Глава 9
Дыра в заборе никуда не делась, и студенты один за другим пролезли внутрь.
– Вас проводить, леди?
Это были первые слова, которые Ханна услышала за последние четверть часа. И сказал их отнюдь не Оливер и не Рихард, а тот, боевик-старшекурсник. Он же и подал руку, когда девушка пролезала в дыру. А два друга даже не смотрели в ее сторону. Да упади она сейчас и сломай лодыжку, и пальцем не шевельнут! И Ханна, как ни странно, их понимала. И что на нее нашло? Ведь могла бы уже понять, что Оливеру можно доверять! Он не такой, как все. Он…
– Спасибо, сама дойду!
Если эти двое не хотят иметь с нею дела, она и подавно…
– Вот и отлично! – Рихард все-таки подал голос. – Тогда мы пошли.
– Куда?
– Есть одно дело, – парень не смотрел в ее сторону, обращаясь к растущим поблизости деревьям. – Это наша тайна.
Вот мстительный!
– Что ж, не у одних вас есть тайны.
– Вернее, не у нас одних…
Все обернулись на голос Крамера. Тот показывал куда-то вдаль. По темному газону вдоль высаженных рядком кустиков кралась чья-то тень.
– Ты его знаешь?
– Не уверен…
Тень двигалась к той же дыре в заборе, откуда вылезли и студенты, но в самый последний момент затормозила.
– Проходи, – парни посторонились, давая дорогу…
И изумленно вытаращили глаза, когда тень, развернувшись на пятках, со всех ног рванулась прочь с такой скоростью, словно вместо нескольких безобидных студентов наткнулась на стаю голодных упырей.
Соображали студенты недолго – долю секунды. Ровно столько, сколько надо, чтобы переглянуться.
– А ну, стоять!
От слитного вопля содрогнулась и застыла, втянув голову в плечи, даже Ханна, а незнакомец лишь наддал ходу. Ничто так не вдохновляет на атаку и не стимулирует погоню, как спина удирающего врага. Если бы незнакомец остался на месте или нырнул в ближайшие кусты, откуда завел привычную песенку: «Вы меня не видели, я вас тоже!» – скорее всего, они разошлись бы мирным путем. У всех есть свои тайны, но не все готовы ими делиться с окружающими.
Ханна не успела опомниться, как осталась одна в темноте. Не то, чтобы девушка боялась ночи – кто, скажите на милость, видел некроманта, которому не по душе мрак? Но одно дело – если ты на кладбище и готовишь обряд, и совсем другое – когда тебя друзья бросают на произвол судьбы. Хотя, какие они после этого друзья? Они же поссорились только что! И нашли отличный повод удрать от нее!
Ну и ладно! Ну и обойдется! До общежития рукой подать, дойдет, не маленькая.
Решительно подобрав юбки, девушка направилась к видневшемуся за деревьями пятиэтажному зданию. Знакомое окно было приоткрыто. Странно. Обычно его закрывают. Неужели, кто-то оказался настолько забывчив?
Или настолько спешил… Вспомнился удиравший со всех ног незнакомец. Ханна не рассмотрела, но, кажется, у него за плечами болтался какой-то мешок. В общежитие проник воришка? В свете пропажи у мэтра Анастасия экстракта синего корня, это было неприятно, но вероятно.
– Привет, – пропыхтела она, с трудом забираясь на подоконник, – это я… То есть, я, но не тот, кто тут проходил до меня.
Темнота молчала. Слушала. Жуткое это было место. Ханна знала, что несколько лет назад тут повесился студент. С тех пор не только в этой комнате никто не жил – более того, и весь первый этаж общежития оказался практически не пригоден для жилья. Большинство комнат теперь стояли пустые, и занимались только абитуриентами на время вступительных экзаменов. Так сказать, чтобы будущие некроманты с самого начала понимали, какая «веселая» жизнь их ждет. И бывало, что, встретившись с призраком, обитающим в этой комнате, некоторые вообще отказывались поступать в Колледж. Именно из-за того, что таким образом отсеивались личности, не способные к некромантии, с призраком до сих пор не расправились. Впрочем, Ханна, как и многие, кто все-таки остался, знали, что дело не только в этом.
– Я п-пойду? – прошептала девушка, бочком протискиваясь к выходу. – День сегодня был… ужас. Только ты, это, там за мной еще наши парни пойдут. Я окно закрывать не буду, а ты, это… ну, не пугай их слишком сильно, ладно?
Темнота промолчала, но было в этом молчании что-то странное. Что-то изменилось в комнате с того дня, когда Ханне пришлось бывать тут в последний раз. Над этим стоило подумать. Сейчас время позднее, надо выспаться, а вот завтра…
Добравшись до своей комнаты, Ханна поняла, что выспаться ей не удастся.
Дверь была заперта.
– Изольда? – девушка постучала кулаком. – Изольда, открой! Это я, Ханна! Я… пришла пораньше.
Тишина. Девушка постучала еще раз. Потом с досады грохнула ногой.
Из соседней комнаты выглянула заспанная Фиона Крамерова, кутаясь в халат поверх сорочки:
– Чего орешь?
– Изольда закрылась и меня не пускает!
– Аа-а-а, – Фиона зевнула. – Понятно. Тогда стучи. Только ори потише, пока весь этаж не перебудила. И давай я тоже в стенку постучу?
Ханна кивнула, и соседка скрылась в своей комнате. Через пару минут оттуда послышался приглушенный дробный перестук четырех кулачков и забористые некромантские ругательства. Однако результатов это не дало. Девушка забеспокоилась. Что случилось с соседкой? Она там вообще жива?
Ханна сосредоточилась, пытаясь мысленно проникнуть в ауру помещения. Методику определения, имеются ли поблизости живые существа, они отрабатывали еще на втором курсе. Надо лишь войти в транс, сосредоточиться, проговорить формулу поиска…
И ничего. Комната была пуста. Сколько девушка ни прощупывала ее на разных уровнях восприятия, не чувствовала ни присутствия живых существ, ни, тем более, мертвых. И даже нежитью – следами упырей или мроев – там не пахло. Изольда просто ушла и до сих пор не вернулась. Но почему тайком? Ханна подумала о том, что такое количество тайн уже начинает раздражать. Но что делать сейчас? Напроситься в чью-нибудь комнату переночевать? Или подождать под дверью?
Голоса эхом разносились по лестнице, несмотря на то, что их обладатели старались не шуметь. Ханна не сдержала улыбки и поспешила навстречу. Явится ли Изольда или нет, и сколько ее еще ждать – неизвестно, но так хоть не скучно.
– Привет, мальчики!
– Пока, – мальчики выглядели недовольными и хмурыми.
– Поймали этого типа? – по опыту общения с приятелями девушка знала, что лучший способ отвлечь мужчину от себя – это начать его расспрашивать о чем-то важном. – Кто он такой?
– Откуда мы знаем? – пожал плечами Радмир Крамер. – Мы его почти загнали в угол, когда он испарился у нас из-под носа. Прямо телепортировался!
– Открыл телепорт? – не поверила своим ушам Ханна.
– Скажешь тоже – «телепорт»! – презрительно фыркнул Оливер. – Это технически невозможно. Для того, чтобы телепортировать одного человека, нужна энергия, равная жизненной силе одного человека. То есть, надо одного индивидуума убить и высвободившейся в момент смерти энергией запустить телепорт. Одна смерть – одна «поездка». А это слишком нерентабельно. У нас столько людских ресурсов не отыщется. А крысы, кошки, кролики, конечно, хороши, как подопытные животные, но сколько их надо? Так что, пока не будет найден альтернативный источник энергии, телепорты – это что-то из области фантастики.
Ханна улыбнулась еще шире. Оливер оседлал любимого конька, с которого его можно было сбить только выстрелом из мортиры в упор. И то не сразу.
– А как же порталы? – поинтересовалась она невинным тоном. – На каком источнике энергии работают они?
– Во-первых, – поджал губы парень, – порталов в мире так мало, что местонахождение каждого давно зафиксировано, и их изучают в закрытых лабораториях. В Зверине и его окрестностях ни одного точно нет. Во-вторых, открываются они, как правило, в местах крупных сражений, где с помощью магии было убито много людей. И, в-третьих, сведения о порталах настолько засекречены, что даже я про них почти ничего не знаю. Даже неизвестно, куда они ведут!
– Вот так «ничего»! – почти искренне восхитилась Ханна. – Да ты без подготовки мне тут лекцию прочел! Но неужели нельзя допустить, что этот тип…
– Не открывал он никакого портала или телепорта, – подал голос парень с факультета «боевиков». – Обычный боевой маневр. Глаза нам отвел. Но сделал это так быстро и мастерски, что я не сразу среагировал.
– И что нам это дает? – заинтересовалась Ханна.
– Ну, это не студент, однозначно. Уровень не тот. Скорее, профессорский. Или где-то дополнительно обучался. Есть же закрытые школы, где готовят охранников, убийц…Я сам хочу в такую поступить после окончания Колледжа. Если сдам экзамены на «отлично», могут принять. Кстати, парни, у вас все? Никого больше отлупить не надо? А то я пошел…
– Нет, спасибо, – вежливо кивнул Оливер.
– Вообще-то, надо, но тут уж мы сами, – уточнил Рихард. Ханна уловила в его голосе опасные нотки и на всякий случай попятилась. – Это личное дело. Внутреннее.
– У нас с богословами разборки, – пояснил Крамер.
– Аа-а, – понимающе кивнул «боевик». – Богословы – это святое. Не буду вам мешать! Удачи.
И легкой трусцой поспешил в свое крыло общежития.
– Вы будете драться с богословами? – вылезла Ханна. – Когда?
– Не твое дело, – отрезал Рихард, а Оливер добавил:
– Это наша тайна. Мы не можем тебе все рассказать!
Они все-таки на нее обиделись, и обида никуда не делась! Девушка прикусила губу.
– Извини, пожалуйста, – выдавила она. – Я не хотела…
– Не хотела – «что»? Доверять? Общаться? Давай, говори! Я пойму, я ведь умный, отличник и все такое! – Оливер почти шипел, глядя на нее снизу вверх.
Девушка вздохнула. Правду говорить не хотелось, но сегодняшний вечер многое изменил в ее отношении к жизни и окружающим людям.
– Мне нужна была помощь, – призналась она. – В одном… не совсем правильном деле. Я решила пробраться в лаборатории, чтобы взять парочку реактивов… Меня попросили… А он меня застукал и…
– Погоди! – Оливер вдруг порывисто сжал ее руку. – Так экстракт синего корня…
– Нет, ты что? – вскрикнула от возмущения Ханна. – Это не я! Это когда было! А там совсем другое! Я уже потом узнала…
– Что?
Голос Оливера неуловимо изменился. Ханне даже стало немного жутко от внезапной перемены. Только что перед нею был лопоухий невысокого роста худощавый несимпатичный паренек – и вот уже на его месте совсем другой человек. Старше. Сильнее. Решительнее. Этот человек не допустит лжи и предательства. Не найдет оправдания лицемерию и воровству. Может быть, поймет, но вряд ли простит.
– Что случилось? – раздалось эхом. Рядом с Оливером, за спиной и по бокам, выросли силуэты Рихарда и Радмира Крамера. Три пары глаз смотрели на девушку. И Ханна решилась. В конце концов, если она хочет помириться с Оливером, она обязана это сделать.
– Я вам все расскажу, – вздохнула она. – А там вы сами думайте…
Ее слушали, не перебивая, не задавая наводящих и уточняющих вопросов, которые в другое время помогли бы не сбиться с нити повествования. Но и не спешили резко осуждать, высказывая нелицеприятные мнения.
– А почему знахарка не сказала тебе, что Деяна – ее родная дочь? – только и задал вопрос Оливер.
– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Может, побоялась…
– Или это была не ее кровь, – уточнил Крамер.
– А чья?
– Ну, не знаю… настоящей матери девчонки, например…
– Она же умерла! Девятнадцать лет назад!
– Это она тебе так сказала. Может, маменька твоей подруги все это время была жива-здорова, только по какой-то причине не могла сама воспитывать дочь.
– А теперь воспылала материнскими чувствами, явилась потребовать свое дитятко, которое на радостях сбежало из дома? Так? – воскликнула Ханна.
– А почему бы и нет? Версия как версия, не хуже любой другой! Что тебе известно об исчезновении Деяны?
Девушка задумалась.
– Она ничего не сказала матери… то есть, госпоже Марфе, – припомнила она. – И мне тоже. Только обмолвилась, что должна узнать кое-что важное…
– Относительно своих настоящих родителей! – воскликнул Оливер. – Знахарке не сказала потому, что не хотела травмировать психику женщины, которая ее вырастила, а тебе…ну, наверное потому, что хотела сделать сюрприз… Или ее настоящая мать такого высокого рода, что твоя Деяна теперь и имени твоего помнить не пожелает. Мол, принцессе крови это ни к чему!
– Плохо ты знаешь Деяну, – обиделась Ханна, но робкий поначалу червячок сомнения вдруг стал расти, грозя заполнить собой всю душу.
– Вот увидишь, я прав!
– Значит, ее не надо искать?
– Нет. Твой эксперимент с кровью чем закончился?
– Ну… мы узнали, что она жива и…
– И это главное. Так и скажи своей знахарке, что ее приемная дочь жива-здорова, и пусть она не беспокоится по пустякам.
– Какая же ты… скотина бесчувственная! – воскликнула Ханна. – Деяна – моя подруга. Госпожа Марфа мне с семи лет маму заменяла. Я не могу ее просто так оставить! Ты бы видел, как она убивалась! И потом – от Деяны несколько дней уже ни слуху, ни духу! Если бы она действительно была у своей родной, а не приемной матери, неужели за столько времени не нашла бы возможности дать о себе знать? Мол, не ищите меня, я нашла свою семью и счастлива! Да и в таком случае она бы не письмецо написала, а сама бы явилась с новой мамой. Она же любила госпожу Марфу! Понимаешь? Лю-би-ла! А вы все…
Она отвернулась, крепко зажмурилась, сжимая кулаки, чтобы скрыть свои чувства. И почувствовала, как две теплые ладони легли ей на плечи.
– Сейчас мы ничего не можем сделать, – мягко промолвил Оливер. – Мы спешим и уже почти опаздываем. Но утром, когда вернемся, обязательно подумаем, что можно сделать. И поможем найти твою подругу.
– Вы идете драться с богословами?
– Хочешь с нами? Не слишком хорошая идея!
– Я боюсь. Это ведь…
– Не бери в голову! Дрались мы с ними раньше, подеремся и сейчас.
Последнее было правдой. Конфликт между некромантами и богословским Университетом уже давно был делом привычным. Но у Ханны все равно возникло недоброе предчувствие.
– Все будет хорошо. Иди спать!
А потом ее осторожно поцеловали сзади в мочку уха и оттолкнули так быстро, что ошеломленная таким поворотом дела девушка послушно направилась к своей комнате.
Там ее ждал сюрприз. Не успела она вспомнить, что дверь заперта, как увидела, что кто-то возится ключом в замочной скважине.
– Кто тут?
– Ой! – незваный гость вскрикнул голосом Изольды. – Кто тут?
– Я, – щелкнув пальцами, Ханна сотворила маленький огонек света, который, словно бабочка, запорхал над головой девушки.
– Уф, подруга, ну и напугала ты меня! – блондинка шумно перевела дух и провернула-таки ключ в замке. – Ты что тут делаешь?
– А ты что тут делаешь? Я прихожу, а комната заперта… Куда ты ходила?
– Не твое дело, – Изольда прошла в комнату, зажгла свечи на столе у окна, скинула на свою кровать сумку, в которой обычно носила учебники. – Я, между прочим, не спрашиваю, где и с кем ходила ты! Я вообще была уверена, что у тебя свидание, и до утра тебя ждать не имеет смысла… Ну и отлучилась по своим делам!
С этими словами она торопливо принялась переодеваться в ночную сорочку. Ханна с некоторой тревогой следила за подругой.
– Ты где была? – повторила она.
– Не твое дело, – отозвалась та из недр сорочки. – Могут быть у меня свои маленькие тайны?
Нет, сегодня положительно день тайн и загадок! Девушка нервно фыркнула.
– Я просто хочу знать…
– Гуляла я, понятно? – резко обернулась к ней Изольда. – А где и с кем – не скажу! Я же не спрашиваю, где и с кем гуляла ты! Кстати, как прошло свидание?
– Отвратительно. Хорошо, что мне… – она запнулась, сообразив, что тайны могут быть и у нее тоже, и поправилась. – Мне спать захотелось. И я ушла.
– Ушла? – Изольда плюхнулась на постель. – Вот так развернулась и ушла? И кинула мужика? Мне нравится! Только не боишься?
– Чего?
– Мести. Мужики – они знаешь, какие обидчивые!
– Нет. Уже нет.
– Правда, здорово! Расскажешь потом, как все прошло, и почему вы поссорились? Кстати, он вообще кто такой?
– Потом. Не сейчас, – мстительно улыбнулась Ханна и постаралась зевнуть как можно натуральнее. – Извини, но я на самом деле устала. И если мой ухажер сюда вряд ли заявится, то кто таков твой воздыхатель…
– Понятно. Не бойся, сюда никто не придет. Давай спать?
С этим девушка поспорить не могла, и уже через пару минут в комнате были потушены все свечи, и она погрузилась в тишину. Изольда быстро затихла, засопела носом в две дырочки, а Ханна долго еще ворочалась без сна. Спать не давали тревога за однокурсников и тайна, которую мог скрывать таинственный воздыхатель Изольды Швец, а также тот тип, который бегал по ночному Колледжу, и который отвел глаза сразу троим будущим некромантам и одному будущему боевому магу.
…Уф, кажется, пронесло и не удалось попасть этим мальчишкам. Да что они о себе возомнили, студиозусы недоделанные? В детективов захотели поиграть? Ну-ну. Кроме вас тут бывали настоящие мастера слежки, следствия и маскировки. И никто из них не добился цели.
Не добьется и теперь, ибо они просто не знают, где и что искать.
Но сейчас не об этом. Завтра будет завтра. А теперь – спать.
Спровадив Ханну, Рихард прошелся по этажу и в некоторые двери трижды стучал условным стуком. Услышав сигнал, из комнат бесшумно выскальзывали студенты. В основном это были учащиеся старших курсов, и большинство обучалось в одной с Рихардом группе – те шестеро, кто вытянул короткие соломинки, и еще несколько человек, которые просто не могли остаться в стороне. И пускай не все они были в Университете в тот день, когда судьба столкнула на дорожке сада непримиримых врагов – некроманта и, что греха таить, будущего инквизитора. Но каждый из них понимал, что это не банальная драка из-за понравившейся девчонки. Это символ, знак. Столкновение двух миров в извечном споре: «Кто прав?»
Парни выходили сразу одетые, при оружии. Никому ничего объяснять не требовалось, поэтому сбор проходил в глубоком молчании.
Первый раз Рихард открыл рот, уже когда студенты выбрались из общежития и вдохнули прохладного осеннего воздуха. Чувствовалась близость дождя – наверняка, прольется под утро. Было темно. Слабо горели только сигнальные огни у ворот да парные им огни у крыльца. В остальном темнота и тишина были такими плотными, что, казалось, сквозь них надо прорубать себе дорогу топором.
Студенты собрались у забора недалеко от того места, где в решетке была дыра. Только тут Рихард и решил заговорить.
– Парни, – начал он хриплым шепотом. – По большому счету, я вас с собой не звал. Вы все добровольно изъявили желание проследовать за мной к месту нашей встречи с Арчибальдом фон Лютцем. Это – наша с ним личная встреча. Но я больше, чем уверен, что Арчи приведет с собой союзников. Тогда ни о каком «один на один» не может быть и речи…
– Если эти богословы наплюют на дуэльный кодекс, – заявил Янош, – я пойду и наплюю на них всех. И мне будет совершенно все равно.
Один за другим студенты выскальзывали в ночь. Никто не задавал лишних вопросов, никто не шутил и не смеялся. Пропустив всех вперед, последним сквозь дыру в заборе пролез Рихард, собрал всех в кружок.
– Времени у меня мало, – начал он шепотом, – поэтому сообщаю сейчас. Мы с Оливером идем на встречу с богословами. Только мы! О группе поддержки из числа коллег до поры до времени никто не должен знать. Так что я сейчас отвернусь, сосчитаю до десяти, а когда оглянусь снова, вас здесь нет! Никого! И чтобы до окончания дуэли я вас тоже не видел, не слышал и не обонял. Вы же не хотите, чтобы Арчи подумал, будто мы его боимся, раз пришли всего вдвоем? – подмигнул он.
– Еще кто кого пугаться будет, – проворчал Янош.
– Все. Пошли, – оборвал собеседника Рихард. – И без того потеряли лишние три минуты.
Он тронулся по улице, слушая, как рядом семенит Оливер, как воет ветер, нагоняя тучи к завтрашнему дождю, и как не видно и не слышно почти дюжину студентов, которые крадутся по пятам где-то совсем рядом. Маскировка друзей была такой, что на ходу он несколько раз останавливался и резко оборачивался, пытаясь уловить хотя бы чью-то тень. И раза два ему везло – чью-то тень он действительно видел. Но и только.
Старый пустырь за Конюшенной улицей встретил их такой кромешной темнотой, что, едва не нарушив маскировку, в небо взлетело несколько огненных шариков.
– Цыц! – прикрикнул Рихард. – Не хватало еще…
Он осекся, оборвав сам себя.
От улицы пустырь был отгорожен остатками каменной стены – когда-то тут было здание, серьезно пострадавшее от большого пожара. Выгорело столько домов – почти треть улицы – что ее решили не восстанавливать. Тем более, что, как гласила городская легенда, место это было проклято изначально, и счастья никому из жителей не приносило. За остатками стены простирался сам пустырь – заросший бурьяном, молодыми кустарниками, кое-где деревьями из занесенных ветром семян. Тут и там из зарослей виднелись кучи бревен и камней – остатки сгоревших домов. Что-то из этого раньше растащили соседи – дерево практически все ушло на дрова, отдельными булыжниками было удобно подпирать стены – что-то погребла под собой буйная растительность. Пустырь в нескольких направлениях пересекали тропинки – местные жители напрямик ходили по нему к реке.
Сейчас, осенней ночью, пустырь казался просто мрачной равниной, погруженной в темноту. И таковой бы остался, если бы не несколько огоньков.
И движущиеся навстречу силуэты.
– Кто здесь? – как ни хорошо умел владеть собой, Рихард почувствовал себя неуютно. Вот только посторонних здесь и сейчас им не хватало!
– Ба, кого мы видим! – чиркнуло огниво, зажегся светильник. – Явились, наконец-то!
Арчибальд фон Лютц и еще один парень выступили вперед. Оба были на сей раз не в «форменных» рясах богословов, как те ходили по территории Университета, издалека очень похожие на послушников монастыря, а в обычной светской одежде, что смотрелось непривычно.
– А мы уж вас заждались. Думали, может быть, мы место перепутали, и надо было сразу на кладбище явиться…
– Надо же, – Рихард отмер и слегка толкнул локтем Оливера, – какой сознательный покойник пошел. Сам себя убивает, сам себя хоронит… Может, сами себя и отпоете?
– Не дождешься, Вагнер! – нехорошо прищурился фон Лютц.
– Дождусь, – улыбнулся тот. – Не сейчас, так после смерти. Жизнь-то, она не заканчивается могилой, уж нам ли с тобой этого не знать?
– Хочешь убедиться в этом самолично?
– А зачем? – Рихард прекрасно понимал, что Арчибальд нарочно распаляет себя перед дракой. – Верю на слово. Хотя верить должен именно ты, как богослов. Причем бездоказательно верить, а не намекать на то, что может быть иначе!
– Хватит болтать! – фыркнул фон Лютц. – Вы, некроманты, как язва общества! Как бельмо на глазу! Вы любого с ума сведете!
– Да, – кивнул уже Оливер, гордо выпятив грудь. – Мы такие…
– Заткнись! – рыкнул Арчибальд. – А иначе я за себя не отвечаю!
– Э-э… – его приятель попытался осторожно вклиниться между спорщиками, – а может, решим дело обычным путем? Жребием или?
– Да как ты можешь думать о жребии, когда эти два придурка оскорбляют нашу веру? Защищайся!
Богослов схватился за оружие. В отличие от своего противника, который свой первый меч получит только после защиты диплома, он уже имел право на ношение благородного оружия*, и сейчас в свете двух светильников холодно блеснула сталь. Рихард, не задумываясь, обнажил свой фальшион.
(*Право на ношение мечей имеют либо рыцари и люди благородного происхождения, либо представители некоторых гильдий, как, например, некроманты. Арчибальд фон Лютц дворянин, как явствует из его фамилии. Рихард Вагнер – нет.)
– Погодите-погодите, – не сговариваясь, метнулись между ними оба свидетеля. – Так нельзя! Надо сначала…
– Ничего сначала не надо, – процедил богослов, отпихивая своего спутника. – Забыл?
– А, – тот подавился всеми словами, которые хотел сказать, отступил на полшага, и в глазах его мелькнуло весьма странное выражение. Но Рихард этого не заметил – он атаковал.
Парень прекрасно понимал, что в обычной схватке у него мало шансов. Арчи занимался искусством фехтования с семи лет, причем с двенадцати – на настоящем оружии и успел получить несколько шрамов до того, как в восемнадцать, по обычаю, был препоясан** и получил рыцарские шпоры. С тех пор минуло четыре года, и все это время он не сидел, сложа руки. Что до самого Рихарда, то до Колледжа он разве что на палках с мальчишками дрался, и оружие получил только на тренировке. Он во многом уступал своему противнику…
(**Препоясан – здесь, получил меч, который носится на особом, рыцарском, поясе. Пояс считается одним из атрибутов рыцаря.)
То есть, должен был уступать. Но постоянные стычки, тренировки на турнирах, когда ему приходилось подрабатывать «мальчиком для битья» у рыцарей, желающих похвалиться своим мастерством, сделали свое дело. Мастер Хотислав не мог нахвалиться на своего ученика и сейчас с удовольствием вручил бы ему диплом, если бы увидел этот бой. Рихард отступал, маневрировал, атаковал и уклонялся, постоянно меняя позицию и ни секунды не оставаясь на месте. Темнота ему ничуть не мешала. Наоборот, иногда он словно нарочно подставлялся под свет светильников, чтобы тот бил его противнику в спину.
В первый раз Арчибальд повелся на этот прием – решив, что его враг ослеплен, он перешел в атаку и тут же получил такой удар в грудь, что только реакция спасла его от смерти. Фальшион лишь распорол на нем камзол и рубашку.
Рихард тихо ругнулся про себя. Он был уверен, что ранит противника. Но пойди же ты! Богослов продолжал наступать, как ни в чем не бывало. Он атаковал снова – с тем же результатом. Попробовал зайти сбоку, несколько раз разорвал дистанцию – безрезультатно.
– Долго будешь скакать, как заяц? – окликнул его фон Лютц. – Сколько зверьку ни прыгать, а лисе попадется!
– Умный, да? Вот тебе!
Он скакнул вперед и вбок, опять вставая под свет. Но, вместо того, чтобы атаковать, его противник повторил этот маневр. Теперь свет бил Рихарду в спину, и он заметил, что богослов улыбается – то ли решил, что обхитрил некроманта-недоучку, то ли…
Он метнулся навстречу, поднырнул под нацеленный на него клинок – Арчибальд бил вслепую, явно мало, что различая против света и улыбаясь каким-то своим посторонним мыслям – выбросил вперед руку, намереваясь ударить в незащищенный бок…
И лезвие фальшиона скользнуло по толстой дубленой коже.
– Ах, ты…
От возмущения Рихард не нашел слов. Под рубашку и камзол богослов надел кожаный жилет явно из тех, что используют на тренировках.
– Это… подло!
– Против таких, как ты, иначе нельзя! Чтобы я, наследник фон Лютцев, вышел на честный бой с простолюдином…
– Да я тебя…
– Рихард! – голос Оливера долетел откуда-то издалека. Но парень только зарычал, мотнув головой. Он чувствовал, что волны ярости накатывают на него и отстраненно, какой-то частью сознания, понимал, что надо успокоиться. Мастер Хотислав всегда говорил, что лучший друг фехтовальщика – не клинок, а холодная голова. Потерявший самоконтроль потеряет и жизнь.
– Рихард! – ближе и громче.
– Я в порядке!
– Рихард, сзади!
Звук столкнувшихся клинков долетел позже, уже когда он припал на колено, одновременно разворачиваясь навстречу новой опасности и подныривая под опускающийся на спину второй меч. Лезвие фальшиона скользнуло по чужому клинку, перенаправляя его в сторону, сливая к земле, и, упруго вскочив на ноги, Рихард от души врезал ногой по заднице новому противнику, заставив его едва не клюнуть носом бурьян.
– Ты… – нашел взглядом фон Лютца, – козел!
– С вами иначе нельзя, – был ответ.
Рядом Оливер отступал под напором еще одного невесть откуда взявшегося фехтовальщика. Дела у приятеля шли не так хорошо – маленький рост и щуплое сложение работали против студента – и Рихард заорал во все горло:
– Ко мне! Дети Смерти! Ко мне!
Откуда пошло такое название – «Дети Смерти» – уже почти никто не помнил. О нем старались не упоминать преподаватели, о нем даже не все первокурсники были осведомлены, тем более мало, кто с других факультетов хоть раз о нем слыхал. Но ходила среди некромантов легенда о так называемом Супруге Смерти – то ли любимчике, получившем сверхъестественный даже для некроманта дар и силу, то ли о полубоге, которому когда-то действительно строили храмы, то ли о последователях одноименной секты. Кем на самом деле был Супруг Смерти, существовал ли он во плоти или это была только красивая сказка для взрослых – неизвестно. Но кому-то из студентов много лет назад пришла в голову мысль: «Если есть Супруг Смерти, почему бы у этой четы не быть и детям? Сынам Смерти!»
Так и родилась первая студенческая группировка. Нечто вроде тайного общества, куда входили далеко не все учащиеся в Колледже Некромагии студенты.
– Предатель! – гаркнул богослов, когда в ответ на призыв Рихарда темнота взорвалась атакующими криками, и несколько студентов выскочили из кустов. – Воины Света, ко мне!
– Га-а-а! – заорало, приближаясь.
– Сам-то хорош! – оскалился Рихард. – Струсил один прийти!
– Ты тоже.
– Ты первый начал!
Рядом с фон Лютцем стоял второй богослов. А третий еще недавно теснил Оливера. Тот давно выронил свой светильник, и пустырь освещался только огоньком в руках пришедшего с Арчибальдом парня, который пока единственный не ввязался в драку.
А драка началась, едва обе «группы поддержки» выскочили из засады на призыв своих предводителей. Рихард усмехнулся – все-таки Оливер был прав, и богословы не собирались играть честно. О том, что также нечестно поступал и он сам, студент не думал – это ведь не его приятель ударил противника в спину. Это ведь не он тайно надел дополнительную защиту, наплевав на правила. Это не он даже не дал секундантам организовать дуэль, разметив место поединка и договориться об условиях.
Клинки скрестились. Полторы дюжины человек с обеих сторон сцепились на пустыре, топча бурьян, ломая кусты, спотыкаясь о камни и доски, перепрыгивая через неожиданные препятствия. Бились все против всех, и лишь время от времени раздавался клич:
– Дети Смерти!
– Воины Света! – если кого-то зажимал в угол противник посильнее. Кто-то уже упал. Кого-то ранили. Сам Рихард один раз почувствовал холод металла на боку, второй раз чей-то клинок просвистел в опасной близости от его уха. Но он ничего не замечал, пытаясь прорваться к фон Лютцу, который отступал, словно заманивал противника подальше, и закрываясь живым щитом из своих приятелей.
Время словно остановилось. Казалось, они бьются уже много часов. Вот уже начало светать… Золотисто-рыжее солнце вставало…
Нет. Это не солнце. Это…
– Пожар!
Кто-то – Оливер, когда его атаковали или спутник фон Лютца – выронил светильник, и тот разбился. Масло разлилось по бурьяну, а вместе с ним разбежались по сушняку язычки пламени. Большинство из них затоптали дерущиеся, но некоторым удалось выжить, и теперь огонь стремительно разрастался, разбегаясь по пустырю. Дождей не было уже несколько дней, и сухой сушняк и будылье горели легко. Еще несколько минут – и тут будет светло, как днем. А это значит, что пожар заметят жители окрестных домов.
– Уходим!
– Стража!
Неизвестно, кто подал сигнал тревоги. Но крик подхватили, и студенты бросились врассыпную. Где-то послышался топот бегущих ног, крики: «Стой! Куда?» – но это лишь заставило недавних противников прибавить ходу. И только один человек знал, что на месте недавнего побоища среди примятой травы, в окружении язычков пламени осталось лежать мертвое тело. В какой-то момент он хотел было вернуться к трупу, но стража уже действительно заметила огонь. Возвращаться стало опасным. И беглец махнул рукой и растворился в темноте улиц, предоставив событиям идти своим чередом.
Мэтр Анастасий распахнул дверь в кабинет ректора и возопил трагическим тоном:
– Вы знаете, что со мной случилось?
– Что? – бессменный ректор поднял голову. – И с вами тоже?
– Что значит «тоже»? – алхимик переступил порог, демонстративно держась одной рукой за бок, а второй – за синяк, расползающийся по скуле темно-фиолетовым пятном. – Разве кто-то еще пострадал?
– Представьте себе, да! – едва заметил мэтр Сибелиус. – Но, в отличие от вас, эти люди не орут во все горло о своих проблемах…
– Некоторые из пострадавших вообще даже орать не в состоянии, – мрачно изрек мастер Хотислав, подпирающий стену в дальнем углу.
Только тут алхимик заметил, что в кабинете ректора полным-полно народа. Более того, кроме практических всех преподавателей факультета некромантии – ведущего факультета Колледжа – тут был один из преподавателей целительной магии и двое с факультета боевой магии, «боевиков», как звали за глаза всех, кто обучался или преподавал там. Но, самое интересное, в уголке притулился даже маг-ветеринар, представлявший в единственном числе самый малочисленный факультет Колледжа – магическую ветеринарию.
– А что происходит? – задал мэтр Анастасий запоздалый вопрос.
– Это, милейший, мы бы и сами хотели знать, – едко ответил ему профессор нежитеведения. – Этой ночью произошло столько всяких событий, что мы и сами желали бы знать ответы на некоторые вопросы.
При этом он выразительно посмотрел на ректора. Тот сделал вид, что наведение порядка на столе – дело настолько важное и неотложное, что даже конец света по сравнению с ним – мелочи жизни. Но остальные молчали и смотрели на маковку ректора с таким усердием – а преподаватель черной магии мастер Визар даже перемигнулся с коллегой с кафедры чтения мыслей и внушения, так сказать, «мозговиком» профессором Вериной Кит, единственной женщиной-преподавателем, чтобы вместе атаковать ректора и…
– Не старайтесь, коллеги! – тот взмахом руки поставил такой мощный защитный блок, что болезненно поморщились не только эти двое, но и все остальные. – Не вы одни маетесь от неизвестности. Сказать правду, я и сам не знаю все до тонкостей. Сейчас мы ждем кое-кого из специалистов и, вдобавок…
По коридору загрохотали, приближаясь, шаги. Все замолчали, обернувшись в сторону выхода. Маг-ветеринар испуганно клацнул зубами. Верина Кит побледнела и судорожно вцепилась в локоть мастера Визара. В дверь решительно постучали.
– Войдите.
Дверь открылась. На пороге стоял пра Добраш. За его спиной маячили двое – в форме городской стражи.
– Позволите?
Экзорцист осторожно переступил порог. Стражники последовали за ним. В кабинете ректора, несмотря на его размеры, стало довольно тесно.
– Совет попечителей и лично ректор Университета богословия и теологии пра Святомир Гордич, – начал он, – уполномочил меня, как единственного преподавателя, который общается со студентами обоих учебных заведений, сделать заявление о том, что этой ночью имело место зверское нападение группы студиозусов, обучающихся в Колледже Некромагии, на группу студиозусов, слушателей Университета богословия и теологии. В результате стычки был зверски убит один из слушателей, некто Густав Белый фон Нойман. Совет попечителей и лично пра Святомир Гордич передают также вам ноту протеста и требуют выдачи убийцы студиозуса фон Ноймана.
Ректор, не моргнув глазом и даже, кажется, не дыша, выслушал это заявление, глядя при этом на посланника от Университета снизу вверх.
– Вы все сказали? – поинтересовался он, когда экзорцист остановился перевести дух.
– Так точно, – почти по-военному отрапортовал тот.
– А теперь послушайте меня, молодой человек, – ректор говорил спокойно и даже как-то вяло, но все и даже стража у двери, обратились в слух и напряглись. – Вы явились сюда, дабы вручить нам, так сказать, ноту протеста. Да, согласен, убийство – это серьезно. Однако, вынужден задать вам два встречных вопроса. Первое: чем вы докажете, что убийца – студиозус нашего Колледжа?..
– Но это же очевидно…
– И второе: если я не ошибаюсь, сегодня у вас нет занятий у нас, но наверняка имеются учебные часы в Университете. В связи с этим хочется поинтересоваться – вы почему бросили своих подопечных слушателей? Что заставило вас вместо занятий явиться сюда?
Пра Добраш открыл и закрыл рот. Потом обвел взглядом остальных преподавателей, которые смотрели на него в упор, не отводя глаз.
– Э-э…насколько понимаю, здесь собрались остальные профессора Колледжа? – наконец, промолвил он. – И у большинства из них сегодня тоже должны быть занятия, причем некоторые уже, – он тоже посмотрел на часы, – должны начаться через минуту-другую. Но вы вместо того, чтобы готовиться к занятиям, сидите здесь и…
– Мы, как вы выражаетесь, сидим здесь потому, что у нас есть и другие важные вопросы. Причем, может быть, не менее важные, чем убийство студиозуса-богослова.
– Более важные? – задохнулся от возмущения экзорцист. – Но что такое важное может быть, кроме как предать убийцу справедливому суду?
– Страшный злобный некромансер зверски убил ни в чем неповинного инквизитора, – в голосе ректора зазвучал сарказм. – Так это, кажется, трактуется в ваших ученых трудах? А вот я вам отвечу – не всегда и даже почти не всегда дело обстоит именно так, как вы пытаетесь выставить! Некроманты лучше многих других магов знают, насколько хрупка человеческая жизнь, как легко ее прервать и сколько мучений может принести смерть. А также то, какое это мощное оружие – некромантия. Мы своим ученикам пытаемся привить чувство ответственности, чувство уникальности каждой личности. Учим их понимать, что такое жизнь и чего она стоит. Да, мы, некроманты, работаем со смертью. Но это позволяет нам полнее ценить жизнь. И чтобы студиозус нашего Колледжа так походя отнял жизнь у другого человека? Не во имя высшей цели, не ради совершения определенного обряда, не для восстановления равновесия, не подготовив почву для… кстати, пентаграмма имелась? А свечи? А каббалистические знаки? А ритуальные рисунки на лице и руках жертвы в наличии? И ориентирован ли был труп по сторонам света? И… кстати, что там насчет расположения звезд на небе? Вчера был благоприятный день для совершения жертвоприношений или нет?
Мастер Глаз, ведущий на факультете ведьмаков курс гадания и астрологии, принялся быстро листать карманный справочник.
– Вчера был день, подходящий для заклинания змей…
Маг-ветеринар встрепенулся:
– Именно! Мы как раз вчера начали проходить змей и ящериц.
– Ну? – ректор не сводил с пра Добраша выцветших водянистых глазок, и было в его лице что-то такое, отчего экзорцист покрылся холодным потом.
– Я…э-э…не думаю, – почти проблеял он.
– А вы не думайте, вы отвечайте. Да или нет?
Последние слова он почти выкрикнул, и экзорцист разве что воинский салют не отдал.
– Никак нет! – также четко откликнулся он.
– Что «нет»? Что означает это слово в ваших устах?
– Нет – в том смысле, что, насколько я слышал, там не было ничего подобного. Ни пентаграммы, ни…вообще ничего! Такое впечатление, что некроманта спугнули, и он не успел довести дело до конца.
– Ишь, ты, «спугнули»! – проворчал мэтр Сибелиус. – Настоящего некроманта при подготовке обряда иной раз ничем не прошибешь и не испугаешь! И потом, милейший, вам простительно не знать, что каждое убийство некромант, даже если он непроходимый тупица, тщательно готовит несколько дней. И сначала чертит пентаграмму, а уже потом вводит в нее жертву. Так бывало всегда. И я не знаю случая, когда убийство было совершено так, как оно свершилось!
– Короче говоря, – ректор пристукнул ладонью по столу, – пока ваши инсинуации по поводу того, что убийство совершил один из моих подопечных, ничем не подтверждены, кроме вашего заявления и двух стражников. Если хотите обвинить именно кого-то из наших студиозусов, флаг вам в руки.
– Вы не верите? – опешил пра Добраш.
– Пустым словам – нет. А вот фактам поверю. Предоставьте мне это, коллега, и думаю, мы легко вычислим убийцу.
Последние слова, по идее, должны были удержать сообщество от необдуманных поступков.
– «Мы»? – поинтересовался пра Добраш.
– А вы как думали, коллега? Вы предъявили серьезное обвинение в убийстве, но не предъявили доказательств. Добудьте доказательства, что убийство совершил некромант – и мы в два счета решим эту проблему!
Последние слова он промолвил таким тоном, что все поняли это как сигнал военной тревоги. Те, кто стоял ближе всех к дверям, даже рискнули переместиться поближе к выходу.
– Ку-ууда? – почти хищно пропел ректор, заметив этот маневр. – Назад! А то в кои-то веки раз собрал вас всех под одной, так сказать, крышей. И я тоже должен сделать объявление. А именно, с сегодняшнего дня и на неопределенный срок библиотека будет закрыта.
– Как? Зачем? Почему? – послышались голоса.
– Этой ночью, – ректор помялся, – было совершено еще одно нападение.
