Глава 19
Гидеон услышал, как дерево раскалывается от резкого столкновения с металлом, и понял, что кто-то выбил дверь, ведущую в его комнату. Он услышал тяжелые шаги, а затем слова «Что за черт?», которые, судя по голосу, пробормотал его друг Кейн, и рев Люсьена:
— Вот дерьмо!
Гидеон понимал, что его друзья не могли не прийти в полное замешательство, ведь темные и плотные тени, созданные Скарлет, расползлись по всей комнате и заполонили ее, не прекращая при этом извиваться. Но еще хуже было то, что сопровождавшие их крики звучали громче, чем слова, сказанные в мегафон, и казались более угрожающими, чем боевой клич.
— Что нам делать? — спросил Кейн.
Гидеон понял, что воины (как и сам он) ничего не видят сквозь заполонивший комнату мрак. Но ему совершенно не хотелось, чтобы кто-то из них сначала выстрелил, а только потом стал задавать вопросы.
— Это не я! — закричал он, стараясь, чтобы друзья услышали его, несмотря на шум, одновременно отодвигая Скарлет, чтобы закрыть ее собой, и накрывая ее обнаженное тело одеялами. К счастью, она не сопротивлялась, и уже успевшее охватить Гидеона желание ослепить любого, кто увидит ее красоту, отступило. Будь его воля, никто, кроме него самого, никогда не увидел бы ее обнаженной. «И черт побери, — думал он, — я сделаю все возможное, чтобы так оно и было».
— Кто здесь? — требовательно спросил Люсьен.
— Это не Гид, — ответил Гидеон. — Я не в порядке.
— Гидеон? — удивленно спросил Кейн. — Но Страйдер сказал, что ты ушел.
— Я не вернулся.
— Что, черт возьми, тут происходит? — снова раздался голос Люсьена.
— Не давайте мне минутку, чтобы не привести все в порядок, — попросил Гидеон. — Да, и не оставайтесь там, где стоите.
Гидеон выжидающе уставился на Скарлет. Он понимал, что, как бы ему этого ни хотелось, вечно прятать ее ему не удастся. Друзья должны были увидеть ее (прикрытую одеялом), заметить, как он смотрит на нее, и понять, что она всецело принадлежит ему, что, причинив ей вред, они подпишут себе смертный приговор.
— В чем дело? — спросила Скарлет и, изогнувшись и прихватив с собой одеяла, выбралась из-за него и прижалась спиной к разбитому изголовью кровати. Ее лицо было спокойным, но на нем все еще играл яркий румянец. Спутанные темные волосы обрамляли ее прекрасное лицо, и она твердой рукой отвела от него несколько прядей.
Гидеону не понравилось, что Скарлет держится так спокойно. Не сейчас, когда ему казалось, будто внутри его происходит настоящее землетрясение.
— Как будто ты знаешь, — укорил ее он.
— Отлично. После всего, что было, ты хочешь провести аудиенцию. Что ж, пожалуйста.
Скарлет закрыла глаза и сосредоточилась, из-за чего мышцы ее лица напряглись. Через мгновение тени стали таять, а крики зазвучали тише. Казалось, они собираются вокруг нее, подобно воде в ванной с открытой пробкой, чтобы затем их засосало внутрь.
Пока эта женщина сидела верхом на нем, пока он загонял свое естество вглубь ее тела, Гидеон не замечал ни теней, ни криков. Он забыл обо всем, кроме наслаждения. И Скарлет подарила ему удовольствие, которого он не испытывал никогда прежде, но мечтал о чем-то подобном, грезил, что когда-нибудь окажется в полном распоряжении женщины, которая станет делать с ним все, что захочет. Вряд ли большинство воинов мечтало о чем-то подобном, но за все эти годы Гидеон разочаровал очень многих женщин, что не самым лучшим образом сказалось на его самооценке.
Сказав нечто вроде «Не говори мне, чего ты хочешь, я не хочу этого знать», воин вынуждал женщин ничего ему не рассказывать, а значит, ему приходилось догадываться самому, и, конечно, иногда (точнее, в большинстве случаев) он все делал не так. Сегодня же Гидеон не хотел думать, что предпримет дальше, размышлять, все ли сделал правильно. Скарлет сама обо всем позаботилась, причем наилучшим образом.
Войдя в нее, он орал, как чертова девственница, что привело его в жуткое замешательство, но это лишь доказывало, насколько сильно эта женщина сумела возбудить его. Гидеон знал, что Скарлет получала удовольствие, брала то, что ей было действительно нужно, и это только усиливало испытанное им самим наслаждение. Все связанное с этой женщиной доставляло ему блаженство.
Их тела подходили друг к другу, как соседние кусочки пазла. Гидеон мог вечно упиваться запахом Скарлет, казавшимся ему гораздо более приятным, чем аромат амброзии. Да, он был там, делал это. Ее нежная кожа разительно отличалась от его огрубевших рук, что было так приятно, а ее длинные волосы как будто специально создавались для того, чтобы зажимать их в кулаке. Внутри эта женщина оказалась влажной, теплой, а вход в нее был достаточно узким для того, чтобы крепко сжать естество Гидеона.
Однако он твердо решил, что в следующий раз возьмет инициативу в свои руки, по-своему потребует, чтобы Скарлет рассказала ему, чего хочет. Он был уверен: она поймет, что он имеет в виду, и скажет ему правду, признается, что на самом деле жаждет получить от него в постели. И он выполнит все это, не избегая ничего и руководствуясь принципом: чем грязнее, тем лучше.
Кейн прочистил горло и смущенно переступил с ноги на ногу. Гидеон понял, что он рассматривает Скарлет, на лице которой не отражалось никаких эмоций. Он попытался не краснеть, как слюнтяй, но не сумел совладать с собой.
— Кто она? — спросил Кейн, в светло-карих глазах которого светилось приятное изумление, убирая в кобуры два пистолета.
«Должно быть, он не видел Скарлет в подземелье», — понял Гидеон.
Гидеон стал рассматривать друга. Его разноцветные волосы, в которых виднелись каштановые, золотистые и темные пряди, были короче, чем в их предыдущую встречу. Кейн, очевидно, подпалил шевелюру в огне. Его демон, Бедствие, черпал силы из различных катастроф, специально их устраивая. Даже сейчас из бока Кейна торчал один из обломков, отлетевших от сломанной двери, и из раны текла кровь, которой уже успела пропитаться ткань его футболки.
— Она моя жена, — ответил Гидеон, подумав, что, несмотря на лживость этих слов, ему нравится, как они звучат.
«Возможно, именно поэтому сейчас в моем голосе звучит гордость», — мысленно решил он.
— На самом деле я никто, — без обиняков сказала Скарлет. — Я ничто.
«Черта с два, — подумал Гидеон, коротко взглянув на нее. — Она для меня все». Как только эта мысль пронеслась в его голове, воин нахмурился, решив, что это, конечно, преувеличение. Ему нравилось быть рядом со Скарлет, она доставляла ему удовольствие, он думал, что они действительно могли быть женаты, и был готов убивать, чтобы защитить ее. Но он не был уверен, что она стала всем для него. И все-таки не смог придумать ничего, что казалось бы ему более важным, чем Скарлет. Не подходили ни война, которую он вел, ни его оружие, ни даже друзья. Получалось, что она действительно вполне может стать для него всем.
— Она — одержимая демоном Ночных Кошмаров, — произнес Люсьен и уверенно направил лезвия своих ножей на Скарлет. — Единственная из пленников, покинувшая наше подземелье живой.
В отличие от Кейна в его глазах, смотревших в мир духов и видевших происходившее на земле, не было удивления. Его лицо было спокойным и уверенным. Он был одержим демоном Смерти и мог за секунду вырвать из человека душу. Ножи ему для этого не требовались.
— Я не предлагаю тебе убрать оружие, — сказал Гидеон. — Уверен, что тебе понравится, если я буду угрожать Анни так же, как сейчас получаю удовольствие от того, как ты угрожаешь Скар.
Анни на самом деле звали Анья, и она была невестой Люсьена. У него была железная воля, он обожал правила и не рисковал, если речь шла о тех, кого он любит, особенно об Анье.
— Ты мог сказать это под принуждением, — заявил Люсьен. — Поэтому я предпочту оставить свое оружие там, где оно сейчас. Спасибо.
— Ты прав, — возразил Гидеон. — Меня заставили сказать это.
«А теперь, — хотел закричать он, — убери эти проклятые ножи, пока я не сделал ничего, о чем мы оба потом пожалеем». Люсьен был другом Гидеона, и тот не хотел причинять ему вред. Но в то же время понимал, что ради защиты Скарлет, которой, по его мнению, и так уже досталось, нападет на Люсьена без промедления.
Наконец Люсьен неохотно убрал ножи.
— Почему вы не здесь? — спросил Гидеон. — Пожалуйста, не говорите мне и оставайтесь сколько хотите.
Произнеся эти слова, он хотел заставить друзей рассказать, зачем они приперлись, а потом отправить восвояси. Они уже увидели Скарлет и поняли, насколько она важна для него. И хватит с них. Воин жаждал остаться с ней наедине.
Люсьен помассировал заднюю часть шеи и произнес:
— Кейн написал мне эсэмэс о том, что в твоей комнате якобы происходит что-то странное, и я перенесся обратно, чтобы помочь ему, потому что в крепости остались только Торин и Камео.
— Где нет остальных? — спросил Гидеон.
— Мы скоро поговорим об этом. Я не думал, что ты здесь. Страйдер сказал, что ты ушел вместе с Девушкой-из-Тени. Вообще, надо сказать, ты тот еще молодец — позволив девчонке буйствовать, поставил всех нас под удар.
— У нее нет имени, — раздраженно и обиженно заявил Гидеон, мысленно удивляясь тому, что слова друга настолько его задели. — И ее зовут не Скарлет.
Воин подумал, что просто хочет, чтобы его друзья хорошо к ней относились, уважали ее. Ведь она не была ни помехой, ни врагом, и Гидеону не казалось, будто ему следует вести себя очень осторожно каждый раз, когда она оказывается рядом.
— Ну вот что, — заговорила Скарлет, раскидывая руки в стороны. — Погуляв на свободе, мы вернулись. Точнее, вернулся только он. Я собираюсь свалить отсюда. — Она резко опустила ноги на пол и откинула одеяло. Всем присутствующим открылась ее обнаженная грудь с сосками, твердыми, как замороженные вишни. — Между прочим, рада вас снова видеть.
Глаза обоих воинов округлились, а затем они повернулись к Скарлет спиной.
— Да, она уйдет, — возразил Гидеон, размышляя над тем, куда это она собралась.
Нахмурившись, он схватил ее за руку и рывком бросил обратно на постель. «Получилось грубовато, — подумал он. — Но она крепкая, и это мне очень в ней нравится». Накрыв Скарлет одеялом, он уселся позади женщины, нагнулся, расставил руки с двух сторон от нее и прижал ее, как будто она была поверженным противником в рестлерском поединке.
Скарлет сама была воительницей и могла бы оказать Гидеону сопротивление, но не стала этого делать. «И это не потому, что она переживает из-за своей наготы, — мрачно подумал Гидеон. — Видимо, она не стыдится своего тела. Не то чтобы она должна, но все же…» Гидеон был готов соскоблить с помощью наждачной бумаги с глаз друзей роговицу, даже несмотря на то, что они убрали оружие. Ведь теперь они знали, какого прекрасного оттенка соски Скарлет.
— У меня есть дела, — холодно сказала женщина. — И у вас. Так что пришло время распрощаться.
— Конечно, — возразил Гидеон. — Потому что мы не договаривались заняться этими делами вместе.
— Я с тобой ни о чем не договаривалась, — возразила Скарлет.
«Может, она согласилась на мое предложение, а может, и нет», — подумал воин. Общаясь с ней, он ни в чем не был уверен, что теперь показалось ему странным. Они никогда не были женаты. У них не было общего прошлого (по крайней мере, такого, каким они его считали раньше). И они оба знали, что воспоминания Скарлет неправдивы. «Тогда почему мой демон до сих пор не подсказывает мне, когда она говорит правду, а когда — нет?» — удивлялся про себя Гидеон.
— Нам уже можно повернуться? — спросил Кейн, в голосе которого снова послышался интерес.
— Да, — произнес Гидеон, но Скарлет возразила:
— С чего бы? Мы вполне прилично выглядим.
Оба воина развернулись на каблуках. Люсьен уставился на свой амулет, а Кейн изо всех сил старался подавить улыбку.
— Нужно поговорить, — сказал Люсьен, а затем, обращаясь к Скарлет, добавил: — Пока вас не было, кое-что произошло.
— Молчи, — приказала Скарлет и попыталась сдвинуть Гидеона с места и встать, но при этом не применила силу, стараясь не причинить ему вреда. «А значит, ей не так уж нужна свобода», — самодовольно подумал воин. — Я умею понимать намеки, — добавила она. — Я оставлю вас, мальчики, наедине.
Но Гидеон продолжал крепко держать Скарлет, не давая ей сдвинуться с места.
— Вы не можете рассказать в ее присутствии все, что хотели сообщить мне, — произнес он.
Скарлет успокоилась, и воин подумал, что в этом есть и хорошие и плохие стороны. Она тесно прижималась к нему, и уже через мгновение ткань, прикрывавшая его бедра, стала подниматься. Уже во второй раз ощутив, что его щеки горят от смущения, Гидеон поднял женщину и посадил себе на колени, чтобы прикрыть ею свое возбужденное естество. Правда, очень быстро выяснилось, что он совершил непоправимую ошибку. Член Гидеона уперся в промежность Скарлет. Она с трудом подавила стон, резко втянула в себя воздух и попыталась отстраниться.
— Гидеон! — возмутилась она.
Мужчина крепко обнял ее.
— Не устраивайся поудобнее, — посоветовал он. — Ведь ты куда-то идешь.
— Гидеон, — повторила Скарлет сквозь стиснутые зубы. — Хорошо, осел ты упорный, — выдохнула она и, издав звук, в котором слились печаль и облегчение, расслабилась, положив голову ему на плечо.
Лишив Скарлет способности сопротивляться, Гидеон поцеловал ее макушку. «Моя хорошая девочка», — подумал он.
— Ну. — Скарлет повелительно махнула рукой в сторону друзей Гидеона. — Чего вы ждете? Говорите уже. Чем скорее вы начнете рассказывать, тем быстрее все это закончится.
Однако Люсьен и Кейн были слишком заняты, разглядывая представшую перед ними картину, и никак не могли вновь обрести дар речи.
«Что имел в виду Люсьен, когда говорил, что в крепости остались только Кейн, Камео и Торин? — спрашивал себя Гидеон. — Почему? И почему Люсьену пришлось сюда возвращаться? Где он был?»
— Уверена, что не хочешь сначала одеться? — наконец поинтересовался Кейн у Скарлет, и в его голосе одновременно слышались и надежда, и сожаление.
— Не уверена, — ответил за нее Гидеон.
Во-первых, он был слишком охвачен любопытством для того, чтобы тратить время на напяливание футболки и джинсов, во-вторых, он не хотел, чтобы друг снова смотрел на обнаженное тело Скарлет, и, в-третьих, он не собирался ее отпускать.
Гидеон подумал, что, дразня таким образом Кейна, ведет себя как последний эгоист. Ведь у этого человека не было отношений уже много лет — он слишком боялся, что его демон тем или иным образом причинит женщине вред. И страх этот не был необоснованным. Такое уже случалось, причем несколько раз. Гидеон вспомнил, как кричали случайные жертвы демона. Но сейчас его интересовала только Скарлет. Он опасался, что, если отпустит ее, она сбежит и они не смогут во всем разобраться.
— Не слушайся ее и не рассказывай, — попросил он, зная, по крайней мере, то, что Скарлет ни за что не предаст его. — Клянусь, ты не можешь доверять ей.
Люсьен неохотно кивнул и стал рассказывать:
— Начнем сначала. Возможно, ты не в курсе, но Аэрон, Аман и Уильям отправились в ад, чтобы вернуть Легион. С тех пор о них ничего не слышно.
Кронос говорил, что воины отправились в далекое путешествие, но не уточнял, что речь идет об аде. «Шикарно, черт побери», — подумал Гидеон, понимая, что не может никуда уйти, не поговорив с Аманом, и не знает, как долго сможет удерживать Скарлет от стремления тотчас же отправиться убивать свою подлую семейку. «Конечно, она попытается помешать мне встретиться с Аманом, — размышлял воин, собиравшийся позволить ей сделать это, освободив ее таким образом от обещания, данного Рее. — Но если я не найду Амана, она не сумеет меня остановить. А значит, мне опять же придется ждать».
К несчастью, терпение никогда не было главной чертой характера Гидеона. Он хотел как можно быстрее покончить со всем этим, жаждал, чтобы Нема как можно быстрее оказалась в его власти, то есть была нанизана на лезвие его меча. Ему было нужно время на развитие отношений со Скарлет, на то, чтобы доказать: у них есть шанс. Но все это надо было отложить.
— Готов услышать продолжение? — поинтересовался Люсьен, который теперь сам пытался подавить улыбку. — Ты, кажется, отвлекся.
Гидеон приказал себе не краснеть, чтобы не опозориться снова.
— Не продолжай, — произнес он, копируя жест Скарлет.
Люсьен сдался, и на его лице расплылась ухмылка.
— Охотники окружили крепость. Очевидно, они хотят украсть наши артефакты. Мы решили разделиться. Мы с Аньей забрали Клеть Принуждения, Рейес увез Данику, а Страйдер — Плащ Невидимости. Парис решил взять отпуск.
— Но мы больше не окружены? — спросил Гидеон, бросая взор на дверь кладовой, где хранился внушительный арсенал, и думая, что может нанести противнику урон и заодно выпустить пар.
— Большую часть из них убил Страйдер, когда прорывался наружу, — с гордостью произнес Кейн.
«Везунчик», — подумал Гидеон.
— А что не насчет остальных? — спросил он.
— Мэддокс не хотел, чтобы Эшлин оказалась посреди потенциального поля боя, и увел ее, — ответил Люсьен. — Сабин и Гвен куда-то увезли Джилли.
«Получается, остались действительно только Кейн, Торин и Камео, — понял Гидеон. — Смогут ли они оборонять крепость, если к охотникам подтянется подкрепление и они решат атаковать?» Он знал, что по склонам горы разбросано множество ловушек и незваным гостям придется сначала оказаться в эпицентре взрывов, столкнуться с натянутыми лесками, переступив через которые они попадут под перекрестный огонь, и с металлическими кандалами, готовыми обвиться вокруг их лодыжек. В то же время воин понимал, что несколько сотен человек эти приспособления не остановят — выжившие все равно смогут проникнуть внутрь.
— Могу ли я рассчитывать на то, что ты останешься? — спросил Кейн.
Конечно, чуда из-за того, что число защитников крепости увеличится на одного человека, не произойдет, но присутствие Гидеона действительно было способно помочь обороняющимся.
Гидеон запрокинул голову и ударился о сломанную спинку кровати. Закрыв глаза, он мысленно выругался. «Если на крепость нападут и меня ранят до того, как вернется Аман, если из-за этого придется отложить выяснение отношений с Немой… — думал он. — Что ж, постараюсь с этим справиться».
— Нет, — ответил он. — Ты не можешь на меня рассчитывать.
Скарлет никак не отреагировала на эти слова, а Кейн произнес:
— Я так и знал. Спасибо тебе.
— А теперь оставайтесь здесь, — попросил друзей Гидеон, мысленно умоляя их как можно быстрее проваливать. — Мне не нужно побыть с ней наедине.
— Развлекайтесь, — посоветовал Люсьен, с лица которого не сходила все та же глуповатая ухмылка.
— И постарайтесь контролировать… то, с чем мы столкнулись, — попросил Кейн. — Это было очень странно.
Произнеся эти слова, воины вышли из комнаты. Один из них, правда, задержался в коридоре, пытаясь приладить дверь на место. Когда это ему не удалось, то ли Кейн, то ли Люсьен приставил дверное полотно к проему так, чтобы оно закрывало от посторонних глаз большую часть спальни и позволяло видеть только узкую и длинную полоску света.
«Наконец-то мы одни», — подумал Гидеон и обратился к Скарлет:
— Не оставайся здесь со мной. — Он снова ощутил прилив ненависти к своему демону. Больше всего на свете воин хотел, чтобы Скарлет осталась с ним, и готов был умолять ее сделать это, но умолять как полагается, правильно. В то же время он не мог позволить своему телу ослабеть, ведь друзьям он был нужен на пике своей формы. — Я не хочу быть с тобой. Мы не справимся с этим, я уверен.
— Почему ты хочешь быть со мной? — спросила Скарлет, успев вывернуться из его объятий, встать и уставиться на него блестящими темно-карими глазами.
«Боги, — подумал Гидеон, — как прекрасно ее обнаженное тело». Ее кожа оставалась розовой, и от нее веяло жаром; в комнате было прохладно, и ее соски тотчас же затвердели. Она скрестила свои длинные ноги, а на плоском животе виднелся прекрасно очерченный пупок.
— Почему хочешь попытаться?
«Пусть уйдет», — взмолился Ложь, умоляя своего носителя уговорить гостью остаться.
«Я над этим работаю, — ответил Гидеон. — Но с чего вдруг тебе до этого есть дело?»
«Не мое», — отозвался демон.
«Это точно», — парировал воин, поступив со своим демоном так же, как Скарлет — с ним самим. Несмотря на то что демон лгал, Гидеон ответил так, будто дух говорил правду. «Она моя», — подумал он, и это, по его мнению, не обсуждалось. Вслух Гидеон произнес:
— Ты не обещала матери, что помешаешь мне помочь Кроносу. Ты не должна…
Скарлет засмеялась, но в ее смехе не было ни капли радости — одна только горечь, и Гидеон был вынужден замолчать.
— Представляешь? Я соврала матери, дорогой мой. К тому же у нас с тобой нет общего прошлого, — заявила она, не дав мужчине продолжить начатую им фразу. — Да, нас влечет друг к другу, но это пройдет. Сейчас я для тебя новая яркая игрушка, доставшаяся вам с приятелями, и это, очевидно, тебя очень обрадовало. Но гораздо важнее то, что цели у нас совершенно разные. Я убью мать и тетку, даже если на это уйдет целая вечность. А ты будешь защищать своих друзей.
«Новая яркая игрушка, — возмутился про себя Гидеон. — Да пошло все к черту!» Он вскочил, отбросив одеяло. Его возбужденное естество нацелилось на Скарлет, и, заметив это, она отступила, но он не стал прикрывать наготу. «Нужно, чтобы она увидела, что новая яркая игрушка сделала со мной», — решил мужчина.
«Не хватай ее», — приказал Ложь.
«Схватить ее? — ответил ему Гидеон. — Да она мне руку оторвет. Нет, мы будем действовать хитрее».
— Ты определенно это тщательно и рационально обдумала, Скар, — произнес он вслух. — Если нарушишь обещание, будешь жить долго и счастливо. — Гидеон знал одно: нарушенная клятва губительна для бессмертных. За подобное преступление в темницу попали многие олимпийцы. Значит, Скарлет придется довести дело до конца. — Во-вторых, когда ты встретишься со своей теткой, она не наделит тебя новыми воспоминаниями. Она не победит тебя. — Гидеон тоже невесело рассмеялся. Они оба понимали: в этой битве Скарлет потерпит сокрушительное поражение. — Она не посадит тебя на цепь, которую сама для тебя придумает.
— Теперь я знаю, на что она способна, и смогу защититься от нее.
«Неужели?» — подумал Гидеон.
— Не можешь вспомнить, что произошло сегодня?
Женщина расправила плечи и вскинула подбородок, а затем выпалила:
— Говорю же. Теперь я к этому готова.
— Это существенно поможет делу, — заявил Гидеон, понимая: что бы ни задумала Скарлет, у нее ничего не выйдет, и удивляясь, как она сама этого не осознает.
— Что ж, — ответила она, — поражение — это шанс, которым я собираюсь воспользоваться.
«А я вот — нет, черт побери», — вскипел воин.
— Не оставайся здесь со мной, — попросил он Скарлет. — И я не помогу тебе победить ее. Ты же знаешь, что вместе мы слабее. То есть… я ведь ничего не сделал, чтобы помочь тебе прийти в себя прошлой ночью, так?
На лице Скарлет промелькнула злость, и, скрестив руки на груди, она поинтересовалась:
— И сколько, по-твоему, я должна здесь пробыть?
Гидеон не смог ответить на этот вопрос, потому что не знал, сколько времени понадобится на защиту крепости и всех, кто оставался в ней, не имел ни малейшего представления о том, когда вернется Аман.
— Так я и думала, — заявила Скарлет и повернулась к нему спиной.
Увидев изящный изгиб ее спины, Гидеон вспотел; он никак не мог отвести взгляд от покрывавших ее татуировок. Гидеон думал, что ему не довелось лизать их, уделить им внимание, которое они заслужили. «Когда-нибудь, — подумал он, — когда-нибудь я целую ночь посвящу ее спине. Конечно, если она позволит…»
— Ты захочешь держать меня здесь постоянно, а я не могу этого допустить. Я ухожу, — заявила она.
«Да, да, да. Пускай уходит», — потребовал демон, пытавшийся таким образом дать Гидеону понять, что он должен сделать все возможное, чтобы Скарлет осталась.
— Скар, — позвал мужчина.
— Я ухожу, — повторила она, но так и не попыталась выбежать из комнаты в бешенстве. — Да, я ухожу.
Скарлет шагнула вперед, а затем, сделав другой шаг, замешкалась. Создавалось впечатление, будто она борется сама с собой или, возможно, со своим демоном. Демон самого Гидеона начал скулить.
Скарлет сделала еще один шаг и снова застыла, будто чего-то ожидая. Гидеон подумал, что, возможно, сумел ее убедить. Женщина сжала кулаки и вошла в кладовую, откуда тут же стала вылетать одежда.
Раздалось рычание. «Останови ее, — потребовал демон, и Гидеону показалось, будто он заскрежетал зубами. — Пожалуйста». Ложь произнес правду впервые за все те несколько столетий, которые они с воином провели вместе. Гидеон удивленно заморгал, а демон закричал от боли, которая почти мгновенно охватила все тело мужчины. Он стонал, ему казалось, будто мышцы вот-вот оторвутся от костей, а те вывалятся из кожи, как из мешка.
— Нет, — рявкнул воин. — Нет!
— Гидеон? — подала голос Скарлет.
«Останови… ее…» — выдавил из себя демон.
Гидеон заметил, что перед глазами расплываются темные пятна, мешающие ему видеть.
«Заткнись! — потребовал он. — Мы должны оставаться сильными».
«Останови…» — настаивал Ложь.
По всему телу Гидеона ручьями тек пот.
— Не давай мне… — с трудом стал выдавливать из себя он, — пару дней… чтобы больше узнать о том… что происходит, и сделать… все от меня зависящее, чтобы помочь… Я не могу уйти с… чистой совестью.
Скарлет, нахмурившись, высунулась из кладовой и спросила:
— Да что с тобой?
— Ничего.
Она немного подождала, давая Гидеону время на ответ, а затем спросила:
— Тебе больно?
— Нет.
Скарлет снова замешкалась, но Гидеон больше ничего не сказал. Он не хотел, чтобы она его жалела, была вынуждена заботиться о нем. Ему нужно было, чтобы Скарлет считала его воином, которым он и являлся.
Скарлет нахмурилась и отвела взгляд.
— Послушай, — начала она. — Мы оба знаем правду. Ты не можешь уйти отсюда с чистой совестью. Не важно, сколько времени я тебе дам. Я поступаю так не для того, чтобы казаться жестокой. Пожалуйста, поверь мне. — Эти слова Скарлет произнесла шепотом. Затем она нырнула обратно в кладовую, исчезнув из вида.
«Останови… останови…» — умолял демон.
Тяжело дыша и почти хрипя, Гидеон произнес:
— Я спал… с очень немногими женщинами… Все они… полностью удовлетворяли меня. — Произнося эти слова, воин имел в виду, что вступал в связь со многими женщинами, получал от этого удовольствие, но всегда чувствовал себя опустошенным и одиноким. — Но наши с тобой отношения только физиологические. Я не восхищаюсь твоей силой… храбростью и, черт побери… не хочу видеть твою улыбку.
Больше чем что-либо Гидеон хотел, чтобы Скарлет ему улыбнулась.
— Ты не знаешь меня, — возразила женщина, но ее голос дрожал.
— И… не хочу.
Собрав остатки своих сил, он поднялся.
— Заткнись, — потребовала Скарлет. — Просто заткнись. Я должна уйти. — Она замолчала и хлюпнула носом. — Должна, — повторила шепотом.
«Нет!» — закричал демон.
С трудом перенося ужасную боль, разрывавшую все его тело на части, Гидеон зарычал, а затем выдавил из себя:
— Утро… наступит не скоро. Не жди по крайней мере до завтра.
«Останься навсегда», — мысленно взмолился он.
— Проклятье, Гидеон, да что с тобой? Скажи. — Скарлет снова высунулась из кладовки, держа в руках какую-то вещь, сшитую из мягкой черной ткани. — Пожалуйста.
— Не оставайся, — выдавил из себя воин.
Скарлет тяжело вздохнула.
— Луна уже высоко поднялась. У меня есть всего несколько часов на то, чтобы найти безопасное место. Со мной все будет в порядке, поэтому тебе не стоит обо мне беспокоиться. Если все дело, конечно, в этом.
Гидеон подумал, что, возможно, сумеет заболтать Скарлет, говорить с ней до тех пор, пока не взойдет солнце и она не заснет.
— Откуда твой демон… узнал, что я так люблю… пауков? — задал он первый пришедший ему в голову вопрос.
— Он просто знает. Всегда знает. Интересно, почему ты их боишься?
Воину понравилось, что Скарлет интересуется чем-то, связанным с ним, даже если это его страхи.
— Прежде чем мной овладел демон, — начал он, имея в виду период, начавшийся уже после того, как воины открыли ларец Пандоры, — и никогда… изредка. — То есть всегда. — Мне не казалось… будто они ползают по всему моему телу. Я не сбрасывал их… и их место не занимали новые.
Скарлет снова исчезла в глубине кладовой. Внутри что-то зазвенело, и Гидеон услышал, как она пробормотала нечто, похожее на ругательство. «О чем бы мне еще спросить ее?» — думал он. Боль затуманила его разум, но определенно можно было что-то придумать.
— Тогда почему, — снова начал мужчина, мысленно выругавшись и попытавшись сформулировать вопрос. — Почему…
— Остановись, — приказала Скарлет. — Прежде ты не был таким болтливым, так что я знаю, чего ты добиваешься.
Раздались щелчок оружейного затвора и шуршание металла по коже. Затем она вышла из кладовой.
Скарлет собрала волосы в низкий хвост и надела еще одну футболку Гидеона и его спортивные штаны, завернув и завязав подол первой и штанины вторых, чтобы одежда лучше сидела на ее более изящной фигуре. В некоторых местах из-под одежды что-то весьма красноречиво выпирало. Все выглядело так, будто Скарлет украла… четыре экспоната из его «коллекции» вооружения. Правда, самому Гидеону было на это наплевать. Он хотел подойти к ней, схватить ее и напомнить о том, как хорошо им было вместе. Но он был ослаблен, его терзала боль, поэтому в какой-то момент его колени подломились и он упал на пол.
Издав возглас, в котором слышалась обеспокоенность, Скарлет сделала несколько шагов в сторону Гидеона, но, уже подойдя к нему почти вплотную, остановилась и сделала шаг назад.
— Гидеон, пожалуйста, пойми, — начала она холодно, и Гидеон подумал, что это гораздо хуже, чем ее недавнее пустое выражение лица. — Я должна так поступить. С тобой мне… больно. Я тебе слишком многим обязана. Понимаю, что во всем виновата только я, но это ничего не меняет.
Все существо Гидеона требовало, чтобы он сказал Скарлет, что она ему ничем не обязана. Но он не мог сделать этого. Что бы он ни сказал — правду или ложь, она поймет, что он имел в виду. Но Нема слишком легко на нее повлияла. Хотя, конечно, это не значило, что он не должен рисковать ради Скарлет. Эта женщина была достойна любого риска. В то же время Гидеон хотел, чтобы она была счастлива, даже если ради этого ему придется отказаться от нее, ведь она не верила, что способна обрести счастье рядом с ним, наоборот, судя по ее словам, близость к нему причиняла ей боль. Мысль о том, что Скарлет может быть больно, ужаснула Гидеона, знавшего, что она и так слишком много всего перенесла.
— Кроме того, — холодно и отстраненно продолжила Скарлет. Она нахмурилась и положила руку на затылок, как будто у нее заболела голова. «Или, — подумал Гидеон, — как я и подозревал, ее демон так же расстроен и столь же громко протестует, как и мой». — Как тебе уже говорила, я сделаю все возможное, чтобы очистить свою память. Если мне придется ворваться в Тартар и похитить олимпийского бога Памяти, я сделаю это. Добившись желаемого, я не буду помнить тебя. Так что нам не следует начинать отношения, у которых заведомо нет будущего.
«Нет, нет, нет!» — беззвучно закричали и Гидеон, и его демон. Однако воин, собрав все силы, все же поднял руку и махнул ею, указывая женщине на дверь.
— Тогда оставайся, — произнес он.
«Если ей нужно уйти, чтобы обрести счастье, пусть будет так, — подумал мужчина. — Но как только я приду в себя, а крепость окажется вне опасности, отправлюсь в путь и найду ее и как-нибудь докажу, что тоже могу сделать ее счастливой. Но память себе она не сотрет. Никогда».
— Прощай, Гидеон, — сказала Скарлет, а затем, замешкавшись лишь на мгновение, вышла из комнаты и стала удаляться от него.
«Нет! — закричал демон. — Мое! Вернись!» Эти слова стали последним, что слышал Гидеон, прежде чем погрузиться во тьму.
