69

Если в городе и поднялся какой-то переполох, он пока крутился возле пропавших копов, которые не отвечали диспетчеру, однако, согласно датчикам, были живы. Так что выскочить из города удалось легко. Этому способствовали панель автоматической смены идентификатора, который считывался сканерами дорожной полиции, и рентгеновская импульсная лампа, не позволявшая полицейской аппаратуре точно определить цвет фургона.

Замелькали терриконы отработанной породы, которые насыпались здесь столетиями. Некоторые уже покрылись какой-то растительностью, над другими постоянно курился туман.

Движение на шоссе было слабым, поэтому Брейн не боялся проморгать «хвост». А между тем ему навстречу дважды попадались полицейские экипажи, заставляя немного понервничать.

Полтора часа гонки – и вот знакомый по картам съезд на грунтовую дорогу, уходившую к горизонту в пустынной местности.

Меловая пыль поднималась столбом, обозначая каждый метр продвижения, и это демаскировало Брейна, однако сейчас его беспокоило лишь одно – желание поскорее сбросить генеральные улики.

Если его возьмут с ними – уже не выбраться. Власти от него откажутся, командование тоже. Так записано в договоре. Попался – сам дурак.

Брейн глянул в экран заднего вида. Там, где успевал рассеяться пыльный след от его фургона, стремительно неслись еще два пыльных болида – их наводчик работал четко.

Брейн прибавил оборотов, но не слишком много: он и так мчался на пределе возможностей подвесок механического типа, в то время как у его преследователей подвески регулировала умная электроника.

Можно было не сомневаться, что они уже поняли, куда и зачем он правит, а значит, где-то здесь вот-вот должен был появиться летательный аппарат – беспилотник или машина с пилотом-стрелком. Сейчас им было важно задержать сам фургон с компрометирующим грузом, а что будет с водителем, уже не так важно.

Брейн, пригнувшись, выглянул из-под лобового стекла – пока никаких воздушных целей видно не было. Что ж, неплохой шанс довести дело до паритета – ни вашим, ни нашим.

Впереди показалась заброшенная водонапорная башня. Сколько ей лет? Двести или даже триста? Эта башня была ориентиром.

Еще немного – и резкий поворот. Фургон чуть занесло, и Брейн на мгновение испугался, что увязнет в замешанном с меловой крошкой песке, но трудяга-фургон вытянул, и теперь Брейн мчался по пустынной целине, объезжая гигантские нагромождения сферических кактусов.

Его маневр оказался для преследователей сюрпризом, и они в отчаянии стали палить ему вслед из всего, что нашлось. Стреляли преследователи хорошо, и несколько пуль, пробив заднюю дверь, увязли в броне перегородки, которой Брейн предусмотрительно защитил водительскую кабину. Хотел то же сделать с дверцами и лобовым стеклом, но начальство запретило.

«Этим ты себя раскроешь», – сказали они.

Преследователи знали о колодцах, однако не обо всех: Брейн использовал старую карту, где были указаны те шурфы, о которых не знали составители новых карт.

Триста метров, двести метров, сто метров – приехали наконец. Брейн с заносом остановил фургон так, чтобы тот перекрыл видимость преследователям. Пусть стрелки попытают удачу и начнут дырявить его бока, но сегодня удача была на стороне Брейна. В этом он был уверен. Не зря же устроил скачки по такой жаре, правда? Мог отказаться от задания, и хрен с ней, с карьерой! С такой карьерой!..

Стрелки действительно открыли огонь, понимая, что это последний шанс остановить Брейна. Фургон заколыхался от ударов прошивающих его пуль, вздымавших фонтаны песка возле колодца, к которому Брейн волок баул со стопроцентными уликами – винтовкой класса «А», оснащенной цифровым баллистическим делителем, лазерным дальномером и блоком датчиков дистанционной реакции, засекавшим движение воздушных масс на дистанции до полутора километров и строившим с помощью умного чипа трехмерные эпюры, по которым баллистический делитель рассчитывал программы для крупнокалиберных самонаводящихся пуль.

Все очень серьезно и на самом высоком уровне.

Несколько дней назад Брейн сделал два выстрела, ради которых готовился четыре месяца и зубрил материал легенд, главных маршрутов и путаных схем аварийного отхода.

А вот и воздушный гость! Брейн увидел его, когда до края колодца оставалось метров десять.

Растопырив воздушные тормоза, пилот шаттла, без сомнения, пытался поймать Брейна в прицел.

«Не сегодня, чувак…» – подумал Брейн, швыряя тяжелую ношу в колодец, и сразу побежал обратно, равнодушно прикидывая, успеет ли шаттл ударить в него из пушки до того, как кофр достигнет дна колодца на глубине трехсот метров. Там находился концентрированный перекисленный ликвиум, разрывавший трубы и насосы при попытке перекачать его.

Брейн бежал, а пилот шаттла продолжал выцеливать его, и палец пилота уже лег на кнопку спусковой собачки, однако тут брошенный в колодец кофр достиг дна, и вверх полыхнуло зеленоватое пламя холодной плазмы.

Шаттл отшвырнуло в сторону, словно бумажку, и пилот, торопливо сбросив настройки, отдался на волю компьютера, зажмурившись и надеясь, что электроника вывезет.

Едва убрался шаттл, из-за изрешеченного корпуса фургона выскочили оба внедорожника и, лихо затормозив в клубах белесой пыли, остановились.

Из ближайшего к Брейну выбрался боец с автоматом и, не обращая на него внимания, прошел к колодцу и заглянул в него с безопасного расстояния. Слышно было низкочастотное клокотание, похожее на рык потревоженного чудовища. Все говорило о том, что сверхактивное содержимое колодца находилось в нестабильном состоянии, а стало быть, спуститься в него в ближайшие пару месяцев было едва ли возможно.

Боец вернулся к машине и связался с начальством – Брейн не сомневался, что разговор идет о нем. Из обеих машин выбрались еще четверо вооруженных спецов и встали так, чтобы корпуса внедорожников не мешали стрелять.

У Брейна под рубашкой был спрятан пистолет, который он умел выхватывать мгновенно – просто так сдаваться он не собирался, однако против пятерых шансов у него не было.

Старший группы преследователей закончил разговор с начальством и убрал диспикер в карман. Повисла пауза. Было видно, что ему самому предоставили решать, что делать с Брейном, однако старший догадывался, что пару своих бойцов он здесь оставит, а то и сам схлопочет пулю. Оно ему надо?

Распахнув дверцу, он запрыгнул в машину, его примеру последовали остальные, и, лихо развернувшись с пробуксовкой, внедорожники унеслись прочь в облаках пыли.

Брейн перевел дух и, поведя плечами, почувствовал, что рубашка прилипла к спине.

Подойдя к фургону, он коснулся острых краев пулевых пробоин на корпусе. Что там с мотором и электронакопителем? Живы ли?

Забравшись в кабину, включил питание, и панель приборов ожила – все было в порядке. Даже заговорил медийный центр с потертым экраном. Замелькали какие-то заставки, синтетические лица дикторов, и полилась привычная река вранья и полуправды.

В противном случае, новости выглядели не так притягательно, а значит, и пакеты рекламы становились тоньше вместе с сопутствующими прибылями.

Впрочем, Брейн был приучен принимать во внимание все, что говорилось в таких шоу-новостях, как бы фальшиво они ни звучали. В его работе мелочей не было.

– И сразу с главной новости! Сегодня рано утром было совершено покушение на главу корпорации «Сарацио инвайд» Галварда Луи Четвертого, третьего из сыновей триллионера Бломмера, кому он оставил горнодобывающую часть своей империи!.. Внимание, главный кадр!..

Синтетическая рожа диктора изобразила крайнюю степень восторга, и ей на смену пришли кадры полицейского документалиста.

Галвард Луи в окружении дюжины охранников-суперколверов в бронежилетах перебегал от прибывшего медицинского шаттла к подъехавшему авто. Лицо жертвы покушения было покрыто заплатками из красного регенерационного пластыря. Ему крепко досталось, когда две крупнокалиберные пули прошили патентованное бронестекло слева и справа от головы Луи Четвертого из рода триллионеров.

Потом во весь экран появилось лицо начальника охраны, который начал нести ахинею про героическое сопротивление его бойцов, сумевших ответным огнем отбить нападение и спасти драгоценного босса.

Брейн улыбнулся. Он стрелял с расстояния в полтора километра и начал сворачиваться, когда его пули были еще в полете – их наведением занималась программа, сгенерированная баллистическим делителем.

Брейн тронул машину и начал разворачиваться, а в продолжение новости пошел рекламный ролик компании, поставлявшей бронированные стекла. Там уверяли, что только благодаря их разработкам известнейший триллионер и сын триллионера остался жив.

– Был бы приказ, стрелял бы на поражение, – сказал Брейн, выруливая по разбитой внедорожниками свежей колее.

Впрочем, будь в задании контракт на ликвидацию, он бы отказался. Это был его принцип – уровень сложности любой, но без окончательной ликвидации.

– Задание сложное, выполнишь – двадцать штук бонуса, – сказал назначенный куратор, который работал с ним на этой операции.

– Спасибо.

– Пожалуйста. А закроешь вопрос полностью – получишь сто штук.

Сказав это, куратор впился в Брейна стылым взглядом, и было непонятно, шутит он или нет.

– Ты же знаешь мои правила, Шерман.

– Знаю. Но могу предложить двести штук. Двести, Лукас.

– Позови Неймана, и он все сделает за сто.

– Я знаю, – вздохнул куратор. – Ну ладно, держимся за первоначальный вариант, все остальное не должно тебя волновать.

Это означало, что после выполнения своего задания Брейн не должен был удивляться тому, что с его «клиентом» произойдет что-то еще.

Такое, увы, иногда случалось, когда сложное задание разбивали на несколько этапов, которые часто выполнялись вслепую.

Ну, скажем, агенту приказано доставить клиенту супчик, но яд в супчик кладет другой специалист.

В результате агент не нервничает и ведет себя естественно: суп – это всего лишь суп. А между тем он и является спусковым крючком всей операции.