Глава 26

Глядя в окно спальни Риса, я рассеянно водила пальцем по нижней губе. Отек уже спал, но порез посередине еще побаливал. Во рту тоже все болело, особенно если я ела твердую пищу. Я не могла не ковырять болячки. Прямо как в детстве, когда я болела ветрянкой и расчесывала все язвы. С тех пор я так и не научилась себя контролировать.

Я проснулась некоторое время назад и не знала, который час. Скорее всего, было раннее утро, но я не видела, что показывали часы на тумбочке. Мне нужно было купить новые очки. Хоть я этого и не заметила, они разбились, когда упали на пол… в той квартире.

Прошло четыре дня с тех пор, как я нашла потайную дверь у себя в шкафу. Четыре дня с тех пор, как я оказалась в комнате прямиком из ночных кошмаров. Четыре дня у меня болел живот и ныло лицо – и эта боль напоминала мне, что я была совсем близка к тому, чтобы так и не выйти из той комнаты. Четыре дня я копалась в себе.

Видимо, так случается, когда чуть не погибаешь от руки жестокого серийного убийцы. После такого волей-неволей переосмыслишь все свои поступки и планы.

Как выяснилось, Генри перезвонил мне, после того как не ответил на звонок. Когда я не сняла трубку, он позвонил Рису, узнал, что я у себя в квартире, и решил приехать, очевидно, не желая упускать шанс поговорить со мной. При этом он еще не знал, что его ждет. Когда Генри позвонил Рису и сказал, что я не ответила на звонок, Рис сам попробовал мне позвонить. Он понимал, что ему бы я точно ответила. Чутье подсказало, что стоит сразу выехать ко мне. Когда Генри подошел к двери и обнаружил ее незапертой, он вернулся в машину, взял монтировку и прошел ко мне в спальню, где услышал, как Рис разговаривает с Кипом.

Остальное я уже знала.

Забавно, что решение наконец отпустить прошлое в итоге спасло мне жизнь.

И не только очевидным способом.

Кипа увезли в больницу, где ему обработали незначительный ушиб головы, а затем взяли под арест в окружную тюрьму. Там он до сих пор и находился. Насколько я знала, он ни в чем не сознался, но жутких фотографий на стенах и признаний, которые он сделал мне, было вполне достаточно, чтобы предъявить ему обвинения в нескольких нападениях. Кроме того, Колтон сказал, что Кипа, скорее всего, обвинят и в исчезновении Шелли Уинтерс, хотя ее тело не было найдено. Также поговаривали, что окружной прокурор, возможно, пойдет на сделку, если Кип согласится сообщить, куда он дел тело Шелли.

Несколько недель назад я пришла бы от этого в ярость. Как человек вроде него вообще имеет шанс на смягчение приговора – жизнь в тюрьме вместо смертельной инъекции, – когда он сделал такие ужасные вещи? Он явно убил человека, преследовал невинных женщин, пугал меня, нарушал право на частную жизнь – он заслуживал высшей меры наказания.

Но семья Шелли тоже заслуживала того, чтобы узнать правду. Девушку необходимо было найти и похоронить рядом с близкими. А я не могла и дальше копить в себе ненависть. Последние шесть лет я позволяла ненависти и чувству вины управлять собой. Я не имела ничего против тех, кто выступал за смертную казнь, но сама хотела двигаться дальше, смотреть в будущее, где видела себя свободной от ненависти. Я хотела, чтобы Кип расплатился за свои преступления, но не собиралась протестовать против смягчения его наказания, если это позволяло отыскать несчастную девушку.

Да, за эти четыре дня я успела передумать немало. Колледж. Живопись. Рис. Генри. Чарли. Как бы банально это ни звучало, я чувствовала, что наконец просыпаюсь и получаю второй шанс.

Матрас прогнулся, и Рис подкатился ко мне, прижавшись теплой мускулистой грудью к моей спине. Он осторожно обнял меня рукой за талию.

– Прекрати ковырять губу, – велел мне Рис хриплым ото сна голосом. Его рука легла мне на живот.

– Ничего я не ковыряю, – застыв, сказала я.

– Ага, конечно, – усмехнулся он, отчего волоски у меня на шее встали дыбом. – Давно проснулась?

Я накрыла его руку своей. Его ладонь была гораздо больше.

– Часа два назад.

Рис долго молчал.

– Поговори со мной, малышка, – наконец сказал он.

Последние четыре дня Рис был просто незаменим. Он вместе со мной поехал в больницу, поговорил с моими родителями и братьями, когда они приехали по звонку, выслушал меня, когда в ночь после нападения я наконец слетела с катушек и впала в истерику. Он отвлекал меня, когда я закрывала глаза и представляла фотографии, на которых мы были вместе, ведь эти снимки были жуткими и вовсе не походили на портреты, которые писала я. О боже, у них не было ничего общего. Рис был моим спасательным кругом в бушующем океане, но я понимала, что это дается ему нелегко. Ему ведь тоже пришлось несладко.

Перевернувшись на спину, я встретилась с ним взглядом.

– Со мной все в порядке. Честно. Я просто задумалась, – сказала я и свободной рукой погладила его по щеке. – А ты как?

– Я только проснулся.

Я бы закатила глаза, но мой левый по-прежнему плохо видел. Фонарь у меня был знатный.

– Я не об этом спрашиваю.

С секунду Рис смотрел на меня, а затем закрыл глаза. Я почувствовала, как он стиснул зубы у меня под ладонью. Мне стало не по себе. Последние четыре дня он почти не говорил о себе. В этом доме круглосуточно вещал канал Рокси.

Я уже хотела было повторить свой вопрос, чтобы он наконец заговорил, но тут он сам решил ответить.

– Вчера я видел этого мерзавца.

Мне не пришлось гадать, о ком он говорит.

– Ты ездил в тюрьму? – У Риса не осталось отгулов, ведь он израсходовал все, когда умер Чарли.

– Я отвозил кое-кого, а он сидит в общей камере, – сказал он и открыл глаза, в которых виднелось раздражение. – Мне хотелось войти в эту камеру и поколотить его. Черт возьми, я еле сдержался. Он сидел у решетки, глазея на меня, и я уже пошел к нему, намереваясь схватить его за грудки и хорошенько ему врезать, но тут один из дежурных увидел и вмешался.

– Должна сказать, я рада это слышать. Было бы печально, если бы ты оказался за решеткой.

– Да, проблем тогда возникло бы немало, но, малышка, на мгновение я почувствовал, что любые последствия того стоят, – признался он, изучая взглядом мое лицо. – Потому что я смотрю на тебя сейчас и вспоминаю, что этот гад с тобой сделал и что хотел сделать.

У меня перехватило дыхание.

– Рис…

– Знаю, что ты в порядке, насколько это вообще возможно. И понимаю, что ты полностью восстановишься, ведь ты сильная, Рокси. Я все это понимаю, но при этом не могу забыть, что он делал. Он был там, когда мы были вместе. – Его слова были пропитаны горечью. – Он был там, когда ты была одна. Этот извращенец подбирался к тебе, касался тебя. Я еще долго не смогу смотреть на него без желания превратить в котлету.

Я заглянула ему в глаза, боясь увидеть в них чувство вины.

– Ты ведь знаешь, что ничего не мог сделать. Никто его не подозревал. Никто не знал, что в мою квартиру проникали именно таким способом.

– Я был там. Он стоял в долбаном шкафу и наблюдал за нами. Я столько учился, но все равно не заподозрил, что это он. – Он перекатился на спину, и мои пальцы соскользнули с его щеки. Подняв руки, Рис закрыл ими лицо. – Черт, да я ведь даже не запомнил его имя!

Не обращая внимания на боль под ребрами, я резко села, протянула руки и взяла его за руки. пытаясь отнять их от лица, но он сопротивлялся. Не желая сдаваться, я сбросила с него одеяло.

– Что ты делаешь? – спросил он, не отнимая рук.

Я перекинула ногу через его узкие бедра и оседлала его. Схватив Риса за запястья, я снова потянула. На этот раз он не стал сопротивляться. Взглянув на меня, он изогнул бровь.

– Я говорил, как мне нравится, когда на тебе надета только моя футболка?

Пропустив его замечание мимо ушей, я посмотрела в его глаза. Они блестели, отчего у меня в груди все сжалось от боли, ведь мне совсем не хотелось, чтобы он взваливал на себя весь груз ответственности за чужие поступки. Это было несправедливо. И тут я поняла – и это осознание обрушилось на меня лавиной. Должно быть, моим родителям была прекрасно знакома эта боль, ведь они годами наблюдали, как я винила себя за случившееся с Чарли. Да, ситуация с Кипом была совсем иной, но в то же время можно было провести параллели. Наверное, Рис чувствовал то же самое, когда я говорила ему о своих переживаниях.

Понимать это было страшно.

– Это не твоя вина, – сказала я. – Прошу тебя, скажи, что ты это понимаешь, потому что я не могу смириться, что ты винишь себя за то, в чем совершенно не виноват.

– Ты пострадала, – нахмурившись, ответил он. – Тебе больно и сейчас.

– Но это не ты меня ударил. Ты меня спас. Как и Генри. – Вот уж не думала, что однажды настанет день, когда я такое скажу. – Ты был рядом, когда умер Чарли. Ты был рядом и раньше. Если бы я дала тебе шанс, ты был бы рядом гораздо дольше. – Слезы щипали мне глаза. – Рис, ты сделал то, что должен был.

Ненадолго повисла пауза, а затем Рис вздохнул. Высвободив руки, он взял мое лицо в ладони и подтянул меня к себе.

– Я скажу честно, Рокси. Не знаю, что бы я делал, если бы с тобой хоть что-то случилось, – хрипло начал он. – Меня убивает одна мысль о том, что я могу тебя потерять. Я знаю, насколько оказался к этому близок, и не могу это забыть.

– Я понимаю, – прошептала я, сдерживая слезы.

Он снова тяжело вздохнул.

– Но я попытаюсь, ведь я просил об этом и тебя и знаю, что ты выполнишь мою просьбу.

Я улыбнулась, неуверенно, но искренне. Он оторвал голову от подушки и нежно поцеловал меня, не забывая о порезе у меня на губе.

– Я люблю тебя, – сказал он почти шепотом, но эти слова несли в себе огромную энергию. – Я люблю тебя, малышка.

Я готова была слушать это до конца своей жизни и не сомневалась, что мне никогда не надоест. Более того, я хотела это чувствовать. Я хотела обнимать Риса так крепко, чтобы раствориться в нем без остатка.

Нежно поцеловав его, я подвинулась, чтобы провести рукой по его обнаженному животу. Когда я достигла резинки его пижамных штанов, он уронил голову на подушку и взглянул на меня. Его щеки порозовели, когда я удержала его взгляд и сунула руку под резинку. Нечего и удивляться, что он был уже возбужден, когда я обхватила его член ладонью.

Рис издал низкий стон. Он не отводил глаз, пока я ласкала его рукой. От этих прикосновений я сама так и текла, а между ног все ныло от желания. Я никогда и ни с кем такого не испытывала и знала, что никогда не испытаю.

Рис был моим.

А я была его.

Он просунул одну руку мне под футболку и коснулся моего бедра. Возбуждение в его глазах на мгновение сменилось беспокойством.

– Думаешь…

– Думаю, ничего лучше и не придумать, – отрезала я.

– Малышка, я хочу тебя. Я всегда хочу тебя, но нам необязательно заниматься этим сейчас. У нас есть время, много времени. – Он сверкнул глазами, когда я стянула с него штаны. – К тому же у тебя есть куча игрушек, которые я тоже не прочь использовать однажды.

При мысли о том, что он готов воспользоваться моими игрушками, я ужасно обрадовалась. Но эту фантазию приходилось отложить до лучших времен – если, конечно, у него не был припрятан вибратор.

– Я хочу этого. Очень.

– Рокси… – выдохнул он.

Я сильнее сжала его возбужденный член.

– Твою мать, – проревел он, запрокидывая голову. – Ладно, отличная идея, превосходная. Я на все сто процентов с тобой.

Я хихикнула, но этот звук потонул в громком стоне, когда он коснулся рукой моей груди. Вскоре мои трусики полетели на пол, футболка оказалась на кровати, и мы слились в крепчайшем объятии. Рис положил руки мне на бедра, а я уперлась ладонями ему в грудь. Он позволил мне задать темп, и мы не стали спешить. Мы не хотели ни отыметь друг друга до потери сознания, ни получить разрядку, нет. Мы хотели показать друг другу, что чувствуем, и в этом было что-то тонизирующее, отрезвляющее и прекрасное. Мы двигались не спеша, ловили момент. А когда наслаждение наконец достигло пика, он кончил вместе со мной. Мы оба задрожали и повалились на кровать.

После этого я долго не шевелилась, лежа поверх него. Я прижалась к его груди здоровой щекой, а он играл моими волосами.

– Куда делись фиолетовые пряди? – спросил он.

– Что? – Мне было лень даже думать о его вопросе.

– Куда пропали фиолетовые пряди? – повторил Рис.

– Выцвели.

– Хм, – буркнул он, не переставая перебирать мои волосы, что было ужасно приятно. – Сделай снова розовые.

– Розовые? – нахмурилась я. – У меня почти год розовых не было.

– Я знаю, но они мне нравились. Тебе они очень шли.

У меня на губах расцвела улыбка. Он помнил, что у меня давным-давно были розовые пряди! Боже, я любила этого парня, серьезно.

– Может, сделаю розовые в следующий раз.

– Подумай об этом, – сказал Рис.

– Командир, – пробурчала я, по-прежнему улыбаясь. Мы лежали так несколько минут, пока у меня в голове блуждали разрозненные мысли. В конце концов я решила озвучить одну из них. – Я тут подумала…

– Мне пора бояться? – спросил он, положив руку мне на спину.

– Возможно, – усмехнулась я. – Это насчет… моего будущего.

– Так, – сказал Рис, поглаживая меня по пояснице. – И чем же ты хочешь заняться?

По непонятной причине мне оказалось легче признаться в этом, когда я лежала на груди у Риса обнаженной, что было довольно странно.

– Я подумала, что мне стоит… бросить занятия. Да, образование еще никому не вредило, но это не мое. Не сейчас. Колледж никуда не денется. Если я чему-то в последнее время и научилась, так это тому, что никто не знает, что будет завтра. Я не хочу… заниматься тем, что мне не по душе. Может, однажды это изменится.

– Малышка, тебе не стоит меня убеждать, – сказал Рис, выводя пальцем круги у меня на спине, из-за чего мне хотелось, как кошке, выгнуть спину. – Думаю, это отличная мысль. У тебя появится больше времени на живопись и веб-дизайн, если ты по-прежнему хочешь им заниматься.

– Хочу, – ответила я, вне себя от радости. – Мне это нравится. К тому же я могу и дальше работать в баре. – Я сделала паузу и подняла голову, чтобы видеть его лицо. – Ты не считаешь, что, бросив колледж, я стану… неудачницей?

Рис серьезно посмотрел на меня.

– Во-первых, ты не бросаешь его навсегда, а делаешь перерыв в учебе. Может, ты никогда к ней не вернешься, но ты поступаешь так не потому, что не можешь справиться с нагрузкой. Во-вторых, колледж не решает всех проблем, малышка. Решив, что колледж не для тебя, ты не становишься неудачницей. И не дай бог кому-то тебе это сказать.

– Не кипятись, – сказала я, похлопав его по груди. Честно говоря, я была рада это слышать. Я глубоко вздохнула и почувствовала себя лучше. – Я хочу всерьез заняться живописью. Как знать, может, я действительно смогу связаться с той галеристкой из города. Ей понравились мои работы. У меня есть и другие. Я могу сделать новые.

– Только мои портреты ей не давай.

Вспыхнув, я уткнулась лбом ему в грудь и простонала:

– Ну ты и козел.

Рис усмехнулся и обхватил меня руками за талию.

– Особенно те, где я голый. Да, я не забыл твою просьбу.

Я вздохнула.

– Но я правда считаю, что это здорово, – продолжил он и улыбнулся мне, когда я подняла голову. От этой улыбки мне сразу стало теплее. – Я горжусь тобой.

– Правда? – пискнула я.

– Правда, – кивнул он.

Я открыла рот, чтобы ответить, но тут у него зазвонил телефон. Скатившись с его груди, я устроилась на своей стороне кровати, а Рис сел и ответил на звонок.

– Йоу, – сказал он в трубку.

Услышав это приветствие, я решила, что звонят не по делам. Рис повернулся, посмотрел на меня и обвел взглядом мое обнаженное тело. У него на лице было написано, как он жалеет, что занят разговором. Но в конце концов он снова отвернулся от меня.

– Да. Хорошо.

– Все в порядке? – спросила я, когда он повесил трубку.

– Звонил Колтон, – нахмурившись, ответил Рис и положил телефон на тумбочку. – Он снаружи. Я сейчас вернусь.

Прежде чем встать с кровати, он поцеловал меня в щеку, а затем в висок. Это было так мило и так нежно, что я чуть не закружилась по комнате как безумная балерина.

Рис закрыл за собой дверь, и с секунду я просто лежала, но затем схватила футболку, понимая, что меня вполне могут застать голой в его спальне. Натянув футболку, я принялась распутывать волосы, сопротивляясь желанию выйти и выяснить, зачем приехал Колтон. Впрочем, долго бороться с собой мне не пришлось.

Не прошло и пяти минут, как Рис вернулся в спальню и оставил дверь открытой. Я схватила одеяло, чтобы прикрыть голые ноги.

– Колтон еще здесь?

Рис остановился в паре шагов от кровати.

– Нет. Он уехал обратно.

– Хорошо, – сказала я и наклонила голову набок, внимательно изучая его лицо. Когда он потер ладонью грудь, я поняла, что что-то не так. – Что-то случилось?

– Да, кое-что случилось, – кивнул Рис.

Теперь я начала волноваться. – Что?

– Кип мертв.

– Что-что? – недоуменно переспросила я.

Рис сглотнул.

– Этим утром его нашли мертвым в камере. Всего несколько часов назад. Бред какой-то.

Я лишь смотрела на него полными ужаса глазами.

– Он повесился на собственной рубашке. Привязал ее к решетке и навалился всем телом. Это выполнимо, но крайне маловероятно, учитывая, что на такое вряд ли кто-то решится, а в камере он был не один. Колтон сказал, что с ним сидело еще восемь человек.

Слова по-прежнему не приходили ко мне.

Рис медленно покачал головой, смотря куда-то мне за спину.

– Он якобы оставил предсмертное послание.

– Якобы? – Ну вот. Я могла говорить. Хотя бы повторять за Рисом.

– Он сказал одному из парней, сидевших с ним в камере, где найти тело Шелли Уинтерс, а затем, если верить свидетелям, повесился. Никто не попытался его остановить. – Рис сделал паузу, сбитый с толку, как и я. – Тюрьма в нашей юрисдикции. Туда уже выехала патрульная машина.

Я не верила своим ушам.

– Никто не попытался его остановить? Восемь человек просто смотрели, как он убивает себя, привязывая рубашку к решетке?

– Да, – ответил Рис. – Но вот какое дело. – Он подошел ближе к кровати. – В новостях о нем сказали в понедельник, верно? Мы как раз были в больнице, когда о нем рассказали в вечернем выпуске. Слух о том, что его поймали и обвинили в нападении на всех остальных женщин, распространился быстро.

– Так.

– Колтон говорит, что пару дней назад в камеру посадили парня, которого поймали при ограблении магазина спиртного. Ограбление было странным. Он просто вошел в магазин, взял с полки бутылку виски, откупорил ее и стал пить. Сидел в магазине, пока не приехали копы. Его арестовали и отправили в тюрьму. Он и сейчас там сидит. Городские полицейские утверждают, что это не первый его проступок, но угадай, с кем еще он связан?

Я покачала головой.

– С кем?

– С Исайей.

У меня округлились глаза.

– Вот черт. Напали ведь на двоюродную сестру Исайи? – Когда Рис кивнул, все встало на свои места. – О боже, вы думаете, что Исайя приказал этому парню попасть под арест, чтобы он оказался в той же тюрьме и в итоге убрал Кипа?

– Помнишь Мака? Того парня, который угрожал Калле, когда ее мама задолжала Исайе деньги? Его нашли с пулей в голове. Мы все прекрасно знаем, что Исайя на такое способен, особенно когда кто-то переходит дорогу его семье. Более того, система видеонаблюдения в камере утром ненадолго отключилась.

Мама дорогая…

– Значит, к этому причастен и кто-то из полицейских?

– Мы давно знаем, что у него есть свои люди в полиции. Одному богу известно, сколько он заплатил тому, кто вырубил камеру. Видимо, достаточно, чтобы позволить убить человека и взять на себя такой риск. Будет проведено расследование.

– Но никому еще не удавалось ничего повесить на Исайю. Ни разу. Вообще ни разу.

– Ага.

Я не знала, что думать и чувствовать, узнав о смерти Кипа. Он то ли сам лишил себя жизни, то ли пал от рук Исайи. Как бы то ни было, теперь его не ждали ни жизнь за решеткой, ни какие-либо сделки. Если парень из камеры не врал, тело Шелли должны были вот-вот найти. И это было единственным светлым пятном во всей истории. Я пыталась найти в себе хоть какие-то чувства, но мне было… все равно. Разве это не делало меня самым плохим человеком на свете? Не то чтобы мне было плевать. Я просто не хотела больше тратить время и силы на этого монстра, так как у меня их не осталось.

Рис сел на кровать и провел рукой по волосам. Я молча смотрела на него. Опустив руку на колено, он покачал головой.

– Я стану плохим человеком, если скажу, что не слишком расстроился из-за всего этого?

Я подползла к нему и обняла сзади. Мои колени прижались к его ногам.

– Думаю, нет… Понимаешь… – Вздохнув, я подняла руки. – Понимаешь, я могла бы соврать и сказать, как ужасно, что человек умер, но я не уверена, что это действительно так. А ложь – это грех. Может, радоваться чьей-то смерти – тоже грех? Я правда не знаю. Нужно найти какого-нибудь эксперта по Библии.

Губы Риса дрогнули.

– Держу пари, у Мелвина есть ответ, – сказала я.

– У Мелвина? – удивился Рис. – У того старика, который частенько выпивает в баре?

– Ага, – кивнула я. – Мелвин все знает. Кстати, ответ, наверное, есть и у Кэти. Она ведь тоже знает все на свете. Это странно. О! – Я хлопнула в ладоши. – Я ведь не рассказала, что Кэти сказала мне о тебе.

– Мне стоит испугаться? – спросил Рис, вскинув брови.

– Нет, – рассмеялась я. – Однажды, года два назад, она сказала мне, что я уже влюбилась в человека, с которым проведу всю жизнь. Я ей не поверила, даже когда она сказала, что этот человек – ты.

– Серьезно? – поразился Рис.

– Ага. Я не хотела ей верить, но в глубине души понимала, что она права, ведь я давным-давно тебя знала и любила гораздо дольше, чем готова была признать.

Он с любопытством посмотрел на меня.

Я улыбнулась.

– А в другой раз она рассказала, что однажды напилась самогона, который ей привез какой-то родственник с юга, после чего посреди ночи оказалась в лесу, где говорила с феями. А Нику она как-то сообщила, что он уже встретил девушку, с которой в итоге сойдется, и он чуть не ударился в бега. Может, это просто ее сказки? Погоди-ка! Еще…

– Давай вернемся к той части, где ты любишь меня, – перебил меня Рис. – Она правда сказала это несколько лет назад?

– Правда.

– О, малышка… – Он наклонился, коснулся лбом моего лба и положил руку мне на шею. Когда он поцеловал меня, я растаяла, как кубик льда на солнце. – Кэти и правда ясновидящая.