Глава 23

Рита рассудила, что раз Ксения при таком ранении была еще жива, когда они ее нашли, то Лера ушла из салона ненамного раньше них. Она надеялась догнать девушку до того, как та успеет наделать глупостей. А в том, что она их наделает, Рита не сомневалась.

Она не знала, как относиться ко всему происходящему. Все так стремительно менялось, становилось с ног на голову, что она не успевала за происходящим. Они так долго искали и выслеживали Никиту, даже не подозревая, что он рядом, знает обо всех их действиях, предугадывает их. И несмотря ни на что, ей было жалко Ксению. Она, конечно, виновата в том, что никому ничего не сказала, не обратилась за помощью, посчитав, что справится сама, не остановила свою вторую личность, вора и убийцу, но Рита не могла точно сказать, как поступила бы на ее месте. Максимум, что она могла сейчас сделать для нее, — это позволить закончить все, поэтому не стала настаивать на вызове «скорой помощи». Рита никогда не считала, что спасать нужно даже тех, кто этого не хочет.

Теперь главной ее задачей было остановить Леру, пока ситуация не стала еще хуже. И она наверняка успела бы, если на мосту такси не встало в мертвую пробку.

— Что там такое? — нетерпеливо спросила она, когда на второй зеленый сигнал светофора они так и не тронулись с места.

— А черт его знает, — безразлично пожал плечами водитель. — Скорее всего, встретились два одиночества. Бампер поцарапали, а нам теперь стой, пока менты не приедут.

Рита закусила губу, вытягивая шею, словно действительно могла разглядеть что-то впереди сквозь вереницу машин. Когда зеленый свет загорелся в третий раз, а они ни на миллиметр не приблизились к перекрестку, она не выдержала, вытащила из кошелька деньги и протянула их водителю.

— Дальше я сама.

— Девушка, да поедем сейчас, куда же вы? — возразил тот, когда она уже взялась за ручку двери.

— Если поедете, то подберите меня чуть дальше, а пока мне некогда ждать.

Она выскочила из такси и, ловко лавируя между автомобилями, побежала к перекрестку, радуясь только тому, что Марк остался в салоне. С ним такой маневр едва ли удался бы. Обогнув пробку, она добежала до остановки и запрыгнула в уже закрывающиеся двери автобуса.

Родители Леры жили в небольшом районе на окраине города, сплошь застроенном маленькими двух— и трехэтажными домами на закрытой территории. Выскочив из автобуса на конечной остановке, Рита бегом кинулась вперед, пытаясь на ходу сориентироваться, где может находиться нужный ей дом. Она нашла его по припаркованной рядом машине Леры. Ворота во двор оказались приоткрыты, и нигде не было видно ни кого-то из жильцов, ни охранника, ни консьержа. Недолго думая, Рита распахнула ворота сильнее и вбежала во двор.

Возле двери парадной значилась табличка только с тремя номерками. Видимо, каждая квартира занимала целый этаж. Нужная ей находилась на последнем, третьем этаже. Рита позвонила туда, однако никто не ответил. Она отчаянно надеялась, что Меркуловых субботним днем просто нет дома, однако мерзкое предчувствие внутри подсказывало ей, что она опоздала. Она набрала номер квартиры на втором этаже, но и там никто не отозвался, только длинные гудки, как минуты жизни, вели отсчет.

Она не успела набрать третий номер, как внезапно дверь распахнулась. На одно мгновение Рите показалось, что оттуда сейчас выйдет Лера, однако из парадной показалась пожилая женщина с маленькой собачкой на поводке. Рита почти толкнула ее, чтобы прорваться в парадную. Женщина что-то возмущенно выговаривала ей вслед, но она не слушала.

Лифта, конечно же, не было, а лестничные пролеты оказались на удивление длинными, как в старых домах. Видимо, потолки в этих квартирах не меньше четырех метров. Она уже почти добралась до третьего этажа, как дверь последней квартиры распахнулась, и вот оттуда действительно вышла Лера.

Обе девушки замерли, глядя друг на друга. Боковым зрением Рита видела окровавленную футболку, растрепанные темные волосы, дрожащие губы, капельки пота на лбу Леры, но только боковым. Взгляд же ее был прикован к абсолютно пустым, ничего не выражающим зеленым глазам. Они чуть покраснели и опухли, как будто Лера недавно плакала. На ней не было очков, однако ничего странного Рита не чувствовала. Словно этот безразличный взгляд не способен был генерировать никакие видения.

«Опоздала», — мелькнула у нее в голове страшная мысль.

— Отойди, — велела Лера, первой придя в себя.

Голос бы совсем другим: звенящий, как будто ставший на два тона выше. В нем чувствовалась отчаянная готовность сносить все на своем пути.

Рита не сдвинулась с места, молча глядя на нее. Лера внезапно шагнула к ней, спустилась на несколько ступенек и остановилась рядом. Только тогда Рита увидела, что глаза тоже жили. В самой их глубине, как в болоте, плескалось что-то страшное, опасное. Но не для нее, а для самой Леры.

— Каждый долг должен быть оплачен, — произнесла Лера, хотя Рита ничего не спрашивала. — Это закон Вселенной.

— Это неправильный закон, — возразила Рита. — Нужно уметь прощать.

— Меня не научили.

— Марк всегда говорил, что ты быстро учишься.

Лера прикрыла глаза. Рита видела, как еще сильнее задрожали ее губы, а края ресниц стали влажными. Еще чуть-чуть — и она заплачет.

— Теперь уже поздно. Марк меня не простит.

— Он уже простил.

— Но всегда будет помнить. И никогда больше не сможет доверять мне. — Она снова распахнула глаза, и Рита почувствовала едва заметный теплый ветерок, дохнувший ей в лицо. — Дай мне куртку.

Она молча сняла куртку и протянула ей. Лера тут же закуталась в нее, спрятав под ней окровавленную футболку, и накинула капюшон на голову. Бросив еще один взгляд на Риту, она обогнула ее и быстро побежала вниз по ступенькам.

— Лера!

— Скажи ему, что я не хотела.

— Он знает.

Лера больше не обернулась, только ее торопливые шаги становились все тише. Рита еще несколько мгновений смотрела ей вслед, а затем словно очнулась и бросилась к двери в квартиру. Может быть, еще не поздно?

Квартира встретила ее такой же тишиной, как часом ранее салон в Апраксином переулке. Рита замерла на мгновение, не то прислушиваясь, не то не решаясь пройти дальше. Она несколько раз глубоко вдохнула, а затем, не давая себе передумать, шагнула вперед. Первая комната, в которую она попала, оказалась кухней. На столе стояли чашка с недопитым чаем и раскрытый ноутбук, на экране которого все еще шел какой-то фильм. Рита огляделась, но не увидела ни одной живой души.

Она быстро вышла из кухни и заглянула в следующую комнату, оказавшуюся просторной гостиной. Через приоткрытое окно дул легкий ветерок, шевеля занавески и разнося по комнате терпкий аромат увядающих листьев. И снова ни души.

— Да где же вы? — пробормотала Рита, одновременно желая найти хозяев квартиры и боясь этого.

Она проверила две спальни, и лишь открыв дверь в большую ванную комнату, наконец увидела их. Темноволосая женщина сидела в углу, прижимая к себе молоденькую девушку лет шестнадцати. Едва Рита вошла, женщина подняла на нее испуганный взгляд, еще сильнее прижав к себе младшую дочь и чуть повернувшись к стене, словно пыталась закрыть ее своим телом.

— Не надо, пожалуйста! — воскликнула она, с ужасом глядя на Риту. — Не трогайте ее! Лучше убейте меня.

Рита мгновенно почувствовала, как ноги стали ватными. Ей даже пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть.

— Я хочу помочь.

Она сделала шаг вперед, услышав, как под ногой что-то хрустнуло. Рита опустила глаза и увидела, что пол усыпан осколками. Большое зеркало в полстены оказалось разбито, а его осколки ковром укрыли весь пол. Некоторые были окрашены в алый цвет крови. Не обращая внимания на хруст под ногами, Рита подбежала к женщине и присела рядом, однако та еще сильнее прижала девушку к себе.

— Покажите. Я только хочу помочь, — повторила она.

Женщина еще несколько секунд обнимала дочь, словно боялась отпустить ее, а затем медленно ослабила объятия. Рита повернула девушку к себе, стараясь справиться с головокружением. Она была удивительно похожа на Леру, словно совсем юная копия. Все лицо было покрыто мелкими порезами, а на светло-розовой футболке разливалось кровавое пятно. Рита не сразу увидела в центре этого пятна большой осколок зеркала.

Она должна сделать свой выбор, сказал утром Марк. Но разве он не был очевидным?

Она медленно вытащила осколок, отчего девушка застонала, а ее мать сжала кулаки, глядя на Риту одновременно со страхом и надеждой. Рита приложила руки к груди девушки, почти сразу почувствовав, как маленькие иголочки впиваются в кожу ладоней. Серебристые нити снова заструились по венам, собираясь теперь не в голове, а где-то в районе солнечного сплетения, разогреваясь и зажигая огонь. Рита стиснула зубы, потому что огонь внутри нее разгорался все сильнее, уже причиняя боль. Как, как ее отец делал это постоянно? Никогда она не сможет привыкнуть к этому.

Она крепко зажмурила глаза и почти до хруста сжала зубы, заставляя себя не отрывать руки, но очередная серебристая ниточка свернулась в клубок, и она не выдержала: закричала, отняла руки, прижимая их к своей груди, стараясь погасить огонь, но тот только сильнее разгорался. Она бы хотела потерять сознание, как в прошлый раз, но сегодня мироздание было к ней не так милостиво, словно показывая, чем она будет платить за свой выбор.

Она слышала, как в комнату вошел кто-то еще, как захрустели осколки зеркала под чьими-то ногами, но не могла открыть глаза, чтобы посмотреть. Только услышав голос Марка, поняла, что это он.

— Отойдите от нее, — велел он кому-то.

— Это не мы. Мы ничего не делали, — испуганно ответил ему женский голос.

Марк опустился рядом с ней на колени и попытался поднять ее, но Рита только сильнее сжималась в комок, пряча лицо в собственных коленях. Почему-то так было проще вдохнуть. Он обнял ее, прижимая к себе, и что-то прошептал на ухо. Рита не могла разобрать слов, но они проникали внутрь, медленно, ниточка за ниточкой, разматывая огненный клубок в груди. Она уткнулась лицом в его шею, осторожно вдыхая еще не слишком привычный, но уже такой любимый запах. Каждый вдох становился все глубже, и она наконец смогла отнять руки от своей груди, чтобы обнять его в ответ.

***

— Зачем вы сюда приехали?

— Я здесь работаю.

— Но сегодня суббота, выходной.

— Вы же работаете.

— Я следователь.

— А я медиум.

Сидящий на стуле мужчина только хмыкнул в ответ, затем что-то коротко пометил в блокноте, лежащем перед ним на столе, и потянулся к бутылке с водой, в которой осталось меньше половины.

— То есть вы не подозревали о том, что здесь произошло, и приехали не поэтому? — уточнил он, сделав несколько больших глотков.

— Не имел ни малейшего представления, — почти не соврал Марк.

Убедившись, что ни Анастасии Меркуловой, ни ее младшей дочери больше ничего не угрожает, Марк и Рита вернулись в салон и были вынуждены вызвать полицию. И Ксения, и Никита к тому времени уже умерли, а избавляться от трупа своими силами казалось обоим очень плохой идеей. Марк предлагал вызвать полицию еще у Меркуловых, но мать Леры твердо заявила, что делать они этого не станут. Она позвонила мужу, которому повезло находиться в этот момент на рыбалке где-то за городом, и сказала, что они обеспечат собственную безопасность своими силами, если вдруг Лера вздумает вернуться. Марк не стал настаивать. Ему тоже не хотелось натравливать лишний раз на Леру полицию. Да и афишировать дар Риты желания не возникало. Анастасии Меркуловой было плевать на все дары мира, главное, что ее младшая дочь осталась жива и ей больше ничего не угрожало.

— Один вопрос, — не удержался Марк, когда они уже уходили. — Почему вы отдали Леру в интернат?

Анастасия отвернулась от него и долго смотрела в окно, прежде чем ответить.

— Мы думали, так будет лучше, — наконец едва слышно сказала она. — Первое время мы навещали ее, но каждый раз после наших визитов ей становилось хуже. Она плакала, устраивала истерики, а от этого ее мысли становились только страшнее. Врач посоветовал нам какое-то время не приходить.

— И вы перестали приходить вообще?

— У нее были улучшения! Если бы вы не подстроили ее смерть, рано или поздно она бы поправилась.

Марк скривился. Невежество — вот самый страшный из грехов.

— У нее не было улучшений. Знаете почему? Потому что она никогда не была больна. С ее даром вполне можно жить. Просто вам так было проще. Вы не видели ее, не знали, что с ней, и придумали себе, что без вас ей будет лучше. Но правда в том, что это вам без нее было лучше.

Анастасия сжала кулаки, но от своей позиции не отступила.

— Мы не знали, как с ней справиться. Да, нам было страшно. Это нормальная реакция нормальных людей. Но мы ее не бросали. Мы всегда интересовались ее состоянием, платили за клинику, сначала за детскую, потом за взрослую, хотя это были слишком большие деньги даже для нас. Мы давали ей все, что могли.

— Вы не давали ей самого главного: вашей любви, — презрительно бросил Марк. — Это единственное, что ей было нужно. Вовсе не дорогая клиника. Всем было бы лучше, если бы она знала, что вы ее не бросали.

— Мы поступили так, как посчитали нужным, — отрезала Анастасия. — И не вам нас судить.

— Теперь пожинайте.

— Вы даже не сказали нам, что она жива! Мы думали, она погибла.

— Держу пари, не сильно расстроились.

— Не смейте так говорить! — задохнулась от возмущения Анастасия. На какое-то мгновение Марку даже показалось, что он сейчас снова получит по лицу.

— Я говорю так, как считаю нужным, — передразнил он. — И не вам меня судить.

Она ничего не ответила. Лишь когда они с Ритой уже вышли из квартиры и спустились на один лестничный пролет, позвала его:

— Марк!

Он остановился, но не обернулся.

— Скажите Лере, что мы не держим на нее зла. Она может прийти, если захочет. Мы не станем заявлять в полицию. Она… всегда будет нашей дочерью.

Марк еще несколько мгновений молча стоял на лестнице, а затем, так ничего и не сказав, медленно пошел вниз. Можно подумать, теперь все это имело какое-то значение.

Следователю о том, что произошло в доме Меркуловых, они не сказали ни слова. Хватит с него и убийства Ксении.

— Вы знаете, зачем Валерия могла убить Ксению Федорову? — поинтересовался следователь, снова что-то быстро помечая в блокноте.

— Ей были нужны кое-какие документы из сейфа, а Ксения их не отдавала, — честно ответил Марк.

— Какие документы?

— Адрес ее родителей.

— Откуда он был у Федоровой?

— Она была лечащим врачом Леры.

— Лечащим врачом? А как же колдунья? — следователь оторвался от блокнота, посмотрел на Марка и скептически приподнял бровь.

— Колдуньей она стала год назад, до этого была врачом.

— От чего лечили Валерию?

Марк усмехнулся.

— Мне не сообщали ее официальный диагноз, поскольку я был таким же пациентом, как и Лера.

— А от чего лечили вас?

— От шизофрении.

Брови следователя взлетели вверх, спрятавшись под челкой. Марк снова не сдержал усмешки. Бедняга, он явно не ожидал такой подставы в субботний день. Следователь даже вопросительно посмотрел на Риту, словно ожидая подтверждения или опровержения его слов, но та промолчала. Она вообще почти все время сидела молча, прячась в его объятиях, и отвечала на вопросы только тогда, когда их задавали конкретно ей. Марк не знал, подействовало ли так на нее все происходящее или же она еще не до конца отошла от использования своего дара. Он крепче прижимал ее к себе, иногда тихо обещая, что, как только их отпустят, он сразу же отвезет ее домой. Рита не уточняла, куда именно «домой», но он знал, что это будет его квартира. Он отправил бы ее на такси еще до приезда полиции и не впутывал во все это, но она уже успела оставить свои отпечатки на дверце сейфа. Что-то протирать и тем самым вызывать лишние подозрения у полиции он не хотел, поэтому она была вынуждена сидеть вместе с ними на кухне квартиры в Апраксином переулке и изредка отвечать на вопросы. Из гостиной слышались голоса полицейских и криминалистов, но тело Ксении уже унесли.

— То есть речь идет о каком-то психическом заболевании? — уточнил следователь.

Марк кивнул.

— Зачем ей был нужен адрес родителей?

— Не знаю. Возможно, хотела посмотреть им в глаза и спросить, почему они отдали ее в интернат в возрасте трех лет.

— Они отдали ее в интернат?

— Да. Посчитали ее психически больной.

— А вы считаете, что это не так?

Марк равнодушно пожал плечами, предоставляя ему самому решать, что он считает.

— Может быть, она хотела отомстить им? — предположил следователь.

Марк снова промолчал.

— Мне нужен адрес ее родителей. Возможно, им угрожает опасность.

— Я звонил им. С ними все в порядке. Они предупреждены и будут осторожны.

— И тем не менее.

Марк понимал, что адрес следователю нужен для того, чтобы задержать убийцу, если вдруг Лера туда все же придет. Однако отвечать ему не пришлось. В этот момент на кухню вошел один из оперативников и протянул следователю какие-то бумаги. Марк со своего места не видел, что это, но они походили на документы. Наверное, там был и адрес Меркуловых. Следователь внимательно прочел их, а затем снова посмотрел на Марка.

— Как, вы говорите, полное имя Валерии?

— Меркулова Валерия Павловна, — сказал он, уже догадываясь, какие именно документы принес полицейский.

— Вот ее свидетельство о смерти, — следователь помахал в воздухе бумагой. — Как вы это объясните?

— Это всего лишь свидетельство о смерти. Оно не имеет к настоящей смерти никакого отношения.

— То есть вы хотите сказать, что кто-то обеспечил ей фиктивную смерть? Зачем?

— Иначе она была обречена всю жизнь провести в психушке.

— Так может, для этого были все основания? Ее родители не зря отдали ее туда?

Марк снова равнодушно пожал плечами, в очередной раз предлагая следователю самому ответить на этот вопрос.

— Кто помогал Валерии сбежать из клиники? — задал тот следующий вопрос, правильно поняв, что ответа он не дождется. — Вы?

— Я был таким же пациентом, как и она. Это сделала Ксения.

— Но вы знали об этом?

— Если бы я не знал, разве сказал бы вам сейчас об этом?

— То есть вы были соучастником преступления?

— Если вы сможете это доказать, то да.

— Марк, — тихо шепнула ему Рита. — Что ты делаешь?

Он лишь успокаивающе погладил ее по плечу. Терпение потихоньку заканчивалось, и он боялся, что может сорваться.

— Мне уже пора звонить адвокату?

Следователь ухмыльнулся.

— А он у вас есть?

— Вебер Гедеон Александрович.

Судя по изменившемуся лицу следователя, имя было ему знакомо.

— Это мой отец, — не преминул добавить Марк с заметным злорадством в голосе.

К чести сидящего напротив мужчины, он никак не отреагировал на это заявление, хотя, когда он задал следующий вопрос, по его тону Марк понял, что информацию он принял к сведению. Голос из насмешливого стал как минимум просто заинтересованным.

— Вы знали, что Валерия может убить Ксению ради адреса родителей?

Марк вздохнул. Как же ему надоели эти глупые вопросы, на которые он все равно не мог ответить честно. Следователь не походил на участкового из Соснянки, ему о призраках и телепатических способностях Леры не расскажешь. Для него все очевидно: старшая дочь Меркуловых с детства страдала психическим заболеванием, поэтому всю жизнь провела в психушке. Затем ее оттуда вытащила Федорова Ксения Борисовна, сфальсифицировав документы. Неуравновешенная Валерия убила свою спасительницу, чтобы узнать адрес родителей и попытаться отомстить им. Именно так эта история будет выглядеть для всех, кто не знал Леру и Ксению. И у Марка сейчас не было сил кого-то в чем-то переубеждать.

Поэтому он просто кивнул.

— Почему ничего не сказали ей?

— Она тоже это знала.

— Зачем тогда хранила адрес? Почему просто не уничтожила документы?

— Я не знаю. Возможно, чтобы привязать Леру к себе. Лера на нее работала, приносила немалый доход.

— То есть Федорова не была такой уж исключительно белой и пушистой, пожелавшей спасти несчастную девушку от пожизненного заключения в психушке?

— А разве бывают исключительно белые или исключительно черные? — Марк вопросительно посмотрел на следователя, и в его голосе наконец проскользнуло раздражение. — Разве не все мы одинаково серы? Все зависит от ракурса, с которого вы смотрите на человека.

— Вы хотите сказать, что можете оправдать даже поступок Валерии?

— Вы едва ли его поймете.

***

Лера не знала, сколько прошло времени. Может, несколько часов, а может, и несколько дней. Дождь давно перестал барабанить по козырьку крыши, еще сохранившемуся над входом, а в мрачном помещении было и так темно. Она сильнее завернулась в куртку Риты, набросив на голову капюшон, и спрятала лицо в коленях. Становилось очень холодно. Бомжи, которых она прогнала отсюда, возвращаться не решались, и она чувствовала себя в относительной безопасности.

Выйдя из дома родителей, если этих людей можно было так называть, Лера сначала села в машину, но, проехав несколько кварталов, бросила ее. Во-первых, по машине ее будет слишком легко найти, а искать ее наверняка будут, она же убила как минимум одного человека. И тогда первый же гаишник схватит ее. А во-вторых, Лера не представляла, куда ей ехать. Ксения мертва, едва ли салон теперь будет работать. И опять же, это первое место, где ее станут искать. К Марку? Даже если Рита права, даже если он простил ей предательство, то едва ли простит убийство. Обращаться за помощью к Марку значило снова подставить его. Этого Лера хотела меньше всего на свете. Почему она не подумала о том, что будет делать, до того, как поехала к родителям? Впрочем, она мало что соображала. Ножницы, мягко вошедшие в тело Никиты, что-то перещелкнули в ее голове. Все остальное она видела словно со стороны, как в кино.

Мать открыла ей дверь и, конечно же, не узнала ее. Откуда ей было ее знать? Что общего трехлетний ребенок может иметь с двадцатипятилетней девушкой? Она смотрела на нее удивленно, словно ждала чего-то. И лишь когда Лера сняла очки, выдохнула:

— Лера?

Только сейчас Лера задалась вопросом, а как она узнала ее без очков? Тогда ей было не до этого. Мгновение спустя мать уже пятилась от нее, пока не уперлась спиной в стену. А затем развернулась и бросилась в глубь квартиры. Лера догоняла ее кошмарами, но, загнав на кухню, растерялась. Она не знала, что ей делать. В воображении, когда она сотни раз представляла себе этот момент, у нее в руках всегда оказывался пистолет. На самом деле она никогда в жизни не то что не стреляла, но даже не держала его. Просто это было так красиво: поднять пистолет, нажать на спусковой крючок, перевести на другого человека, снова выстрелить. В реальности же никакого пистолета у нее не было. Взять нож со стола? И что дальше? Просто ударить им стоящую напротив женщину? Лера не представляла, как это возможно. С Никитой все получилось спонтанно. Ножницы словно сами оказались у нее в руке, а затем она, ничего не соображая, просто бросилась на насмехающегося над ней человека. Она не хотела его убивать. Сейчас же все было по-другому.

Несколько долгих секунд, может, даже минут они просто стояли друг напротив друга. Кошмарами она мать больше не мучила. Те словно тоже растерялись и куда-то спрятались. Женщина смотрела на нее сначала с ужасом, а затем в ее взгляде появилось что-то другое. Она робко улыбнулась и протянула к Лере дрожащую руку.

— Моя девочка… ты жива.

Лера почувствовала, как на губах появилось что-то соленое. Она облизнула их, понимая, что это слезы.

— Мама?

В первую секунду ей показалось, что это сказала она сама, но мать вдруг посмотрела на что-то за ее спиной. Лера тоже обернулась, увидев совсем рядом девушку, чуть ниже и моложе ее самой. Та смотрела на нее с любопытством, совсем без страха. Они были так похожи, как настоящие сестры. Впрочем, они и были настоящими сестрами. На этот раз пауза была очень короткой.

— Вика, беги! — крикнула мать.

Не задавая лишних вопросов, девушка бросилась к выходу, а Лера почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Эта женщина вовсе не обрадовалась ее появлению. Ее улыбка и протянутая к ней рука были лишь способом отвлечь ее. Возможно, чтобы первой дотянуться до того самого ножа. Она хотела только одного: спасти эту самую Вику. Ее сестру. Ребенка, которого родили на замену ей. Девушку, занявшую ее место.

Пальцы невольно сжались в кулаки. Лера бросила еще один взгляд на мать и кинулась за сестрой.

Вика, вместо того, чтобы бежать к выходу, вскочила в ванную комнату. Наверное, хотела закрыться на замок, но Лера успела ворваться следом. Не понимая, что делает, она схватила сестру за руку, но та вырвалась и с разбегу налетела на огромное зеркало. Осколки, словно взбесившиеся осы, посыпались на них сверху, беспощадно жаля все открытые части тела. Лера поскользнулась на чем-то и упала на пол, подмяв под себя Вику. Ладони жгло огнем при каждом движении, но она быстро села, не обращая внимания на боль, и вытащила из кожи несколько крупных осколков. Сестра лежала лицом вниз и даже не попыталась подняться. Лера успела только отползти в сторону, когда в ванную ворвалась и мать. Она что-то кричала, но Лера не могла разобрать слов. Она видела только огромное кровавое пятно на футболке сестры, когда мать перевернула ее. Лера перевела взгляд на собственные руки, на которых перемешалась ее собственная кровь с кровью Никиты, а теперь и Вики. Она инстинктивно вытерла ладони о футболку и медленно, не в силах подняться на ноги, выползла из ванной.

Она плохо помнила, что было дальше. Пошатываясь и держась за стену, она поднялась и вышла из квартиры. Кажется, на лестнице встретила Риту. Все было словно в тумане. Осязаемой осталась только кровь на ее руках и футболке.

Она бросила машину, оставив в ней футболку, и несколько километров шла пешком, пока окончательно не замерзла, а затем нырнула в какой-то подвал. Группа грязных, оборванных, вонючих, наверняка пьяных мужиков, сидящих вокруг небольшого костра, крайне обрадовалась появлению молоденькой девушки. Один из них тут же подвинулся, предлагая Лере картонку, на которой сидел сам, и плотоядно улыбнулся, обнажив остатки гнилых зубов. Несколько секунд спустя вся компания с воплями и криками, отталкивая друг друга, уже бежала к выходу. Лере нужно было место, чтобы прийти в себя.

Костер давно погас, и заброшенный подвал совсем остыл. Как она ни куталась в куртку, холод все равно пробирал до костей. Вдобавок захотелось есть. Она даже улыбнулась, подумав об этом. Странное чувство, когда в голове так и не родилось ни одной мысли, а желудок требует еды, словно ничего и не произошло.

Лера вылезла из подвала, убедившись, что уже глубокая ночь, и огляделась по сторонам. Район был ей незнаком, однако не выглядел слишком приличным. Наверняка где-то здесь есть круглосуточные магазинчики, в которых найдется еда для нее.

Такой магазинчик нашелся буквально на соседней улице. Сонная продавщица лишь мельком взглянула на вошедшую девушку, хотя, по мнению Леры, ее вид должен был насторожить любого адекватного человека. Видимо, продавщица давно привыкла к подобного рода контингенту. Лера взяла корзинку и, проходя мимо тесных прилавков, доверху наполнила ее едой. Кто знает, сколько еще ей придется прятаться, пока в голову не придет хоть какая-нибудь достойная идея. В тюрьму она точно не собиралась. Только не снова в заточение. Уж лучше умереть.

— Эй, а платить кто будет? — гневно воскликнула продавщица, увидев, что Лера направилась к выходу прямо с корзинкой.

И снова привычный взгляд, на этот раз даже очки снимать не пришлось, поскольку она их не надевала, и продавщица с визгом уже летела через прилавок. Ксения убила бы ее за такое, но теперь некому было ее ругать.

Корзинка с едой была оставлена на набережной, куда Лера вышла спустя полчаса. Она съела всего одну булочку, когда желудок наотрез отказался принимать что-либо еще.

Медленно, но неизбежно ее охватывало странное чувство, подозрительно похожее на отчаяние. С самого детства, как только научилась что-то понимать, она научилась и ненавидеть. Ненависть к родителям, бросившим ее, была такой сильной, такой поглощающей, что Лера сама от нее страдала. Ей казалось, что, если бы она смогла избавиться от нее, она смогла бы стать обычным человеком. Таким, как все. Радоваться обычным вещам, жить как обычные люди. Без бесконечных кошмаров в голове. Она видела только один выход избавиться от ненависти: избавиться от тех, кто ее вызывает. Все эти сказки о прощении были ей противны. Особенно после того, как она узнала, что и Ксения, твердившая ей о прощении, врала.

Она не раз и не два представляла себе этот момент, когда люди, которых она ненавидела, исчезнут с лица земли. Мать, отец и сестра. И вот, ей представилась такая возможность. А она не смогла. Не смогла избавиться от них. Почему никто не сказал ей, что это будет так сложно? Лера не знала, выжила Вика или нет. Скорее всего, Рита спасла ее. И никуда теперь не деться от этой ненависти, раздирающей ее изнутри, ничего с ней не сделать. Если раньше у нее была надежда избавиться от нее, то теперь этой глупой надежды больше нет. Может быть, она просто не умеет по-другому? Ненависть нужна ей, чтобы жить? И Марк ошибался, говоря, что она быстро учится? Есть вещи, которым научиться невозможно. Она родилась с ненавистью в душе, ее проклятие оттуда же. Она не умеет любить и прощать, потому что она и есть сама ненависть. Только об этом ей тоже никто не говорил.

Лера дошла до середины моста и остановилась. В это время суток тот был пуст. Редким такси, проезжающим по нему, не было никакого дела до стоящей у парапета девушки. Никому не было до нее дела. Никогда. И если она порой считала по-другому, то это был всего лишь сладкий самообман.

Она наклонилась вниз, глядя на темную воду. Нева была спокойна, как будто спала. Наверное, если что-то упадет вниз, она лишь немного всколыхнется и тут же снова сомкнет края, поглощая добровольную жертву. Лера почти как наяву представила себе это. И в то же время вдруг поняла, что не сможет. Как не смогла убить родителей, так не сможет убить и себя. Потому что она не убийца.

Она отошла на два шага от парапета, оглянулась на центр моста. Как жаль, что они с Марком никогда не были на нем и уже не будут. Единственное, что ей теперь оставалось, это раствориться в темноте, как очередному призраку Марка.