Многие ученые и писатели, иностранные и наши, не только сами верят в явления умерших и рассказывают необыкновенные случаи из собственной жизни, но убеждают других не сомневаться в этом.

Иннокентий, архиепископ Херсонский и Таврический, писал: «Из древних сказаний видно, что вера в бессмертие души постоянно соединялась с верой в явления умерших. Сказания об этом бесчисленны… Есть явления умерших или их действия, которые не подлежат сомнению, хотя они редки» («Сочинения». Т. 7).

Никанор, архиепископ Херсонский и Одесский, говоря в одном из своих поучений о загробной жизни, утверждает: «Таких фактов можно было бы насчитать немало, которые… достоверны, возможны. Но нельзя сказать, что они согласны с установленным волей Божией обычным порядком вещей» («Странник». 1887).

«У меня был товарищ по семинарии, с которым я дружил и вместе снимал квартиру, пока мы учились, — записал в своем дневнике протоиерей Н. Соколов. — Это сын болховского священника Николай Семенович Веселое. По окончании курса семинарии он остался учителем уездного училища, а я поступил в академию, окончил ее и был рукоположен священником в Херсон. Однажды он мне приснился так, что я понял, что его нет в живых. Я написал его отцу и получил ответ, что его сын умер как раз в ту ночь, когда я видел этот сон. Мне снилось, будто я нахожусь на херсонском кладбище около старого памятника, в котором из-за вывалившихся камней образовалось небольшое отверстие. Из любопытства я влез через это отверстие внутрь памятника. Потом я захотел вылезти обратно, но не нашел в темноте выхода. Я стал ломать камни, и блеснул свет. Проломав большой проход, я вышел и очутился в прекрасном саду. На одной из аллей мне встретился Веселое.

— Николай Семенович, какими судьбами? — воскликнул я.

— Я умер, и вот видишь, — отвечал он.

Лицо его сияло, глаза блестели, грудь и шея были обнажены. Я бросился к нему, чтобы обнять его, но он отскочил назад и, отстраняя меня руками, сказал:

— Я умер, не приближайся!

Тогда я поверил, что он действительно умер, и испугался. Взглянув на него, я заметил, что его лицо было радостным, и мой страх пропал.

— Я жив, хотя и умер, умер и все равно жив, — сказал он.

Его слова показались настолько логичными, что я ничего не мог возразить на них. Когда мы приблизились к старому памятнику, он сказал:

— Прощай! Ты пойдешь домой, — и указал мне на отверстие.

Я вылез и тут же проснулся.

Этот случай рассказал ярославский архиепископ Нил:

«В 1871 году от холеры умер молодой певчий А. Через десять дней после его смерти, утром 16 июля, он явился мне во сне.

На нем был знакомый сюртук, только удлиненный до пят. Я сидел у стола в своей гостиной, а он вошел из коридора, приблизился к столу и, не сказав ни слова, начал высыпать на стол медные и серебряные деньги.

С изумлением я спросил его:

— Что это значит?

— На уплату долга.

Хочу пояснить — накануне к нам приходили от фотографа Г., сказав, что за покойным числится долг. Это меня поразило, и я несколько раз повторил:

— Нет, не нужны мне твои деньги, я сам заплачу твой долг!

Он ответил:

— Говорите, пожалуйста, тише, чтобы не слышали другие!

Он обрадовался, что я заплачу за него долг, и убрал деньги со стола. Затем, встав со стула, я обратился к нему с вопросом:

— Где ты сейчас находишься?

— Я заключен в замке.

— А вы можете общаться с Ангелами?

— Для Ангелов мы чужды.

Тут я вспомнил про мальчика Мишу, который тоже был певчим и жил с А. в одной комнате, он умер четыре года назад. Я спросил:

— А Миша тоже с тобой?

— Нет.

— Кто же с тобой?

— Всякий сброд. У нас даже звуки не слышатся никогда, ибо духи не говорят между собой.

— А пища какая-нибудь есть у вас?

— Нет, конечно! — он сказал это с явным возмущением, видимо, из-за неуместности моего вопроса.

— Как ты чувствуешь себя?

— Я тоскую.

— Чем я могу тебе помочь?

— Молитесь за меня! До сих пор меня не поминают на заупокойной литургии.

При этих словах я расстроился и стал перед ним извиняться, что не заказал сорокоуста. Я пообещал, что сегодня же подам его. Мои слова его сильно успокоили. Затем он попросил благословения, и я, благословив его, спросил:

— Нужно ли тебе спрашивать разрешения, чтобы отлучиться на землю?

Ответ заключался только в одном слове:

— Да!

Он сказал это с грустью в голосе, как бы по принуждению. Тут он вторично попросил благословения, и я еще раз благословил его. Вышел он от меня через дверь, обращенную к Туговой горе, на которой покоится его прах».