21. «Такое же, как убило Паджетта»

В Эдгартауне Милли взяла напрокат велосипед и поехала к Большому пруду. Было прохладно, в небе висели перистые облака. На дорожке, тянувшейся к югу от гавани, Милли боролась с ветром, но за отелем дюны и кустарник защитили ее. До поворота на Грейт-Понд-лейн Милли добралась за несколько минут, но съезд загораживали закрытые стальные ворота, а в сторожевой будке сидели охранники. Милли отметила две камеры на вышках и покатила дальше.

Еще через десять минут дорожка уперлась в берег эстуария. Несколько минут Милли пешком обходила камыши и размышляла.

Насколько разглядела Милли, жилой комплекс за стальными воротами состоял из полудюжины домов разных размеров. Четко удалось рассмотреть лишь самые ближние, хотя трехэтажный каменный особняк в конце улицы виднелся издалека. Пока это был ее главный кандидат на роль Дрифтвуд-Холла, хотя им мог оказаться любой из домов.

У воды ничто не защищало Милли от ветра, и пот высох моментально. Она вернулась к велосипеду. На обратном пути ее обогнала машина, спешащая к Большому пруду Эдгартауна. На крыше стояла мигалка, как у полицейских машин, хотя надпись сбоку гласила: «Айленд секьюрити». Милли помахала водителю, тот приветственно поднял руку и обогнал ее. Проверяют?

Мимо ворот Милли снова проехала без остановки. Едва свернув за угол и оказавшись вне зоны видимости, она съехала с дорожки и среди кустарника выбрала место для прыжков. Может, прыгнуть обратно в отель? Но погода стояла прекрасная, и ей нравилось, как бедра реагируют на непривычное упражнение.

Да и патрульная машина могла вернуться с новой проверкой. Милли села на велосипед и покатила дальше.

После наступления темноты Милли пожалела о своем спортивном азарте. Одевшись в стиле ниндзя-шик, она взяла очки ночного видения, бинокль и прыгнула на место, примеченное на велопрогулке. Мышцы бедер горели – Милли едва не стонала, тихо пробираясь сквозь кустарник на запад параллельно дороге. От машин ее скрывали невысокие заросли. Поравнявшись с воротами в Грейт-Понд-лейн, она легла на землю и поползла меж кустами.

Впереди показалась будка охранника. Как в другую ночь на пляже, камеры слегка светились: их температура превышала окружающую как раз настолько, чтобы очки уловили их тепловой след на фоне ночной прохлады. Свет в будке горел неярко, а в очках ослеплял. Милли насчитала в будке двух человек и больше на нее не смотрела.

По той же дорожке Милли вернулась на восток, камер больше не увидела и прошла по ней до самого конца. Сузившись, дорожка уперлась в побуревшие лужайки. Здесь обнаружились камеры, нацеленные на кустарник.

На вид через очки большинство домов казались темными и холодными – их заперли на зиму, но в трех явно жили. На двух обитаемых домах сияли теплые инфракрасные пятна, а большой дом в конце улицы, вдали от кустарника, буквально сверкал – и через очки, и без них, потому что его территорию освещали прожектора.

Через бинокль Милли пригляделась к холодным домам. В основном их тщательно подготовили к зиме, окна закрыли постоянными или временными ставнями, хотя на одном доме ставен не было. Тот дом стоял в центре комплекса, на левой стороне улицы.

Милли внимательно рассмотрела балкон второго этажа на заднем фасаде, потом – камеры. Ни одна не была нацелена на дома. Понятно почему. Усиленная охрана требовалась местным жителям для защиты приватности. А если камеры слежения следят за ними, это уже не приватность.

Прыгнув на выбранный балкон, Милли села на корточки у откатной стеклянной двери. Мерного тиканья не слышалось – охранная система тридцать секунд не отсчитывала. Милли снова надела очки и через стекло заглянула в дом. Окна первого этажа зашторили от потолка до пола, а вот на втором этаже шторы опустили только до середины, и сквозь очки Милли увидела кусок ковра, ножку стула, низкий диван. Она сосредоточилась и через секунду уже стояла за дверью.

Сигнализации пора сработать. Милли оглядела комнату, особенно верхние углы, но коробочек с мигающими светодиодами не обнаружила. Может, датчики движения стояли на первом этаже – здесь беглый осмотр не выявил ни одного. Мебель обтянули чехлами, а когда Милли открыла кран в ванной, вода не пошла. В воздухе одновременно чувствовались пыль и затхлая сырость.

Чудесно! Накануне Дня поминовения этот дом наверняка оживет, но пока здесь никого нет и не предвидится.

Милли ходила от окна к окну, разглядывая комплекс. В одноэтажном доме рядом со сторожевой будкой явно жили. В бинокль Милли увидела на подъездной дорожке патрульную машину «Айленд секьюрити», которая ей уже попадалась, или ее сестру-близнеца.

Торцом к наблюдательному пункту Милли стоял двухэтажный дом, в котором тоже жили. На широком пятачке перед гаражом было пять машин, на улице – еще три. На глазах у Милли со стороны озаренного прожекторами дома показались трое мужчин и две женщины. Трое из них двинулись к парадному входу двухэтажного дома, еще двое, мужчина и женщина, расселись по машинам и поехали прочь. Стальные ворота в конце улицы открылись, едва они приблизились.

Прислуга? Машины были старые, совершенно заурядные, хотя на Мартас-Винъярде это не значит ничего. Богачи ездят на ржавых развалюхах, а наряжаться считают моветоном. Впрочем, не будь они прислугой, оставили бы машины ближе к дому.

Милли сосредоточилась на особняке в самом конце улицы. «Дэви, ты там?» Лишь с этой стороны она насчитала шесть внешних камер. Что-то там творится.

Многоскатная крыша особняка сулила большие перспективы. Крышу не покрывала ни одна из видных Милли камер, но из-за света наземных прожекторов она оказалась в густой тени. Милли надела очки ночного видения, но они автоматически настроились на свет прожекторов и разглядеть затененные участки крыши не позволили. То, что Милли хорошо видела, попадало на камеры.

Стало ясно: крышу нужно рассматривать при дневном свете.

Милли прыгнула в Гнездо, чтобы оставить там очки ночного видения, бинокль и костюм ниндзя. Белья по-прежнему не хватало. Милли подумала о стиллуотерской квартире и, затаив дыхание, прыгнула туда.

Липкую ленту с дверей не содрали, в квартире до сих пор пахло анестетиком, но слабо – дублеров у Паджетта однозначно не было. Весь ящик с нижним бельем Милли вывалила в корзину, стоящую в гостиной, огляделась по сторонам – что еще взять?

И увидела записку.

Почерк у Дэви ужасный – такой ни с чьим не спутаешь и узнаешь мгновенно. Милли схватила листок и прыгнула в Гнездо.

Склонив голову набок, она уставилась на записку, пытаясь разобрать слова. В ушах звенело, губы пересохли настолько, что пришлось их облизать. Милли взяла стаканчик и поставила под кран керамического бака. Стакан переполнился, но Милли поняла это, лишь когда пальцы намокли и вода потекла на пол. Милли закрыла клапан.

Он жив.

Стаканчик выскользнул из пальцев, ударился о пол, подскочил. Вода разлилась по каменным плитам. Милли рухнула на колени и разрыдалась.

Он жив!

Другой вариант Милли всерьез не рассматривала, а получается, что мысленно она его не исключала. Всхлипы вышли драматические, боль текла из души рекой: Милли могла ее больше не сдерживать.

Все-таки он жив…

Лишь через несколько минут Милли сумела остановиться и осмыслить содержание записки.

Да, да, конечно!

Дэви никогда не доверял АНБ, но, получается, сейчас он, как и Милли, выяснил что-то еще. Он впрямь хочет, чтобы она сидела на попе ровно и ничего не предпринимала?

Совсем как Паджетту. Да нет, не совсем. У Паджетта имплантат наказывал в основном за излишнюю разговорчивость. Милли, впрочем, считала, что это просто вагостимулятор. Переправить записку Дэви сумел. Но какой ценой?

Милли вспомнила, как Паджетта рвало в костер и колотило. «Похитители дрессируют Дэви, – осознала Милли. – Хотят его использовать. Как именно?»

Впервые со дня исчезновения Милли заснула без проблем, а проснувшись, даже улыбнулась себе. Прежде чем прыгнуть прочь, она смастерила большой картонный плакат и оставила на разделочном столе в стиллуотерской квартире, там же, где Дэви, – записку.

«Я в безопасности. Я могу прыгать. Тебя держат в большом доме на Мартас-Винъярде? Я бываю там каждый день, в шесть вечера по центральноамериканскому времени. Я тебя люблю».

У ворот Стиллуотерского арсенала Национальной гвардии дежурил охранник, но само здание оказалось крепко запертым и пустовало.

Не сразу, но Милли нашла средства химической и биологической защиты – противогазы, костюмы и интересовавшие ее пакеты «Антидот нервно-паралитического ОВ». Из четырех пакетов Милли вытащила четыре шприц-ручки с атропином, а поролоновую упаковку и шприцы с протопамом унесла в Гнездо. Неполные пакеты в арсенале оставлять не хотелось – не дай бог они кому-то понадобятся. Не хотелось и чтобы кто-то наткнулся на шприцы с протопамом: пара неосторожных движений, и игла на пружинке вонзится в плоть – точь-в-точь как змея укусит. Шприцы с атропином Милли положила в «банан» и застегнула его на поясе.

Следующая остановка – законсервированный на зиму дом на Грейт-Понд-лейн. Держась подальше от окон, Милли посмотрела на Дрифтвуд-Холл в бинокль.

Сегодня Милли увидела больше камер, чем накануне вечером. «Как же я их не заметила?» – подумала она и пригляделась к их расположению. Камеры стояли у окон. Ясно, потерялись на горячем фоне.

Особенно перспективным казался затененный уголок, где слуховое окно выступало из-под черепичного ската главной крыши. Милли вгляделась в темно-серые квадратики. Стекловолоконная черепица, такой крыл крышу ее отец. Черепица шершавая, со временем, особенно в жару, у нее может появиться асфальтовый запах. На ней легко удержаться даже на скате. Ползти придется медленно, чтобы не услышали в комнате под крышей.

Милли купила готовый сэндвич, унесла в стиллуотерскую квартиру и съела на кухне рядом с местом, где Дэви оставил записку.

Он может появиться в любую секунду.

Плакатик на разделочном столе казался заброшенным и жалким. Пока Милли ела, шуршание упаковки и звук жевания эхом отражались от стен, от плиточного пола и напоминали о полном, абсолютном одиночестве.

– Он может появиться! – произнесла Милли вслух, но прозвучало совсем неубедительно.

Милли хотелось поговорить с Бэккой Мартингейл. Хотелось купить перцовый баллончик. Хотелось под горячий душ спа-центра в Санта-Фе. А вот шевелиться не хотелось. Не хотелось сходить с места.

– Это же абсурд!

Милли прыгнула в круглосуточную аптеку в Виргинии, на границе с Вашингтоном, в ту самую, рядом с «Комфорт-инн». В том отеле вышибли дверь номера, кода Милли принимала ванну. Милли взяла с полки тальк и рванула к кассе.

– Два доллара пятьдесят три цента, – объявила кассир, прозвонив упаковку.

Милли бросила ей двадцатку и скорее к двери.

– Ваша сдача! – крикнула ей вслед кассир.

– Оставьте себе! – отозвалась Милли и, едва скользнув за дверь, прыгнула обратно в квартиру.

Милли отсутствовала семьдесят две секунды. Вряд ли Дэви побывал в квартире за это время.

– Вряд ли! – вслух повторила Милли.

Два коротких слова, а сколько сомнения!

Держа бутылочку на расстоянии вытянутой руки, Милли высыпала щедрую порцию талька. Порошок покружил в воздухе и ровно покрыл плитки до разделочного стола. Милли отступила на пару шагов и так же обработала участок поменьше. Она наступила туда и оглянулась оценить результат.

Ее следы просматривались на тальке так же четко, как в пыли.

Вдруг Дэви прыгнет в другую часть квартиры?

С огромным трудом Милли удержалась, чтобы не покрыть тальком весь пол. Зато, прыгнув в Гнездо, она насыпала тальк и там.

У Бэкки Мартингейл сразу включилась голосовая почта, и Милли отсоединилась до начала звукового сообщения. Может, она по стационарному телефону разговаривает. Или она на встрече. Или у нее сотовый не ловит.

Через двадцать минут все повторилось. Зато при следующей попытке, еще пять минут спустя, Бэкка ответила.

– Это Милли. Есть новости?

После мимолетной заминки Бэкка проговорила:

– Прости, Джуди. Да, помню, что назначила встречу, но придется ее перенести. Сейчас слишком много дел.

Милли прищурилась:

– Вы не можете говорить? Давайте через час?

– Давай сузим коридор, – неуверенно отозвалась Бэкка.

– Через полчаса?

– Да, пожалуй.

Милли взглянула на часы:

– У меня на часах семь минут десятого. Позвоню вам без двадцати трех, хм, десять. Время восточное стандартное.

– Ага. Ну, пока.

Бэкка отсоединилась.

Милли вернулась в квартиру. На тальке следов не появилось. Милли прыгнула в университетский городок и разыскала магазин, специализирующийся на сигнализации, замках и средствах личной безопасности.

– Самая лучшая – перцовая пена, – заявил продавец. – С пенным баллоном ясно, попали вы в цель или нет. Пена липнет к цели. Меньше шансов на обратный выхлоп и на распыление на невинных прохожих.

Он показал фунтовый баллончик на брелоке, рядом с которым на витрине стоял большой четырехфунтовый баллон.

– Я вон тот хочу.

– Ну… Это профессиональная модель для копов и почтальонов. Она слишком большая для карманной.

– У меня большие карманы.

– Клиент всегда прав.

Милли купила два четырехфунтовых баллона.

Бэкка ответила после второго гудка.

– Я была на встрече со своим боссом и с боссом своего босса. Похоже, теперь, когда мы добрались до Паджетта, стрелявшего в нашего агента, нас заставят прекратить расследование.

– В самом деле? – Милли скривила рот. – При двух похищениях?

– При каких похищениях? Это лишь домысел. Мисс Джонсон, вероятно, вернулась на улицу, а касательно Дэви АНБ твердят, что ошиблись. Он на задании за границей.

– Значит, вы просто возьмете и прекратите расследование?

– Нет, не прекратим, если вы утверждаете, что вашего мужа похитили. Еще есть свидетели из кофейни и убитый агент АНБ.

– Еще двое детей, видевших убийство.

– Что? Каких еще детей?

– Девочки, опознавшие ангела на «скорой». Они видели, как Дэви погрузили в «скорую».

– Представители АНБ не упоминали свидетелей самого убийства, – сказала Бэкка после небольшой заминки. – Только ангела на «скорой».

Милли вкратце пересказала ей беседу с семьей Руис и последующий ее анализ, проведенный доктором Анри Готро.

– Официантка, значит? Здорово, что нас держат в курсе.

– Меня заверили, что вам передадут всю необходимую информацию.

– Ох, да. Это я уже слышала. Черт, у нас множество причин продолжать расследование. Мой босс так и передал наверх – он скоро уйдет на пенсию и, как владелец семейного бизнеса, не слишком боится досрочного увольнения… Так вот, он пригрозил обратиться к журналистам, если нам кислород перекроют.

У Милли слезы на глаза навернулись.

– Какой молодец!

– Для мужчины – да. А про новости тебя саму нужно спрашивать.

– О чем это вы?

– У нас сплошные обломы. «Бохстеттлер и партнеры» заявили, что уволили Паджетта несколько месяцев назад, и предоставили соответствующие документы. Мы проследили движение финансов по кредитной карте, которую дала ты, – она привязана к счету, пару месяцев назад открытому на вымышленное имя взносом наличных. Удостоверения личности – фальшивки, но качественные, изготовлены из ворованных оригинальных бланков на лицензионном оборудовании. Вашингтонская квартира Паджетта обставлена мебелью, но обжита на уровне гостиничного номера. Кареты «скорой помощи» ни к чему конкретному не привели. Бандиты Паджетта тоже ничего не знают, хотя назвали его своим организатором и заказчиком. Они готовы рассказывать о заданиях, которые выполняли для Паджетта раньше, но все те дела старые и, за исключением слежки за тобой, для нас неинтересные. – Бэкка сделала глубокий вдох. – А вот ты, дорогуша, намекала, что раздобыла какую-то информацию, но боишься спугнуть дичь.

– Спугнуть дичь? Вы правда так сказали? Ушам своим не верю. Сама я так точно не говорила.

– Так в суд на меня подай. Смысл был именно в этом.

– Если они сбегут, я не против. Просто не хочу, чтобы они забрали с собой Дэви… или похуже что выкинули.

– Тут не стандартное похищение. Мертвого Дэви они использовать не смогут.

– Если вытащу Дэви прежде, чем они поймут, что я их вычислила, ничего страшного не случится.

– Ты подобралась так близко?

Милли закусила губу:

– Без комментариев.

– А если тебя убьют? Или поймают? Я знаю, на что ты способна, но ведь Дэвид обладал такими же способностями, верно? И его поймали. Разве тебе не нужно подкрепление?

– Это ваш сотовый, да?

– Да.

– Боже! Какая я идиотка! Если хотите поговорить со мной, давайте встретимся там, где я вас в прошлый раз оставила.

– То есть около…

– Вслух не называйте. Когда?

– Через сорок пять минут.

– За вами будут следить, только это не важно. – Милли повесила трубку таксофона и прыгнула прочь.

Следы на тальке не появились.

Милли нашла приемный покой на втором этаже больницы при Университете Джорджа Вашингтона. Окна там выходили на тротуар Нью-Гемпшир-авеню, где Милли оставила Бэкку в ночь, когда умер Паджетт. День выдался погожий, солнце светило ярко, и, благодаря окнам с зеркальной тонировкой, с улицы Милли не мог увидеть никто.

Машина с госномерами высадила Бэкку и поехала дальше. Милли прыгнула Бэкке за спину, без предупреждения схватила ее и прыгнула прочь. Получилось так быстро, что Бэкка ахнула уже в Гнезде, после того как Милли ее выпустила.

– Эй, предупреждать же надо! – Бэкка огляделась, приспосабливаясь к менее яркому свету.

Вот она потянулась вверх, коснулась грубого потолка, посмотрела на нетесаные камни стен, на окна.

– Где это мы?

– Это наше убежище, наше с Дэви. Наш укромный уголок. Только сейчас здесь немного не прибрано.

– Да, но где оно находится?

– В Северном полушарии. Пожалуй, других подробностей я сообщать не стану.

Милли подложила в печь кедровую ветку и оставила заслонку открытой:

– Хотите чаю?

Бэкка захлопала глазами:

– Давай! А зачем тальк на полу?

Милли взглянула на тальк: следов на нем не появилось.

– Говорю же, здесь бардак.

Милли обогнула тальковую дорожку, поставила чайник на пропановую горелку и протянула Бэкке записку Дэви.

Бэкка устроилась в большом кресле, стоявшем в уголке для чтения, и достала очки. Поднесла их к глазам, еще не расправив дужек, просмотрела записку и вскинула голову:

– Он был здесь?

– В нашей стиллуотерской квартире Дэви точно был, но и здесь, по-моему, тоже. Лужа появилась там, где ей было неоткуда взяться.

– Ему имплантировали устройство? Так же как Паджетту?

– Ага. Такое же, как убило Паджетта.

Бэкка как следует надела очки, перечитала записку, а когда подняла глаза, мысли у нее явно бежали, обгоняя друг друга.

– Что за большой дом на Мартас-Винъярд? – она показала на плакатик Милли.

– А что вы предпримете, если я скажу? – Милли склонила голову набок.

– Его там держат?

– Не знаю. Я пришла к тому дому по следу из «Бохстеттлера» и проверила. Охраняется дом, как настоящая крепость. Он на северо-востоке, как и «скорые», да ведь? Еще вы упоминали, что Гиацинта Поуп вылетала из аэропорта Бостон-Логан. Вдруг она летела на Мартас-Винъярд?

– Чей это дом?

– Что вы намерены предпринять, агент Мартингейл?

– А что ты хочешь?

– Чтобы вы дичь не вспугнули.

– Ты правда так сказала?

– Так в суд на меня подайте. Я хочу вам открыться ради подкрепления, только прошу не вмешиваться, пока я не освобожу Дэви.

– А как ты с имплантатом разберешься?

Закусив губу, Милли решила не упоминать кражу атропина. За спиной у нее засвистел чайник.

– Для начала мне нужно найти Дэви. Я работаю в этом направлении.

– Получается, доказательств того, что Дэви в том доме, у тебя нет?

– Все очень малоубедительно. Ордер на обыск вы не получите, даже будь владелец дома простым парнем, а он, насколько я понимаю, отнюдь не прост.

– Ладно, я вмешаюсь, только если ты не вернешься.

– Бэкка, на карте может стоять жизнь Дэви.

– Вообще-то я в курсе. Меня беспокоишь ты. У тебя же нет необходимой подготовки. Ты не думаешь, что подвергаешь опасности его или себя?

Милли перепрыгнула разделяющие их десять футов и оказалась в считаных дюймах от Бэкки, примерно как в ту ночь, когда она спугнула с балкона Паджетта, только орать на этот раз не стала. Тем не менее хорошо, что Бэкка была не на балконе. Кресло перевернулось бы, если бы стояло не у стены. Милли прыгнула обратно к чайнику.

– Признайте, у меня есть определенные преимущества.

– Я чуть не описалась.

Милли выставила чашки.

– Вы обещаете?

– Богом клянусь! Я начну предпринимать меры, только если ты пропадешь. Но я узнаю, что ты пропала, только если ты позвонишь мне до начала своей операции.

– Договорились. – Милли сделала глубокий вдох и выпалила: – Дом называется Дрифтвуд-Холл, он на южном берегу близ Эдгартауна, на Грейт-Понд-лейн.

У Милли словно камень с души свалился. Ну вот, поделилась, и легче стало.

Бэкка вытащила блокнот и записала адрес:

– И кому принадлежит этот дом?

– Лоренсу Симонсу.

Бэкка застыла с ручкой в руках:

– Вот черт!

Милли наконец сняла свистящий чайник с горелки:

– По крайней мере, вы о нем слышали.

Милли перенесла Бэкку к кофейне «Интерробанг», а когда вернулась, не нашла на тальке ни одного следа. Возникло всепоглощающее желание сидеть и ждать. Сидеть на попе ровно.

Вместо этого Милли отыскала в паре кварталов от стиллуотерской квартиры прачечную самообслуживания и перенесла туда всю грязную одежду.

Если периодически прыгать в Гнездо и в квартиру проверять тальк, она не застынет в бездействии. Милли так гордилась собой, своей решимостью и силой духа. Но вот вещи высохли, и она метнулась в квартиру, не сложив их.

Кого она пытается обмануть?

На крышу большого дома Милли прыгнула в сумерки, чтобы хоть немного видеть в бинокль. Затянутая в костюм ниндзя, она прижималась к черепице, стараясь максимально с ней слиться. Почти сразу внизу вспыхнули прожекторы. «Словно в ответ на мое появление», – подумала Милли, но решительно отвергла эту мысль. Наверное, у земли стемнело настолько, что среагировал фотоэлемент, контролирующий освещение. Оказавшись в тени, Милли почувствовала себя невидимкой.

Тогда почему сердце так бешено стучит?

Вечерней прохладе вопреки крыша нагрелась от дневного солнца или скорее от отопления в доме. Тень на тени – Милли лежала на крыше, а небо потемнело до цвета свинца. Милли прижала ухо к черепице и закрыла глаза. Гул, который она уловила, наверняка издавал калорифер в подвале. Голоса не звучали, но в какой-то момент вдалеке будто стукнула дверь. На верхнем этаже это случилось или ниже – Милли не поняла.

Она вернулась в Гнездо и сняла черную маску-футболку. Когда она прыгала прочь с крыши, заметно похолодало, а у нее шея взмокла от пота.

Хотелось вернуться, хотелось проникнуть в дом, но было рановато. Обитатели наверняка еще на ногах – ужинают или только закончили есть. Слуги накануне разошлись после девяти. Она подождет еще час и лишь тогда двинется дальше.

Милли сняла черный наряд, повесила сушиться, потом сделала большой глоток воды из бака и вышла на край выступа. Здесь, на два часовых пояса западнее, солнце было еще высоко, хотя его прикрывал горный хребет над Гнездом. Высоко-высоко прозрачно-голубое небо было вспорото инверсионным следом, словно ударом ножа. Пот высох моментально, ветерок ласково взъерошил волосы. Еще секунду назад Милли ничего не чувствовала, а тут остро ощутила, что стоит в трусиках и в бюстгальтере.

Ну и что? Никто же не видит! Эх, в этом и проблема.

Милли вздрогнула и, вернувшись в Гнездо, закуталась в халат. Дверь она оставила открытой и растопила печь, одновременно наслаждаясь теплом и прохладным ветерком. Она глаз не сводила с разделочного стола. В этом часовом поясе время близилось к шести часам, но, как котелок, за которым наблюдают, Дэви не закипал, то есть не появлялся.

В девять тридцать Милли снова натянула темный наряд, повязала черную футболку на манер маски ниндзя и застегнула на поясе «банан» с атропиновыми шприц-ручками и перцовым спреем.

Туго застегнутый «банан» напомнил, что мочевой пузырь полон. Милли воспользовалась компостным туалетом в глубине Гнезда. Когда вышла, у разделочного стола что-то мелькнуло. На миг Милли показалось, что она кого-то видела, но нет, там не было никого.

Похоже, она выдает желаемое за действительное.

Собравшись взять очки ночного видения с полки, Милли заметила на тальке следы. Отпечатки босых ног, правой ноги и левой. Но прыгнувший стоял лицом не к плакату, а в другую сторону, черт его дери!

Милли видела Дэви. А он видел, как она выходит из ванной? Он что, сбежал от нее? Милли выждала еще сорок минут, глядя в точку перед разделочным столом, потом, выругавшись, схватила очки ночного видения.

С таксофона в Кристал-Сити Милли позвонила Бэкке на сотовый. Очки ночного видения она зажала под мышкой, маску спустила на шею, словно мятый шарф.

– Мартингейл.

– Я пошла.

– Позвонишь мне потом?

– Да.

Крыша скрипнула, когда Милли снова появилась на ней, прыгнув в тень щипца. Милли застыла, затаив дыхание, и обратилась в слух: не застучат ли шаги охранника? Она посмотрела на небо – звезды сияли, будто холодные равнодушные глаза.

Наконец шевельнувшись, Милли подумала: «Я как ледник: в краткосрочной перспективе продвижение незаметно, в долгосрочной – покрываю большие расстояния. Никакая осторожность здесь не будет лишней. Другого шанса мне никто не даст».

Целых полчаса Милли на четвереньках продвигалась к слуховым окнам. На каждом этапе она одолевала не более дюйма, после каждого движения отдыхала и прислушивалась. С наступлением темноты поднялся холодный резкий ветер, но Милли потела.

Наземные прожекторы отбрасывали на окно тень водосточного желоба, освещали верхушку люкарны, верхнюю часть рамы, но не сами стекла. За окном свет не горел. Милли опустила на глаза очки ночного видения, ладонью прикрыла их от сияния прожекторов и заглянула в окно.

Жалюзи опущены…

Милли внимательно осмотрела окно со старомодным переплетом, потянула за створку, но открыть не смогла. От края крыши до окна фута три черепицы, уложенной под наклоном. Милли глянула на выступ, но решила не спускаться на него, а, наоборот, подняться чуть выше, обогнуть верхушку люкарны и спуститься к следующему окну. Она уже развернулась, потом одернула себя: «Идиотка, ты же телепортироваться умеешь!»

Милли пригляделась к следующему окну и перепрыгнула двенадцать футов. Это окно тоже плотно закрыли, зато жалюзи подняли. В комнате было темно, но полоска света, сочившегося из-под двери, через очки ночного видения казалась полуденным солнцем и позволила рассмотреть чердачную комнату. У окна стояла двуспальная кровать, у стены – письменный стол, напротив – платяной шкаф, а у двери – комод с телевизором. Кровать заправили, но, судя по ложбинке, кто-то ложился на нее поверх покрывала.

Сюда могут вернуться в любую минуту.

Милли прыгнула внутрь и прильнула ухом к двери. Ничего не слышно – ни шагов, ни голосов, только гул калорифера. В шкафу обнаружилась женская одежда, в основном полуформальная, и несколько комплектов униформы – серые платья с белыми фартуками. В верхнем ящике лежали бюстгальтеры, трусики, чулки, ночнушки и две обоймы для девятимиллиметрового пистолета. Постели заправляем, лампы простреливаем!

Милли вытащила стоматологическое зеркало, подняла очки ночного видения на лоб и приоткрыла дверь в коридор.