Глава 23

Апельсиновый сок в стакане, стоявшем на самом краю стола майора полиции Ивана Свечкина, был неестественно оранжевого цвета. Время от времени майор хватался потными пальцами за стакан, подносил его ко рту, делал короткий глоток, морщился и возвращал стакан обратно. С каждым новым глотком мысли его в адрес производителей сока были все менее приятными.

Потом поток их плавно съехал в сферу его личных отношений с молодой разведенкой Татьяной. Она водила его за нос, понял он неделю назад. Она держала его запасным вариантом, продолжая поддерживать отношения со своим бывшим мужем. Мотивировала все это их общей жилплощадью, с которой ни ее бывший, ни сама Татьяна не собирались съезжать. Уступать не хотел никто. Даже за денежную компенсацию. Бывшие супруги спорили, ругались, мирились. И майор небезосновательно полагал, что иногда это примирение происходило в их бывшей супружеской кровати.

Свечкин стиснул зубы, опустил взгляд на рабочий стол и припарковал поток своих гневных мыслей на папке с делом найденного минувшей ночью в дачном поселке мертвого бомжа.

Без документов, без каких-либо примет, в грязной старой одежде, с пустым желудком как утверждает патологоанатом. Бомж этот, мало того что решил умереть на его земле, так еще решил умереть не своей смертью! Он не умер от переохлаждения, на улице жара стояла которую неделю. Не от голода загнулся. Грядки дачного поселка кишели овощами. Не нажраться там мог только ленивый. Бомж умер из-за дырки в сердце. А дырка эта была проделана пулей из пистолета известной отечественной марки.

И где вот теперь он станет искать этот ствол, какие могут быть мотивы к этому расстрелу, он понятия не имел.

Когда их выдернули звонком на пьяный дебош, устроенный молодчиками в дачном поселке, и когда удалось всех почти задержать и снять с них признательные показания, майора начальство похвалило. И даже обещало отпустить в долгожданный отпуск через месяц. Он так обрадовался, что даже сказал в телефон:

– Служу России, товарищ полковник!

Поторопился радоваться. Буквально через пять минут его подчиненный, преследуя одного самого шустрого дебошира, наткнулся в кустах на мертвое тело. И началось…

– Сам понимаешь, что это не рядовой случай. Все огнестрелы, майор, на контроле наверху. Так что, не найдешь убийцу в кратчайшие сроки, отпуск твой накрылся, – обрадовал его полковник, выслушав доклад.

И майор разгневался, да. Он так разгневался, что матерился всю дорогу до отдела, куда его вез его друг и соратник Сашка Мякишев.

– Да забей, чё ты, Ванька. На хрена тебе в августе отпуск? Ильин день пройдет. Вода в реке мутная, холодная, – пытался он его утешить хоть как-нибудь и только подливал масла в огонь. – А лететь куда-то тебе не с кем. Танька твоя вчера с бывшим в кино ходила. Меня увидела, заметалась. Начала нести какую-то ерунду.

– Какую? – отвлекся от ругательств Свечкин.

– Что этот поход в кино у них был запланирован заранее. И что он является последней жирной точкой в их отношениях. В общем, пургу несла, Вань.

И майор тут же продолжил материться с прежней силой.

Из отдела они разъехались по домам уже ближе к утру. На службу явились уже после обеда. Никаких новостей по застреленному бомжу не появилось, хотя ребята работали. Таня на его телефонные звонки не отвечала, а он успел позвонить ей, как проснулся, четыре раза. Сок по вкусу напоминал молочную сыворотку, разбодяженную красителем. И главное – отпуск! Все планы на отпуск летели ко всем чертям!

Майор снова пригубил из стакана, поморщился и с надеждой глянул на телефон. Он ждал информации по пистолетной гильзе. Может быть, хоть где-то ствол засветился? И в базе есть о нем сведения? Будет хотя бы откуда начинать.

Телефон зазвонил. Он дернулся за трубкой. Но это был всего лишь Саня Мякишев.

– Извини, Саша, звонка жду. Некогда мне.

– Погоди, Ваня, – обиженно протянул друг и соратник. – Я тоже по делу, не в кино позвать.

Кино? При чем тут кино? На Таню намекает? Вот он гад, а!

– Говори. Только быстро, – сухо скомандовал майор.

– Чё хотел спросить, Ваня, мы сегодня, когда расстались под утро, ты молился? – И Сашка, стервец, совершенно отчетливо хихикнул.

– Чего?! – Он еле сдержался, чтобы не смахнуть со стола стакан с отвратительным оранжевым пойлом. – Я же сказал…

– А я спросил, ты молился? Ответь. Только честно, – друг перестал ржать. – Честно, Ваня!

– Нет. Не умею я. А что?

– Гм-м, странно. Не молился, а чудеса на тебя посыпались. – И Сашка снова рассмеялся.

– Какие чудеса, чего мелешь? – Он знал, что телефоны прослушиваются, и все равно спросил: – Обкурился, что ли? Какие чудеса?

– Ну, во-первых, Танькин муж сегодня утром съехал.

– Да ладно! – Свечкин приподнял зад со стула, повиснув в неестественной позе мающегося животом человека.

– Совершенно точно. И она вчера не врала мне. Они в самом деле ходили в кино напоследок, так сказать. Нормально пообщались. Сходили в кино. Потом в ресторан. Потом, предвижу вопрос, не переспали. Он ночевал у матери. И утром он съехал. Так что, Ваня, она твоя.

– А во-вторых? – Он осторожно опустился обратно на стул и снова потянулся к стакану с соком.

– А во-вторых, по твоему неопознанному бомжу приехали из соседней области. Целая группа. И я даже, чтобы тебя не разочаровывать потом, самолично свозил их в морг. И они бомжа опознали. Он фигурант какого-то их дела. Их дела, Ваня! Так что не бреши мне, друг.

– О чем?

– Ты молился, – произнес Сашка и, рассмеявшись, добавил: – Хоть и не умеешь…

Видимо, он все же не такой плохой человек, раз Бог принялся награждать его так щедро этим днем. Просто чудо за чудом! Только, как говорится, успевай записывать.

Сразу после Сашки позвонила Таня. Смеялась в трубку и говорила ему о том, как любит. Славными, простыми словами, от которых на душе стало легко и счастливо.

– Нам надо решить с тобой, Ваня, когда ты ко мне переедешь, – сказала она напоследок. – Не жить же нам с тобой в твоей однушке. Мы ее лучше сдадим, так ведь?

Ой, он ведь так именно и думал, когда мечтал о строительстве дальнейших отношений с Таней. Что он со временем переедет к ней, а свою квартиру сдаст. Она располагалась в самом центре города, и аренда стоила недешево. И мыслями своими, видит Бог, он точно ни с кем не делился. Так что Тане не мог никто его сдать. Она просто мыслит как он. И это очень, очень, очень хороший признак. Недаром его к ней тянуло.

– Так, – ответил ей Свечкин, улыбаясь. – Все так. И я тоже тебя люблю, малышка.

Через несколько минут после Таниного звонка в дверь слегка стукнули, и тут же вошли сразу трое.

Это те самые люди из соседней области, которые избавят его от необходимости искать убийцу найденного бомжа, смекнул Свечкин. И едва не с поклоном кинулся им навстречу. Рассадил по стульям, предложил чая.

Все дружно отказались.

– Нас ваш коллега уже угощал и кофе и чаем, – призналась девушка-лейтенант.

Она была невероятно привлекательной. И нарядной. В красивой дорогой блузке. Свечкин в этом разбирался. Его сестра держала бутик женской одежды в центре. Босоножки на высоких каблуках. Сумочка в тон.

Нарядная и привлекательная. Таких сотрудниц у них в отделе точно не было. Заведись такая, он бы, может, и на Татьяну не взглянул бы. И не мотал бы себе нервы в ожидании, пока они с бывшим мужем разъедутся.

А капитан, с которым она приехала, будто ее привлекательности и не замечает. Смотрит в ее сторону холодно, надменно, прилюдно сделал ей замечание. Едкое, неприятное. Почему?

Свечкин, вернувшись на свое место, минуту поломал над этим голову. И не потому, что для него это было так уж важно. Просто он мог теперь думать о чем угодно. Дело в папке вот-вот перекочует в другие руки, и он был почти счастлив.

Так почему капитан так смотрит на свою подчиненную? Потому что считает себя красавчиком, способным уложить в постель кого угодно? Ну да, да. Что есть то есть. Высокий, мускулистый, загорелый. Черты лица правильные, рот жесткий, глаза темно-серые. Очень интересный мужик, признал со вздохом Свечкин, машинально поджимая распустившийся живот. Такой может себе позволить смотреть свысока на симпатичных сотрудниц.

Или…

Или он просто запал на эту девчонку-лейтенанта. И шифруется. И прикрывает свою слабость грубостью. Может и такое быть.

– Мы совершенно точно уверены, что погибший – это Супрунов Иван Митрофанович, – отвлек его от второстепенных мыслей монотонный голос капитана. – Наш свидетель опознал его. Ваш сотрудник все задокументировал.

Ах, молодой пацан – это, оказывается, свидетель. А он ему под зад стул подсовывал, как коллеге. А и пускай. Не убыло. Пацан тоже важную роль в их тройке играет. Он опознал труп!

– Скажите, майор, результаты баллистической экспертизы еще не готовы?

– Жду с минуты на минуту.

И он даже на часы взглянул. Хотя, если честно, почти забыл о ней в ходе свершения таких-то чудес!

– Что-то подсказывает нам, что убит Супрунов был из ствола, который проходит у нас по одному делу вещдоком.

– Так ствол у вас? – ахнул Свечкин.

И про себя подумал, что вот оно – еще одно чудо. Даже оружие у них уже есть.

– Был изъят в результате обыска при задержании подозреваемого, – сухо ответил капитан.

– Так и подозреваемый у вас уже есть?

Он чуть не заржал в полный голос. И умел бы, правда, помолился бы Всевышнему, так щедро награждавшему его этим днем.

– Подозреваемый есть. Но нет признательного, – вставила лейтенант, надув губы.

Видимо, имелись какие-то внутренние разногласия в их отделе. Имелись. Но Свечкину было наплевать. Убитый опознан. Если сейчас еще и оружие подойдет, то…

Словно услыхав его мысли, телефон внутренней связи заверещал. И через минуту он получил точный отчет по оружию, из которого был убит, как там его – Супрунов?

– Распечатку занеси. Коллегам из соседней области нужно, – попросил майор, хотя уже пробили по базе и установили, что оружие было тем же самым, что было изъято при обыске капитаном. – Не кататься же им потом еще и за бумагой.

Он осторожно положил трубку на аппарат и незаметно ущипнул себя под столом за левое запястье. Не спит ли, не чудит с похмелья? Больно ущипнул, даже невольно поморщился. Да о чем он, в самом деле! Не пил он!

– Товарищ капитан, я могу обратиться к товарищу майору?

Вытянув шею, девушка глянула на капитана, сидевшего через стул от нее, между ними расположился свидетель.

– Обращайся, Малахова, – позволил капитан с кривой ухмылкой.

Вот точно что-то между ними не так. Как-то не так все просто.

– Товарищ майор, скажите, а тело было найдено далеко от дороги?

– Там весь дачный поселок в дорожках, лейтенант. Все под номерами.

– Я имею в виду центральную дорогу, товарищ майор. Там есть охрана?

Она ослепительно улыбнулась. Если бы ему кто-то в их отделе так улыбался, он бы точно Танины чудачества так долго не терпел.

– Наверняка въезд в дачный поселок, как и везде, осуществляется с центральной трассы или дороги, или…

– Совершенно верно, лейтенант, – перебил ее Свечкин. – Въезд в дачный поселок охраняется. И даже есть наружное видеонаблюдение. Но дело в том, что попасть на территорию дачного поселка пешком можно в любом месте. Поселок не обнесен ограждением. Чем, собственно, и воспользовались дебоширы, устроившие на дачах погром.

– А вы уже отсмотрели видеозаписи? – последовала еще одна ослепительная улыбка симпатичного лейтенанта.

Свечкин замялся. Признаваться, что даже не собирался сегодня этим заниматься, было неловко. Поэтому он сказал первое, что пришло на ум:

– Понимаете, лейтенант, за день там столько машин въезжает и выезжает, что установить причастность именно к этому убийству кого-то из водителей или пассажиров просто нереально. Ну, конечно, если бы не ваш визит, мы бы этим занялись уже сегодня. И опросили бы всех, кто там был в тот день. И за день до этого. И в последующий день тоже. Вы можете себе представить, лейтенант, какая это работа? Какие силы нужны для того, чтобы установить личность убийцы?

Свечкин, все еще движимый признательностью коллегам из соседней области, старался говорить мягко, вежливо, но все равно вышло так, как будто старший по званию отчитывает младшего по званию. Учит его азам, так сказать.

Но девушку-лейтенанта это, кажется, совершенно не смутило. Она кивком с ним согласилась и произнесла:

– Совершенно с вами согласна, товарищ майор. Работы было бы много. Если не знать, кого ищешь. А поскольку у нас есть подозреваемый, то, обнаружив его машину на въезде в день или вечер убийства, мы бы сократили диапазон поисков. Значительно сократили.

– И нам бы тогда его признательное было бы до фонаря, майор, – нехотя, очень нехотя поддержал свою коллегу капитан.

И тут вдруг голос подал свидетель, все это время просидевший с отсутствующим видом.

– Этот перец мог его провезти любым путем, не въезжая на территорию дачного поселка на машине, и пристрелить уже на дачах. Сами сказали, что пешком там можно с любого места попасть.

– Можно, – кивком подтвердил Свечкин.

И нахмурился. Версия свидетеля ему понравилась меньше. Она все усложняла и ставила под сомнение причастность подозреваемого, который ни хрена у них там не кололся. А это значило…

Это значило, что его могут тормознуть с отпуском. И сюрприз Татьяне не удастся преподнести.

– Знаете, юноша, ваши слова вряд ли можно принимать всерьез, – произнес Свечкин, откидываясь на спинку стула и совсем не заботясь, что живот его в таком положении выкатывался над столом. – Думаю, что ваш Супрунов уже был мертв к тому моменту, когда машина пересекла шлагбаум. И тело просто выгрузили. Стрелять в дачном поселке в разгар сезона весьма рискованно.

– Как же она его пересекла? Шлагбаум ваш? – прицепился свидетель. – Там что, охрана для видимости, что ли? Или этот перец пропуск туда имел?

– А вот это очень просто выяснить, просмотрев записи с камер видеонаблюдения. – И девушка-лейтенант встала со стула, шагнула к столу Свечкина. – Вы ведь окажете нам содействие, товарищ майор?

Еще бы! Он рад был помогать им, чем может. Лишь бы они быстрее нашли то, что ищут. Лишь бы они быстрее убрались из отдела и из его города. И он мог бы спокойно доложиться начальству и отправиться к Татьяне. В тот момент, когда они уже просматривали изъятые видеозаписи с камер наружного наблюдения, она прислала ему сообщение:

Было ли ему дело до того, что ищут на записях его коллеги из соседней области?! Абсолютно нет. И даже радости их не разделил, когда они нашли то, что искали. Порадовался тому, что дело идет к завершению, и только.

– Это точно его машина? – строго смотрел на свидетеля капитан, когда тот опознал автомобиль, въезжавший на территорию дачного поселка.

– Совершенно точно, – бубнил тот. – Типа вы, капитан, не знаете!

Капитан знал. Кивком подтвердил. Свечкин оформил передачу записей с камер. Проводил гостей до машины. И даже помог девушке-лейтенанту сесть на пассажирское сиденье рядом с водителем.

– Вам что-то не нравится, лейтенант? – спросил Свечкин перед тем, как захлопнуть пассажирскую дверь.

– Почему вы так думаете? – уставила она на него зеленые глазищи.

«Как в омут смотришь! – подумал Свечкин. – Сложно капитану, ой, сложно день за днем в такой омут смотреть! Оттого, наверное, и морду от девчонки воротит. Чтобы окончательно не пропасть. Не утонуть в этих глазищах».

– Вы все время хмурились, когда просматривали запись. И несколько раз ставили на повтор. Что вам не понравилось?

Просто так спросил. В плане, так сказать, обмена опытом.

– Понимаете, товарищ майор, мы видели машину, – покусав губы, нехотя произнесла девушка-лейтенант. – Мы все время видели машину. Но ни разу не увидели лица водителя. Даже когда он разговаривал с охранником.

– Это вы сейчас к чему? – Он уже пожалел, что начал с ней разговаривать. Девчонка из тех, кто любит искать черных кошек в темных комнатах. – Это вы сейчас к чему так на меня смотрите, лейтенант?

– Это я к тому, товарищ майор, что не мог бы кто-нибудь из ваших сотрудников найти и опросить того охранника?

– Вы же слышали, что вам сказали, – со вздохом и снисходительной улыбкой ответил Свечкин. – Парень уволился пару дней назад. Как с ним связаться, никто не знает.

– И все же, товарищ майор. Надо бы парня найти и опросить. Простите меня, товарищ майор, но все просто. Как-то уж слишком все просто. Так не бывает!