Глава 22. Истории жизни — ложные истории

Что вы знаете о Первой мировой войне?

Правильно: в 1914 году в Сараево сербский борец за свободу застрелил наследника престола Австро-Венгрии. И вот Австро-Венгрия объявляет Сербии войну. Поскольку почти все европейские государства были объединены в военные союзы, за несколько дней они тоже втянулись в войну. Но фронт в скором времени застыл на месте, потому что ни один из военных блоков не смог занять доминирующее положение. Начались беспримерные потери в людской и материальной силе. Символом этой взаимоуничтожающей позиционной войны стал Верден. Через четыре года, когда погибло в общей сложности 17 миллионов человек, война закончилась.

По всей вероятности, так или примерно так и вы запомнили информацию о Первой мировой войне. Если, конечно, история не ваша профессия. А то вы бы знали: все, разумеется, было не так. Начало военных событий было гораздо более сложным, запутанным и сильнее пронизано всякими случайностями, чем та картина, что выстроилась у нас в голове. В самом деле, до сих пор неизвестно: почему война началась именно в Сербии? Ведь тогда происходило много покушений (больше, чем сегодня). Точно так же Германия могла бы объявить войну Франции — или наоборот. Мы также не знаем, почему так долго продолжалась позиционная война. Множество инноваций в оружейном деле и в военных технологиях (станковые пулеметы, танки, ядовитые газы, подводные лодки и зачатки военной авиации), появившихся еще накануне войны, должны были бы сделать линию фронта куда более гибкой, текучей.

Наш мозг часто сравнивают с компьютером. Сравнение явно хромает. Компьютер накапливает сырые данные, причем в битах — мельчайших единицах информации. Мозг накапливает не сырые данные, а обработанные. Его излюбленный формат — не бит, но история. Почему? Потому что количество единиц хранения у нас в черепе ограничено. Восемьдесят миллиардов мозговых клеток — это впечатляет, кажется, много, но… Этого не хватает, чтобы накапливать все, что мы видим, читаем, слышим, нюхаем, пробуем на вкус, о чем думаем и что чувствуем. Вот наш мозг и изобрел хитрый трюк для сжимания данных: составление историй.

Реальный мир не знает историй. Вы можете хоть десять лет ползать по всем континентам, вооружившись лупой, и переворачивать камни — все подряд, — но не найдете ни единой истории. Камни найдутся, животные, растения, грибы. С мощным микроскопом вы увидите клетки, затем известным способом обнаружите молекулы, затем атомы и, наконец, элементарные частицы. Но никаких историй! Даже если бы вы оказались свидетелем Первой мировой войны, то, говоря объективно, вы увидели бы не мировую войну, а окопы, набитые людьми со странными стальными касками на голове, остатки лесов, состоящие из обломков деревьев, стальные пули, то и дело со свистом пролетающие в воздухе, и бесчисленное множество человеческих и лошадиных трупов.

Как же наш мозг сплетает из фактов свои воспоминания? Скручивая их в компактные, консистентные, каузальные истории. Три «К». Компактные — это значит, что истории краткие, упрощенные. Консистентные — значит насыщенные, с густой консистенцией и без «дырок». Каузальные — с причинной связью: всегда есть стрела причины, определяющая дальнейшие действия или развитие состояния, от «А» к «Б», от «Б» к «В» — так все явления обретают смысл.

Наш мозг проделывает это автоматически. Не только с фактами про войну, про биржевые дела или направления моды, но и с событиями в нашей собственной жизни. Выстраивать истории — основная профессия вспоминающего «я», с которым вы познакомились в двух предыдущих главах. История вашей жизни содержит сведения — кто вы есть, откуда вы, куда направляетесь, что для вас важно. Это еще называется «ваше “я”», «собственная личность», «представление о себе» или «образ самого себя». История жизни достаточно компактна: если вас спросят, всегда можно выдать короткий и связный ответ. Она консистентна: всякие неподходящие события удобнейшим образом забываются, а дыры — о чем вы не можете вспомнить — заштопываются с удивительной изобретательностью (о которой вы даже не подозреваете). Ваша история жизни каузальна: все действия обретают смысл, и, что бы ни происходило в вашей жизни, на все находятся свои причины. Компактно, консистентно, каузально.

Но насколько реалистична та история жизни, которую вы носите в голове? Примерно настолько же, как мои портреты, которые рисуют мелом на стене дома мои трехлетние сыновья. А теперь вы, возможно, скажете: «Может быть, может быть. Ну и какие проблемы?» Да, они есть — и еще какие!

Во-первых, меняемся мы стремительно, гораздо быстрее, чем нам кажется (). Это касается не только предпочтений и вкусов, но и таких вроде бы неизменных вещей, как свойства личности и набор ценностей. Человек, которым вы станете через двадцать или сорок лет, тот, на чье благополучие вы сегодня тратите свою жизнь — получаете образование, вкалываете 70 часов в неделю, растите и воспитываете детей, покупаете загородный дом, — гарантированно окажется другой личностью по сравнению с той, что вы сейчас воображаете. Возможно, та будущая персона совсем не захочет иметь загородный дом и с полным непониманием станет думать о том, чего ради вы надрывались на работе и заработали инфаркт.

Во-вторых, нам представляется, что жизнь во многом зависит от наших планов, однако в реальности это чаще всего не так. Роль случайностей очень велика, гораздо сильнее, чем мы можем вообразить. Идея судьбы, фортуны (разные боги и богини счастливого случая, сопровождавшие жизнь человека в течение тысячелетий и включенные в привычный образ мыслей) за прошедший век была полностью вытравлена. Поэтому мы бываем так сильно потрясены, когда «из ничего» случается нечто плохое и непредвиденное. Беда, несчастный случай, рак, война, внезапная смерть. Вплоть до прошлого столетия люди воспринимали горести и катастрофы, если можно так выразиться, с большей готовностью. Наше сознание было лучше подготовлено к поворотам колеса Фортуны. Но сегодня удары судьбы означают всего лишь «отказ системы». Нет, неотъемлемой частью хорошей жизни должно стать водворение на прежнее, важное место представления о слепом случае, о фортуне.

В-третьих, наша сформулированная, накрепко склеенная, сюжетная история жизни затрудняет оценку отдельных, разрозненных голых фактов — без включения в общую интерпретацию, без учета каких-то скрытых причин, без измышлений, уверток и выдумок. Увертливые выдумки — настоящие тормоза, мешающие нам учиться на собственных ошибках.

В-четвертых, в своем представлении о себе мы более добры, красивы, успешны, интеллектуальны и интеллигентны, чем на самом деле. Этот self-serving bias придает нам уверенности, но и позволяет идти на риск чаще, чем следовало бы — при реалистичном мнении о себе. А еще это ведет к тому, что мы переоцениваем важность своей персоны.