Не верится, что восьмой класс закончился и впереди три месяца ничегонеделания.

В саду распустились первые розы. Сегодня я гуляла по саду и вспоминала разные игры, которые я вела в саду сама с собой, когда мне было семь лет.

Дело в том, что на семилетие дядя Слава подарил мне книжку «Алиса в Стране чудес». Эта книга стала моей любимой. Не сосчитать, сколько я ее прочитала! В восемь лет я сделала по этой книге дневник, куда записывала цитаты, загадки и стихотворения, рисовала картинки.

Летом я ходила по саду, где расцвели мамины розы, и представляла себе, что попала в Страну чудес. Я вытаскивала в сад чайный набор и устраивала безумное чаепитие. Мягкие игрушки – заяц, клоун и мышь – были Мартовским Зайцем, Безумным Шляпником и Соней. А я была их Алисой.

Однажды я даже выкрасила мамину розу в красный цвет, чтобы во всем следовать книге. Мама ничего не заметила – дождь ночью смыл краску, и наутро роза снова стала белой.

В следующий раз в саду я устроила судебное заседание по делу Червонного Валета. Кажется, в детстве я проиграла все сценки из этой книги.

«Алиса в Стране чудес» до сих пор стоит на моей полке на парадном месте, хоть последние несколько лет я не открывала ее. Зачем? Я все равно помню каждую строчку.

Назар на целый месяц уехал в летний спортивный лагерь. Мой мир рухнул.

Дядя Слава сказал, что нам пора начать изучать язык программирования Java. А мне сейчас не очень-то хочется начинать что-то новое, более того, не хочется приходить к ним домой, потому что Назар уехал. Охота совсем отпала, когда дядя Слава озвучил подробную программу моего обучения – два занятия в неделю, год обучения, четыре модуля – каждый модуль по три месяца занятий. Дядя Слава пытается заинтересовать меня тем, что будет много занятий с играми и компьютерной графикой. Но первый и второй модули – это теория и ознакомление, а я ненавижу теорию… а все самое интересное – разработка – начнется только в третьем.

– А когда мы сможем написать гонки? – спросила я.

– Будешь хорошо стараться, то через год уже напишешь классные гонки сама.

Ответ меня не устроил. Год – это так долго… я уже хочу все уметь сейчас, не хочу столько времени продираться через дебри скучного и неинтересного. Более того, сейчас каникулы. Можно ходить в парк или на речку, есть мороженое, сидеть с Соней и Пелагеей на лодочной станции или гулять по городу и лесу. Вот наверняка они сейчас куда-то ушли вдвоем. Пока я была у дяди Славы, Соня мне звонила, но я пропустила звонок, а когда перезвонила, она не ответила. Я позвонила Пелагее, но ответа тоже не было.

Неужели они без меня придумали что-то интересное, а я все пропущу?

Завтра мой день рожденья, мне исполнится пятнадцать. Отмечать будем в субботу. Обычно я не люблю этот праздник, но сейчас безумно его жду. Ведь на мой день рожденья приезжает Назар! Летний лагерь находится недалеко, и родители заберут его на выходные.

Праздник прошел волшебно!

Были только мы – я, Соня, Назар – и наши родители. Наши любимые друзья. Праздник отмечали на даче у Сони. Делали шашлыки, играли в петанк. Металлические шары из набора для петанка мне очень напоминают Золотой снитч.

Я выиграла!

Я была очень рада, что Назар смог приехать, и сказала ему об этом. Он ответил, что не мог пропустить мой праздник, и даже если бы его не отпустили из лагеря (это все-таки спортивный лагерь со своим четким и жестким режимом), то все равно бы сбежал и пришел на мой день рожденья.

А потом мы сидели на веранде, а дядя Вася играл на гитаре. Он волшебно играет и поет, часто берет гитару на наши совместные семейные походы на природу. Он играл песню «Ах, Алиса», у него очень здорово получается. Дядя Вася часто играет именно эту песню, чтобы сделать мне приятно. Говорит, что это его любимая и что каждый раз, играя, вкладывает в нее душу. Мне очень приятно. В те минуты, когда он поет об Алисе, наконец-то я, а не Соня, становлюсь центром внимания.

Сегодня я зашла в «Инстаграм» и увидела, что Соня добавила новую фотографию, где они с Пелагеей стоят в купальниках у реки. Я прикусила нижнюю губу, которая предательски затряслась от обиды. Они ходили вчера на речку, когда я днем писала Соне, надеясь вытащить ее гулять… Но она сказала, что целый день будет помогать маме с какими-то делами. Врунья. А сама ускакала с Пелагеей и даже не позвала меня! Я тоже хотела бы пойти на речку. Но не стану ей ничего предъявлять, а то буду выглядеть жалко и глупо. Я пойду к родителям и попрошу их на выходных поехать на озеро. Сделаю там кучу красивых фотографий – места там куда красивее местной речки – пускай она обзавидуется! Да, именно так и сделаю!

Суббота прошла здорово! Ездили на озеро, я каталась на банане и водном мотоцикле! Фотографии получились очень красивыми, я сразу их выложила. И у меня за некоторые фотографии даже набралось тридцать лайков! Столько у меня никогда не было, видимо, снимки и правда хорошие и всем понравились. Я смотрела список лайкнувших, но Сони среди них не было. Ни утром, ни днем, ни сегодня вечером. Может, она не видела фотографии? Вряд ли. Она постоянно сидит в «Инстаграме». В голову закралась одна идея. Надо провести расследование.

Итог расследования меня не удовлетворил… После меня выложили фотографии Дашка, Кристинка и Леша – и всем троим одноклассникам Соня поставила лайки, а мне нет! Коза! Почему так? Значит, она точно видела фотографии. Почему же не поставила лайки? Может, завидует, что мы ездили купаться на красивый водоем, а ее с родителями не позвали? Наверное, дело в этом. Она завидует! Ведь у меня теперь есть столько красивых фотографий, а у нее нет!

Ура! Вернулся Назар!

Надо срочно позвонить дяде Славе и сказать, что я безумно хочу позаниматься программированием именно сегодня. Я очень хочу увидеть Назара!

Сегодня снова катались на лодке по реке. На этот раз Назар был с нами. Сначала в лодку сели Пелагея, Соня и Теодор. Мы с Назаром уже не влезали и вместе должны были поплыть после ребят. Я обрадовалась, сердце так и бухало – наконец-то я поплаваю на лодке вдвоем с Назаром! Все как в самых романтических фильмах. Но не тут-то было. Когда ребята покатались и наступила наша очередь, с нами в лодку полез подвыпивший и чересчур говорливый Костян. Мы с Назаром сели вместе на одну лавочку сзади, а Костян – спереди и взял весла. Все наше плавание Костян о чем-то рассказывал, а я изо всех сил пыталась напрячь свое воображение и представить, будто мы с Назаром плывем по каналам Венеции на узкой гондоле, а на веслах сидит гребец-гондольер в рубашке-матроске и большой шляпе с полями. Получилось!

Десятого числа мы с родителями улетаем в Хорватию. Первый раз в жизни мне не хочется улетать… Здесь становится так весело. Наверняка пока меня не будет на лодочной станции произойдет куча всего, Соня окончательно станет своим человеком в компании, а когда я приеду, все будут смотреть на меня косо, как на чужака, и вообще забудут, кто я такая. Везет Соне, ведь ее семья никуда не улетает, даже на дачу пока не собираются. Интересно, пока меня не будет, Соня начнет встречаться с Теодором? Все к этому идет. Я вижу, как он на нее смотрит, когда мы сидим на трибунах. Хоть бы это произошло после того, как я вернусь, я не хочу пропустить! Более того, в это время Соня будет справлять свой день рожденья, ей исполнится пятнадцать. Наверняка праздник пройдет очень весело, и она потом будет год его вспоминать с восторгом и огорченно прибавлять: «Как жаль, что ты все пропустила».

Вернулась! Поездка на море прошла куда лучше, чем я представляла. Я себя так хорошо чувствовала, что весь отдых была похожа на нормального человека. И здесь тоже я еще долго буду нормально ходить и по-человечески улыбаться.

Я купалась в море до посинения (несмотря на жгучее солнце, вода в море была довольно прохладной), объедалась вкуснейшим мороженым. Мы ездили по разным достопримечательностям, были в местах, где снимали один из моих любимых сериалов – «Игру престолов!»

У меня выгорели волосы, стала совсем блондинкой, а лицо загорело. Первый раз в жизни я себе очень нравлюсь! Хочу прямо сегодня убежать на лодочную станцию, чтобы все увидели, как я изменилась! Вдруг они перестанут считать меня Сониной тенью? Сейчас позвоню Назару и Соне, скажу, что вернулась и позову их гулять! Хочу рассказать им об отдыхе!

Никто ничего не заметил. И никто не спросил, куда я ездила и почему такая загорелая. Они меня вообще видят?

Все мы невидимы, нас не замечают. До нас никому нет дела. Каждый живет в своем собственном аквариуме. Если мы умрем, ничего не изменится. Мы пришли и ушли. Плюс, минус, ноль – сумма не меняется. Может быть, поэтому что-то вечно нас гложет? Рвет на части? Для нас это непереносимо… Мы хотим сделать что-то большее для этого мира, чтобы уйти, как герои. Чтобы о нас слагали легенды и истории, чтобы нас еще долго помнили. Но на геройские поступки нам не хватает смелости и желания. Лень сковывает по рукам и ногам. Нам привычно и удобно жить в нашем маленьком безопасном аквариуме. Мы счастливы здесь. Или, может быть, это имитация счастья? Не суть важно. Может быть, по этой причине мы рожаем детей. Заводим семьи. Мы не хотим быть нулями, мы хотим быть значимыми если не для целого мира, то хотя бы для семьи. Мы хотим, чтобы в нас нуждались.

Сегодня на пристани Соня рассказала нам с Пелагеей свой секрет, от которого я до сих пор не могу отойти.

Пока мы шли к пристани, я заметила, что Соню прямо распирает от переполняющих новостей, но она ждала, когда мы придем до места, чтобы не рассказазывать свою историю по дороге.

Мы сели на деревянную пристань. Соня улыбнулась и хитро посмотрела на нас, собираясь начать рассказ.

– Вчера… все произошло. – Она изогнула одну бровь.

– Что? – не поняла я, но зная, что речь шла о Теодоре. – Он предложил тебе встречаться?

– Да нет же. Другое.

– Вы целовались? – ляпнула я, а Соня с Пелагеей засмеялись.

– Трахались они, дура, – сказала Пелагея в своей грубой манере.

Я уставилась на Соню, а она утвердительно закивала. Я не могла поверить! Как?! Соне же еще только пятнадцать… Этого не может быть, это неправильно!

– А… где?

– В Генкиной машине… Он припарковал ее довольно далеко у станции, и мы пошли туда, пока все тусили у турников. Правда… я думала, мы будем целоваться, и не знала, что все так далеко зайдет.

– И как тебе мой братец? – спросила Пелагея.

– Все было супер! Совсем не больно и очень приятно! – Соня улыбнулась и залилась румянцем.

– Кончила? – спросила Пелагея, и мне стало стыдно за нее. Как можно задавать такие вопросы? Я думала, Соня сейчас рассердится и ответит, чтобы не совала свой нос куда не надо. Но Соня как ни в чем не бывало ответила:

– Два раза!

Пелагея хмыкнула.

– Да, Тедди такой, по разговорам. В сексе он гуру, как и в спорте.

Меня затошнило. Я не могла думать об этом. О том, что Соня и Теодор раздевались, он лапал ее, лез во все места, они терлись и пыхтели. Фу, отвратительно.

Как могла Соня это сделать?

Ей же всего пятнадцать… Это очень мало. Еще меньше года назад мы заполняли девчачьи анкеты, ели мороженое на праздниках под столом, спрятавшись под скатертью. Сидели на ее подоконнике, пили гриб и болтали о мальчишках. Да, конечно, мы воображали себе разные штуки в головах, которые могли бы сделать с мальчишками, но это было понарошку. А сейчас Соня сделала это по-настоящему.

Как она могла?

Она ведь еще смотрит канал Дисней! Правда, никому не признается, но я знаю, что смотрит… и тайком собирает наклейки с далматинцами, но никому не показывает.

Мне казалось, что Пелагея догадывалась о том, что случилось, Соня уже успела ей намекнуть, потому что она особо не удивилась новости.

– И вы теперь встречаетесь? – спросила я.

– Что? – не поняла Соня.

– Ну, он предложил тебе встречаться после того, что произошло?

Мой вопрос Соню озаботил.

– Нет… Пока еще нет, – ответила она неуверенно.

Пелагея хмыкнула.

– Секс – это всего лишь секс, – сказала она, а я, видя, что подруга совсем расстроилась, сказала:

– Не волнуйся, он скоро обязательно предложит тебе встречаться.

Соня робко улыбнулась.

Сегодня случилось кое-что важное. Мы с Соней были в гостях у Пелагеи, увидели, как живут близнецы, и узнали страшную тайну, которая омрачает жизнь их семьи и вообще не дает нормально жить.

Обстановка в квартире близнецов оказалась очень бедной… На линолеуме в коридоре огромные дырки, обои местами оторваны. Воняло чем-то кислым. На стенах и полу пятна и такая въевшаяся грязь, которая бывает на старых вещах и ничем их не ототрешь. И… остро чувствовался запах лекарств. Как будто мы попали в поликлинику.

– Разувайтесь и ступайте осторожно, – шепнула Пелагея. Мы пошли за ней. Справа была дверь. Пелагея обернулась и, сморщив лицо, помахала ладонью у носа.

– Там бабка. Оттуда смердит как из могилы. – Пелагея взяла с тумбочки флакончик духов и, щедро попрыскав дверь, пошла дальше. Мы с Соней ненадолго остановились у бабкиной двери и принюхались, но кроме запаха духов ничего не почувствовали. Очень хотелось заглянуть за дверь, меня распирало от любопытства, но я не осмелилась. Раз Пелагея не показала, значит, нам нельзя об этом знать. Может, она покажет нам чуть позже.

В квартире было три комнаты. В одной жила бабка, во второй – близнецы, в третьей – мама. Мы пошли в комнату близнецов. Я видела, как волнуется Соня. Сейчас она увидит комнату, где обитает ее возлюбленный.

Комната ничем не примечательная, мебели мало: две кровати, узкий длинный стол, шкаф, два стула, полки на стене. Много вещей валялось прямо на полу и в углах в кучках. Стол завален дисками, косметикой, учебниками.

– А когда придет Теодор? – спросила Соня. Пелагея махнула рукой.

– Поздно. Он до ночи сегодня где-то будет шляться. По своим таинственным делам ушел.

Пелагея включила музыку. Соня рассматривала книжки на полке. Я задала интересующий меня вопрос:

– Расскажи о своей бабке. Что с ней?

Пелагея поморщилась.

– Да паралич ее разбил, уже семь лет такая. Пойдемте, я лучше вам покажу это чудовище.

Мы с Соней испуганно переглянулись. Но мне безумно хотелось пойти туда и пощекотать нервы, и я видела, что Соне тоже.

Пелагея открыла дверь.

– Заходите, она дрыхнет.

В комнате бабки раздавался храп. Лекарствами тут пахло сильнее, чем в коридоре. А еще воняло мочой и дерьмом.

Соня зажала нос рукой.

– Вон эта туша, – показала Пелагея.

Мы увидели огромный бесформенный ком на кровати. Головы бабки мы не увидели – все тело было закрыто ворохом одеял. К кровати была приделана куча разных приспособлений – перекладин, веревок, подъемных механизмов. Рядом стоял медицинский столик на колесах и инвалидное кресло. На столике стояли стеклянные пробирки, лежали упаковки таблеток, шприцы.

– Идите сюда, – Пелагея подозвала нас к кровати. Мы подошли. Сердце стучало очень быстро, было так страшно, что тряслись коленки, мне казалось, что бабка сейчас вскочит и укусит меня. – Она не проснется, на снотворном.

Пелагея приподняла одеяло.

Жирное тело в сером халате. Халат был огромный, но тело еще больше – и на пузе он не сходился. Мы видели полоску панталон и участок рыхлого, бледного, со вздувшимися венами, живота. На голове волос у бабки почти не было. Щеки у нее такие огромные, что глаз почти не было видно.

– Она такая жирная! – удивилась я.

– Отъелась, сука.

– Она совсем не ходит?

– Не-а. Вон у нее кресло есть, она на нем передвигается.

– Но как же вы ее моете? И сажаете в это кресло?

– Уф, ужасно. Мытьем мамка занимается, я бы сразу сблевала. У нее специальная кровать, с туалетным очком и со всеми делами. Пойдемте отсюда, а то сейчас проснется, орать будет, что ей жрать пора.

Мы вернулись обратно в комнату Пелагеи. Она стала нам жаловаться на бабку. Сказала, как плохо ее семье живется из-за нее.

– Мать не может на нормальную работу пойти, так как все время надо быть поближе к бабке, из-за этого денег в семье – пшик, – рассказала Пелагея. – Все на ее лекарства уходит. Жрет она как лошадь, поэтому и на ее еду тоже уходит много. А уж сколько времени и сил у нас отнимает… с ней все время должен кто-то быть. Сейчас моя вахта, но я особо не церемонюсь – вколю ей снотворное, чтобы дрыхла целый день и меня не дергала. Но скоро проснуться должна. Она капризная такая, ужас. Прикиньте, утром ей кашу принесла, а она тарелку на пол скинула, сказала, что это дерьмо есть не будет. А я на это ответила, что пускай жрет тогда свои подгузники. И вколола снотворное.

Пелагея засмеялась, а я не могла найти слов, насколько вся ситуация казалась мне дикой… в моей семье всегда царит порядок и любовь и у Сони тоже. Я никогда раньше не была в гостях у семей вроде Пелагеи и не видела такую концентрацию нищеты и грубости.

– Вот теперь жду, когда подохнет. В день ее похорон у меня будет самый долгожданный праздник.

– А Теодор что? – спросила Соня. – Помогает?

– А… – Пелагея махнула рукой. – Дождешься от него. Он все на своей гребле. Бабка на мне и матери, в основном, конечно, на матери, меня она жалеет.

Мне стало жалко эту семью, Пелагею и ее маму, и несчастную бабушку тоже, и я очень рассердилась на Теодора. Этот парень был просто эгоистом!

Пелагея включила музыку громче, мы стали дурачиться и танцевать. Я не знаю, как получилось, но мы так осмелели, что снова вернулись в комнату бабки.

– Я вколю ей еще снотворного. Не хочу, чтобы она портила вечеринку, – сказала Пелагея. И мы с отвращением наблюдали, как она всаживает иглу в дряблое старушечье тело.

Пелагея включила музыку на телефоне, и почему-то мы стали танцевать в комнате бабушки – к вони уже принюхались. Находиться там было страшновато… Это как ходить по заброшенным домам, старым психбольницам и кладбищам. Это такие места, где рядом чувствуется запах смерти и чего-то безумного и сумасшедшего. Мы с Соней с ощущением ужаса и восторга смотрели, как Пелагея забралась на кровать бабки и стала прыгать на ней. Кровать была большая, и она легко уместилась; несмотря на огромное тело старухи, места еще было много. Пелагея под музыку стала прыгать на кровати, а мы с Соней смотрели, как огромный ком трясется в такт ее прыжкам.

– Пыщ, пыщ, пыщ, о-ло-ло, я водитель НЛО! – Она громко подпевала песне, прыгала, поднимая в воздух и себя, и полумертвое тело.

Потом Пелагея спустилась. Следующие несколько песен были веселые, и мы пели вместе.

А потом была одна песня, которую я захотела скачать. Адвайта «Кто мы». Мне понравилась она из-за одной строчки: «Ау-у… Ходим по коридорам темным, а кто мы? Всего лишь звук, который запомнят».

Песня кончилась, а мы все еще напевали хором: «Ау-у… а кто мы?»

Песня стала затихать, и мы втроем испуганно переглянулись. Слова песни казались нам жутковатыми. И Пелагея быстро включила какой-то популярный хит, смешной и забавный.

Вот так мы и стояли возле кровати смердящей бабки, слушали песни, громко подпевали и прыгали в такт музыке, иногда забираясь на кровать и спрыгивая с нее, а потом снова забираясь. Сейчас я думаю, что мы поступили очень жестоко, нам следовало сидеть в комнате Пелагеи. Почему нас понесло в комнату бабки? Более того, мы устроили вечеринку в ее же присутствии, и ни у кого не возникло мысли, что это неправильно. Наоборот, танцы вокруг старухи принесли нам кучу новых эмоций и впечатлений, которых мы раньше не испытывали. Я почувствовала, что такое молодость, прыгала возле и на кровати, несмотря на то, что мне нельзя. Я смотрела на полумертвое неподвижное тело и ощущала себя здоровой впервые за много лет. Я чувствовала, что смерть, сумасшествие, старость – эти ужасные вещи – в тот момент находились от нас так близко, но одновременно далеко, как никогда прежде. И думаю, подруги испытывали то же самое.

Сегодня позвонил Назар и предложил прогуляться. Я согласилась и спросила, пойдет ли с нами Соня, но он сказал, что ее нет дома – отправилась по каким-то делам. Я сразу поняла, что на самом деле у Сони нет никаких дел, просто ушла гулять вдвоем с Пелагеей, и эти две гадины снова не позвали меня. Но мне было все равно, это было даже к лучшему, ведь Назар позвал меня на прогулку!

Он завтра должен улететь с родителями в Грецию и позвал меня гулять, чтобы попрощаться, его не будет до первого сентября.

Мы направились к двум озерам, и наш получасовой маршрут по железнодорожным путям шел вдоль очень живописных мест. Справа и слева от путей тянулся дремучий еловый лес. Густой тенистый ельник очаровывал своей мрачностью, дикостью, безмолвием, тянул к небу зубчатые верхушки, которые раскачивались на ветру и издавали протяжный скрип. Два сверкающих озера перетекали одно в другое, над ними проходил длинный подвесной мост, держащийся на металлических прутьях. Там мы сделали остановку и сели на деревянное полотно. Глядя на водную гладь, разговаривали об играх и компании на лодочной станции. Я спросила, как он относится к Теодору. Друг подумал немного и хмыкнул:

– Да нормально отношусь. И он ко мне. Он даже как-то пришел ко мне домой попросить у меня парочку дисков и отдал свои наушники, сказал, у него лишняя пара. А мои как раз сломались. Но еще несколько лет назад такие люди, как он, были моими заклятыми врагами. В пятом классе они смыли в школьный туалет голову моего Оптимуса Прайма, я никогда им этого не прощу.

Мы посмеялись от души. У него такой чудесный смех… Мне было так хорошо находиться рядом с Назаром среди всей природной красоты, я представила нас влюбленной парой. Мне так нравится смотреть на него и слушать его голос. Я буду так сильно по нему скучать оставшийся месяц!

Ох, Назар, Назар. Знал бы ты, как сильно я тебя люблю… Но так боюсь тебе открыться, боюсь признаться в своих чувствах. Я люблю тебя. Я не могу жить без тебя. Ты – смысл моего жалкого существования. Ты даришь мне надежду. В этом унылом и убогом мире ты не даешь мне опуститься на землю. Ты подталкиваешь меня вперед, заставляешь двигаться. Рядом с тобой я понимаю, что такое настоящая жизнь. Без тебя я ничто. Пустышка. Безликое существо, которое никто не замечает. Рядом с тобой у меня вырастают крылья. Когда ты рядом, мне кажется, что все оборачиваются и восторженно смотрят на нас. Рядом с тобой мне кажется, что я становлюсь чуточку не такой убогой, как на самом деле.

Пелагея и Соня забыли про меня, и я страдаю, маясь от скуки дома и представляя, как они где-то веселятся. На мои звонки они не отвечают…

Но пора взять себя в руки, хватит распускать нюни. Дядя Слава перед отъездом дал мне целую гору задач по программированию, а я еще не приступила ни к одной. Сажусь за обучение, чтобы не забивать голову обидами и мрачными мыслями.

Вчера неожиданно позвонила Соня и напросилась прийти с ночевкой. Я обрадовалась – она сто лет не оставалась у меня на ночь!

Подруга принесла с собой огромный рюкзак с ворохом платьев, сказала, что хочет устроить красивую фотосессию. Платья были свободные, легкие, струящиеся, как у волшебниц и фей. Еще она принесла с собой маленькую куколку-феечку как у меня, нам в детстве подарили родители. Куколки привязаны невидимой леской к палочке, при взмахе палочки феи начинают махать крылышками.

Так что в саду мы устроили волшебную феечную фотосессию – с куколками в руках, в платьях и с ленточками-ободками на голове. Потом посмотрели фотографии и остались очень довольны, в таком образе мы действительно были похожи на лесных колдуний!

Такая Соня мне по душе. Милая, домашняя Соня с куколкой в руках мне нравится гораздо больше, чем сидящая на лодочной станции со слишком ярким макияжем и бутылкой пива в руке. Вторая Соня смотрится нелепо.

Вечером мы сидели в саду на раскладных стульчиках – поставили их рядом, чтобы вдвоем можно было укрыться одним одеялом. И Соня рассказала то, что меня удивило. Она призналась, что тогда, при нас с Пелагеей, она все наврала про секс с Теодором.

– У тебя его не было? – спросила я.

– Нет, был, но…. – Соня запнулась. – Это было совсем не так, как я представляла. Все вышло ужасно, и я попыталась об этом забыть. Было жутко больно, но стыдно в этом признаться. Живот потом еще два дня болел. Но Теодор спрашивал при этом, нравится ли мне. Пришлось отвечать, что да… Хотя ничего, кроме боли и жара, не было. И никаких классных ощущений тоже.

Соня добавила, что это было так ужасно, что она предпочла забыть, и ей самой захотелось поверить в ту версию, которую она рассказала нам.

Мне было немного неудобно говорить о таком с Соней. Мы всегда были подругами, но не такими, с которыми можно обсуждать действительно закрытые темы. О таком я предпочитала не говорить никому. Но была рада, что Соня рассказала о сокровенном, а Пелагее наврала. Это означало, что на самом деле я ее настоящая подруга, а с Пелагеей у нее «картонная» дружба понарошку.

Мне хотелось сказать Соне что-то вроде: «Ха! Я так и думала!» Ведь я действительно так думала, и если бы Соня хотя бы посоветовалась со мной перед тем, как лишаться девственности с шестнадцатилетним гребцом, я бы отговорила ее. Но она не спросила. И обо всем этом мне хотелось ей сказать, чтобы в следующий раз, прежде чем совершить глупость, она спрашивала у меня. Но я не стала ничего такого говорить. Вместо этого я попыталась успокоить ее, сказала, чтобы она не переживала – что больно только в первый раз, а в следующий уже все нормально. Я думаю, у меня получилось успокоить подругу.

– Он предложил тебе встречаться? – спросила я и, увидев, как Соня в одно мгновение вдруг погрустнела, разозлилась на себя и пожалела, что задала этот вопрос.

– Нет, – просто ответила она.

– А вы виделись с того раза?

– Виделись… Но он вел себя так, будто ничего не произошло.

– Не волнуйся. – Я погладила ее по руке. – Он обязательно поговорит с тобой и предложит встречаться, я думаю, сейчас он либо очень занят своими тренировками, либо ждет подходящего момента.

Соня кивнула и благодарно придвинулась ко мне, положила голову на мое плечо. Я чувствовала, как стучит ее сердце. Оно билось в унисон с моим. И вместе с биением сердца я ощущала всю любовь Сони к Теодору, ее муки и страдания – все противоречивые чувства подруги вдруг разом перенеслись ко мне.

У Сони и Теодора снова был секс. Она рассказала, что они сделали это в лесу, прислонившись к дереву. Теодор предложил ей прогуляться по лесу, подруга обрадованно согласилась, думала, наступил тот момент, которого она ждала так долго, и Теодор предложит ей встречаться. Но они почти не разговаривали во время прогулки, а потом стали целоваться, он отвел ее к дереву и… все произошло. Я очень зла на Теодора – я была о нем лучшего мнения. Мне теперь кажется, что он даже и не собирается встречаться с Соней, а будет звать ее прогуляться вдвоем, только когда у него шишка дымится.

Соня сказала, что в этот раз было не больно, даже приятно, но все равно не так, как показывают в фильмах и пишут в книгах.

Соня хихикнула:

– Мне хотелось сказать: и только-то? Это то, что с таким жаром все обсуждают и без чего не обходится ни один фильм? Алиса, хочу тебе сказать, что это не стоит такого внимания.

Завтра с девочками собираемся в торговый центр. Эту идею подала Пелагея и загадочно добавила, что покупать вещи мы не будем, но без обновок из магазина не уйдем. Теперь я вся в нетерпении – что же она придумала? Поскорей бы завтрашний день.

Ох, какой сегодня был день… Волнительный и прекрасный! Но если родители знали бы, чем мы занимались в магазинах, они бы убили меня!

Мы втроем поехали в торговый центр, где мы с Соней молча следовали за Пелагеей, еще ничего не понимая. Она провела нас по нескольким магазинам, где она осматривала не только вешалки с одеждой, но и всю обстановку в целом. Как только мы с Соней открывали рот и пытались что-то спросить, Пелагея жестом приказывала нам молчать и просто следовать за ней. В итоге мы вернулись в один из магазинов одежды, в котором уже были.

– Начнем с меня, – сказала Пелагея. – Но вы для массовки тоже что-нибудь выберите, пойдем в примерочную.

Мы похватали разной одежды. Пелагея выбрала красивое платье – красное до колена, из легкого шифона, с большим вырезом на груди.

Мы прошли в примерочную – продавцов там не оказалось, и никто не следил, сколько у нас вещей.

В кабинке Пелагея стала мерить платье. Оно сидело на ней идеально!

– А теперь начинается самое интересное, – сказала она, села на корточки и достала из сумки предмет – хитрую железную конструкцию, представляющую собой несколько прижатых друг к другу железных деталей.

– Неодимовый магнит, – шепнула она нам. – Он сильнее обычного, а тут четыре штуки. Опросила знакомых и собрала четыре ненужных жестких диска от компов. А оттуда уже сковыряла.

Кажется, я стала понимать, что она хочет сделать, и открыла рот для возмущения, но Пелагея шикнула на меня. И я молча стала следить за дальнейшими действиями.

Она взяла платье, приложила магнит к антикражному датчику, и после двух попыток тот раскрылся. Все это время я, мокрая от пота, со страхом смотрела то на Пелагею, то на занавеску и прислушивалась – нет ли шагов продавщиц? Никто к нам не идет?

Пелагея быстро засунула платье в сумку как можно глубже, а мы сдали ворох одежды на стойку. Продавщицы до сих пор не было. Мы обнаружили двух продавщиц в зале, они стояли со скучающим видом и напоминали двух сонных мух. На нас они не обращали никакого внимания. Мы вышли из магазина.

– Так, а теперь надо что-нибудь и вам приобрести!

Я не хотела оставаться в этом торговом центре… Мне казалось, что в любую секунду может появиться охрана или полиция, и нас схватят. Но успех первой кражи уже вскружил нам голову, все, чего мы хотели, – это продолжать!

Мы снова выбирали такой магазин, где продавщицы не стоят в примерочных и не проверяют количество вещей. Соня взяла узкое облегающее бежевое платье, Пелагея поработала над ним. В другом магазине я тоже подобрала себе платье, но спортивного типа, джинсовое, и вскоре уже выносила его из магазина, не оставив ни рубля.

Мы вышли на улицу. От этого торгового центра мы на всякий случай ушли подальше, направились в «Бургер-Кинг». Всю дорогу до кафе мы смеялись, обсуждали кражу, спрашивали обо всем Пелагею – оказывается, девушка давно промышляет этим делом. Я поняла, что мне не хочется ее укорять и что вообще не считаю это каким-то неправильным делом. Опьяненные успехом, мы зашли в кафе, в туалете переоделись в обновки, там же Соня накрасила меня и Пелагею, и, довольные, мы заказали себе бургеры и напитки, отметив успех нашей операции. Потом пошли к пруду, где прогулялись по набережной и сделали красивые фотографии. Затем набрели на небольшой парк аттракционов. Аттракционы были еще советских времен, и билеты стоили недорого. Мы купили билет на «Вихрь», «Ракушки» и «Солнышко» и с восторгом прокатились. Затем поехали домой, где я показала маме свою обновку, умолчав, что не заплатила за вещь. Платье маме понравилось, она очень обрадовалась, что ее дочь наконец-то купила себе шмотку. День прошел замечательно!

Сейчас я размышляю над сегодняшним происшествием. Зачем мы крали одежду? Я не знаю. Ладно Пелагея, у которой не было денег, – ей еще это простительно, она из бедной семьи. Но мы с Соней? Сонина семья сейчас не бедствует, конечно, супердорогую одежду она покупать не может, но за украденное платье вполне могла заплатить. Я думаю, если бы она сказала маме, что хочет это платье, та купила бы его. Тем более моя мама – мне. Я редко покупаю новую одежду – уж больно привязываюсь к старой, и мама всегда только радуется, если я вдруг захочу купить себе что-то новое… Но тут дело было не в том, что нам были необходимы эти вещи, просто мы хотели получить их бесплатно, хитро обманув всех. Я вспоминаю, как бешено колотилось мое сердце, когда Пелагея колдовала в примерочной над датчиком, и умирала от страха, мне казалось, что сейчас занавески раскроются, появится продавщица и сурово спросит нас, что мы делаем. А потом, застав нас за преступлением, позовет охрану, и нас отведут в подсобку, где мы будем ждать полицейскую машину. У меня от страха тряслись коленки и зубы выбивали дробь, но сейчас, вспоминая эти ощущения, я понимаю, что они прекрасны! Это как кататься на американских горках, только круче! А сколько эмоций было потом, когда мы шли в новых платьях по набережной пруда. Мы были такими красивыми! В новых платьях, накрашенные, счастливые! Я совсем не чувствовала себя убогой, наоборот – мне казалось, что я свечусь красотой. Это странное чувство, и раньше оно не возникало… Может быть, только в те редкие моменты, когда мы с Назаром оказывались вдвоем в красивом месте – как на прогулке к озерам, на подвесном мосту. Я очень благодарна своим подругам, Соне и Пелагее, за то, что с ними почувствовала себя живой и красивой.