Глава 13

И все же другого выхода не было, Саша это отчетливо понимал. И дядя Сережа тоже понимал.

– Похоже, надо идти и сдаваться, – со вздохом произнес он. – Теперь ты, Сашок, все знаешь, и другого пути у меня просто нет. Если я сам не пойду, ты меня оформишь.

– Дядя Сережа, у вас на время убийства дяди Толи есть отличное алиби. Вы были среди гостей. И Витя с Сережей тоже.

– Алиби нету ни у кого из нас. Никто не сидел с остальными как привязанный. Отлучались погулять, покурить, простите, в тот же туалет, а там до заброшенного дома рукой подать.

После всех усовершенствований, которые проделал папа Лева, в доме имелся нормальный туалет, как говорится, со всеми удобствами. Но чтобы им воспользоваться, надо было зайти в дом, а перед этим разуться и потом снова обуться. Многим в теплую погоду казалось более простым решением заскочить в пудр-клозет, который стоял в саду и был тоже очень симпатичным и новеньким.

– А от него до дома, где произошло убийство, полминуты ходьбы. Если иметь твердое намерение убить Толю, то за десять минут можно управиться. А если зайти в дом и сразу приступить к делу, то можно управиться и за пять. А уж за пятнадцать у преступника хватило бы еще времени и на то, чтобы поговорить сначала со своей будущей жертвой. А на такой временной промежуток мы все отлучались. И я в том числе.

– Но это же еще надо было знать, что дядя Толя находится именно в том доме. И выгадать момент, чтобы он находился там один.

И вот это как раз было самое странное. И следователь Железнов, когда Саша с дядей Сережей прибыли для дачи показаний, сказал им то же самое.

– Все, что вы мне рассказали, это очень интересно. Но вот что делал потерпевший в том доме один-одинешенек?

– Отсидеться хотел.

– Вот представим себе, как было дело в то злополучное утро. Ваш дядя Толя по какой-то причине, обнаружив переделки в доме, пришел в крайне раздраженное настроение.

– Я думаю, что дело тут в том, что папа уничтожил все его тайники. И в доме, и в саду. Даже орех, в котором у дяди Толи был тайник, папа тоже срубил. И колодец засыпал. А колодец – это самое подходящее место для тайника. И дядя Толя таких новшеств совсем не ожидал. Они с Кларой в последнее время по какой-то причине много общались. И когда дядя Толя ехал к нам на дачу, он ожидал, что Клара тоже тут будет и посредством тайника сообщит ему, где и когда они встретятся. А тайники его папа все уничтожил. Как тут было не осерчать?

– Не проще ли дяде Толе было позвонить своей Кларе?

– Проще – не значит веселей. А дядя Толя был как большой мальчишка. Ему все бы разные затеи и шутки. Тайники устраивать – это вообще его излюбленная затея. Это у них с Кларой вроде как игра такая была. И потом дядя Толя и Клара не хотели телефонами пользоваться, чтобы лишний раз перед супругами не засветиться. Тем отношения этих старых любовников изрядно надоели и даже стали их раздражать. На такие звонки законные супруги очень негативно реагировали. Вот старые тайники на этот случай и пригодились.

– Что же, с этим разобрались, – произнес Железнов. – Поэтому-то ваш дядя Толя ворчал и ругался со всеми и успокоиться и отмечать праздник дальше не пожелал. И будучи в таком вот раздраженном состоянии, ушел прогуляться. Что же, может, оно и неплохо. Но далеко ваш дядя Толя тоже не ушел. Он дошел до леса, прошелся по его кромке и снова свернул уже на соседнюю улицу и оказался в том заброшенном доме, в котором встретил двумя часами позднее свою смерть. Что же он там все это время делал?

– Сидел, размышлял.

– У него там могла быть назначена с кем-то встреча.

– С преступником!

– Не обязательно, – покачал головой следователь. – Преступник, если он следил за потерпевшим и знал о его привычке бывать в старом доме, мог и так догадаться, куда направился дядя Толя. И решив, что сейчас самый удобный момент, чтобы с ним разобраться, осторожно проник в тот дом и прикончил вашего старичка.

Но кто был этот человек? У следователя имелись двое задержанных. И сейчас к нему прибыли еще трое подозреваемых. Железнов мог бы быть доволен. Он выслушал рассказ дяди Сережи о том, как его семья подверглась атакам шантажиста и как этот шантажист оказался дядей Толей, и с удовлетворением заявил:

– Это очень кстати. Очень! Потому что придает делу совсем иной оттенок. Если ваш дядя Толя промышлял шантажом, то это дает следствию новое развитие и новых подозреваемых.

– Ну да, – с горечью поддакнул ему дядя Сережа. – Меня!

– Почему сразу вас? Вы сами пришли к нам, все рассказали, это снимает с вас часть подозрений. А что касается покойного, то он мог шантажировать не только вашего отца.

– Про других я ничего не знаю.

– Я тоже не знаю, но могу предполагать, что у Анатолия были и другие жертвы помимо вас. Шантажистами обычно становятся люди и сами морально нечистоплотные, и на ком-то одном они редко останавливаются. И ваш дядя Толя мог шантажировать кого-нибудь еще из вашей семьи. Мы будем искать этого человека.

Саша тяжело вздохнул. Искать-то следователь все равно предполагает среди членов их семейства. И значит, он не захочет, чтобы они разъезжались еще какое-то время. А между тем находиться постоянно бок о бок с таким количеством своих родственников было довольно утомительно.

А Железнов, словно желая его подбодрить, произнес:

– Кстати, у меня есть для вас новость.

– Хорошая или плохая?

– Кому как. Для Карлотты, я думаю, хорошая.

– Вы отпускаете ее отца?

– Да. Ни в доме, где произошло убийство, ни в машине, где было обнаружено тело пострадавшего, мы не нашли его отпечатков. Либо он их очень тщательно уничтожил, прямо-таки с ювелирной точностью, либо их там и не было. В любом случае предъявить мы ему ничего не можем. А значит, должны отпустить человека.

– А мотив? Он мог ревновать свою жену к дяде Толе!

– Мы навели справки. Выяснилось, что роман покойной Клары и вашего дедушки был в разгаре почти четверть века назад. Затем Клара встретила своего мужа, вышла за него замуж и интимные отношения с любовником прекратила.

– Но они встречались!

– Не затем, чтобы предаваться плотским утехам. Ваш дядя уже много лет не мог иметь плотских отношений с женщиной. Его жена, кстати говоря, прекрасно об этом была осведомлена. И ее показания подтверждены медицинскими документами.

– Хотите сказать, что и у тети Маши не было причин ревновать дядю Толю?

– Нет. Причин для ревности у нее не было. Она точно знала, что ее муж физически уже не способен на измену. И пусть по необходимости, но он будет верен ей, где бы и с кем ни уединился.

– Значит, вы и тетю Машу тоже отпускаете?

Железнов как-то замялся.

– Нет. Ее пока нет.

– Но почему? Ревнивого мужа отпускаете, а ревнивую жену нет?

Железнов смутился еще больше.

– Ваша родственница – это несколько иное дело, – пробормотал он. – У нее мог иметься и другой мотив для устранения супруга кроме ревности.

Саша в изумлении взглянул на следователя. Он, случайно, не оговорился? Тетю Машу подозревают теперь в убийстве дяди Толи? А ведь раньше речь шла исключительно о том, что тетя Маша могла подсыпать яду своей сопернице. Правда, потом оказалось, что и соперница – это совсем уже не соперница, а так, давно прожитый жизненный эпизод, ошибка молодости, так сказать. Вот только почему дядя Толя продолжал встречаться с этим своим эпизодом?

– Какой же повод был у тети Маши для убийства мужа?

Но Железнов вместо этого взглянул на дядю Сережу:

– Как я понимаю, ваш покойный дядя Толя шантажом выманил у вас немалую сумму?

– Один раз десять тысяч евро, второй раз пятьдесят. Итого получается шестьдесят тысяч.

Железнов восхищенно присвистнул:

– Если считать по нынешнему курсу, то это три миллиона шестьсот тысяч или даже чуть больше. Совсем неплохо, как вы считаете? Можно за такие деньги убить?

– Можно, – согласился дядя Сережа. – Но только не тете Маше. Она и так упакована сверх меры. Ей мараться с шантажом из-за такой ерунды, как шестьдесят тысяч евро, нужды нет.

– Да, мы навели справки. Материальное благополучие вашей родственницы изумляет. Целая сеть частных гостиниц, приносящих ей хороший доход. Квартира там, квартира тут, счета, два дома в Европе – в Милане и Барселоне – и еще вилла на островах Карибского архипелага. И самое главное, что за каждую копейку ваша родственница может отчитаться. У нее нету ни одного неучтенного рублика. Все, что она потратила, она когда-то и заработала. У налоговой нету к ее бизнесу ни малейших претензий. Все налоги платятся точно в срок и все накопления являются не плодом рискованных или подозрительных махинаций, это накопления за долгие годы активной предпринимательской деятельности. Другими словами, каждую полученную копеечку ваша тетя вкладывала в дело. Те же дома не стоят у нее пустые. Они сданы в долгосрочную аренду, там живут люди. Вилла переоборудована в частную гостиницу. Ни одна из квартир не пустует.

– Видите, тете Маше не было нужды заниматься шантажом, – обрадовался Саша. – Да и не ее это. Она именно такая, как вы сказали. Порядок превыше всего. А шантаж – это в первую очередь риск. А рискованные мероприятия тетя Маша не одобряет.

– И денег у нее у самой пруд пруди. Нет, она не стала бы нас с отцом шантажировать.

Дяде Сереже да и Саше казалось, что они очень хорошо все объяснили следователю.

И они снова спросили:

– Так когда вы ее освободите?

Но Железнов опять ушел от прямого ответа:

– Пока что мы занимаемся оформлением бумаг по освобождению отца Карлотты. Подождите немного, дойдет очередь и до вашей родственницы.

– А что делать нам?

– Ничего. Ваши показания я занес в протокол. Теперь будем с ними работать.

Следователь явно ждал, что припозднившиеся посетители уйдут.

Повисла пауза, а потом Саша сказал:

– Когда я был дома у Славки, то видел там под столом в комнате тети Маши короб, доверху набитый евро. А когда заглянул под тот же стол спустя четверть часа, там стоял тот же короб, но вместо евро в нем лежали игрушечные деньги.

И так как следователь молчал, Саша прибавил:

– Это могли быть те самые шестьдесят тысяч евро, которые дядя Сережа заплатил шантажисту.

Железнов повернулся к дяде Сереже:

– А почему вы платили ему в евро?

– Это было требованием самого шантажиста. Сумма должна быть уплачена наличными и в европейской валюте.

– Не в долларах?

– Нет, именно в евро. Мне стоило большого труда поменять рубли по наиболее выгодному для себя курсу. Пришлось помотаться по городу. В первый раз еще ничего, десять тысяч евро – это не такая уж большая сумма. А вот когда понадобилось купить сразу пятьдесят тысяч, тут даже я призадумался.

– Но вы все же выполнили требование шантажиста и не обратились тогда за помощью в полицию. Почему?

– Боялся, – развел руками дядя Сережа. – Боялся не за себя, а за своего отца. Он бы не выдержал позора.

– Да в чем же позор? Вы же сами объяснили, что ваша бабушка Аня была разведчицей. Ей по долгу службы полагалось с немцами крутить. Это же понимать надо, это она не для удовольствия делала и не ради флакона одеколона или шелковых чулков. Она выполняла задание, а это совсем другое дело.

– Но в тот момент, когда надо было шантажисту платить, я этого еще не знал.

– А скажите, между первой выплатой и повторным требованием шантажиста прошло много времени?

– Несколько месяцев.

– И вы за эти месяцы ничего не предприняли? Дождались, когда шантажист второй раз о себе заявит и заплатили ему снова?

– Насчет того, что бабушка Аня разведчицей была, я выяснил. А вот что мой отец у бабушки от Шульца родился, это для меня полнейшей неожиданностью стало. К такому я подготовлен не был. Потому и заплатил. Ну а уж когда ДНК-экспертизу мне сделали, тогда я успокоился. Вот что шантажист у меня бы теперь получил, а не деньги! – И дядя Сережа скрутил тугую фигу, которую и сунул под нос почему-то Железнову.

Тот отодвинулся и на дядю Сережу посмотрел неодобрительно и попросил его в самые короткие сроки предоставить следствию результаты проведенной генетической экспертизы образцов ДНК, взятых у деда Вити и его брата Анатолия.

– Ну, больше я вас не задерживаю.

И уже у самого выхода, куда счастливый дядя Сережа подлетел за считаные секунды, Железнов снова его остановил вопросом:

– Скажите, а случайно этот шантажист в третий раз не пробовал состричь с вас деньги?

Дядя Сережа так и замер.

А затем скорбно произнес:

– Э-э-эх! Так и знал, что вы спросите!

– Так было дело?

– Было, – признался дядя Сережа и совсем поник головой. – Не могу врать. Было!

– И какие меры вы предприняли? Наверное, захотели прищучить шантажиста?

– Думал, что своими силами справлюсь. А оно вон как обернулось. Но я его не убивал!

– Кого?

– Толю, будь оно все неладно, кого же еще! Это же он был там в этом заброшенном соседском доме.

– Значит, вы тоже там были? – воскликнул следователь и потребовал: – Немедленно вернитесь и расскажите все!

Дядя Сережа тяжело вздохнул и медленно вернулся назад. Теперь от былой легкости его походки не осталось и следа. Ноги он передвигал тяжело, словно к каждой было привязано по чугунному ядру. Вернувшись на свое место, он сел и низко опустил голову.

А потом начал говорить.

– Поймать шантажиста я придумал сам. Он прислал сообщение, снова начал угрожать, потребовал с меня денег.

– Чем угрожал?

– Все тем же. Обещал рассказать всем, что бабушка родила своего младшего сына от эсэсовца. Обещал опубликовать этот материал в прессе, ославить нас на весь мир.

– Но ведь ваш отец умер. Какое это теперь имело значение?

– Отец умер, это верно. А я? Я-то остался. И мои парни тоже. Да всплыви то, что удалось раскопать этому гаду, их бы затравили. Нет, он все правильно рассчитал. Этот человек отличный психолог. Он очень тонко чувствует, что и когда надо сказать. Вы себе только представьте, праздник Девятого мая, День Победы, все вокруг вспоминают героев войны, гордятся ими, и тут вдруг выясняется, что кое-кто из нашей семьи является потомком врага. Прямым его потомком! Да после такого все наши родственники затравили бы и меня, и моих парней.

– И вашего брата, наверное, тоже? У вас ведь есть родной брат, правильно?

– Да, Коля.

– А к нему шантажист обращался?

– Нет.

– А почему?

– Так у Коли дома вошь на аркане повесилась. С него взять нечего. И сам он такой куркуль, что скорее удавится, чем копейку кому-нибудь отдаст. Да и человек он такой… Толстокожий. Даже всплыви правда о том, что наш отец от немца прижит, Коле было бы все равно.

– Это вы так считаете, или это он вам рассказал?

– Рассказал. Я ведь у него выпытывал осторожненько, что он об этом деле может думать. Так Коля меня сперва на смех поднял, потом разозлился, сказал, чтобы я не смел так про бабку думать. А затем заявил, что плевать он хотел, кем там был наш дед. Мол, сам батя был отличным мужиком, а кто у него там в папашах ходил, плевать. И если даже кто не захочет ему после этого руку пожать, так и по фигу, не очень-то Коле и хотелось с этой швалью общаться. Мол, все вокруг выжиги, в долг попросить не у кого. Один я из всей родни нормальный человек и к тому же родной брат, я с ним в одной лодке получаюсь, стало быть, и переживать ему не из-за чего.

Отношение дяди Коли к родне четко разграничивалось. Тех, кто помогал ему материально, дядя Коля считал «своими ребятами». Всех прочих обливал грязью и кое-чем еще похуже. Справедливости ради надо сказать, что первых было несоизмеримо меньше, нежели вторых. Пожалуй, из всех родственников дядя Коля мог рассчитывать на помощь своего родного брата, племянников да еще Славки, который вообще был безотказным.

Так что Сашу не удивило отношение дяди Коли. Такому чурбану и впрямь могло быть наплевать, чей он там внук.

– Но вам было не плевать?

Следователь смотрел на дядю Сережу.

– Нет.

– И что вы предприняли?

– Я хотел выследить шантажиста.

– Это понятно. Но как? Наверное, вы назначили ему встречу, пообещав принести деньги, но платить ничего не собираясь?

– Да. Но я никак не ожидал, что на встречу придет Толя. Господи, кто угодно, но только не он!

– И что вы предприняли? Стали его стыдить? Наверное, в свою очередь, он принялся оправдываться. Вы разгорячились. Между вами вспыхнула ссора, которая перешла в драку. И в порыве ярости вы случайно слишком сильно его ударили и…

– Ничего такого не было. Ни ссоры, ни драки.

– Расскажите тогда, как все было.

– В общем, шантажист назначил мне место, куда я должен был отнести ему деньги.

– Как назначил? Снова с помощью электронной почты?

– Нет. На этот раз он прибег к услугам «Телеграмма». Прислал мне сообщение, в котором говорилось, куда отнести деньги. И сразу скажу, что всякий раз это были разные места. В первый раз я оставил деньги в метро. Просто поставил мешок возле скамейки и сам остался следить. Даже не столько надеялся вычислить шантажиста, сколько за деньги волновался. Но он каким-то образом меня увидел и прислал мне в «Телеграмм» сообщение, велев убираться. Мне не оставалось ничего другого, кроме как уйти. Я лишь предупредил, что если пакет унесут, то это уже не мои проблемы. Второй раз я ему ту же сумму собирать не стану. В ответ он лишь повторил, чтобы я проваливал.

– А во второй раз?

– Во второй я действовал хитрее. Я взял с собой сына – Сережку. Ничего не стал ему объяснять. На этот раз деньги надо было оставить в парке, сунуть их в урну. Я так и сделал. А Сережке еще раньше велел спрятаться в кустах и смотреть, кто в эту урну полезет. И снова он нас как-то вычислил. Снова сообщение в том же формате, мол, убери парня, а то сумма возрастет вдвое. Пришлось мне отзывать Серегу.

– Но в третий раз вам повезло. Место встречи было также передано с помощью «Телеграмма»?

– Да.

– А время?

– Сначала за сутки я получил сообщение, куда должен буду отнести деньги, а затем буквально за полчаса мне поступило сообщение о том, когда я должен буду туда прийти.

– Это случилось до ухода дяди Толи или уже после?

– Сразу после. Я еще помню, смотрел ему вслед, и тут у меня смартфон подал сигнал о полученном сообщении. Мне велели через тридцать минут быть в том доме. Конечно, я понимал, что шантажистом может оказаться кто-то из своих. Кто еще знал про заброшенный дом? Но чтобы Толя…

– И вы направились к заброшенному дому, увидели там дядю Толю и поняли, кто шантажист. Ловко!

– Я бы так не сказал, – кисло произнес дядя Сережа. – Я как увидел, что из дома вышел Толя, так мне стало до того тошно, что хоть плачь.

– И вы пошли с ним разбираться. Заставили его вернуться в дом, так?

– Наоборот. Я просто развернулся и ушел из того проклятого места.

– Как же так? Ведь шантажист был у вас в руках?

– И что? Это же был мой дядька. Родной брат моего бати. Мне было стыдно. И за него, и за себя. И еще противно. Что я за человек такой?

– Вы?

– Если дяде Толе настолько понадобились деньги, что он ради них даже на такую гнусность пошел, что же я после этого за племянник?

У Железнова глаза полезли на лоб:

– Вы что сейчас в том, что ваш дядя натворил, себя обвиняете?

– Я виноват, – твердо произнес дядя Сережа.

– Но в чем?

– Почему я позволил, чтобы мой дядя Толя добывал себе деньги таким образом? Почему заставил дядьку идти на мерзость? Я должен был понять, что он нуждается в моей помощи. Должен был сам предложить ему эти деньги, а не вынуждать его так подличать и унижаться.

– Ничего вы не вынуждали! – возмутился следователь. – Разве он у вас просил эту сумму?

– Нет. Но я знал, что дядя Толя находится в стесненных обстоятельствах. Мог бы и сам ему предложить.

Следователь хмыкнул:

– Общее состояние супругов на их счетах приближается к трем миллионам и отнюдь не рублей.

– Так это же все тети-Машино. У самого дяди Толи есть лишь его пенсия. И она у него совсем небольшая. Это тетя Маша всю жизнь деньгами крутит-вертит, прибыль имеет, а дядя Толя наивная душа, он в бизнесе как ребенок. Всякий его обмануть может. Сколько ему ни дай, он все профукает на ерунду. Тетя Маша ему потому и не давала ни копейки лишней. Но дяде Толе-то от этого было не легче. Зачем-то ему нужны были эти деньги, у жены он попросить не мог, она бы ему не дала. А у меня… Плохо я себя с ним вел, если он и ко мне обратиться постеснялся. Побоялся, что откажу, а потом еще и среди родни ославлю. Вот как он обо мне думал! Вот беда! Получается, что это я родного своего дядьку до греха довел.

Железнов смотрел на дядю Сережу с откровенным недоверием, и Саша его понимал. Трудно встретить в наше время человека, который бы думал как дядя Сережа. Вот и следователь не поверил в искренность его слов. Вон какой взгляд подозрительный!

– Вы бы лучше в убийстве сознались да рассказали, как дядю своего наказали за шантаж.

– Я дядю Толю и пальцем не трогал, – тихо, но твердо произнес дядя Сережа. – Как увидел, что он на крыльце того дома стоит, сразу понял, кто шантажист. И все ему простил. И у него самого в душе прощения просил. К остальным вернулся, сижу и думаю, как же он теперь без последней суммы будет? Я ведь ему вместо настоящих евро игрушечных денег напихал. Даже не старался особо изобразить, что это евро. Просто разноцветные фантики в пакет насовал. Был бы объем. И чтобы на первый взгляд все казалось реальным.

– А оставили где?

– В шалаше.

В их шалаше! Игрушечные деньги! Так это же эти деньги и были под столом у тети Маши! Или не они? А если они, то как деньги из старого шалаша оказались в городской квартире у тети Маши? Кто их туда принес? Да нет, глупость какая-то! Кому могло прийти в голову тащить в квартиру к Славке игрушечные деньги? Были бы еще настоящие банкноты, тогда понятно. А так…

– Не могу понять, почему вы ушли? – продолжал настаивать Железнов. – Почему не поговорили со своим дядей?

– Стыдно мне перед ним за себя стало, вот потому и ушел. Он на преступление пошел, а я его к этому своей черствостью подтолкнул.

– Значит, вы решили ему простить его мошенничество?

– В первую очередь это он меня прощать должен был. Хотя я всегда думал, что все в семье в курсе: если кому-то из моих близких нужны деньги, они всегда могут на меня рассчитывать. И я думал, что все это знают. Не понимаю, почему дядя Толя так странно поступил. Зачем хитрить и вымогать, когда можно просто попросить и получить? Возможно, он считал, что шестьдесят тысяч евро – это слишком много и я ему их не дам? Может, он и правильно думал. Сумма велика. Знать бы еще, зачем ему столько денег понадобилось. Может, на что-то непотребное? Тогда я бы, конечно, не дал.

И все же, несмотря на то что дядя Сережа говорил чистую правду и Саша в его невиновность поверил, следователь решил иначе. Железнов задержал дядю Сережу до утра. И из отделения Саша вышел с таким чувством, словно бы сегодня в одночасье осиротел.