Неназываемых и двигались в сторону храма, стараясь при этом держаться подальше от цивилизации.

Страйдер как раз направлялся к Неназываемым, когда Экс и ее дружки помешали ему, и не считал нужным менять из-за нее свои планы. Помимо всего прочего, таким образом он мог показать Хеди настоящих монстров. Страйдер хотел напугать ее и таким образом заставить понять, что он не столь плох, как она раньше думала. Вскоре, как он надеялся, Хеди полностью доверится ему, раскроется и расскажет все, что он захочет узнать о ней самой и о ее дружках-охотниках. «Если мне не хватило смелости убить ее, — думал Страйдер, и эта мысль снова заставила его ощутить чувство вины, — то я по крайней мере смогу использовать ее, а затем предать, как она когда-то предала Бадена».

Воин думал, что, когда Экс полностью ему доверится, он пошлет ее обратно к соратникам. Узнав о ее предательстве, они наверняка убьют ее сами.

Страйдер понимал: чтобы заполучить доверие этой женщины, ему не следует быть с ней слишком мягким, по крайней мере сначала, ведь она может что-то заподозрить. К тому же он никогда не был хорошим актером. Страйдер ненавидел эту женщину, и мысль о том, что с ней нужно быть милым, действовала ему на нервы.

— Есть вода? — снова жалобно заныла Хеди.

«Как же она меня раздражает», — подумал воин, но вслух ответил:

— Да.

Он схватил одну из прихваченных с собой бутылок, открутил крышку и выпил большую часть содержимого. Женщина смотрела на то, как он глотает воду, а затем заскулила, и мужчина слишком сильно сдавил бутылку, из-за чего пластик треснул.

— Так ты собираешься делиться? — наконец спросила она.

Пожав плечами, Страйдер передал Экс бутылку, ехидно сообщив:

— Я напустил туда своих бацилл.

— Хорошо, что я современна во всех отношениях, — ответила женщина и за считаные секунды опустошила бутылку, а затем уставилась на Страйдера, и в ее взгляде читалось раздражение из-за того, что он оставил ей так мало воды.

— Скажи спасибо, что я вообще хотя бы что-то тебе дал, — с чувством заявил он.

— Злой ублюдок.

— Стерва со страстью к убийству.

«Стоп, — остановил себя Страйдер. — Так ты ее не завоюешь».

«Завоюй ее, — приказал Поражение. — Побеждать, побеждать, побеждать!»

«Отлично, — подумал Страйдер. — Демон решил, что необходимость завоевать ее — это вызов». Воин не нуждался в подобных вызовах, но теперь уже ничего нельзя было поделать. Теперь он был вынужден заставить эту женщину испытывать к нему симпатию и едва сдержал в себе желание зарычать, когда понял это.

Страйдер порылся в рюкзаке и, найдя упаковку сушеного мяса, достал ее и еще одну бутылку воды, а затем бросил женщине. Она с легкостью поймала и то и другое, поняла, что ей дали, и пробурчала:

— Спасибо.

— Пожалуйста. — Произнести это слово было нелегко. Воину показалось, будто оно хрустит на его языке, как зола.

Страйдер молча рассматривал Хеди, пока та ела. Все ее лицо было перепачкано грязью, а скулы «украшали» тонкие свежие царапины. Шея покраснела и припухла от укусов ядовитых насекомых. Одежда пропиталась потом и была такой же грязной, как и лицо. «Тогда почему ничто из всего этого не мешает мне видеть, какая она красивая?» — спрашивал себя Страйдер.

«Наверное, она, как и Легион, заключила сделку с дьяволом», — наконец решил воин. Но в отличие от Аэрона он не собирался жертвовать своей жизнью ради ее спасения.

— Ты давно встречаешься с тем парнем? — спросил он.

Темные ресницы взлетели вверх, и серые глаза Хеди уставились прямо в душу Страйдера.

— Зачем тебе это знать? — спросила она.

— Просто любопытно.

— Хорошо, я скажу. Но сначала ты ответь на мой вопрос.

— Конечно, — согласился воин, подумав, что не обещал отвечать честно.

— У тебя есть девушка?

— Нет, — признался он, решив, что при ответе на этот вопрос врать глупо.

— Я так и думала, — заявила Экс, и в ее голосе прозвучала самоуверенность, вызвавшая у воина крайнее раздражение.

«Неужели она считает меня недостаточно привлекательным для того, чтобы привлечь внимание женщины? — спросил себя Страйдер. — По ее мнению, никто не может выносить меня в течение продолжительного времени? Что ж, она ошибается». Девушки у воина не было потому, что он не хотел ею обзаводиться. Его демон с радостью принимал вызов, когда нужно было завоевать женское сердце, но, когда это удавалось, его интерес к той или иной особе угасал. И тогда женщины прибегали к другим способам бросить Страйдеру вызов, что его жутко раздражало. «Спорим, ты не сможешь провести со мной весь день и получать удовольствие? — спрашивали они. — Спорим, ты не будешь приглашать меня каждый вечер на следующей неделе?» Поэтому воин считал, что для всех будет гораздо лучше, если дело не дойдет до постоянных отношений.

— Ну, так давно встречаешься со своим парнем?

— Семь месяцев.

«Семь месяцев?» — мысленно повторил мужчина, искренне считавший, что для людей, продолжительность жизни которых не сильно отличалась от собачьей, это очень долгий срок.

— Тогда почему вы, ребята, не поженились?

Хеди пожала плечами и бросила в рот последний кусок сушеного мяса.

— Я угадаю, — не смог удержаться от шпильки Страйдер. — Ты хотела этого, а он — нет.

— Вообще-то, — ответила женщина, — все было наоборот: он хотел, а я — нет.

«Интересно и довольно неожиданно», — подумал воин и продолжил расспросы:

— Почему? Просто используешь его как партнера для секса?

На щеках Экс снова появился румянец, черты ее лица смягчились, и она показалась Страйдеру более чем просто красивой. Сейчас она выглядела ранимой и милой.

— Что-то в этом роде, — пробормотала она.

В груди у Страйдера защемило. Однако он даже не попытался понять, в чем причина, и решил, что не хочет задумываться об этом. Но напомнил себе: «Эта женщина тебе не нравится».

— Я говорю это не для того, чтобы сменить тему, хотя хочу, чтобы ты знал: я готова это сделать… Но ты помнишь, как убил меня? — спросила она.

— Да, — признался Страйдер. Тогда, много столетий назад, он, разъяренный тем, что она сделала с Баденом, вонзил нож в ее живот. Затем, когда она согнулась пополам от боли, отрезал ей голову. — Не хочешь рассказать, как выжила?

Но женщина пропустила этот вопрос мимо ушей.

— Не испытываешь чувства вины?

— Нет, черт возьми, — отрезал он. — А ты не испытываешь чувства вины за то, как поступила с моим лучшим другом?

— Нет, черт возьми.

Воин подумал, что она и в самом деле не должна чувствовать себя виноватой. Эта женщина считала целью своей жизни уничтожение зла и представляла Бадена его воплощением. «Но неужели она не могла хотя бы притвориться, будто раскаивается?» — спросил себя он.

Страйдер нахмурился, застегнул рюкзак и встал.

— Привал закончен, — рявкнул он, а затем поежился — не хотел, чтобы эти слова прозвучали так грубо.

Экс не спешила подчиняться. Она смотрела на него, почесывая икры.

— Вставай, — сказал он более мягко.

Воин потянул веревку. Но та не натянулась. Экс каким-то образом умудрилась перерезать ее, хотя мужчина ни разу не видел, чтобы ее руки приближались к щиколоткам. И у нее, естественно, не было ножа, по крайней мере такого, который он смог бы увидеть.

— Время вышло, — заявила она и ухмыльнулась.

Затем она с силой, которую сложно было заподозрить в человеке ее комплекции, сшибла Страйдера с ног и убежала со скоростью, которой позавидовала бы молния.

«Поймать, поймать, поймать, — закричал Поражение, когда Страйдер поднялся и побежал за женщиной. — Побеждать, побеждать, побеждать».

Не останавливаясь, он потянулся за Плащом Невидимости, висевшим на ремешке у него на шее. Но Плаща там не оказалось. «Вот сволочь, — подумал Страйдер. — Она как-то умудрилась украсть его». Как и в случае с веревкой, о том, каким образом это ей удалось, воин не имел ни малейшего понятия. Он знал лишь, что должен поймать ее, причем до того, как она доберется до своего дружка.

«Так громко… — проносилось в голове Амана. — Так ужасно…» Каким-то образом ему удавалось держаться на ногах и сжимать в руке нож. С обеих сторон от него стояли Уильям и Аэрон, стремившиеся защитить его. Их окружил новый отряд демонов (к этому времени воины уже справились с первой и второй линиями обороны). Некоторые из противников были большими, другие — маленькими, но на мордах у всех читалась решимость, а их мысли вращались исключительно вокруг крови, боли и поражения.

«Пробуй, — думали они, — калечь, убивай». Они драли воинов когтями, кусали ядовитыми клыками, пинали и били, смеялись и дразнили. Битва длилась уже много часов, а может, дней или лет. Воины были изнурены, изранены, залиты кровью. Они нетвердо держались на ногах и страдали от ужасной боли. И каждый раз, когда кто-то из них убивал одного демона, место погибшего занимало сразу несколько таких же созданий. Но Владыки отказывались сдаваться.

Аман пытался помочь им, но каждый раз, когда он двигался, тянулся, чтобы ударить очередную тварь ножом, в его сознании начинал звучать новый голос, становившийся все более громким, и проносились новые картины изнасилований, пыток, убийств, и он едва удерживался от того, чтобы упасть на колени.

Посреди всего происходящего на своем троне восседал Люцифер. Он следил за сражением и улыбался, а у его ног скорчилась Легион. Время от времени князь тьмы гладил ее по голове, как будто она была не женщиной, а его любимой собачкой. Когда она, охваченная желанием помочь Аэрону, пыталась подняться, Люцифер вдавливал когти в кожу ее головы и не отпускал ее до тех пор, пока она не начинала скулить, показывая тем самым, что сдается. При этом по вискам женщины текла кровь.

— Не знаю, сколько еще смогу держаться, — выдавил из себя Аэрон.

— Рука… уже болтается как… на нитке, — ничуть не преувеличивая, ответил Уильям.

«Я должен помочь им», — подумал Аман. Но под действием горячего воздуха остатки его сил будто испарялись. Кругом поднимался дым, и воин хотел лишь одного — кашлять, причем до тех пор, пока из его горла не полезут кишки, после чего он сможет спокойно умереть. «Хотя, возможно, и не придется», — решил он, с каждым вдохом вбирая в себя запах смерти, обещавший очень скорую расплату.

«Прорывайся, — приказывал себе Аман. — Не обращай внимания на голоса и картинки». Единственной причиной, по которой два воина все еще продолжали стоять на ногах, несмотря на яд, попадавший в их кровь из-за укусов демонов, было то, что они успели выпить остаток воды жизни. Друзья понимали: если сражение вскоре не закончится, действие живительной жидкости прекратится и их уже ничто не сможет спасти.

«Я не должен позволить им умереть», — думал Аман. Сам он с радостью принял бы смерть, но допустить гибель друзей не мог. Заревев, он поднял руку с зажатым в ней ножом. Голоса стали звучать громче, а картинки проноситься с гораздо большей скоростью, но воин пообещал себе, что на этот раз его ничто не остановит. Он выступил вперед из-за спины друзей и ударил, а потом стал махать лезвием снова и снова. Демоны, кряхтевшие, стонавшие и истекавшие кровью, падали к его ногам один за другим. Когда Аман прорвался в самую гущу недругов, с него стекала их кровь, глаза горели, а рот был наполнен мерзким гнилостным вкусом, но он не останавливался, а вскоре желание прекратить все это и вовсе пропало. Теперь под влиянием мелькавших в мозгу картинок он стал испытывать непреодолимое стремление убивать, калечить.

Воин отрубил руку демона и улыбнулся, разрубил ногу другого противника надвое и засмеялся. Он голыми руками вырывал глаза, языки и даже гениталии и смеялся все громче, ибо все это казалось ему очень забавным.

В малиновых глазах демонов отразился страх, и вскоре они стали пятиться, чтобы убраться подальше от Амана. Но ему было недостаточно, он был возбужден и нуждался в продолжении битвы, представлял все те ужасные вещи, которые может сотворить со своими противниками, предвкушал, как они будут кричать, умолять о пощаде и истекать кровью. Да, это казалось ему очень веселым.

— Остановите его! — закричал Люцифер, в позе и голосе которого уже не было прежней расслабленности. — Отрубите ему голову!

— Как насчет того, чтобы вместо этого отрубить голову тебе? — раздался в зале новый голос. — Она будет очень хорошо смотреться в моем ящике для трофеев.

Аман узнал этот голос, понял, что он принадлежит кому-то, кем он восхищается, но не стал тратить время на то, чтобы взглянуть на говорившего. Ведь вокруг еще оставалось так много врагов, как будто специально ждущих свидания с его ножом. Он разрезал чье-то горло, пронзил сердце, ощутил, как на лицо упали капли теплой жидкости, и слизал их. «Восхитительно», — пронеслось в его голове.

— Лисандр, — произнес сквозь зубы Люцифер.

— О, Аэрон, — закричала женщина. — Мой бедный, мой дорогой. Ты едва держишься на ногах.

— Оливия! — отозвался Аэрон. — Убирайся отсюда! Тебе не следует все это видеть.

— Только с тобой. И если ты в состоянии представить себе, что мне пришлось сделать, чтобы убедить Высший Небесный Совет прислать сюда войско, то ты можешь начинать молить меня о прощении за то, что не взял меня с собой, а затем бесконечно благодарить за то, что я пришла тебе на помощь.

«Здесь ангелы», — отрешенно подумал Аман. В теории этот факт должен был бы его обрадовать, но окружавшие его демоны с криками побежали вон из зала, и теперь ему некого стало убивать, а это уже было совсем не весело.

Нахмурившись, Аман повернулся и увидел войско ангелов в белых одеждах, взявших Люцифера в незамкнутое кольцо, а также самого князя тьмы, тоже пытавшегося бежать и шипевшего на своих врагов. Один из ангелов держал на руках всхлипывавшую Легион, второй поддерживал пытавшегося не потерять сознание Уильяма, а Оливия обнимала дрожавшего всем телом Аэрона. Аман подумал, что если у него нет возможности убивать демонов, то он вполне может переключиться на ангелов, и заулыбался. «Наверное, это будет даже интереснее, — решил он. — Они станут громче кричать, тяжелее падать, и наверняка их проще ранить».

Продолжая улыбаться, он вышел вперед и занес нож, собираясь ударить в спину одного из этих крылатых ублюдков. Но внезапно вокруг его талии обвилась сильная рука, и ему пришлось остановиться. Аман зарычал от ярости. Он давно ничего не говорил, и его голосовые связки плохо слушались, из-за чего звук, который он издавал, получился довольно скрипучим.

— Что ты творишь? — требовательно спросил его Лисандр, как следует встряхнув. — Это мои собратья, которые пришли вам на помощь. Ты не должен нападать на них. Никогда.

Аман снова зарычал. Боковым зрением он увидел, как ослабленный Аэрон пытается вырваться из объятий Оливии.

— Отпусти его, Лисандр. Он сам не свой.

— Аэрон, остановись, — произнесла Оливия, обхватывая воина крыльями, чтобы еще сильнее прижать к себе. — Он превратился в демона. Держись от него подальше, иначе он может заразить тебя.

«Заразить? — удивился Аман. — Да я никогда не чувствовал себя лучше, никогда прежде так не веселился. Друзьям повезет, если они тоже испытают это ощущение».

— Позвольте мне поговорить с ним, — взмолился Аэрон. — Он стал таким из-за меня.

— Одних разговоров тут недостаточно, — сказал Лисандр, будто проникнув взглядом темно-карих глаз в самый центр темной души Амана. При этом говорил он спокойно, гипнотизируя всех присутствовавших. — Ведь так, демон?

Аман высвободился и попытался ударить кулаком ангела, явно не ожидавшего нападения и не успевшего заметить, как и когда демону удалось высвободить руку. Но Лисандр был готов к нападению и перехватил кулак противника одной рукой, в то время как в другой из воздуха появился огненный меч.

— Нет! — хором закричали Аэрон и Уильям.

Однако было уже слишком поздно. Сделанный ангелом блок заставил Амана резко крутануться вокруг своей оси и, ощутив головокружение, упасть на колени. Идеальная поза для того, чтобы лишить кого-то головы. Но Лисандр не стал рубить голову Амана, вместо этого опустил огненный меч и ударил им воину в грудь. Лезвие обожгло одежду и плоть и прорезало в ней зияющую дыру.

Поначалу пораженный Аман просто смотрел на свою дымящуюся рану. Затем все его тело охватила острая боль, пожиравшая его заживо и заставившая голоса и картинки, царившие в его голове, содрогаться. Воин упал на живот, и каждая мышца его тела стала сокращаться в агонии.

Лисандр опустился на колени рядом с ним и произнес:

— Если тебе повезет, это убьет тебя. В противном случае ты выживешь, но пожалеешь об этом. В любом случае остаток дней ты проведешь в заключении.