Глава 15
Стас не пошел в понедельник на службу. Такого за все время существования его бизнеса не случалось прежде никогда. Чтобы он прогуливал?! Тем более в понедельник?! Это же стартовый день! Это начало! Это перезагрузка!
Так он всегда выговаривал своим сотрудникам, решившим взять отгул, отпуск или больничный с понедельника.
– Так нельзя! – убеждал он их. – Это предательство по отношению к фирме, к коллегам, ко мне.
Кого сейчас он предавал? Самого себя? Семью, существовавшую за счет прибылей его фирмы? Кстати, о семье!
Не поворачиваясь, он закинул руку себе за спину и пощупал место, где всегда спала его жена. Пусто. Интересно, а где она? Стас бросил взгляд на часы. Половина десятого утра. Она обычно спит до полудня. Чем сегодняшний понедельник отличается от остальных?
Он свесил ноги с кровати, поднялся. Тут же недовольно поморщился, поймав свое отражение в зеркале. Никакое здоровое питание, навязываемое ему женой, не помогает. Никакие тренажеры не помогают, с которых он не слезает ни дома, ни на фирме, организовав специально для себя зону спортивного отдыха.
Он стремительно набирает вес.
– Что вы хотите, возраст, – прогнусавил недавно пожилой диетолог, к которому его поволокла жена. – Вам сорок пять. Организм начинает потихоньку перестраиваться.
Стас с сомнением глянул на худощавого диетолога, на его седые виски. Тот понял, проговорил с кивком:
– Мой организм уже перестроился. Но тоже, поверьте, было время, когда я сидел на одних салатах.
Питаться одними салатами Стас категорически не хотел. Поэтому потребовал от диетолога выписки чудодейственных пилюль. Тот нехотя выписал, но предупредил, что эффект может быть краткосрочным.
Эффекта пока не было вообще, решил Стас, машинально втягивая появившийся животик. Никакого эффекта, кроме изжоги и слабости. Может, поэтому он не поднялся сегодня в привычные семь сорок? Из-за таблеток?
Мгновенный ответ всплыл темным облаком, застелившим взгляд, стоило ему взяться за ручку двери.
Виктор! Это он, сволочь, виноват! Он и Серега! Они тянут его на то самое дно, с которого можно не всплыть уже никогда. Они сообща задумали страшную игру, призом за которую должна стать падчерица Виктора – Лара. Они задумали дуэль, в которой соперник непременно должен погибнуть в результате несчастного случая.
Дуэль планировалась на минувшие выходные. И неожиданно отменилась. Что-то у Витьки пошло не так. То ли сценарий его не устроил, над которым они с Серегой просидели три дня, то ли второй дуэлянт приболел и не смог именно в эти выходные потонуть в болоте…
– Тьфу-тьфу-тьфу! – суеверно поплевал себе через левое плечо Стас, до синевы бледнея.
Кислая волна поднялась из желудка, обжигая пищевод и корень языка. Стас поморщился. Какое тут будет здоровье, с такими друзьями?! Какая спокойная размеренная жизнь?
Он вышел из спальни, прислушался. Жена была в кухне. Едва слышно работал блендер. Наверняка готовит себе и ему какую-нибудь овощную бурду отвратительного зеленого цвета. Его передернуло. Он не мог это употреблять. Его каждый раз мутило, когда в горло лилась вязкая безвкусная масса, попахивающая крапивой.
– Дорого-ой, – нараспев крикнула она из кухни, выключив блендер. – Иди сюда. Я слышу, ты встал.
Стас вздохнул, растянул губы в улыбке и пошагал в кухню.
– Доброе утро, – проговорил он, целуя жену в подставленные щеки. – Чего так рано встала?
– А ты чего сегодня рано не встал, а? – улыбнулась она, осматривая его пытливым, как у доктора, взглядом. – Заболел?
– Нет. – Стас стащил с тарелки маленькую морковку, с хрустом откусил. – Просто.
– Просто что? – Она застыла с чашей от блендера в руках, в которой плескалась густая смесь молочно-серого цвета.
– Просто решил прогулять. Безо всякой причины.
– Ух ты!
Она растерянно моргнула, недоверчиво качнула головой и со вздохом начала разливать гадкую жижу по высоким стаканам.
– Я что, не могу прогулять? – Он поблагодарил ее с вялой улыбкой, принимая стакан, в котором жижи было на три пальца больше, чем в ее стакане.
– Нет. – Она с грохотом поставила чашу от блендера в посудомоечную машину. И уточнила: – Ты не можешь. Серега может. Виктор тоже может позволить себе заниматься бизнесом от случая к случаю. Ты – нет.
– А чем я такой особенный, малыш?
Он приложился к краю стакана и осторожно глотнул. Отдышался, обнаружив, что гадость первостатейная. Поставил стакан на стол.
– Что во мне не так, малыш? Почему я не могу прогулять?
– Не понравилось? – уголки ее рта опустились. – Новый рецепт. Прости. Мучаю тебя этой дрянью. Самой не нравится. Но диетолог.
– К черту диетолога. Что во мне не так?
Он поводил языком во рту. Удивительно, изжога растворилась в одном глотке странной серой слизи, которую он попробовал. Диетолог-то весьма, да, весьма…
– Все в тебе так, Стасик. Что ты? – Глаза его любимой женщины наполнились испугом. – Ты у меня самый лучший.
– Ты не ответила. – Он подхватил стакан со стола и выпил содержимое до последней капли. – Почему я не могу прогулять?
– Потому что у тебя серьезный бизнес. Потому что ты ответственный. Потому что ты… Ты самый лучший, Стас! – Она кинулась ему на грудь, обвила руками шею. – Мне недавно звонили некоторые твои сотрудники. По очереди. Просили тебя поблагодарить. За то, что ты отмел идею с оптимизацией рабочих мест. За то, что решил сохранить коллектив. Ты такой… ты такой у меня… Я тобой горжусь, любимый! И именно поэтому тебе нельзя расслабляться. Понимаю, ты устал. Тебя мучает нездоровье, но…
– Но мы все преодолеем, – шепнул он ей на ухо, поцеловал в шею. И помотал в воздухе пустым стаканом. – Знаешь, вполне съедобная дрянь.
– Да ладно. – Она отодвинулась, с сомнением глянула на него. – Ты это говоришь, чтобы меня не обидеть?
– Я это говорю, потому что всегда говорю тебе правду, детка. И ты об этом знаешь. И если я говорю, что твой сегодняшний коктейль мне понравился, значит, так и есть. Всегда только правду. – Стас с грохотом поставил пустой стакан на стол, притянул жену к себе, погладил по спине. – Знаешь ведь.
– Знаю. – Ее щечки сделались розовыми от похвалы, но в глазах плескалось недоверие. – И все же, Стас.
– Что?
– Что тебя тревожит? Почему ты проспал?
– Я не проспал.
Он уронил руки и отошел к окну. За стеклом, ниже семнадцатью этажами, на жаре плавился асфальт. Город изнывал от зноя. Коммунальщики выдыхались, пытаясь смыть пыль с улиц. Вода испарялась, едва успевая оседать на асфальте и клумбах. Пыль не исчезала.
– Хорошего бы дождя, – проговорил он задумчиво и добавил безо всяких переходов: – Виктор.
– Так я и знала! – ахнула за его спиной его супруга.
И тут же ему на лопатки легли ее жаркие ладошки.
– Так я и знала, – повторила она со всхлипом. – Когда он уже отвяжется от тебя?! Сколько можно?!
– Он не отвяжется никогда, – произнес Стас слабым голосом.
И про себя подумал, что прочнее связи, чем общая страшная мерзкая тайна, нет и быть не может. Эта тайна связала их такими прочными нитями, что не распутать, не разрубить. И только смерть способна все исправить.
Подумав так, Стас побледнел.
– Знаешь, малышка, с некоторых пор я стал его бояться, – признался он.
– Почему? – Она прислонилась к его спине щекой.
– Он стал невозможен. – Стас поморщился, вспоминая их последнюю встречу. – Он стал одержим!
– Ларой?
– Наверное. – Стас пожал плечами, развернулся, прижал жену к себе. – Может, все дело в Ларе, а может, просто в том, что она предпочла другого. Менее удачливого. И это его бесит.
– Ненормальный. Он просто ненормальный, милый! Что он задумал на этот раз? Он ведь что-то задумал, так? – Она задрала к нему лицо, зажмурилась и качнула головой. – Нет, не говори. Я угадаю.
– Давай. – Он коснулся губами ее виска.
– Он задумал каким-то образом от него избавиться, так?
– Угу, – промычал он.
– И хочет обставить это… Хочет воспользоваться вашей помощью… Хочет устроить дуэль?! – в испуге ахнула жена, широко распахивая глаза. – Я права, Стас?! Я права?!
– Да.
А что он мог сказать? Начать фальшиво улыбаться и врать ей? Он никогда ей не врал. Или почти никогда. Да она с ходу распознает его ложь. Поэтому он не стал даже и пытаться. Его жена, его красавица Лада на сегодняшний день была единственным его единомышленником.
– Да, – повторил он.
– Стас, ты должен отказаться. – Она обеспокоенно шевельнулась в его руках. – Не мне тебе напоминать, чем заканчивались такие игрища в прошлом. Помнишь, когда Серега притащил к вам в клуб какого-то своего партнера по бизнесу, помнишь?
– Еще бы! – фыркнул он, грустно улыбаясь. – Мужик два месяца провалялся в гипсе на больничной койке.
– Да. А Серега тем временем отжал три его тендера. И почти разорил его.
– Ну да.
– И его бизнес-партнер, сколько ни пытался, так ничего и не сумел доказать. Все гладко! Бумаги все подписаны. О рисках все предупреждены. Несчастный случай! Но ты же не станешь мне-то хотя бы врать, что все не было подстроено заранее?
– Не стану. – Стас прижал ее к себе еще крепче. Сердце в груди тревожно сжималось.
– Вот. И что теперь Виктор задумал? Какую судьбу он уготовил бедному мальчику?
А никакую! Не будет у мальчика после игры никакой судьбы, потому что жизни самой не будет у мальчика! Виктор уберет его. Виктор устранит со своего пути помеху. И плевать ему на то, что он осиротит троих детей. И плевать на то, что, возможно Лара, любит этого несчастного парня.
Виктор жаждал приза. Он мечтал о нем.
Кому, как не его друзьям знать об этом! Он грезил Ларкой еще с ее четырнадцатилетия. Не лез к ней со своей запретной похотью, потому что закона боялся и общественного порицания. Ему бы тогда вход в мир бизнеса был бы заказан. Никто не захотел бы с ним иметь никаких дел. И руки бы не протянул. Это Виктора сдерживало.
А потом Ларка вдруг встретила этого парня. И очень быстро стала его женой. И Виктору ничего не оставалось делать, как просто скрипеть зубами и наблюдать за тем, как Лара делает этого неудачника счастливым и дарит ему детей. Одного за другим.
– Что ты молчишь, Стас? – Лада ткнула его коленом в ногу. – Что он задумал? Каковы условия дуэли?
– Я пока не знаю, – неожиданно соврал он, удерживая голову жены так, чтобы она не заглянула ему в глаза. – Но то, что призом станет Лара, это бесспорно.
– И она знает? – ужаснулась Лада.
– Будто бы.
– И она согласна с условиями? – Голос жены звенел негодованием.
– Я не в теме, малыш. – Вот это была чистая правда. – Но то, что Виктор задумал что-то недоброе, что-то, что не позволит Ларке включить заднюю передачу, это сто процентов.
– Господи! Господи, Стас!
Лада отшатнулась, попятилась, уставила на него потемневшие от ужаса глаза. Как-то уж слишком театрально воздела руки к потолку. Воскликнула:
– Ты что, не понимаешь?!
– А что я должен понять?
Стас следил за своей мимикой, старался себя не выдать. Если Лада догадается, она его не выпустит из дома. В рукопашную он с ней не пойдет. И это воспримется Виктором как предательство. А у них общий клуб.
Господи! Господи, как же поступить-то?!
– Он не оставит в живых этого мальчика, Стас, – громким шепотом произнесла Лада, лицо ее сделалось одного цвета с коктейлем в ее стакане. – Он убьет его.
– Да уж прямо. Скажешь тоже. Пиф-паф, ой-ой-ой, – пропел он дурашливо, поднимая вверх обе руки, словно собирался сдаваться. – Виктор гад, конечно, каких поискать, но не дурак же конченый. Он понимает, что это уголовное дело. Не надо паники, малыш.
– И именно поэтому ты лишился покоя в последние дни? Именно поэтому паникуешь? И не ходишь на службу? Впервые за столько лет? Расскажи моему попугаю, Стас!
Попугая у Лады никакого давно не было. Он давно помер, подавившись фисташкой, которую ему в клетку подсунул Серега. Ради забавы. А потом еще пытался оправдаться перед Ладой, уверяя, что случайно уронил туда орех.
– Расскажи это моему попугаю! – расплакалась Лада, указывая на бедную птицу, валявшуюся вверх лапками в клетке.
С тех пор она время от времени восклицала так, когда пыталась дать понять, что не верит ни одному слову собеседника.
Лада, сердито затопав, ушла из кухни, успев невнятно пробормотать, что он не имеет права рисковать благополучием семьи из-за преступных утех делового партнера.
Жена была права. Он не имел права идти на поводу у Виктора. Даже если тот и заручился поддержкой Сергея. Даже если их дружбе много лет. Даже если он и потеряет потом их расположение, а заодно, может быть, и акции клуба.
Плевать!
Плевать ему на эту чертову дружбу, связывающую их порочной тайной. Плевать на акции. Пусть катятся с ними, пусть забирают. Ему было не плевать на себя, свою семью. Ну и да, да, не плевать было на бедного парня, незавидная участь которого не давала Стасу покоя несколько последних дней. И именно поэтому он должен…
Он должен его предупредить! Он должен постараться спасти ему жизнь. Ради его детей. Ради дуры Ларки, которую тайком, про себя, считал шалавой.
Он его предупредит. Прямо сегодня. Прямо сейчас.
Стас пошел в ванную, быстро принял душ. Долго чистил зубы, прислушиваясь к симптомам зарождающейся изжоги. Не было. Даже намека. Из ванной он вышел повеселевшим, бодрым. Быстро оделся в то, что разложила ему на кровати Лада, подхватил телефон с прикроватной тумбочки.
– Лада, коктейль бомба! Завтра хочу такой же, – крикнул он из прихожей в сторону гостиной, где затаилась осерчавшая на него жена. – Я поехал.
– Куда? – подала она все же голос.
– Сначала по делам. Потом на фирму.
Стас надел туфли и поморщился. Ноги отекли с чего-то, и кромка кожаных туфель больно врезалась. Он открыл обувную полку, и взгляд остановился на рыжих мокасинах. Старые, разношенные, но такие удобные. Он обулся в них, вернув туфли на полку.
– По каким делам? – Лада возникла в дверном проеме, оперлась руками в притолоку. Тут же опустила взгляд вниз. – Стасик, но это же никуда не годится! Эти мокасы сдохли давно.
– Малыш, жара, удобно. – Он улыбнулся и поманил ее пальцем. – Иди, чмокну.
Лада подошла, подставила обе щеки и губы для троекратного поцелуя.
– По каким делам ты поедешь, Стасик? Ты поедешь к Виктору? Скажешь, что отказываешься от участия в его сомнительном мероприятии, да? – произнесла она с надеждой.
– Нет. Я не поеду к Виктору, малыш. – Он поправил ей волосы, выбившиеся из высокого хвоста. – Я поеду к Ларкиному мужу.
– Ты хочешь его предупредить. – Она заулыбалась и потерлась своим носиком о его нос. – Обожаю тебя.
– Я тоже обожаю тебя, детка. – Он взялся за дверную ручку. – И да, я хочу его предупредить. А там уж пусть он сам решает, будет он принимать условия своего соперника или нет.
