Глава 51

Парадный зал Дома Поденки имел круглую форму и потолок в виде купола, который поддерживали шесть мощных колонн. Тьму разгоняли несколько тусклых светильников на стенах и лунный свет, льющийся через окна в основании купола.

Официант сказал ему, что на противоположном конце зала находится дверь на лестницу, ведущую к камере, где держат Джорджи и Хейли, но зал не пустовал. Прист остановился.

В центре зала стоял стол, вокруг него были расставлены стулья. На одном из них спиной к Присту кто-то сидел. Звук открываемой двери гулким эхом отдался от голых стен зала, но фигура на стуле даже не пошевелилась.

На противоположной стороне зала стоял еще один человек – он держал в руке пистолет, нацеленный на Чарли. Его лицо скрывал белый капюшон, но Прист узнал его по фигуре – это был тот самый мужчина, который вторгся в его поместье. Он кивнул и пистолетом показал на стул с высокой спинкой, стоящий в углу. Прист подошел к стулу и сел. Впервые за несколько дней голова у него была ясная, и им владело странное чувство покоя. Это конец. Окончательное решение вопроса.

Открылась еще одна тонущая в полумраке дверь. Никто не сдвинулся с места. Вошедшая в зал Джессика сделала несколько шагов вперед и осмотрелась. Она увидела огромный стол, мужчину в капюшоне, стоящего на противоположной стороне, Приста на стуле в углу, темную фигуру за столом.

– Кто вы? – Голос Джессики дрожал, но чем это вызвано, гневом или страхом, трудно было сказать наверняка.

Как и Чарли, она сбросила капюшон.

Выражение паники на ее лице и выжидательный взгляд, направленный на него, заставили Чарли отвести глаза. Он знал, с чем ей предстоит столкнуться, какое жестокое предательство ее ждет.

Фигура за столом медленно встала, и ножки отодвигаемого стула царапнули мраморный пол. Хорошая акустика просторного зала десятикратно усилила этот звук.

Мисс Эллиндер остановилась как вкопанная.

– Джессика, – сказала женщина, сидевшая за столом.

Несколько секунд все стояли, не шевелясь.

Люсия Эллиндер повернулась лицом к своей дочери. В «Дауэр-хаусе» она показалась Присту слабой, хрупкой, призрачной и заслуживающей сочувствия. Теперь же перед ним была властная леди в расцвете сил.

– Что… что ты здесь делаешь? – Джессика запнулась, шокированная.

Люсия Эллиндер улыбнулась.

– В каком-то смысле я всегда была именно здесь.

– Но… папа…

– Он очень болен, дорогая. Очень болен. Но мы же бойцы, верно?

– Я не понимаю.

– Разумеется, понимаешь, Джессика. Ты все понимаешь.

Джессика поглядела на Чарли. Ему по-прежнему было трудно смотреть ей в глаза.

– Мне очень жаль, Джессика, – сказал он. – Это она. Она и есть Поденка.

– Похоже, вас это нисколько не удивляет, мистер Прист. – Люсия Эллиндер повернулась к нему.

Она была почти одного роста с Чарли и вид имела самый внушительный. На ней было простое закрытое черное платье с белыми оборками на манжетах.

– Я знал, что это вы, – просто сказал Прист.

– Разумеется.

– Так ты?.. – Джессика говорила тихо и словно чужим голосом.

– Да брось, Джессика! – вскричала Люсия.

Наверное, мисс Эллиндер не часто слышала от своей матери подобный тон. Она слегка попятилась в недоумении.

– Ну, конечно! – с горечью проговорила Люсия. – Разве это могла быть я? Твоя жалкая мать? Которую ты совершенно не уважала!

Потрясенная, Джессика попятилась еще дальше.

– Мама, я…

– Заткнись! Нет, Джессика, я не сержусь. Откуда ты могла знать? Твой отец был таким великим человеком, а я была всего лишь частью его длинной тени. Во всяком случае, он так думал.

– Но он… он любит тебя…

– О, какой вздор! Неужели ты в самом деле воображаешь, что браки между состоятельными людьми заключаются на основе таких нелепых понятий, как любовь? Твой отец любил меня не больше своих машин. – Люсия небрежно махнула рукой. – А теперь… – Она повернулась к Присту. – Мне бы очень хотелось узнать, к каким выводам вас привело ваше расследование, мистер Прист. Ведь моя семья как-никак обязалась оплатить ваши услуги. Возможно, нам стоит проверить, отработали ли вы наши деньги.

– Верно, вы обязались мне заплатить, – согласился Прист. – Но меня наняли для того, чтобы выяснить, что случилось с Майлзом. А вы с самого начала и так всё знали, верно?

Джессика открыла рот, но ничего не сумела произнести.

– Ну же, давайте, говорите, мистер Прист, – насмешливо сказала Люсия Эллиндер. – Джессика заслуживает правды, вам так не кажется?

Чарли помолчал несколько секунд. То, что суть этой истории предстоит изложить именно ему, тоже являлось частью шоу, спланированного заранее. В другом конце зала мужчина в капюшоне переступил с ноги на ногу. Он не сдвинулся со своего места с тех самых пор, как Чарли вошел в зал. Им овладело предчувствие надвигающейся опасности: скоро прозвучит приговор.

Он хотел было откашляться, но в горле словно что-то застряло. Спертый воздух отдавал затхлостью. В зале витал запах, знакомый Присту еще по работе в полиции, – запах смерти и гнили.

Наконец он взял себя в руки и неторопливо заговорил:

– Жила когда-то женщина по имени Ева Миллер. Во время войны она работала машинисткой-стенографисткой, и после победы ее прикомандировали к одному из офицеров контрразведки, который руководил операцией «Поденка», грязной секретной операцией британского правительства. По окончании войны разоренная Европа искала ответы на вопросы. Она хотела докопаться до истины. Холокост стал самой крупной этнической чисткой в истории, однако никто не понимал, что крылось за одержимостью нацистов смертью и последовавшей за этим массовой бойней.

Ева Миллер, к несчастью, была втянута в эти темные дела в очень юном возрасте. Эта тьма развратила ее душу, проникла под ее кожу. Она познала упоение чужим страхом и ценность этого упоения. Она и положила начало цепи событий, которая в итоге привела к этой квинтэссенции зла. Она была первой Поденкой.

Шло время, и Ева построила целую сеть. Единственный в своем роде клуб, члены которого, возможно, имели различные мотивы для участия, но всеми ими двигал общий интерес – они хотели, чтобы дело нацистских врачей продолжалось. Союзники полагали, что опыты над людьми, проводившиеся этими извергами в концентрационных лагерях, остались в прошлом, – что это было просто какое-то отклонение от нормы, – но для извращенных умов членов клуба «Поденка» это было чем-то бо́льшим. И очень ценным. И они толпами валили к Еве, размахивая банкнотами, чтобы за всем этим наблюдать.

Но тайная организация редко остается полностью тайной навсегда. Генеральный прокурор сэр Филип Рен создал оперативную группу, чтобы расследовать деятельность клуба «Поденка». Вы угрожали его семье, чтобы заставить прекратить расследование, и это работало, пока Сара Барнсдейл не отправила ему список имен и адресов членов клуба. Вы проведали об этом – несложная задача, если знать нужных людей. И предъявили Рену ультиматум – отдай список или мы похитим твою дочь. Ну, как вам мой рассказ?

– Великолепно, – сказала Люсия. – Возможно, это была не такая уж пустая трата денег.

– Но проблема состояла в том, что к тому времени Рен уже отправил флешку с данными мне. Это обнаружил Майлз. Так что у Рена не осталось козырей для торга, кроме имени человека, которому он ее послал. Моего имени. Он сообщил его вам, но вы все равно похитили Хейли.

– Рен давно был для нас занозой в одном месте. Нужно было преподать ему урок.

– Вы хотели вернуть эти данные.

– Нас очень расстроило, что наши записи оказались в чужих руках.

– И вы послали ко мне Майлза, чтобы вернуть флешку.

– Что? – вмешалась Джессика. – Значит, это ты послала Майлза?

– Разумеется, это сделала она, – сказал Чарли.

– Конечно, – подтвердила Люсия. – После того как Майлз потерпел неудачу, мы попытались забрать у вас флешку с помощью Хейли, учитывая ее связь с вами, но она оказалась бесполезной.

– Чарли… – Джессика запнулась. В глазах ее стояли слезы, а ее голос, слабый, едва слышный, утратил свою всегдашнюю твердость. – Чарли, что ты такое говоришь? – Она неотрывно смотрела на свою мать.

Прист проигнорировал ее вопрос. Надо довести дело до конца. Времени почти не осталось.

– Спрашивается, при чем тут Ева Миллер? – произнес он.

– Вы нам это и скажите, – усмехнулась миссис Эллиндер.

– Прости, Джессика, – мягко проговорил Прист.

– Что?.. – Джессика запнулась. – Говори!

– Ева Миллер – твоя бабушка.

Джессика стояла неподвижно.

– У Евы Миллер и Берти Рака был ребенок, – продолжил Прист. – Рак не хотел разоблачать Еву не потому, что его имя было в списке, а потому, что он знал – место своей матери заняла их общая дочь. Ты видела фотографию у постели Рака и, возможно, заметила фамильное сходство Евы с твоей матерью. Люсия – дочь Евы и Берти. – Прист взглянул на Джессику.

Ощущение тревоги нарастало. Четкость восприятия, которую он обрел, когда вошел в зал, начинала сходить на нет. Темная пелена возвращалась. Господи, прошу тебя, не сейчас. Ведь у меня осталось только десять минут…

Джессика прервала свое молчание, обратившись к матери:

– Ты привозила меня сюда. В этот дом. Когда я была ребенком, верно?

– Да, – кивнула Люсия, и ее глаза блеснули. – Да, Джессика. Значит, ты помнишь!

– Я помню этот дом и этот зал. Ты тогда сказала, что это наше наследие. Дар миру от нашей семьи.

– Я привезла тебя сюда, чтобы показать. Ты играла возле этого стола.

– Ты солгала! – крикнула Джессика. – Это не дар. Это яд. И ты сама – тоже яд.

– Ты не сможешь убежать от своей судьбы.

– Ты больна, мама. Тебе нужно лечиться… – Джессика оборвала себя, словно ей в голову пришла какая-то мысль. – Ты сказала, что Майлз потерпел неудачу? Значит, это ты его убила?

Люсия медленно опустила руки и снова села за стол, повернувшись к ним обоим спиной.

– Она не убивала Майлза, – сказал Прист.

Изо всех сил стараясь удержаться в реальном мире, он больно ущипнул себя за нос. Ну же, давай! Здесь и сейчас. Боль помогла ему не утратить связь с реальностью, но надолго ли?

Девять минут.

Джессика повернула голову, вновь вперив в Чарли яростный взгляд.

– Тогда кто же это сделал? – прошептала она.

– Никто. – Это слово отдалось от каменных стен, словно рикошетная пуля.

– Я не понимаю. Как это никто?

– Майлз жив. – Прист кивком указал на мужчину в капюшоне. – Он сейчас стоит вон там.

Во время всей этой беседы мужчина стоял неподвижно, сложив руки на груди, его грудь ритмично вздымалась в такт дыханию. Теперь же он неторопливо снял с головы капюшон и бросил на пол.

Джессика охнула, попятилась и схватилась за колонну, чтобы не упасть.

– Привет, Майлз, – сказал Прист.

Майлз Эллиндер широко улыбнулся, оскалив зубы. Сейчас он выглядел более ухоженным, чем в ту ночь, когда угрожал Присту электродрелью. Черные волосы были вымыты и зачесаны назад; глаза же казались узкими щелками, почти не различимыми с такого расстояния. «Что-то в нем есть от рептилии, – подумал Чарли. – У него совершенно пустые мертвые глаза». Как же он не узнал Майлза в том человеке в капюшоне, который проник в дом его семьи?

– Значит, ты жив, – в ужасе прошептала Джессика. – Но тогда кого…

– Кого посадили на кол на складе твоего отца? – закончил за нее Прист. – Какого-то иммигранта или бродягу. Наверное, вы просто подцепили его на улице?

Люсия пожала плечами:

– Вряд ли его имя имеет значение.

– Скорее всего оно вам вообще не известно, – сказал Чарли. – В Лондоне хватает незаконных иммигрантов. Хотя я до сих пор не понимаю, зачем вам понадобилось сажать его на кол. Ведь это слишком сенсационная смерть даже для вас.

– Значит, и вам не все дано понять, – усмехнулась миссис Эллиндер.

– Но почему же все решили, что это Майлз? – спросила Джессика.

– Потому что тело опознала твоя мать. Я прочел эту информацию в предварительном заключении патологоанатома, но поначалу не придал ей значения.

Люсия снова встала и оттолкнула стул назад.

– Разумеется, я опознала его тело! Чего только не сделаешь ради больного, горюющего мужа? Кроме того, ни для кого не секрет, что Майлз – не сын Кеннета.

– Мать опознала тело собственного сына – никто и не подумал поставить это под сомнение, – продолжал Прист. – К тому же у вас есть МакЮэн. Ведь он член вашего клуба, не так ли? И патологоанатом, который якобы делал вскрытие, тоже один из вас.

Люсия подняла одну бровь:

– МакЮэн? Патологоанатом? Вы превзошли мои ожидания, мистер Прист. Я сомневалась, что вы сможете назвать фамилии тех, кто делает для меня грязную работу.

– Это было нетрудно, если учесть, что имя патологоанатома, подписавшего заключение, фигурировало в списке имен на флешке, – пожал плечами Прист.

– Но… – Джессика замялась. – Зачем?

– Майлзу надо было инсценировать свою смерть, к тому же, подозреваю, он так же любит театральные эффекты, как и твоя мать. Так и начались эти поиски ветра в поле.

Люсия кивнула и захлопала в ладоши. Чарли различал приглушенный гул толпы на балконе: зрители ждали представления, все больше возбуждаясь. Через шесть минут они получат свое.

– Но зачем? – повторила Джессика. – Зачем Майлзу понадобилось инсценировать свою смерть?

– Думаю, тому было две причины. – Прист не сводил глаз с Люсии. – Во-первых, Филип Рен все ближе подбирался к семейству Эллиндер, и это сильно беспокоило твою мать. Поэтому надо было инсценировать громкое убийство Майлза, чтобы выставить твою семью в роли не злодеев, а жертв. Я прав?

Люсия вновь кивнула.

– Рен начинал нам мешать, но его убийство не решило бы наших проблем, ведь на его место просто назначили бы кого-то другого. Нам надо было пустить следствие по ложному пути и развязать Майлзу руки.

– Однако в итоге вы все равно убрали Рена, когда прознали, что база данных с именами членов клуба «Поденка» попала к нему.

– Я не понимаю… – Джессика смотрела на Приста, взглядом умоляя объяснить ей, что к чему.

Чарли продолжил, по-прежнему обращаясь к миссис Эллиндер:

– Инсценировка убийства Майлза давала вам еще одно преимущество – так вы получали возможность подобраться ко мне. Вы хотели получить флешку обратно, а также выяснить, что мне известно. В первый раз Майлз не справился с задачей, и тогда вы убили подставное лицо, подкинув на место преступления мою визитку. А потом убедили своего мужа нанять меня для расследования убийства Майлза. Джессика же должна была следить за мной. Мне предстояло попасть в ваши сети, а у МакЮэна появился бы шанс забрать у меня флешку с именами – именно ради этого он и раздобыл ордер на обыск моего офиса.

– Браво, мистер Прист! – Люсия опять захлопала в ладоши.

– Но зачем было втягивать в это дело меня? – не поняла Джессика.

– Ради твоей инициации. Ради того, чтобы ты открыла для себя тот великолепный ужас, который тебе предстоит унаследовать. Твоя мать уже все сказала – это твоя судьба, твой дом. Этот клуб – часть твоего наследства. Как Ева передала свое дело дочери, так и твоя мать передаст его тебе. Тебе предстоит стать ее ученицей. Ты – следующая Поденка.

Джессика замотала головой.

– Это безумие, – прошептала она.

Люсия Эллиндер протянула руки к дочери:

– Неужели ты не видишь, чего мы достигли, Джессика? Дело Курта Шнайдера живет.

– Вы мучаете людей. Ради забавы.

– Мы живем, Джессика. Через страх мы переосмысливаем наши отношения с Богом. Достигаем высшей цели. В этом доме мы обретаем власть и контроль. Только представь себе – мы добились прямого контакта с ним – с Творцом.

– Люди платят тебе. Чтобы посмотреть, как ты мучаешь людей.

– И эти деньги позволяют нам поддерживать такой образ жизни, к которому ты привыкла. Не забывай об этом. Бизнеса твоего отца было бы для этого недостаточно. Но дело не в деньгах. Дело в Поденке. В эволюции.

Джессика закрыла лицо руками.

– Я не понимаю.

– Зато это наверняка понимаете вы, мистер Прист, – сказала Люсия.

– Можно было бы назвать это очередным безумным культом смерти, – проговорил Прист. – Но такое объяснение прозвучит слишком упрощенно. Вы сказали, что все дело в эволюции, что само по себе нелепо, когда речь идет о Боге.

Люсия улыбнулась:

– Продолжайте.

– Вы верите, что приближаетесь к Богу, возможно, даже видите его, благодаря немыслимым страданиям другого человека. Это похоже на ритуальный секс, но если при таком обряде контакт с Богом достигается во время оргазма, то вы достигаете его через боль и страх.

– Я еще никогда не слышала о таком сумасшествии, – прошептала Джессика.

– Идея принесения в жертву людей, чтобы умилостивить какого-то бога, существовала в человеческих умах со времен первобытных цивилизаций, – заметил Чарли. – В каком-то смысле ваши представления есть эволюция этой идеи. Именно этого и пытался достичь Курт Шнайдер.

– Этого быть не может…

– Проснись! Это твое наследие, дочь! – Внезапно разъярившись, Люсия двинулась к Джессике.

Чарли лихорадочно соображал. Шансы спасти Джорджи и Хейли таяли с каждой секундой. До Майлза ярдов двадцать, может, меньше, и у него пистолет. Ему достаточно быть даже весьма посредственным стрелком, чтобы попасть в Приста.

Вдалеке зазвонил звонок. Никто не двигался. Затем по окнам круглого зала застучал дождь, сначала тихо, потом все громче. Вот и все. Время вышло.

– Хватит, – объявила миссис Эллиндер. – Идем со мной, Джессика.

Майлз поднял пистолет и сделал им знак пройти в одну из дверей на противоположном конце зала. Прист подумал о Джорджи и о том, что ее ждет. Когда Люсия скрылась за дверью, Прист взглянул на Джессику. Ее щеки горели, она выглядела измученной, но явно не собиралась сдаваться. Ни за что.

– Майлз, – быстро проговорила она, – ты хоть понимаешь, что ты творишь?

– То, ради чего я родился, сестренка.

– Ты родился не ради этой тьмы. Ради бога, открой глаза!

– Бог, сестренка? Я думал, ты атеистка.

– Верно. Но не говори мне, будто ты веришь в это дерьмо, идиот.

Он усмехнулся:

– Тогда почему бы нам не сходить и не убедиться в твоей правоте?