Глава 15
Первое время Саша слышал лишь звуки из соседних комнат, где укладывались спать его родственники. Задержание дяди Сережи и отъезд Ефрема с Карлоттой послужили новой темой для разговоров. Да и обещание следователя отпустить завтра всех свидетелей по домам тоже вдохновляло. Саша слышал, как многие уже собирали свои вещи, чтобы завтра, дождавшись разрешения следователя, сразу же рвануть с низкого старта.
Многие, но не все. По крайней мере двое из числа родственников если и собирали вещи, то совсем не для того, чтобы дожидаться утра.
– Нескоро я сюда к ним еще приеду, – громогласно рассуждала тетя Вера.
– А я только рад, что не придется их физиономии снова видеть, – вторил ей супруг. – Глупость – эти общие семейные сходки. На дорогу тратишься, на подарки тратишься, а тебе в ответ сюрприз неприятный. Да и готовит Маринка паршиво. Все у нее без майонеза. Сейчас вот ее котлетами восхищались, а я тебе, Вера, так скажу, твои-то куда вкуснее будут.
– Конечно, я в них булку кладу. Мясо только для запаха. А Маринка денег не считает, сплошное мясо навертела, я видела.
– Так ей Серега денег на хозяйство отсыпал, всех нас месяц можно кормить. Я с Левой перед отъездом еще поговорю. Если завтра мы все разъедемся, справедливо будет, чтобы эти деньги Марина нам с тобой вернула.
– Почему нам?
– Так ведь Серега – это мой родной брат. Сам он в тюрьме, значит, я должен деньги взять.
Но у тети Веры еще оставалась капля совести, и она возразила:
– Тогда уж справедливо будет Катьке деньги потребовать. Они ей теперь пригодятся. Сереге за убийство Толи могут запросто лет семь дать. Конечно, тут есть смягчающее обстоятельство, что Толя его шантажировал. Но на условное Сереге нечего и рассчитывать.
– А Катя про эти деньги может и не знать. Он у нас не от мира сего. Ты молчи, я сам все сделаю. Наши денежки будут, не сомневайся. Катьке сейчас вообще не до чего. Я мимо их комнаты проходил, видел, у нее опять давление поднялось от нервов.
– Сходить к ней, что ли? Вот ведь как в жизни все обернулось. Всегда Катька против меня в шоколаде была, а теперь и муж в тюрьме, и что с самой будет, неизвестно.
– Обе невестки вокруг нее хлопочут. Ложись лучше спать.
– И то верно. Их дела, небось сами разберутся. Но деньги ты у Марины все равно забери.
– Заберу, заберу, на этот счет даже не думай. Копейки Серегиной они у меня не увидят.
– А Маринка-то какова! Котлет накрутила! Шикует за наш с тобой счет!
Став невольным свидетелем этого разговора супругов, Саша в душе возмутился. Вот крохоборы! Нет, конечно, он знал, что дядя Коля жадюга, а тетя Вера малоприятная личность, но чтобы настолько! Вот кого бы Саша охотно увидел за решеткой. Дядя Коля и тетя Вера – самая подходящая парочка! Супруги всех дружно ненавидят и их как раз двое. А потом Саша подумал про своего дядю еще и такую вещь: вот кто был бы идеальным кандидатом на роль шантажиста. Натура у дяди Коли была самая для этого подходящая. И вот поди ж ты, шантажистом оказался вовсе не он, а весельчак и балагур дядя Толя. И зачем? Никогда в жизни дядя Толя не гнался за рублем, и вдруг шантаж. Нет, не укладывалось это в голове у Саши. И самое главное, он по-прежнему не понимал, что это за «Красный Комиссар» такой выискался, о котором говорилось в записке. И от кого была записка, если не от Клары? И кто ее написал? И что за девчонка, которая, в свою очередь, шантажировала теперь уже дядю Толю загадочным «Красным Комиссаром», о котором не слышал никто из родственников?
Постепенно в доме все затихло. Сборы на завтрашний день были окончены, и дом наполнился издаваемыми спящими звуками. Саша сидел и слушал. Вот слышно бормотание Вити, он с самого детства говорит во сне. Бормотание сменилось возгласом протеста, видимо, жена пихнула Витю в бок слишком сильно. Что происходит в комнате у Сережи и его жены, не слышно. Они оба спят тихо.
А вот и похрапывания, доносящиеся с первого этажа. Это из комнаты Валеры. Его с женой и дочками разместили внизу, чтобы подвижные девочки не сверзились со ступенек, носясь вверх и вниз по лестнице, к себе в спальню и обратно. Но жена с девочками сразу же выставили Валеру, сказав, что спать с отцом и мужем из-за храпа в одной комнате они не могут. И Валера оказался в маленькой комнатке по соседству со своими, где мог храпеть в свое удовольствие. Но что правда, то правда, Валера храпит так громко, что его храп слышен даже тут, наверху.
И при этом брат его Славка совсем не храпит. Это Саша знал точно, потому что комната дяди Толи была тоже на втором этаже. После убийства отца Славка сразу перебрался поближе к матери. Ну а после задержания тети Маши пользовался комнатой уже единолично.
Внезапно Саша понял, что не слышит больше Валериного храпа. Зато вместо него на лестнице послышался тихий едва различимый скрип. Саша подошел к двери и выглянул наружу. Кто-то спускался по лестнице. Сердце у Саши ёкнуло. И не медля больше ни минуты, он двинулся следом. Вдвоем они спустились вниз и очутились на крыльце, с которого неизвестный скользнул куда-то вправо, а потом исчез из виду.
Саша двинулся следом, но внезапно услышал громкий крик:
– Валера! Валера, что с тобой?
Крик доносился из дома, и это был голос Тани. Он был таким взволнованным, в нем слышался страх. У них явно что-то случилось, и снова нехорошее. Саша уже хотел бежать на помощь Тане и даже повернул назад, но тут какой-то шум раздался уже на улице. Там засвистели, закричали чьи-то голоса, а затем из-за угла, за которым только что скрылся неизвестный, опять появилась человеческая фигура, одетая во что-то темное.
Но это был уже кто-то другой. Не тот первый, кого пытался преследовать Саша. Тот был высок ростом и даже грузен. А эта появившаяся из-за дома фигурка была совсем миниатюрной, и двигалась она так легко, что казалось, временами вовсе не касалась земли. Где-то Саша уже наблюдал этот необычайно легкий шаг и эту мягкую пластику. На фигуре был темный облегающий костюм, лицо было закрыто, но Саша готов был поклясться, что именно эту личность он видел в ту ночь, когда вышел искать записку и наткнулся в их саду на чужака.
И запах! Незнакомец бежал в направлении Саши, ветер дул ему в спину, и он донес до Саши запах горького миндаля. Так пахла записка, найденная Сашей в траве на том месте, где он столкнулся с легким на ногу чужаком.
– Это он!
И Саша, повинуясь больше инстинктам, чем здравому смыслу, кинулся на перехват. Но незнакомец был не лыком шит. Он тоже увидел Сашу и сразу же изменил направление движения. Причем сделал он это так легко и грациозно, что Саша даже позавидовал. Ему бы такую легкость! Теперь незнакомец стрелой летел в сторону соседского участка. Все встречающиеся ему на пути препятствия чужак преодолевал легко, одним прыжком. Саша не мог соревноваться с ним ни в быстроте, ни в ловкости. Но зато теперь он был уверен уже на все сто процентов, что это тот самый человек, за которым он один раз уже гнался.
Уверенность эта возросла еще многократно, когда Саша увидел, как беглец взлетает над сеткой забора. Придерживаясь всего одной рукой, он подлетел в воздух, словно на пружинах. Точно такой же техникой пользовался тот, кто пытался завладеть запиской. И точно так же лицо этого человека было закрыто черной латексной маской, плотно обхватывающей его голову и плечи.
Краем глаза Саша видел, что он не один гонится за беглецом. Со стороны улицы через участок мчались еще какие-то люди. По газону! По грядкам! По клумбам! Мысленно Саша успел ужаснуться тем разрушениям, которые утром обнаружит мама. Конец всем ее посадкам! Прощай, настурция! Мир твоим честным останкам, капусточка!
Но толпа мужчин в азарте даже не замечала, что топчет чей-то огород.
– Уйдет! Не догоним!
Саша поднажал, но все равно понимал, что и он не успевает. Пока Саша, сопя от усилий, протискивался через дыру в заборе, необычайно легкий на ногу беглец уже достиг противоположного конца соседского участка и, перепрыгнув калитку, оказался на другой улице и припустил по ней во всю прыть. Все! Теперь его было уже нипочем не догнать!
Но внезапно на соседней улице раздался громкий женский крик.
– Пустите! – истошно верещала женщина. – Пустите меня! Караул! Полиция!
Кого там схватили? И кто? Что случилось? Саша уже решительно ничего не понимал. Но он видел, как мимо него пробежал Железнов собственной персоной, и поспешил за ним. Появление Железнова вдохнуло в молодого человека новые силы. Раз следователь тут, значит, все под контролем. Кто бы ни носился у них по участку, кто бы ни прыгал через заборы, этот человек окажется в руках закона, раз уж сам Железнов тут.
Вот только беглец не был от этого в восторге. Выбежав на соседнюю улицу, Саша мог наблюдать душераздирающую сцену. Худенькая девушка, почти девочка, силясь вырваться, извивалась в руках трех здоровенных полицейских. Несмотря на кажущуюся хрупкость, тело у нее было сильным и гибким, как у змеи. Она извивалась, кусалась и одновременно визжала высоким пронзительным голоском:
– Убивают! Пустите!
Несмотря на численное преимущество и явный перевес в силах, мужикам никак не удавалось сломить сопротивление девчонки. Она была настолько юркой и подвижной, что буквально выскальзывала у них из рук. В конце концов они просто повалили ее на землю, а сами попадали сверху, придавив беглянку тяжестью своих тел. Но и тут она умудрилась выскользнуть, извиваясь словно ящерица. Она протиснулась между телами полицейских и хотела бежать, но внезапно взвизгнула от боли и, дернувшись, упала навзничь на груду тел.
Ее левая рука оказалась прикованной к чьей-то чужой руке. Во время схватки кому-то из полицейских удалось извлечь наручники и пристегнуть ими беглянку. Теперь деваться девчонке было некуда, разве что отгрызть себе руку. И судя по ее виду, она об этом подумывала.
– Фу-у-у! Ну и верткая проныра!
Постепенно все полицейские, участвовавшие в задержании, поднялись на ноги. Отряхиваясь, они поглядывали на девушку, которая лежала на земле, словно истратив в схватке все свои силы. Возможно, так оно и было. А возможно, силы оставили девушку потому, что она понимала, дело ее проиграно.
– Что произошло?
– Она вся в масле. Скользкая, что твой угорь! Еле-еле ее ухватили.
На девушке был черный облегающий костюм, напоминающий экипировку для дайвинга. Разве что ласт не было. И вместо очков лицо закрывала такая же латексная черная маска, которая сейчас валялась на земле, безжалостно втоптанная в дорожный песок. Костюм девушки был покрыт слоем чего-то блестящего. Но это было не масло, это был силикон, который скользил лучше всякого масла.
– А второй как там поживает? Взяли вы его?
– Как раз в тот момент, когда он пытался закончить начатое ею, – ответил Железнов, кивая на девушку. – Наверное, думал, раз мы за его подружкой погнались, он успеет брата добить и назад к себе в комнату вернуться. Пока бы мы за ней гонялись, он бы свой план осуществил и снова бы над нами посмеялся.
Саша совсем ничего не понимал. Чей брат? Кого пытались убить? И кто эта девушка?
Лицо беглянки было ему незнакомо. Он был уверен, что никогда прежде ее не видел. Но вскоре возле места задержания появились его родственники, разбуженные и поднятые на ноги всем этим шумом. Пришел Сашин отец. Притопала даже тетя Катя, поддерживаемая под руки своими невестками.
Она-то и воскликнула:
– Асенька! Что ты тут делаешь, девочка моя?
Лева удивился:
– Ты ее знаешь?
– Конечно! А ты нет? Это же невеста нашего Славочки. Ася! Что эти люди с тобой сделали? Отпустите ее, пожалуйста, товарищ следователь.
– Нет.
– Но почему? Я же говорю, эту девушку мы знаем. Это невеста…
– Я знаю, кто она такая. И она задержана!
– Это какая-то ошибка, – расстроилась тетя Катя. – Спросите у Славы! Он подтвердит, что Ася нам не чужая. Пусть Славины родители и были настроены против девочки, но я-то ее знаю.
– И откуда? Как вы познакомились?
– Славочка сам приводил Асеньку к нам знакомиться. Все-таки мы с Сережей – его ближайшие родственники. К кому как не к нам он мог прийти за советом после того, как родители велели им с Асенькой убираться прочь? Мы Славочку утешили как могли. Сережа им денег дал, чтобы квартиру на первое время снять. А то ведь Маша с Толей сына совсем с пустыми руками выдворили. И у Асеньки с деньгами негусто. Девочка выступает в цирке, но платят ей не деньги, а кошкины слезы.
– Значит, вы в курсе этой истории?
– Ну, конечно. И говорю вам, вы совсем напрасно задержали Асю. Она хорошая девочка. И не ее вина, что Толя с Машей так резко выступили против ее появления. Это все их предрассудки, так я считаю. Ну что же, что Ася из цирковых? Она замечательная. Вы спросите у Славы, он вам скажет.
– Спросим, спросим, – успокоил Железнов эту добрую женщину. – Только доставим задержанных в отделение, и там мы все у них спросим.
И он повернулся к своим подчиненным:
– Поднимайте эту актрису погорелого цирка! Хватит ей тут комедию ломать.
Но задержанная девушка не пожелала подняться. Пришлось двоим полицейским взять ее на руки, предварительно обильно присыпав песочком и припудрив дорожной пылью, чтобы хоть немного нейтрализовать смазку на ее костюме. А иначе девушка просто выскальзывала у них из рук, словно рыбка. Взвалив ношу одному на плечи, другой пошел рядом, придерживая задержанную прикованной рукой.
– Хватит придуриваться, Айсур! – сухо выговаривал задержанной Железнов, идя рядом. – Разжалобить тут тебе никого не удастся. Твой жених тоже у нас. И для тебя будет лучше начать говорить первой.
Но задержанная никак на его слова не реагировала. Голова ее запрокинулась. Саша снова почувствовал запах миндаля, и сердце его отчего-то громко застучало. И еще ему показалось неправильным, что девушка находится без сознания, а несут ее вот так без всякого почтения.
Он хотел обратить на это внимание полицейских, но те от него лишь отмахнулись:
– Это такая актриса! Ты ей не верь!
А возле дома всех ждала еще одна новость.
– К кому это «Скорая» приехала? – удивилась тетя Катя и тут же ахнула, когда из дома четверо полицейских вынесли носилки с чьим-то телом.
Саша подбежал ближе. Под накинутой на тело простыней лежал Валера. Лицо его было бледно, но глаза открыты. Он узнал Сашу и остальных и даже сделал усилие, чтобы помахать им рукой, но рука тут же упала обратно на носилки. Сил у Валеры даже на дружеский жест не было. И говорить вечный весельчак Валера не мог. Рядом с носилками шла Таня, она была тоже бледная и вся в слезах. Ее дочки – Аня с Маней – в испуге жались в сторонке, пока к ним не подошла Марина и не приголубила девочек.
– Что случилось? – спросил Саша у Тани.
– Его пытались задушить.
Оказавшись возле носилок, Саша и сам смог разглядеть лиловый след от удавки, который перечерчивал Валерину шею.
– Чудом обошлось. Полиция вовремя подоспела. Они и спугнули убийцу.
Но кому понадобилось убивать Валеру? Этого неугомонного весельчака, всеобщего любимца и вообще баловня судьбы? Увы, Таня была в таком состоянии и так рыдала, что ничего не могла толком объяснить. А все прочие знали еще меньше, чем сам Саша, потому что проснулись буквально недавно от шума в доме и от криков на соседней улице.
– Я слышал, какая-то баба верещала по соседству.
– Это вон она.
Дядя Коля с любопытством взглянул на задержанную.
– А кто это такая?
– Невеста Славки.
– Кто? – разинул рот дядя Коля. – А-а-а… Так вот она какая! Ну, понятно. А я все голову ломал, что это за фифа такая, из-за которой Маша с Толей на Славку так взъелись, что даже из дома парня выгнали.
Саша попытался добиться информации от Железнова, но тому было не до разговоров.
– Потом, – отмахнулся он от парня. – Все потом!
И сел в машину, куда уже загрузили задержанную девушку. В другой машине Саше удалось разглядеть Славку, мрачного и насупленного еще сильней обычного. Славкино лицо, когда он взглянул в Сашину сторону, выражало такую дикую злобу, что Саша невольно отшатнулся от машины. Неужели это тот самый Славка, которого Саша знал всю свою жизнь? Нет, это кто-то другой, страшный и незнакомый.
А Железнов, высунувшись в окно, обратился к столпившимся у ворот провожающим с такими словами:
– Я вам обещал, что вы можете сегодня уехать по своим домам? Обещал! Так вот! Я слово свое держу! Все можете ехать!
Но несмотря на полученное разрешение, никто не кинулся в дом за вещами. Все родственники, кутаясь кто в халаты, кто в одеяла, кто в куртки, стояли и смотрели вслед уехавшим полицейским машинам и «Скорой», не обращая внимания на холодную росу, намочившую им ноги и даже не делая попыток стряхнуть с себя наваждение.
– Ничего не понимаю, – произнесла наконец тетя Катя. – Это что же получается? Славка всю эту кашу и заварил?
– Если его арестовали, значит, он.
– Ничего это не значит! – вмешался дядя Коля. – Если всех, кого они за эти дни задерживали, убийцами считать, так у нас почитай вся семья из одних преступников или их жертв состоит. Они и Машу задержали, и Серегу. Теперь Славкина очередь пришла. Ничего, разберутся и отпустят парня.
Но прочие как-то сомневались.
– В прошлый-то раз следователь нас не разъезжаться просил. А тут громогласно объявил, что можем проваливать. Значит, нашел убийцу-то!
– Не обязательно, что убийца – это наш Славка. Один бы он и не сумел ничего. Небось девчонка его эта подбила.
– Не будем раньше времени осуждать Славку. Чуть рассветет, поедем в полицию, там все и выясним.
Вот так и получилось, что несмотря на полученное ими от следователя разрешение, никто из родственников не покинул дом Сашиных родителей. Напрасно те надеялись так скоро избавиться от орды нахлебников. Пришлось Марине и нынешним утром готовить ранний завтрак, состоящий из пирожков с зеленью и сыром, которые родственники потребовали, чтобы согреться и прийти в себя.
– Раз преступники пойманы, никто нам отравы не сыпанет.
– Тащи, Сашка, сюда всю зелень из парника. Гулять будем!
На огонь поставили сразу четыре сковородки. И Марина с невестками тети Кати принялись готовить еду. Одна резала лаваш на квадратики, вторая раскладывала начинку и сворачивала затем лаваш обратно в конвертики, а третья стояла у плиты и переворачивала зарумянившиеся пирожки с одного бока на другой. Положенные вместе с зеленью сыр и масло плавились, и получалось нечто восхитительное, душистое и очень весеннее. Подрумянившийся на сковородке лаваш задорно похрустывал на зубах. Все Купцовы от мала и до велика любили это блюдо. Даже маленькие Аня с Маней, которых вообще не уговорить было съесть что-нибудь из зелени кроме огурца и помидора, к этим весенним пирожкам относились снисходительно.
Саша решил, что не будет пока говорить маме о том, какому ущербу подверглись ее огородные посадки после ночного приключения. Тем более что кое-что в огороде все же уцелело. Местами из грядок даже торчали листики брокколи и кончики чеснока. И парник! Например, парник был совершенно цел. И все, что в нем росло, тоже уцелело от разгрома. Так что молоденький лучок с укропчиком и кресс-салатом, самая холодостойкая зелень, какую можно придумать, порадовали все семейство своим вкусом и ароматом.
Ну а ближе к восьми утра дошла очередь уже до обычного завтрака, традиционно состоящего не менее чем из трех блюд. Каша – это для детей и всех прочих желающих вести здоровый образ жизни. Мясное блюдо или яичница с беконом, сосисками и колбасой – это для мужчин. И что-нибудь вроде блинчиков или оладий – это для всех лакомок. Сегодня были блинчики, к которым подали мед, варенье, сметану и топленое сливочное масло.
И снова все четыре конфорки были заняты. И снова на них что-то шипело, шкворчало и булькало. А хозяйка поговаривала, что одной плиты ей маловато. Да и двух холодильников на такую ораву тоже. Саша слышал, как вчера мама даже сетовала на то, что либо надо прикупить еще кухонной утвари, либо проредить ряды родственников.
И тетя Вера сейчас это родственнице припомнила.
– Что, Марина, небось рада-радехонька?
– О чем это ты?
– Одни в тюрьме, другие в больнице, третьи вообще в морге. Избавилась ты от гостей, как и хотела! Если так не любишь принимать у себя людей, зачем затеваешь праздники? Все надо делать с душой, моя милая.
Справедливости ради надо сказать, что сама тетя Вера за все время, что Саша ее помнил, то есть уже больше двадцати лет, ни разу не устраивала приемов или родственных посиделок у себя дома. Всегда они с дядей Колей норовили сами напроситься в гости. Причем обычно появлялись с двумя мандаринками или кульком дешевых карамелек, а уходить не торопились. Ели, пили, оставались ночевать и на следующий день снова ели и пили до тех пор, пока в доме не оставалось ни крошки. Если что-то все же оставалось, тетя Вера прибирала остатки с собой в виде гостинцев.
– Тебе-то уже все равно это не нужно, – говорила она утомленной и потому согласной на все хозяйке. – Завтра пойдешь в магазин и свеженькое купишь. А уж мы эти объедки приберем, нам с мужем по бедности нашей все, что ни дай, все сгодится.
И получалось, что вроде как тетя Вера одолжение делает и одновременно упрекает в чем-то хозяев. Да, это надо иметь настоящий талант, чтобы умудриться обставить дело так, что по одному ее слову всем становилось как-то гадко на душе. И если бы Сашу спросили, кто из его родственников мог бы оказаться преступником, он бы, не задумываясь, в тысячный раз ткнул пальцем в тетю Веру и ее мужа.
Но увы, у Железнова было на этот счет свое мнение. И оно никоим образом не согласовывалось с симпатиями или антипатиями самого Саши. После завтрака, а надо сказать, ночные события нисколько не уняли здоровый аппетит родственников, скорее, даже наоборот раззадорили его, все отправились к следователю. Но сперва заглянули в больницу, где навестили бедного Валеру.
Тот уже почти совсем пришел в себя после ночных событий и мог разговаривать. Правда, врачи запрещали ему это, уговаривая поберечь горло, сдавленное в момент удушения. Но Валера врачей не очень-то слушался и все равно говорил, хотя и вполголоса. Но несущая караул рядом с ним Таня громко озвучивала родственникам рассказ мужа. Впрочем, рассказать Валера о том, что с ним случилось ночью, мог не так уж и много.
Он спокойно спал. Затем ему стало нечем дышать. Он пытался сопротивляться, но воздуха становилось все меньше и меньше. На грудь ему навалилось что-то тяжелое, а в горло словно бы налили расплавленный свинец.
– А затем внезапно тяжесть спала. На короткое время мне показалось, что я вижу какую-то черную фигуру, а потом все… Больше я ничего не помню. Очнулся я в тот момент, когда надо мной уже хлопотали врачи. Из их слов я и понял, что меня пытались задушить, когда я спал.
Таня могла рассказать чуть больше своего мужа.
– Прошлой ночью мне не спалось. Вроде как все было нормально, даже хорошо, утром можно было уезжать. Но сон ко мне упорно не шел. Девочки спали, муж храпел, а я не могла заснуть. Я стала убаюкивать саму себя под рулады, которые выводил во сне Валера. Обычно мне это помогает. Но тут…
Внезапно Таня услышала, как ее любимый муж перестал храпеть, и насторожилась. Валера храпел постоянно и так громко, что она уже привыкла к его храпу. Нет, находиться в непосредственной близости от Валеры, когда тот спал, было невозможно. Храп его буквально оглушал, разрывая ушные перепонки. Но межкомнатная стена приглушала храп, и он становился вполне приемлемым. А обожавшей своего мужа Тане звуки храпа даже помогали уснуть.
– И вдруг они прекратились. Что такое? Я прислушалась.
Тревога, охватившая Таню, переросла в настоящее смятение, когда она услышала новые звуки, доносящиеся из комнаты мужа. Это были сдавленные хрипы и скрип, словно бы на кровати оказались два человека и они боролись за место.
– Я встревожилась. Потом испугалась. Вскочила на ноги и закричала Валере, чтобы он отозвался. Но он не отзывался.
– Господи! Страх-то какой!
Это застоявшаяся у дверей тетя Катя сделала попытку упасть в обморок. Ее подхватили под руки и уложили на свободную кровать, стоящую тут же в палате. Так что тетя Катя была единственной, кто получил возможность дослушать Танин рассказ с комфортом.
– Я как будто бы переживаю весь этот ужас снова!
Одновременно зовя на помощь и окликая по имени мужа, Таня выбежала из своей комнаты и принялась барабанить в дверь спаленки, которую отвели Валере.
– Я пыталась получить от него ответ. Ко мне присоединилась тетя Марина, она проснулась от моих криков. Потом прибежал дядя Лева. Все вместе мы стали звать Валеру. Он не отзывался. И тогда мы начали ломать дверь, которая почему-то была закрыта изнутри. Но дверь была такая прочная!
– Еще бы! Я постарался все сделать на совесть.
– Если бы полицейские не догадались влезть через окно, Валере бы ваша добросовестность дорого обошлась. Он бы точно погиб!
Внезапно все столпившиеся у двери Валериной комнаты услышали, как Железнов скомандовал с улицы своим подчиненным забраться в окно и проверить, что там происходит. Полицейские так и поступили.
– И это они изнутри открыли нам дверь. И они же вызвали врачей. Вот благодаря этим людям моего Валеру удалось спасти.
У Тани на глазах появились слезы.
– Я так им всем благодарна!
Но Валера прошептал что-то, отчего Таня заулыбалась и даже покраснела от удовольствия.
– Ах, скажешь ты тоже!
– Что он тебе сказал?
– Валера говорит, что его спасла я. Если бы я не подоспела так вовремя и не спугнула своими криками убийцу, то та задушила бы Валеру. И ни полиция, ни врачи были бы уже не нужны.
– Подожди! Так это была женщина? Валеру пыталась задушить женщина?
– Девушка, – поправила Таня. – Ася. Да что с вами? Вы же все видели, как Железнов увозил ее вместе со Славой! Это его невеста. Та самая, из-за которой родители не хотели с ним общаться.
– Ты ее тоже знаешь?
– Славка приводил ее знакомиться, Валера брата поддержал, ему Ася приглянулась. А вот свекор со свекровью почему-то встали на дыбы. Особенно свекровь. Она и мужа настроила. И вдвоем они велели Славе выбирать, либо они, либо его невеста.
– И он выбрал невесту?
– Ненадолго. Года два промыкался. А потом где-то с полгода назад приплелся. Раздавленный и униженный. Просил у родителей прощения и клялся, что больше никогда их не оставит даже ради самой распрекрасной красавицы на свете.
Вот и Таня подтвердила то же самое, что уже слышал Саша. Но почему эта девушка пыталась задушить родного брата своего жениха? Фактически своего будущего родственника, который не сделал ей ровным счетом ничего плохого. Или все-таки сделал? Таня этого не знала. И Валера ничего припомнить не мог. Про остальных родичей и речи не было, все они пребывали в полнейшем шоке. Оставалась только надежда на Железнова.
