Гумбольдт не вышел ни к завтраку, ни к обеду. Снова приходил и уходил когда захочется, и даже не ставил их в известность. Комната выглядела так же, как и всегда. Постель заправлена, книги аккуратно расставлены на полках. Ни следа разорванной рубашки или окровавленных повязок. Экипажа не было, а значит, скорее всего, исследователь умчался к Пфефферкорну. Никто, кроме Оскара, не знал, что случилось, даже Элиза, которая обычно была в курсе всего.

Оскар не решился выдать отца. Ему было стыдно подглядывать за ним, но еще больше он стыдился того, что сердился на скрытность отца. С Элизой поговорить он не мог – та в последнее время и без того вела себя довольно странно. Словно ушла в себя. Пела песни своей родины и проводила странные ритуалы. Ее комната все больше походила на гаитянское культовое место: под потолком висели пучки сухих трав, на полках стояли чучела животных, банки и тигли, в которых хранились порошки, мази и всякие экзотические настройки. Раньше она приглашала его к себе и рассказывала разные истории, но это было давно.

Довериться Шарлотте он тоже не мог. Оставалось только ждать. Опять.

Уже пробило три, когда снова появился Гумбольдт. Оскар услышал шорох гравия под колесами и поспешил к двери. Исследователь бросил поводья Берту и спрыгнул на землю.

– Привет, мальчики. Ну что, все спокойно?

Он старался быть спокойным, но Оскар видел, что отца одолевает тревога. Шрам на щеке прикрывал тонкий слой пудры.

– Где ты был?

Гумбольдт положил руку ему на плечо. Движения у исследователя были медленные, темные круги под глазами говорили о том, что в последнее время он мало спал.

– Занят нашим проектом. Нужно было непременно решить одну проблему вместе с Пфефферкорном, но мы уже разобрались.

– Наш проект? Совсем недавно ночью мне так не показалось.

Ну, вот он и выдал себя. Но лучше уж так, чем скрывать все и дальше.

– Недавно… Ночью?

– Твое тайное путешествие. На машине времени. Твое ранение…

Взгляд исследователя моментально стал холодным. Жестким. На какое-то мгновение показалось, что он забыл об Оскаре, но потом на его лице мелькнула печальная улыбка.

– Не такое уж тайное, как мне хотелось бы, – пробормотал он. – Как ты мог подумать, что я тебя обманываю?

– Где ты был?

– В будущем, – Гумбольдт увлек его в сторону и знаком показал, что нужно говорить тише.

– Там… – Оскар так и не закончил фразу от удивления. – Но ты говорил, что этого нельзя делать. И почему тайком?

– Тс-с-с, – прошептал исследователь. – Не так громко. Не хочу, чтобы другие услышали. Ты кому-нибудь рассказал?

– Нет, но очень хотелось, можешь мне поверить.

– Оскар, так было нужно. Результаты первого путешествия Вилмы очень меня беспокоили. Мне нужно было быть уверенным, что я не подвергну вас опасности, понимаешь?

– Нет.

Гумбольдт на мгновение задумался, а потом сказал:

– Может быть, тебе и не понять, но у меня были свои причины для этого путешествия. В свое время я тебе все расскажу, но сейчас прошу не говорить остальным, что ты видел. Можно на тебя положиться?

Не успел Оскар ответить, как подошли Шарлотта с Элизой. Он кивнул, и Шарлотта воскликнула:

– Ты вернулся прямо к чаю, дядя! Ты уже поел или будешь пить чай с нами?

Гумбольдт многозначительно посмотрел на Оскара и повернулся к женщинам.

– Я поел, спасибо. Но с удовольствием выпью чаю с булочкой, – сказал он. – Хочу вам кое-что рассказать.

– Что?

– Оказалось, что первое путешествие во времени может случиться быстрее, чем мы ожидали. Мы с Пфефферкорном решили все проблемы, так что ничто не мешает нам отправиться в путь.

– Правда? Это же здорово! Когда едем?

– Я думал, может… завтра утром. Ну, довольны?

– Еще бы! Конечно! Не знаю куда, но уже жду не дождусь, – просияла Шарлотта.

Она схватила дядю под руку, и они направились к дому. Элиза с Оскаром молча пошли следом.