33
Наш пляж, как и все прекрасные, тихие места в мире, не безбрежен.
Парни – и Финнли – разбивают лагерь, и наши костры буквально плюются друг в друга искрами. Пересекаю линию, которую начертила, подхожу к темноволосому. По-моему, он лидер в их компании. По крайней мере, он так себя ведет, весь такой вальяжный и самоуверенный. За мной – с копьями в руках – следуют Хоуп и Алекса.
– А вы разве не могли устроиться где-нибудь еще? – интересуюсь я. – Обязательно сидеть у нас под носом?
– Не обязательно. – Темноволосый подбрасывает в огонь сухие ветки, сидя ко мне спиной.
– Берег большой. Я-то думала, ты хотел держаться от Волков подальше.
Он оглядывается через плечо:
– Не-а. Я же говорил, мы с Волками плохо ладим.
Он мельком бросает взгляд на мое запястье, где должна красоваться татуировка, которой у меня нет. Прячу обе руки за спину в надежде, что он не успел заметить чистую, не запятнанную чернилами кожу.
– Но вы находитесь на территории нашего лагеря, – продолжаю я. – Вас прямо тянет к Волкам.
К темноволосому присоединяется рыжий: вдвоем они представляют собой весьма грозное зрелище. Алекса с Хоуп придвигаются ко мне почти вплотную. Значит, три на два. Финнли и Касс держатся поодаль, с другой стороны костра, и не обращают на нас внимания.
Убеждаюсь, что темноволосый – их вожак.
– А по-моему, именно вы торчите на территории нашего лагеря, – парирует он.
Расправляю плечи, стискиваю зубы:
– Мы первыми нашли поляну.
– А вас никто и не прогоняет.
Его непоколебимое спокойствие приводит меня в ярость:
– Заявляетесь сюда вместе с Финнли, которая на два дня исчезла, и устраиваете ночлег в двадцати футах от нас, будто нам наплевать? И как, скажи на милость, нам почувствовать себя в безопасности?
Он вглядывается в меня, изучая. В голубых глазах отражаются искры костра.
– Сейчас никто не в безопасности.
Его тон заставляет меня похолодеть. Он не боится. Несмотря на свои слова, он ни капли не боится.
Ему что-то известно?
Впиваюсь в него взглядом, бросаю вызов, чтобы он продолжил говорить. Но он явно проигрывать не намерен, и я сдаюсь первой.
«Зачем вы здесь? – хочу спросить я. – Как вы нашли остров? Вы знаете про храм?»
Но в итоге я помалкиваю. Если уж и задавать им вопросы, то надо суметь найти ответы на встречные. А я к такому еще не готова.
– Уходим, – тихо командую я Алексе и Хоуп.
Разворачиваемся, и я чувствую, что мы проиграли, сдались. Пересекаем линию на песке, гордо подняв головы.
Нам надо отдышаться, собраться с мыслями… Это еще не конец.
Мы с Алексой и Хоуп отправляемся искать другое место для ночлега. То есть – любое. Разве что не в джунглях.
Сперва мы настроены оптимистично. Камни? Неважно, сплетем еще подстилок и ничего не заметим! И может, мох ядовит лишь в глубине джунглей, а не повсюду! Да, конечно, чем ближе к воде, тем холоднее, но только посмотрите на звезды!
Но вскоре наши восклицательные знаки срываются с отвесной скалы, на которую мы набредаем, и улетают в джунгли со стайкой стрекоз. В итоге мы плетемся обратно к нашей полянке. Мы старательно обходим мох, убеждаемся, что камни не только неровные, но и острые, и жалеем, что нам не во что закутаться. Ветер пронизывает насквозь.
Нам так зябко, что звезды начинают казаться льдинками, отколотыми от полумесяца-айсберга.
К нашему возвращению костер успевает превратиться в тлеющие угли. А в двадцати футах мальчики развели чуть ли не бушующее пламя.
– Вот обязательно им надо быть такими гадами? – произносит Алекса.
Еще два часа назад она жутко переживала из-за одного из них, а сейчас что-то не спешит с ним объясниться. Впрочем, если бы любимый парень обозвал меня худшим кошмаром, то я вела бы себя примерно так же, как и Алекса. Но он бы ничего подобного не сделал. Даже если бы остался жив.
– По крайней мере, они ведут себя мирно, – замечает Хоуп, подкидывая в костер ветки.
Оглядываюсь на соседей. Один сидит отдельно, другой лежит, подперев голову рукой, рядом с третьим. Они расположились спиной к нам, однако меня не покидает ощущение, что за нами наблюдают.
– Слишком они притихли, – шепчу я. – Непонятно, что у них на уме.
От властной, но одновременно ни к чему нас не принуждающей уверенности этих парней мне почему-то делается не по себе, хоть они вполне и рады держаться от нас подальше. Они настроены решительно. И твердо намерены сохранить свои тайны. Они действительно ведут себя мирно, но от их лагеря – от них самих – исходит энергия, подобная колючей проволоке под напряжением. Одно неверное движение – и пуф! Больше некому делать неверные движения.
А я как мотылек, которого манит огонь.
И не только я.
– Но что же стряслось с Финнли?
Хоуп подтягивает колени к груди и утыкается в них подбородком. Мне кажется, она хочет что-то добавить, однако Хоуп еле слышно вздыхает. Все «как?» и «почему?» мы додумаем сами.
– А еще, Алекса…
Та цепенеет, заслышав свое имя, и я догадываюсь, что Хоуп произнесет дальше.
– Это Касс, да? Тот самый? Из твоих галлюцинаций?
Алекса стискивает зубы – выдавать свой секрет она не собирается. Что, заключаю я, означает «да».
– А остров – хуже некуда! – громко восклицает она.
Наверное, ее голос разбудил даже жуков из храма.
Мальчики вскидывают головы, после чего вновь замирают. Ноль внимания.
Не той реакции, судя по всему, добивалась Алекса.
Она вдруг вскакивает на ноги и принимается сбрасывать с себя одежду.
– Ты что творишь?! – громким шепотом пытаюсь ее остановить я.
Безуспешно.
А теперь мальчики смотрят, можно не сомневаться. Алекса злобно скашивает на них глаза и, разогнавшись, бросается в прибой. Когда на берег накатывает огромная волна, Алексу накрывает с головой.
Глаза пощипывает от слез. Не представляю, что нашло на Алексу, но ее выходка совсем не похожа на романтический ночной заплыв.
– Алекса! – кричу я и бегу к воде.
Хоуп следует за мной по пятам.
Но Алекса не появляется.
Тела равно или поздно всплывают. Я лишь надеюсь, что Алекса будет жива. Перед внутренним взором проносятся репортажи о Кирибати, сотни тысяч трупов. Несколько дней назад я любому Волку – каждому из Стаи – пожелала бы захлебнуться и утонуть. Или умереть любой другой смертью.
Но не сейчас.
Мы с Хоуп забираемся в соленую воду по плечи. Из-за волн нам сложно удержать голову на поверхности, что уж говорить о том, чтобы искать Алексу в темноте. Нас уносит все дальше от берега. Кажется, Алекса судорожно хватает воздух ртом где-то сзади, близко, но не настолько, чтобы до нее дотянуться. В отчаянии вслушиваюсь в ее вздохи и боюсь, что они оборвутся, оставляя мне лишь тишину. Вспоминаю, как узнала – в те времена, когда у моих друзей были дома и собственные бассейны, – что тонущие уходят под воду почти беззвучно. Но эта мысль меня не утешает.
Что-то почти невесомое касается моего запястья, и я содрогаюсь – только не медуза, пожалуйста-пожалуйста, я ненавижу их! – но кожу не обжигает болью. Легкое прикосновение превращается в стальную хватку, а затем чья-то вторая рука помогает мне удержаться на плаву. И это не Хоуп: обладатель рук слишком сильный и чересчур самоуверенный.
Темные волосы, светлые глаза – самый пугающий из трех парней. Взгляд мечет молнии, не имеющие ничего общего с тем, как бережно, даже нежно, он меня поддерживает.
– Алекса! – кричу я, когда мы замираем в преддверии очередной волны. Мы находимся на приличном расстоянии от нее, но нас все равно уносит в сторону. Хватка темноволосого крепчает.
– Спаси Алексу! – прошу я и случайно набираю в рот воды, которую сразу выплевываю. – Я хорошо плаваю.
Темноволосый меня не отпускает. И, честно говоря – в чем я ему, конечно, не признаюсь, – я рада. Я давно не плавала в океане, тем более ночью, и я никогда не оставалась одна в бушующем прибое.
– Ее вытащит Касс, – говорит темноволосый. – А другая… она уже на суше.
Тон у него суровый, под стать выражению его лица, однако его руки продолжают бережно удерживать меня над водой. Пожалуй, темноволосый предпочел бы сейчас сидеть у костра и распивать с друзьями ром.
– Никто не просил вас за нами бросаться, – заявляю я, прекрасно понимая, насколько неблагодарно это звучит.
Но в свете нашего недавнего раздела территории я не хочу, чтобы они сочли нас беспомощными девицами. Опять накатывает волна, и мы используем ее, чтобы приблизиться к берегу.
– Ах, разве нет? – На губах темноволосого появляется намек на улыбку. – Может, ты и не просила.
Объяснить он не удосуживается, но я понимаю намек. Алекса отчаянно стремилась привлечь их внимание еще до того, как полезла в океан. А сейчас она сидит на песке возле Хоуп, съежившаяся и дрожащая. Наверное, Касс до сих пор питает к ней некие чувства, если именно он вытащил ее из воды, хотя их недостаточно для того, чтобы остаться рядом. Интересно, прошел ли он в итоге ее «проверку»?
На мели темноволосый наконец-то выпускает меня из своих железных объятий. Он идет вперед, не дожидаясь меня. Стекающие по голой спине и ногам капли поблескивают в лунном свете.
– Погрейтесь у нашего костра, – бросает он через плечо.
По мере того как я выхожу из воды, гордое желание отказаться меркнет. Их костер гораздо больше нашего: он сияет так, что рядом с ним можно обгореть, как на солнце.
Песок липнет к ступням, щекочет пальцы и остается на лодыжках. Догонять темноволосого я не собираюсь. Да, огонь прогрел воздух, но я подозреваю, что, как только мы всемером устроимся вокруг него, нас настигнет холод, причем совсем иного рода.
И я не ошибаюсь.
