Глава 14
Но далеко от отделения Саша уйти не успел.
– Эй, парень, погоди!
Саша оглянулся и увидел, как к нему спешит невысокий крепко сложенный мужчина. Его лицо отчего-то показалось Саше знакомым, хотя он никак не мог припомнить, где он видел этого человека. Между тем сам мужчина явно хорошо его знал, потому что, подбежав к нему, сунул руку и представился:
– Ефрем. Разреши поблагодарить тебя и всех твоих родных.
И видя, что собеседник ничего не понимает, пояснил:
– Железнов сказал, что вы приютили на время у себя мою дочку.
Отец Карлотты! Вот это кто такой! Саша с любопытством уставился на супруга Клары, пытаясь отыскать в чертах его лица намек на жестокого убийцу. Ничуть не бывало. Физиономия у отца Карлотты была самая что ни на есть простодушная. Да еще сейчас на ней играла широкая счастливая улыбка.
– Я так счастлив, что скоро увижу мою девочку! Как она? В порядке?
– Вы так улыбаетесь, – невольно вырвалось у Саши, – неужели вам совсем не жаль свою жену?
Улыбка тут же погасла.
– Умеешь испортить настроение, – пробормотал Ефрем. – Совсем забыл. Отпустили, обрадовался. Дочку скоро увижу, еще радость. А насчет Клары… Как не жаль? Столько лет вместе. Дочка у нас замечательная получилась. Только я давно знал, что добром это все для Клары не кончится. И я ее много раз предупреждал, чтобы оставила эти свои штучки.
– О чем вы?
– Гадания эти! И еще выдумала какое-то общение с потусторонними силами. Закроется ночью в темной комнате и давай бубнить. Я ей говорил, что до добра все эти духи тебя не доведут. Либо в дурку угодишь, либо в тюрьму, либо вовсе в могилу раньше срока ляжешь. И что? Я оказался прав!
– Вы вроде как торжествуете.
– Знали бы вы, какой Клара могла быть упрямой! Я ей и примеров сколько приводил, когда людей общение с темными силами губило. А ей все нипочем. Считала, что ее это не коснется. Что она такая сильная ведьма, что никто из злых духов ей не навредит. А рад я еще и потому, что теперь она на девчонку повлиять не сможет.
– Вы про Карлотту говорите?
– Принялась уже дочку учить своему ремеслу, – бормотал родитель Карлотты. – Представляешь? Как ни приду, они вдвоем то над картами сидят, то кости какие-то птичьи раскинут, а один раз прихожу, у них череп на столе.
– Человеческий?
– Не-а, лошадиный или коровий. Но от этого, знаешь, не легче.
– И вы не протестовали?
– Так-то я этому безобразию быстро конец положил, – со вздохом ответил Ефрем. – Карты порвал. Череп в мусоропровод спустил. И больше при мне Клара такими вещами с дочкой не занималась. Но сам понимаешь, бабы… Разве за ними уследишь? Клара запросто могла потихоньку от меня знания свои темные в девчонку по капле вливать. И если она так делала, то по заслугам Кларе досталось. Хотя мне все равно ее, конечно, жаль.
– А как она умерла?
– Разве не знаешь? Отравили ее. Сам же присутствовал при этом.
– Как она умирала, я видел. Что за яд был? И куда его подсыпали?
– А вот с этим интересное кино получается. Как я понял со слов следователя, яд этот какой-то странный. У нас в стране такого не производят. Не наша формула, так мне объяснили. Нету у нас ни в одной химической лаборатории вещества с таким молекулярным строением. Похожие есть, но чтобы точно такое, нет. Какая-то синтетика, но не наша, не отечественная. Эксперты сказали, что будут еще думать.
– Но как он хоть выглядел?
– Белый порошок. Насыпали его в сахарницу. Так что с равной долей вероятности мог пострадать любой, кто вздумал бы в том доме выпить чашечку чая или кофе.
Значит, правильно Сашу тогда холодная дрожь пробрала! Клара ведь и ему предложила выпить с ней кофе. И он даже заколебался, пить или не пить. Только какое-то странное предчувствие заставило его отказаться. А согласился бы, хлебнул отравы, лежал бы сейчас вместе с Кларой в морге.
– Вот вы говорите злые духи, темные силы. А ведь призраки при всей своей злокозненности яду человеку в чашку насыпать не могут!
– Верно, – согласился с ним Ефрем. – Не могут. Но они могут соблазнить человека. Клара слишком кичилась своими способностями, вот ее и наказали за самонадеянность. А я ей говорил, но она не послушалась. Вот и привело ее непослушание к беде. Карлотте тоже урок будет.
– В чем же тут урок для вашей дочери?
– В том, что отца слушаться надо.
Саша решил, что у Ефрема после сидения за решеткой в голове еще полная сумятица. Вот и несет невесть что. Какие-то темные силы! Тоже придумал! Не темные силы искать надо, а конкретного человека, который сыпанул яду в сахарницу. Но ничего этого Саша вслух не произнес, а лишь предложил подвезти мужчину к Карлотте, и Ефрем принял его предложение с восторгом.
Но оказавшись в машине, он продолжил болтать.
– Приехал, называется, отдохнуть. Начальник, которого я должен был сопровождать, заболел. Прямо в аэропорту его скрутило. Поездку поэтому до его выздоровления отложили. Ну, я, пользуясь случаем, отпуск себе и выхлопотал. Приезжаю на дачу, думаю, на рыбалку сейчас схожу, а эти уже сидят, тарелку свою толкают. Ну, я их и шуганул отсюда прочь. Сказал, ежели они хотят духов вызвать, их дело. Но в моем доме я этого не потерплю. Нехорошо это, покой усопших тревожить. За это и огрести можно. Медиумы хреновы!
– Вы о ком говорите? Кого вы прогнали?
– Жену мою с хахалем ее.
– Вы говорите про дядю Толю и Клару?
– Ну а про кого же еще!
– И что они делали?
– Так я же говорю, окна зашторили и сидели в полной темноте при свечах. Нет, ничего такого ты про Клару не подумай, верность супружескую она мне блюла, в этом я ей верю. Да и одетые они за столом сидели. Блюдце это свое двигали. Спиритический сеанс, вот как это у них называется.
– У вас дома?
– Конечно. Но я их быстро шуганул. Идите, говорю, где хотите в другом месте этим занимайтесь.
– И они ушли?
– А куда бы они делись?
– Вдвоем ушли?
– Ну да.
– И когда это было?
Ефрем наморщил лоб, а потом назвал время. Теперь пришлось нахмуриться уже Саше. Около часа дня. Получалось, что, покинув своих родных, рассерженный на непонимание дядя Толя отправился сначала в заброшенный дом, примерно в половине первого он оттуда ушел и затем пошел к своей давней подружке и помощнице Кларе, чтобы с ее помощью провести спиритический сеанс и пообщаться с духами. Это было уже в час дня.
Они удобно устроились дома у Клары, но там появился Ефрем и спутал медиумам все их планы. Им пришлось уйти. И куда они пошли? Ясно, что они вернулись в тот старый дом, где, наверное, закончили начатое. Спиритический сеанс был проведен и некий дух был вызван. В том, что дядя Толя на старости лет увлекся такой ерундой, Саша ничего странного не находил. Как известно, дядя Толя был натурой увлекающейся. Причем чем нелепей была очередная затея, тем лучше.
Другое удивляло Сашу. Выходило, что дядя Толя сначала пошел в соседский дом, провел там минут десять-пятнадцать, а потом все же пошел к Кларе домой и уже вместе с ней вернулся назад. Он вовсе не сразу же направился в то уединенное место, куда его приглашали в записке. И еще одна вещь заставляла Сашу насторожиться. Если Клара почти все время до убийства была рядом с дядей Толей, то кто написал ему записку? Ясно, что не она. А кто?
– Вы когда-нибудь слышали от своей жены упоминание о «Красном Комиссаре»?
Но Ефрем ничего путного сказать не мог. К тому же к этому времени они уже приехали, и все его внимание сосредоточилось на собственной дочери. Карлотта с радостным визгом повисла у отца на шее, а тот целовал ее и выглядел совершенно счастливым. Похоже, Клара и впрямь маловато времени уделяла мужу и дочери. Она присутствовала в их жизни лишь иногда и своим полным исчезновением не причинила много боли ни тому, ни другому.
Родители Саши тоже вышли из дома. Отец выразительно показывал сыну кулак. Мол, ты у меня еще попляшешь, дай время.
– Что? – развел руками Саша.
– Как что! Куда ты сбежал? Мы тебя обыскались.
– Я с дядей Сережей разговаривал. Узнал много нового.
– И где он сам сейчас?
– В полиции. Дает показания Железнову. Вряд ли он сегодня вернется.
Саша умолчал, что может, и завтра дяде Сереже не удастся вернуться. Ни к чему еще больше волновать родителей, на них и так лица нету. Но убедившись, что с их сыном все в порядке, папа спрятал кулак в карман, а мама вспомнила о правилах гостеприимства и принялась уговаривать Ефрема с Карлоттой остаться у них еще на одну ночь.
– Оставайтесь. Утром уйдете. А сейчас поужинаем.
– Что вы! Какой ужин! Ночь на дворе.
– А мы пока этого шибзика по всей округе искали, успели заново проголодаться, – объяснил отец.
Но Ефрем сказал, что с него хватит.
– Мы с Карлоттой сейчас же возвращаемся в город. Ночь или не ночь, нам с ней все равно. Уедем. Следователь сказал, что ко мне у него больше вопросов нету, так что я волен распоряжаться собой по своему усмотрению.
Саша ощутил укол жалости и разочарования. Все! Конец. Больше им с Карлоттой не заниматься расследованием вместе. Не рыскать им вдвоем по заброшенным домам, не искать тайники и не ловить шантажистов. Все вокруг словно потемнело. Или это сумерки так внезапно сгустились? Саша проводил Карлотту и ее отца до их дома, подождал, пока они соберутся, а потом еще несколько минут стоял посредине дороги и смотрел вслед их машине.
К разочарованию по поводу того, что он в ближайшее время не увидит Карлотту, примешивалась еще и некоторая зависть. Их-то семейству следователь уезжать по-прежнему не разрешал.
Железнов сегодня так прямо и заявил Саше:
– Преступник – это кто-то из членов вашей семьи. И пока я не выясню, кто он, никто из вас никуда не поедет.
А Саше все уже так надоело! Ему хотелось домой, в город. На даче было хорошо, но все приедается. А когда рядом толкутся родичи, многие из которых не самые приятные на свете люди, и когда то одного из них, то другого задерживают, и над каждым висит подозрение в совершении жестокого убийства, это еще больше нагнетает обстановку. И находиться в таких условиях бок о бок с родней становилось с каждой минутой все невыносимей.
Надо было уже вычислять преступника, сдавать его властям и прощаться с родственниками.
– Но дядя Сережа не мог убить. Он человек верующий. И до денег совсем не жадный. Конечно, он мог обозлиться на дядю Толю за обман и за то, что он своими действиями довел деда Витю до смерти, но…
Что-то подсказывало Саше, что дядю Сережу задержали напрасно.
– Не он это. Еще сгоряча дядю Толю убить – в это я могу поверить. Но подсыпать отраву в сахар – это уже слишком.
– После того как дядя Ефрем выставил свою жену и дядю Толю за порог, они отправились в старый дом. Некуда им больше было идти, кроме как туда. Там они провели сеанс спиритизма, успешно или безуспешно вызывали дух бабушки Ани.
Что они хотели услышать от старушки? Надеялись, что она им поведает еще какие-нибудь щекотливые подробности своей жизни, которыми дядя Толя будет и дальше шантажировать дядю Сережу? Вероятно, так. А возможно, неугомонный дядя Толя затеял еще какую-то аферу, помогать в которой и попросил свою давнюю приятельницу Клару.
– Узнать бы, что именно они там делали.
И тут ему позвонил Железнов.
– Ты где там? Дома?
– Еще нет.
– А что делаешь?
– Ничего. Думаю.
– А где именно ты находишься? – продолжал настырно расспрашивать Железнов.
– Возле дома Карлотты стою.
– Значит, ты сейчас один?
– Ну да.
– Возвращайся домой.
– Хорошо.
– Немедленно.
– Понял я.
Саша пробормотал это и тут же услышал, как его мама, выйдя в сад, зовет всех к столу.
– Приходите ужинать! Все остывает!
Ее голос разносился в тишине над окрестностями, даже Саша его услышал. Настроение у него мигом повысилось. Ужин – это было его самое любимое время.
– Мама зовет ужинать.
Железнов услышал и поспешно произнес:
– Вот и иди. Я потом тебе перезвоню.
Саша даже не стал спрашивать, зачем следователь ему сейчас звонил. Все его мысли вертелись вокруг ужина. Заветное время! Несмотря на то что первый ужин состоялся несколько часов назад, Саша снова был не прочь перекусить. Вообще покушать в семье Купцовых любили все. В час трапезы наступало перемирие. Тот же Саша был готов примириться со всеми родственниками. Даже с вечно капризничающими дочками Валеры, всегда сердито надутым дядей Колей, все критикующей тетей Верой и прочими. А они, надо сказать, находились не в лучшем настроении и только за последний час успели поругаться раза два по мелочи и один раз основательно.
Садясь за стол, Таня усадила своих девочек на лучшие места и только потом заметила:
– Что-то мы слишком много ссоримся.
Марина ее поддержала:
– За едой у всех должно быть хорошее настроение, а то пища впрок не пойдет.
А тетя Катя предложила:
– Может быть, помолимся перед трапезой? Молитва все вокруг гармонизирует. Воздух светлей становится.
Но это замечание вызвало новый шквал недовольства. Лишь часть родни приняла сторону тети Кати. Все прочие ни сами молиться, ни есть намоленную пищу не желали.
– Можно просто сказать несколько добрых слов друг другу, а молиться… никогда не молились, чего вдруг сейчас-то начинать.
Другая часть родни вообще была настолько не в духе, что у них добрых слов не нашлось не то что друг для друга, но даже для румяных маминых котлет.
А ведь это был просто какой-то кулинарный шедевр, а не котлеты. Обваленные в сухариках, обжаренные на чистейшем сливочном масле, сочные, нежные… М-м-м! А уж какой запах исходил от них. У Барона, хотя он и успел похрустеть своими сухариками, на морде появилось мечтательное выражение. Он то и дело втягивал ноздрями воздух и тревожно переступал лапами, заглядывая в глаза хозяину. А мне? А мне достанется? Ну, хотя бы кусочек!
– Получишь, получишь, – шептал ему Саша. – Не клянчи.
Но запах кружил Барону голову. Он был просто не в силах удержаться на одном месте. Перебегал, крутился вокруг своей оси, совался под ноги. В общем делал все, чтобы обратить на себя внимание, не вызывая при этом явных нареканий хозяина. Потому что Барон знал, надо соблюдать осторожность, а не то можно оказаться на улице, совсем далеко от любимых котлет.
– Угощайтесь. Котлеты без отравы. Ручаюсь лично.
За ужином настроение у всех поправилось. Даже самые сердитые подобрели.
А тетя Катя, та и вовсе рассыпалась в похвалах:
– Что за мясо ты использовала, дорогая? – обратилась она к Марине. – Оно просто тает во рту.
– Курятина.
– Потрясающе.
– Еще яйца, белый мякиш со сливками, обжаренный репчатый лук, немножко черного перца и зелень.
– Наверное, она и придала мясу такую сочность. Очень вкусно. Прямо не могу удержаться. Дай мне еще штучку. И Сашке положи. Вон он какой худющий.
И новая котлета, источающая аромат, появилась на тарелке у Саши. Он уже воткнул в нее вилку, с восторгом глядя на брызнувший изнутри сок и предвкушая восхитительный вкус мяса во рту, и вот в этот миг ему позвонили. Он кинул взгляд на экран. Железнов! Не мог выбрать другое время. Саша сидел так плотно затиснутым со всех сторон родственниками, что выбраться из своего угла нечего было и думать. Оставалось вести разговор прямо так, в окружении чужих ушей. Не отвечать Саша не мог. А вдруг у следователя важные новости? И Саша не ошибся. Новости у Железнова были, и важные.
– Мы его вычислили! – ликующим голосом произнес он. – Будем нынче же брать!
У Саши даже дыхание перехватило.
И забывшись, он спросил:
– Кого? Преступника?
– Ну да! Кого же еще! Все! Сегодня же ночью и возьмем. Обоих!
– Так их двое?
Саша видел, что многие перестали жевать и теперь вопросительно смотрят в его сторону. Он смутился. А вдруг Железнов хочет, чтобы этот разговор остался в тайне? Но тогда не стоило ему вот так звонить.
– Я сейчас не могу говорить, – вполголоса объяснил он. – Я ужинаю.
– Все понял. Просто хотел тебя предупредить, что уже завтра утром вы все сможете разъехаться по своим домам. Все, кроме преступников! Хе-хе-хе!
И издав этот злорадный и весьма громкий смешок, Железнов отключился. А Саша остался наедине со своими родственниками и сидел, не решаясь поднять глаз. Он кожей чувствовал, как напряглись все вокруг него. Пространство буквально вибрировало от сдерживаемого напряжения.
Первой заговорила тетя Катя. Она всегда была отважной, хотя кое-кто считал ее попросту глупой.
– Сашок, это ведь ты с нашим следователем сейчас разговаривал?
– Да.
– И что он сказал?
– Сказал, что они вычислили преступников. Вроде бы их двое.
Тетя Катя ахнула.
– Двое! Целых двое! И кто они?
– Этого Железнов не сказал. Но задержание должно пройти нынче ночью. Утром он уже планирует отпустить всех нас.
Тетя Катя повеселела. А за ней и у остальных посветлели лица.
– Прекрасно. Самая хорошая новость, какую я слышала за последнее время.
И родственники принялись обсуждать услышанное от Саши. Сам Саша участия в общем разговоре не принимал. Он сидел и думал, почему это Железнов решил позвонить ему во второй раз именно сейчас, когда точно знал, что он ужинает в окружении всей своей семьи. Он ведь понимал, что его звонок будет услышан не только Сашей, но и его родственниками. Все родичи мигом навострят уши и не постесняются поинтересоваться, а то и просто подслушать содержание разговора.
Так почему Железнов позвонил? Забыл, что Саша собирался идти на ужин? Не придал этому значения? Или… Или Железнов специально позвонил так, чтобы их разговор услышало как можно большее количество людей из числа Сашиных родственников? Молодой человек чувствовал, что-то тут не так. Железнов явно выступал на публику. Он не только не попросил Сашу держать сказанное в тайне, но напротив, сделал все для того, чтобы тайна следствия стала всеобщим достоянием.
– Он что-то задумал, – сказал Саша, обращаясь к Барону, когда после ужина они вышли немного прогуляться во двор.
Барон взглянул на него и коротко гавкнул. Мол, точно, я тоже так думаю, хозяин. После двух съеденных котлет пес был готов согласиться вообще с чем угодно. В саду Саша уселся на чурбачок и задумался о том, что их ждет в ближайшем будущем.
– У Железнова есть план.
Барон согласился и тут. Он сел рядом с хозяином, склонив голову набок и словно прислушиваясь к каждому его слову.
– А у нас с тобой никакого плана нет.
Барон наклонил голову в другую сторону. Да, плана нет, читалось на собачьей морде. Ну и что?
– А то, что мы рискуем проскочить мимо развязки. Если преступник из числа наших родственников, он должен был услышать, что полиция собирается его задержать. И в связи с этим он должен что-то предпринять. Сбежать, например, попытается. И мы с тобой должны ему в этом помешать. А то появится Железнов, а преступник уже тю-тю! Так, спать мы с тобой сегодня не будем!
Барон молча согласился. Но вернувшись вместе с хозяином в комнату, тут же об их договоренности забыл. И вместо того, чтобы нести караул, растянулся на полу и блаженно закрыл глаза. Котлеты переваривались у Барона в животе, и весь мир для собаки сосредоточился на них одних. Саша лишь тихонько вздохнул. Счастливчик! Впрочем, Барон мог стряхнуть с себя сон в один миг. Сам Саша такой способностью не обладал и потому собирался бодрствовать всю ночь.
