Я считаю особенным удовольствием передать сказание из рукописей нашей монастырской библиотеки о хождениях одного из смиренных подвижников-молдаван по Небесным Обителям. Но кто этот подвижник, в каком монастыре подвизался и как его имя, нам неизвестно. Это произошло на Святой Афонской Горе в марте 1854 года. Видение старца, продолжавшееся три часа, в течение почти целой утрени, похоже на благодатное видение блаженного Андрея, Христа ради юродивого.

Это замечательное видение опровергает мнения протестантов и сектантов, например штундистов, баптистов, пашковцев и других, отвергающих ходатайство о нас Божией Матери и святых перед Престолом Господа. Чтобы обличить их заблуждения, а православных утвердить и укрепить в святой православной вере, мы целиком приводим видение афонского старца.

«Однажды в четверг в шесть часов утра, — говорил старец, — я встал к утрени и пошел в церковь. Когда началась служба, я задумался о непостижимой глубине существа Божия, о том, что Он один есть Господь, Создатель и Творец вселенной, что для спасения людей Он принял наше естество и, сделавшись Человеком, был распят и погребен. В этот момент я почувствовал такое умиление в своем сердце, такая радость объяла мою душу и успокоила разум, что от избытка чувств слезы потекли из моих глаз, и неизмеримая любовь Божия наполнила все мое существо.

Тогда мое сердце устремилось к Престолу Божьему, и я стал пламенно молиться. Тут я почувствовал любовь к ближним и начал молиться за оскорбивших и порицающих меня, и от радости сердца душа моя была в восхищении. Но, находясь в этом трогательном состоянии, вместе с тем я ощущал, что находился в церкви, и видел, что иноки молились. Не имея же больше сил стоять на ногах, я присел, не переставая мысленно молиться. Тогда я до того был сосредоточен в любви Божией, что не в состоянии был успокоиться на земле. И чем больше любви я питал к Господу, тем больше ликовала моя душа от этого, так что я не мог продолжать ни начатой, ни других молитв, а чувствовал только искреннее желание любви Божией, которое как огненный пламень горело в моем сердце. Душа прилеплялась к Богу, только о Нем думала. Слезы, подобно ручью, струились из моих глаз.

Но неожиданно предавшись какому-то забвению, я не увидел больше ни церкви, ни братии и не слышал того, что читалось. Я вдруг очутился среди обширного и богатого поля, которое было украшено роскошными деревьями и цветами, дышавшими чудным благоуханием. Красоты и благолепия этого поля невозможно ни описать, ни рассказать человеческим языком, потому что оно было исполнено такого света, как будто светило семь солнц. А издали я увидел множество людей, молодых собой и одетых в блестящие одежды, их лица сияли ярче солнца, а ходили они очень тихо.

При виде всего этого моя душа стала ликовать, и я спрашивал самого себя: кому принадлежит это чудесное место, что это за люди и как они очутились здесь? С этой мыслью я пошел дальше и скоро увидел множество других людей, которые стояли вместе, были молоды, имели крепкое сложение, их лица выражали глубокое смирение, а красота была до того ослепительна, что сияла больше солнца. Они были в воинском одеянии.

При виде этих людей я остановился и стал любоваться ими. Вдруг я услышал, что кто-то из них стал говорить обо мне:

— Наш брат N имеет большое желание прийти к Царю. Кто же из нас проводит его?

Тогда один из них, который, превосходя красотой и могуществом всех остальных, казался старшим среди них, обратился к ним со словами:

— Я провожу его, так как вы знаете, что он, питая ко мне особенную любовь, часто просил меня об этом, и я уже не раз ходатайствовал за него перед Богом.

Сказав это, он направился ко мне, а я, удивляясь, думал: «Мне ни разу не приходилось видеть этих людей. Где же они видели меня, откуда знают мое имя и как они узнали, что я имею желание прийти к Царю?» Славный воин подошел ко мне и сказал:

— Следуй за мной, мы пойдем к Царю!

Я просил оставить меня, говоря:

— Кто я такой, что дерзну предстать перед Царем?

Затем я спросил его, чего желает от меня Тот Царь, к Которому он хочет меня привести, и что это за Царь и кто он сам такой? Тогда, улыбнувшись мне, воин весело сказал:

— Ты, наверное, шутишь, что не узнаешь Этого Царя, к Которому я хочу привести тебя? Разве ты не узнал меня? Ведь ты молишь меня день и ночь! И вот я пришел отвести тебя к Царю! Итак, следуй за мной!

Не зная, что ответить на это, я последовал за ним, и мне хотелось узнать и еще раз спросить у него, кто он, потому что до сих пор я не узнал его, и стеснялся спросить, думая, что, может быть, еще успею узнать об этом. Тем более что в душе я питал к нему какое-то благоговение, видя его около себя.

Когда мы отошли от того прекрасного поля, около нас уже никого не было. Мы подошли к узкой дороге, которая так далеко простиралась, что не видно было ее конца. Будучи заключена между двумя высокими стенами, она едва давала возможность пройти одному человеку. Это вызвало у меня некоторую боязнь, потому что это место было слишком опасно, но при виде своего спутника я снова успокоился. Тогда мой путеводитель остановился и, ласково глядя на меня, начал говорить:

— Брат, отчего смущается твоя душа, а сердцем овладело уныние? Почему твой ум находится в рассеянности, а не возносится молитвой к Богу? Не знаешь ты, сколько теряет человек, когда забывает молитву и занят собой, и сколько он получает, если постоянно прибегает к спасительному имени Иисуса Христа! Такой человек, избавляясь от страданий и грехов, вмещает в себе Святую Троицу и достигает любви Божией в том совершенстве, которого и ты отчасти по милости Божией неожиданно удостоился. Но достигнув этого блаженства, долго ли еще будешь находиться в глубоком сне лености? Вспомни, брат, свое прежнее рвение, от которого ты сейчас совершенно отказался, когда Господь не понуждал тебя, а ты сам молился Пресвятой Богородице, выбрав Ее ходатаицей твоего спасения! Видно, ты предпочитаешь леность Божией любви. Но знаешь ли, сколько неизреченного милосердия излил на тебя Господь и, несмотря на твое нерадение, как велика Его любовь к тебе!

Когда мой путеводитель говорил это, его слова трогали меня до глубины души, и с сокрушенным сердцем я повторял:

— Господи Иисусе Христе, помилуй меня!

И эта искренняя молитва, чуждая посторонних мыслей и сосредоточившая весь мой ум, до того была исполнена Божией любви, отрадных чувств и силы, что вмиг рассеяла мой страх. Тогда мой путеводитель, снова обратившись ко мне, сказал:

— Теперь ты сам видишь, что лучше пребывать в молитве. И если всегда желаешь находиться в таком состоянии духа и приобрести спасение, избегай пагубной лености и, мысленно полагая всю свою надежду на Иисуса Христа и Божию Матерь, старайся вести жизнь так, как жил прежде, по заповедям Божиим. Помни и сохраняй в точности и мое наставление. Каждый раз, когда с тобой что-либо случится, исповедуйся и не скрывай ни одной мысли перед своим духовным отцом.

После этих слов мы начали идти по узкому ущелью. Взойдя наверх, я увидел пред собой крест, который как бы указывал нам путь. Достигнув этого креста, путеводитель, а за ним и я остановились и, трижды оградив себя крестным знамением с молитвой: «Кресту Твоему поклоняемся, Христе, и святое Воскресение Твое поем и славим», снова продолжили свой путь. Через какое-то время мы перешли на другую сторону дороги. Оттуда было видно такое место, что страх и трепет объяли меня. Это был глубокий, как бездонная пропасть, овраг, такой ужасный и мрачный, что трудно было определить его размеры и глубину. С другой стороны вдалеке виднелась высокая гора, касающаяся небес.

Вместо моста через эту пропасть было положено бревно, один конец которого примыкал к нашему пути, а другой — к подножию противоположной горы. Переход этот тем более был страшен, что бревно при дуновении ветра раскачивалось над бездной, как лист на дереве. Когда же мы подошли поближе к этой пропасти и переходу, то страх и трепет снова охватили меня, ибо я увидел, что мы должны будем переходить по лежавшему бревну. И сколько я ни смотрел во все стороны, нигде, за исключением этого бревна, не заметил ни одного места, которое бы давало возможность перейти через мрачную пропасть на другую сторону. Тогда мой путеводитель обратился ко мне с некоторым укором.

— Снова ты, — сказал он, — не молишься и опять находишься в страхе! Дай мне твою руку!

Я подал ему руку, и мы начали идти по страшной перекладине, которая после нескольких шагов сильно заколыхалась. Когда я поглядел вниз, моя душа замерла от страха. Я не решался идти дальше, и только присутствие путеводителя, державшего меня за руку, снова меня воодушевило, и так мы продолжили путь.

Остановившись через некоторое время, мой путеводитель велел мне с крестным знамением призвать на помощь имя Пресвятой Богородицы. О чудо! Когда я произнес: «Пресвятая Богородица, помоги мне!», такая смелость появилась во мне, что я стал совершенно спокоен, несмотря на то что перекладина, подобно тростинке, сгибалась под нами. Благополучно достигнув конца, мы скоро подошли к подножию горы, где мой спутник выпустил мою руку, сказав, что мне нечего больше бояться. Но из любви, которую я питал к нему, мне не хотелось отпускать его, и я продолжал держать его за руку. Пройдя еще немного, мы начали взбираться на гору, вершины которой, сколько я ни смотрел, не было видно. Эта гора была очень крутой, однако когда мы остановились, я увидел, что все склоны горы были покрыты масличными деревьями. Я недоумевал, откуда здесь появилось такое множество маслин!

Вскоре мы достигли вершины и, продолжая путь, подошли к большим вратам, которые были открыты. Путеводитель, а за ним и я осенили себя три раза крестным знамением, а потом, минуя врата, вошли внутрь. Перед нами снова открылось большое поле, и не видно было его границ. А его красоту и великолепие невозможно описать, потому что человеческий язык не в состоянии это высказать, а разум не может постичь того совершенства, которое было там, ибо это поле было усажено прекрасными деревьями и великолепными цветами, в воздухе разливался дивный аромат. Солнце, которое светило там, не было похоже на наше. И так отрадно было это место, что мое сердце умилилось, и я захотел там остаться. Но мой спутник сказал мне:

— Отсюда ты пройдешь еще в другие места, гораздо восхитительнее этого, а напоследок увидишь Самого Царя.

С этой радостной вестью мы пошли дальше, и я увидел вдалеке множество людей, одетых в иноческие одежды, не черного, а багрового цвета. Их лица сияли более солнца, а вид этих иноков и их красота были непостижимы. Одни из них были молоды, а некоторые в летах, и когда мы подошли ближе, они радостно приветствовали моего путеводителя, говоря:

— Радуйся, великомученик Георгий!

Путеводитель тоже приветствовал их:

— Радуйтесь и вы, преподобные, возлюбленные Христа!

После этого все они, называя меня по имени, весело обратились ко мне со словами:

— Скажи, какая польза человеку, если он весь мир приобретет, а душу свою погубит? Сколько бы он ни жил, сколько ни исполнялись бы его желания, пробьет час смерти, и вся его жизнь пройдет, как сон. Тебе также покажется вся твоя жизнь сплошной тенью, если только ты воспрянешь от лености и начнешь жить так благочестиво, как жил прежде, и, угодив Господу, удостоишься Небесного Царствия и вечного с нами блаженства. Но если окончишь свою жизнь в нерадении, то ты знаешь, что ожидает ленивых и нераскаянных грешников! Не предпочитай мрачную бездну Царству Небесному! Возвратись и припади к милосердию Божьему, а мы будем молить Господа о твоем спасении!

Сказав это, они снова обратились к моему путеводителю:

— Георгий, возлюбленный Христа, представь эту душу Царю, тем более что ты имеешь к Нему большое дерзновение.

После этого мы пошли дальше. Я все думал о том, что моим путеводителем был святой великомученик Георгий. Действительно, с самого детства я особенно почитал его и много раз просил его молитв. Сначала я растерялся, а потом от избытка чувств и сердечного умиления, которые переполнили душу мою, обнял его и заплакал. Затем мы пошли дальше. Пройдя немного, я увидел вдалеке несколько иноков, их лица сияли ярче солнца. Тогда я спросил у святого Георгия, что это за люди.

— Это иноки, которые подражали благочестию древних подвижников и окончили свою жизнь, угодив Господу.

— Неужели на земле остались такие избранники Божии в то время, когда в мире совсем оскудели добрые дела?

— Действительно, — отвечал путеводитель, — таких людей сейчас на земле очень мало, но кто в эти дни сделает хотя бы малое добро, угодит Богу и великим наречется в Царствии Небесном. Ибо доброе дело, сделанное без понуждений и наставлений других, принимается Господом. В настоящее время оскудели добрые дела, усилилась безнравственность, забыта любовь, потеряна верность и в устах людей иссякло слово Божие. Всюду торжествуют обман и нечестие. Вместо любви царствует вражда, вместо милосердия — жестокость, вместо правды — ложь. Умы наполнились злыми помышлениями, и почти никто не живет благочестиво.

Так, беседуя, мы шли на восток. И вот перед нами появился высокий, великолепный чертог, стены которого трудно было сравнить с чем-либо. Они, казалось, были сделаны из чистого золота, а сияние, исходившее от них, освещало все вокруг. Слава и великолепие этого чертога были непостижимы для человеческого ума. Тут святой великомученик Георгий сказал, что это чертог Царя, перед Которым мы должны предстать.

Вскоре мы подошли к высоким вратам этого чертога, которые были открыты. Тогда, трижды осенив себя крестным знамением, мы вошли через врата. Я пришел в крайнее изумление, смотря на это великолепие, какого человеческое око никогда не видело. Здесь находилось бесчисленное множество святых, осененных большой славой. Тут святой Георгий взял меня за руку, и мы прошли через другие врата, которые были искусно сделаны из драгоценных камней. На правой стороне врат был образ Спасителя, сидящего на Престоле, а на левой стороне — Божией Матери. Войдя во врата, я увидел множество людей, держащих в руках кресты и ветви и одетых в одинаковые иноческие ризы — багровые и блестящие, как молния. Лица их были очень красивы. Наше появление они встретили с большой радостью и приветствовали меня, говоря:

— Брат, долго ли мы будем дожидаться тебя, почему ты сам не стараешься об этом?

Потом, обратившись к моему путеводителю, сказали:

— Георгий! Когда же ты приведешь его к нам?

— Когда будет на то воля Божия, — ответил он им.

Потом святой Георгий подошел к образу Пресвятой Богородицы и стал петь тропарь «Достойно есть яко воистину блажити Тя Богородицу…». После пения тропаря мы трижды перекрестились, поклонившись иконе Божией Матери. Тогда святой Георгий сказал мне:

— Все, что ты видишь теперь, сделано для того, чтобы ты не сомневался в том, что увидел и услышал, и не подумал бы, что это прелесть и наваждение врага.

Тогда все святые отошли от нас, а мы с путеводителем остались у врат, которые вдруг сами собой открылись, и послышался голос:

— Велика Твоя милость, Господи, к сынам человеческим!

Стоя у врат, я пришел в восхищение от всего увиденного и услышанного. Когда открылись врата, я увидел великую церковь, заполненную несказанным светом. Посреди церкви стоял высокий великолепный Престол, на котором восседал Царь славы, окруженный Ангелами и святыми. Лик Царя был подобен лику Спасителя, изображенному на иконе у врат, через которые мы проходили. Красоты, величия и славы Царя невозможно ни описать, ни высказать человеческим языком. Светом, исходившим от лика Царя, освещался весь храм, и лица праведников как бы сливались одним сиянием с Царем. Если бы можно было собрать в одно место тысячу тысяч и миллион миллионов солнц, то и тогда не было бы такого сияния, каким сияло лицо Царя.

Пока я стоял у церковных врат, мой путеводитель вошел в церковь, чтобы поклониться Господу. Вернувшись, святой Георгий сказал мне:

— Что же ты стоишь? Пойдем вместе со мной и поклонимся Владыке!

Как только я собрался войти в церковь, вдруг услышал голос Царя:

— Георгий, оставь его у дверей, ибо он недостоин войти внутрь храма, не имея брачной одежды.

Этот голос привел меня в некоторый страх, но потом я совершенно успокоился, потому что любовь, наполнившая мою душу, не давала места страху. Оставив меня у дверей, святой Георгий сам вошел в церковь, где лик святых с честью встретил его, как бы одного из вельмож Царя.

Святой Георгий трижды поклонился Царю и со смирением сказал:

— Господи! Ради Крови, которую Ты пролил на Кресте за грешников, прости его и наставь на путь спасения! Велико Твое милосердие, Владыко, и благодеяния Твои безмерны!

— Георгий, — ответил ему Господь, — тебе известно Мое благоволение к нему, которым Я удостоил его сначала, несмотря на то что другие подвизались больше, чем он, и не сподобились этого. Но так как он остался нерадивым и предпочел прелесть мира, то недостоин Моей благости.

Тогда святой Георгий начал умолять Владыку:

— Господи, умоляю Тебя, прости его и яви на нем Свою благость и милосердие, даже если он недостоин этого! Ты видишь его доброе намерение, не оставь его!

— Георгий, — ответил ему Господь, — Я вижу упадок мира. Мои заповеди не исполняются. Вместо любви царят ненависть, вражда, вместо правды — ложь, вместо целомудрия — блуд, прелюбодеяние. Отвергнуто смирение, распространились обман и гордость. И это творят не только миряне, но даже иереи и иноки. Осквернилась земля, и люди вторично распинают Меня, но Я все терплю с кротостью, без гнева, ожидая их покаяния…

Святой Георгий опять припал к ногам Владыки и умолял:

— Господи! Вспомни о крови, которую я пролил из любви к Тебе! Умоляю Тебя, Владыко, даруй мне эту душу, прости ее и удостой чаши, которой он желает!

— Георгий, — сказал ему Владыка, — да будет исполнено твое прошение!

Вдруг в левой руке у Господа появилась золотая чаша, наполненная чем-то похожим на вино. Он благословил ее и, подавая чашу святому Георгию, сказал:

— Подай ему эту чашу Моей любви!

Приняв чашу от Владыки, святой Георгий поднес ее ко мне, и я, трижды перекрестившись, всю выпил. Питье это было так сладко, что ни с чем земным его нельзя было сравнить. Тотчас моя душа и сердце вспыхнули, как пламень, любовью к Богу. Когда святой Георгий возвратил чашу Владыке, я уже не в силах был оставаться на своем месте и с дерзновением вошел в храм, подошел к Царю славы и, упав к Его ногам, поклонился Господу. Моя душа была полна такой любовью к Богу, что я уже не мог подняться на ноги. Тогда я услышал голос:

— Георгий, проводи его! Пусть он совершенно очистит себя, чтобы мог достичь Моей любви, которую он потерял, и пусть готовится принять чашу, которой Я посещу его.

После этого святой Георгий поднял меня с колен. Мы еще три раза поклонились Царю славы и вышли из храма, а врата сами собой закрылись за нами.

На обратном пути нас опять встретили святые, которых мы видели раньше, и сказали мне:

— Брат, постарайся, мы будем тебя ждать!

Я начал было просить святого Георгия, чтобы мне остаться здесь и не возвращаться на землю.

— По воле Господа, — отвечал он мне, — ты должен возвратиться на землю для того, чтобы исполнением заповедей Божиих ты очистился, как золото в горниле.

Оградив себя крестным знамением, мы пошли назад. Вскоре мы опять встретили иноков, которые очень обрадовались нам. Затем мы взошли на высокую гору, где, немного остановившись, я любовался на растущие масличные деревья. Когда мы сошли с этой горы, мне опять открылась та страшная пропасть, через которую мы уже проходили. Святой Георгий взял меня за руку, и мы снова, уже без всякой боязни с моей стороны, вступили на перекладину и пошли по ней. Когда мы шли, святой Георгий остановился и, повернувшись ко мне, сказал:

— Брат! Бойся потерять Царство Небесное! Ты видел милосердие Божие к тебе? Смотри же, не будь неблагодарным к своему Спасителю, показавшему тебе рай. Старайся приобрести Его любовь, готовься испить чашу, посланную тебе по воле нашего Владыки. Тогда благодать Божия и заступничество Царицы Небесной всегда будут с тобой, и я не оставлю тебя!

После этого, перекрестив меня три раза, он произнес:

— Пресвятая Богородица, помоги рабу Твоему! — и сделался невидим, а я остался над самой бездной ада.

Вдруг послышался сильный шум из пропасти и дикий крик:

— Теперь он остался один! Пойдем и свергнем его к нам! Пойдем же скорее, пока не пришел Георгий!

А бревно, лежавшее перекладиной через пропасть, колыхалось, как лист на дереве. Тогда, посмотрев вниз, я подумал: «Господи! Кто в состоянии оказать здесь помощь человеку?» Вдруг я услышал голос, подобный грому:

— Одни добрые дела и милость Пресвятой Богородицы!

Тут шум, страшные голоса из пропасти и скрежет зубов утихли, и я пришел в себя».

Вот повествование старца-молдаванина о своем необыкновенном видении. Действительно, многие из христиан — монахов и мирян, принося свои молитвы Господу Богу, молятся и Божией Матери, и святым, и Ангелу Хранителю. Отец наш, преподобный Феогност, говорит: «Хочешь ли, я покажу тебе и другой путь ко спасению, или, лучше, к бесстрастию? Докучай своему Создателю молитвами, сколько есть у тебя сил, а чтобы не уклониться от твоей цели, проси помощи у Пресвятой Богородицы, Небесных Сил и всех святых».