Глава 18. Третий тур
Ирина чувствовала себя как никогда целостной и полной сил. Она была абсолютно уверенна в принятом решении. Говорят, что сомнение — это признак интеллигенции? В таком случае интеллигентности в ней был переизбыток, но вот, наконец, баланс найден, всё лишнее отсечено и отброшено, как балласт.
Она пойдёт до конца. На этот раз сражаться будет не по необходимости и не из-за неизбежности, а по убеждению, осознанно, по собственному желанию и выбору.
Шанди в роли противника Ирину не беспокоила. Суккуб не станет драться с ней всерьёз, ведь она служит Андриасу. Хотя и не следует сбрасывать со счёта возможность, что в решающий моменте искушение примерить корону и стать госпожой может возобладать над разумом. В конце концов Дракон, по писанным не им законам, вынужден будет жениться именно на победительнице, кем бы она не была.
Как это часто бывает перед судьбоносным событием, на Ирину напала лень. Не та, что заставляет тупо валяться на диване, а в чём-то даже хорошая лень, когда ты можешь заниматься кучей любимых дел одновременно, но не в состоянии заставить себя делать нечто совершенно необходимое. Словно заупрямившаяся лошадь весь организм встаёт на дыбы, и не переломить этого, хоть плачь.
Ступор.
Ирина наслаждалась видом из окна, наслаждалась прогулкой, чтением книг. Жаль, в новом мире не было ни айфонов, ни даже дешёвенького плейера — музыкой она бы тоже с радостью насладилась. Сошла бы даже дешёвая эстрадная попса. Хотелось расслабиться, отрешившись от недавних ужасов.
Лень — видимо так её организм реагировал на стресс. Оставалось только смириться и лениться дальше.
Думать ни о чём не хотелось, да и страшно было заглядывать в недра собственной души. Оставалось просто принять всё как есть, без лишних раздумий и рассуждений. Забить. На всё. И плыть по течению дальше, словно сонный шмель, кружащийся над цветком.
Считается, что лень — это зло. Но так бывает не всегда. Иногда лениться необходимо и даже полезно. Особенно перед чем-то очень важным в жизни. Это помогает сосредоточиться.
Человеческая жизнь проходит словно в двух плоскостных: внешней-событийной и внутренне-духовной. Есть люди, чувствующие, что они живы именно тогда, когда вокруг много людей и множество событий, сменяющих друг друга. А есть те, кому наедине с собой никогда не бывает скучно. И им почти не нужны спутники. Они интроверты и большое скопление людей их убивает, а частая смена событий мешает вдумчиво созерцать окружающий мир.
Ирина была интровертом, в связи с чем у неё всегда было мало друзей и мало привязанностей. Она на земле, как героиня цветаевского стихотворения, стояла «лишь одной ногой». И с некоторой грустинкой принимала ту лёгкость, с какой решила расстаться с жизнью, судя по намёкам Шанди, в прямом смысле этого слова.
Дни шли. Их было не так много. Но каждый — напоённый солнцем, сладким ароматом цветов, прохладой, струящейся от воды.
— В твоём мире есть цветы? — спросила она однажды у Андриаса и получала отрицательный ответ.
— Нет. Если только выкованные из драгоценных камней безделушки. Вот их во дворце немерено. Всех мастей, оттенков и цветов.
— Ни одна драгоценность не может заменить живой цветок, — огорчилась Ирина.
Она подумала, что в чём-то её судьба похожа на судьбу Данилы-мастера, взявшегося для Хозяйки Медной Горы создавать каменные цветы. И с Малахитницей остаться не смог, и жить без неё не получилось. Так и сгинул.
Хотя, может быть, в сказке просто не всё сказано? Чтобы уйти в мир Нави нужно умереть в их родном, привычном мире.
И всё-то страшно. И, куда не шагни, неизвестность. Так что маячивший впереди поединок не столько пугал, сколько позволял спрятаться в его тени от пугающей тени Вечности, медленно восходящей над Ириной.
Наконец день поединка настал.
Ирина думала, что им снова придётся куда-то тащиться, лететь, плыть, но всё оказалось куда прозаичней. Последний этап Драконьих Игр должен был состояться прямо в Атриуме.
Висела звенящая тишина. Да и откуда взяться лишним звукам? Здесь не Колизей. Впрочем, не исключено, что невидимые глазу зрители всё же были, там, где-то, среди высящихся, уходящих вверх этажей, колон и балконов.
Помимо четверых кураторов и Распорядителя Игр, присутствовал и сам жених.
Андриас выглядел безукоризненно. Алая мантия элегантными складками драпировала фигуру. Освещение отбрасывало в сторону причудливые длинные тени. А может быть, эти тени падали от невидимых крыльев?
Как не старалась Ирина собрать разбегающиеся мысли, ничего не получалось. Голова была пустой и словно бы чужой. Все напутственные речи скользили мимо, не застрагивая сознание.
Она смогла более или менее сконцентрироваться лишь тогда, когда пространство, словно занавес, разошлось в сторону и они вместе с Шанди оказались на заснеженной поляне.
— Ух, ты! — усмехнулась демоница, облизывая кроваво-красные губы. — Довольно неожиданно, согласись? Кажется, наша драка с тобой первая в списке? У той, что проиграет сейчас, шанса отыграться не будет.
— И это к лучшему, — кивнула Ирина.
Она сама удивлялась собственному спокойствию. Страха не было от слова совсем. Проиграй она сейчас и, кто знает, не к лучшему ли всё обернётся?
Играть в поддавки она была намерена не больше, чем умирать, но если выиграть не получится? Если — просто не получится?
Пользуясь тем, что Шанди не спешит нападать, Ирина попыталась создать вокруг себя защитное поле. Магия Пустоты подчинялась с трудом. Приходилось прилагать максимум усилий, чтобы добиться задуманного результата. Что-то мешало ей.
Шанди усмехнулась, плотоядно и зло.
Сейчас она ничем не напоминала ту серенькую мышку, которой притворялась в первые дни. При одном взгляде на неё становилось понятно, кто перед тобой — смертельно опасный, беспощадный демон.
Чем больше Ирина старалась сконцентрироваться, тем меньше сила ей подчинялась. Странно. Никогда прежде такого не случалось. Словно её попытки блокировались извне, спотыкаясь о чужую волю. Магию будто оттягивали от неё, засасывая в невидимый водоворот до тех пор, пока не до конца сформированный защитный пузырь лопнул, разлетаясь на бесполезные ошмётки силы.
Ноги Ирины как приросли к земле. Она не могла сдвинуться с места.
А Шанди медленно приближалась. В её движениях сквозила кошачья пластика и, одновременно с тем, жадность акулы.
— Думаешь принести мою голову Андриасу и сорвать счастливый куш? — с усмешкой спросила Ирина, кружа на месте, стараясь держаться лицом к противнице.
Суккуб передвигалась осторожно, каждую секунду ожидая атаки, но Ирина атаковать не собиралась. Она выстраивала свою тактику на защите, рассчитывая, если удастся, используя силу противника против него самого.
Устав кружить и выжидать, Шанди, наконец, нанесла первый удар. Её оружием стал не клинок, а визг на пределе человеческого восприятия. Он ударил по ушам и ударной волной толкнул в грудь, опрокидывая на спину, поднимая в воздух взметнувшиеся хлопья снега.
На миг перехватило дыхание. Ирина ободрала руки о снежный наст и из ранок на ладонях сочилась кровь.
Прежде, чем Ирина успела прийти в себя настолько, что контратаковать, в её сторону вновь ударила воздушная струя.
Интересно, демоница просто прощупывает её? Боится всерьёз поранить? Или не способна на большее?
Ирина попробовала выставить Щит, но её защита не сработала. Ударом протащило по снегу на несколько метров, к самому краю площадки.
Видимо, собственный успех Шанди обескуражил. По крайней мере, она не атаковала до тех пор, пока Ирина поднималась.
Колдовать не получалось. Думать, почему так происходит, времени не было. Стоять на месте, безропотно принимая удары, тоже не вариант. От следующего заклятия удалось банально увернуться, как от удара ножом — уйти в сторону. А вот следующий удар Шанди нанесла уже всерьёз. Видимо, суккуб тоже нахваталась у проигравших силы, потому что пускать огненные смерчи, расходящиеся кольцами, не её специфика.
Ирина даже не попыталась выставить блок. Всё, что она смогла придумала, это переместиться за границу огненного круга.
Шанди язвительно расхохоталось, будто всё происходящее дико её веселило. Хорошо, хоть кому-то весело. А вот Ирине становилось страшно. Но страшно в последнее время было так часто, что он не парализовал её, как раньше, а наоборот, придавал силу. Он словно прорвал невидимый пузырь, нейтрализующий магию.
Ирина ощутила силу, как чувствуешь приближение грозы. Вокруг пальцев заклубился чёрный туман. В отличие от привычного белого, он был горький и едкий, так, что дышать стало трудно и всё уплотнялся, обращаясь в вязкую субстанцию. Сжав кулаки, Ирина словно отпустила созданное ей нечто и оно, клубясь и множась, разрастаясь, будто воспроизводя саму себя уже без всякой помощи, спорами прорастало в сторону Шанди.
Демоница нахмурилась, отступая. Она, видимо, пыталась сообразить, что происходит, как-то классифицировать творимую перед ней магию.
Сделать это, скажем прямо, непросто. Ирина и сама толком не поняла, что сотворила.
Непонятное чёрное вязкое нечто окружило Шанди и она, словно насекомое в янтаре, увязла, как бабочка, попавшая в паутину к пауку. Даже сквозь искажающее, похожее на преломляющееся в свете лучей стекло, было видно, какой яростью дышали черты демоницы.
Если Шанди выберется, Ирине несдобровать. Осознавая это, со странным хладнокровием и спокойствием она начала плести аркан перемещения предмета. Концентрации и энергии пришлось затратить втрое больше, чем обычно, но живые объекты, согласно проштудированному учебнику, перемещать и не полагалось. Зато, если получится, удастся нейтрализовать противницу живьём и с минимальным для себя риском. Хорошая мотивация.
Заклинание, плюс аркана — затем активизация.
К тому моменту, как демоница почти выбралась из своей липучки, Перемещающая Магия Пустоты сработала. По крайней мере, на белом фоне занесённой снегом площадки не было видно никого, кроме Ирины.
Это было как-то даже слишком легко. Не потребовалось сложнейших заклинаний превращающих назойливого противника в кучку безвредного серого пепла. Не потребовалось защищаться от выброса стихийной силы. Просто убрать с дороги досадное препятствие? Слишком просто. Ох, слишком.
Кто-то по-прежнему пытается убедить её, что она играет в шашки, в то время как у всех вокруг явные поддавки? «Мы все здесь служим ему», — всплыла в памяти фраза Шанди.
Снова она будто бы продвинулась на шаг ближе к цели. Только с каждым разом всё больше росла уверенность в том, что на самом деле она не двигается — её продвигают. И нельзя сказать, что мысль добавляла оптимизма.
Что дальше? Чего ждать? К чему готовиться? Сумеет ли вернуться Шанди? Или следует готовиться к встрече с Флёр?
В воздухе разливался слабый, едва ощутимый запах разогретых солнцем трав. Значит, всё-таки Флёр?
Зелёные огоньки бежали по снегу, слизывая его с поверхности земли, пожирая зелёным жадным ртом. Снежные груды уменьшались на глазах.
«Весна, — подумалось будто издалека, — как рассказывают о ней в детских сказках».
Только Флёр, несмотря на всю свою красоту, выглядела как очень злая Весна: Весна смертоносная!
Ирина замерла, прислушиваясь к самой себе. Есть ли в её голове посторонние шумы, шорохи, голоса? Сама ли она принимает решения или кто-то невидимый манипулирует ею? Неприятная мысль. Неприятные ощущения. Чтобы избавиться от того и другого, она тряхнула головой.
Нужно немедленно сосредоточиться. Вот геяду явно не беспокоили сомнения. Улыбка на её лице была спокойной, даже беззаботной.
Рыжая приблизилась и остановилась напротив, замерев неподвижной статуей. Складки зелёного плаза, драпирующие высокую фигуру, казались сплетением вьющихся растений. Каждая лоза отдельно колыхалась на ветру вокруг стройных босых ног.
— Кто бы мог подумать, что всё сложится именно так? — усмехнулась противница. — Драконы никогда не играют честно. Звери они и есть звери. Что с них взять? Использовать магию против той, за чьей спиной маячит драконья тень — безумие. Я знаю это. Поэтому наш поединок будет иным. Я уничтожу его уничтожив тебя, — спокойно пообещала Флёр. — Я понимаю, что ты всего лишь пешка. Но зло должно быть наказано.
— Зло?
— Ложь всегда ложь. Скрывая правду любой из нас творит его.
— Я не лгала!
— Ты — нет. Но тебе вреда и не будет. Ты просто вернёшься туда, откуда начала свой путь. Доставай меч, человек.
— Как скажешь, геяда.
Мечи с лёгким звоном вылетели из ножен Флёр и с шипящим шелестом материализовался в руке Ирины.
Геяды криво усмехнулся, рассекая воздух острием:
— Гляжу, ты теперь с тёмной магией на «ты»? С нею людям проще всего поладить.
— Тёмной магией?..
— А ты как думала? Магия Пустоты, Магия Хаоса — это ведь как-то не из области света, правда? Или будущей Княгине Ада свет уже ни к чему?
— Всё вроде как верно. Только одно смущает: осуждая меня, какого чёрта ты лезешь сражаться за поставленный на кон приз?
— Я — дух. Ты человек. Мы стоим на разных ступенях. Я верю в себя и в то, что смогу управиться с силой, способной уничтожать и воссоздавать миры. А ты?
— Мне не сила нужна. Мне нужен Дракон.
Ирина шарахнулась в стороны, уходя из-под удара геяды.
Ей приходилось напрягать все физические силы чтобы успеть отбить серию ударов Флёр, то и дело уклоняясь в сторону. Лезвие несколько раз проходило всего в нескольких миллиметрах от лица, пока не полоснуло по левому плечу, обжигая острой, более, чем реальной, болью. Левая рука тут же безвольно повисла. Ирина почувствовала, как кровь горячей струйкой побежала по коже, как намокала ткань.
Каким-то чудом удалось уйти от следующего выпада. Сопротивляться становилось всё сложнее. Плечо дико ломило.
Геяда смотрела не неё без ненависти. Вроде как даже с сочувствием. Мол, глупая, человечка. Куда же ты затесалась? Во что тебя втянули?
— Просто сдайся, — сверкнула она глазами. — Всего несколько мгновение боли и тебя по инерции выбросит в твой родной мир. Поверь, для тебя в этой истории это-то и будет счастливым концом.
Ирина споткнулась на середине атаки, дезориентированная усиливающейся болью и всколыхнувшимися сомнениями.
Драться за право попасть в Ад глупо. Может быть глазами стихийного духа Земли на неё смотрит само Небо, предлагая последний шанс? Последний шанс остаться самой собой — остаться человеком, избежавшим проклятья.
Вернуть себе голос, вернуть счастье полёта. Лететь вверх, парить, а не падать в бесконечную пустоту. Или быть вечно надзирателем проклятых душ, без права на общее помилование — какой ужасающий приз.
Но разве может быть другой в Драконьих Играх?
Словно почувствовав перемены в настроении Ирины, Флёр продолжила:
— Подумай, человек! Хорошенько подумай! Сейчас ты стоишь у последней черты и второго шанса отступиться не будет.
Ты станешь могучей и сильной, как само адское пламя — негасимый огонь. Самый жуткие монстры в бесконечной ночи подземелья будут трепетать перед тобой, но солнца ты уже никогда не увидишь. Всё человеческое станет тебе недоступным. Не для тебя станут цвести цветы весной, звенеть ручьи в тёплую летнюю ночь; тебе станет недоступна птичья разноголосица, вечная песнь всепобеждающей любви — песнь смертных, тех, кто умирает, чтобы воскреснуть вновь. Придёт зима, всё сковав леденящим, вымораживающим душу холодом, но вослед ей всегда спешит весна, а души вновь возвращаются колесом жизни в новое воплощение. Только ты уже не вернёшься. Никогда! Ты в прямом смысле слова отдашь свою душу в обмен на любовь.
Только умеют ли любить бездушные? Возможно ли сама любовь там, где каждый вздох — мучение? Где каждое мгновение пронизано пороком, страданием, тьмой?
С каждым словом Флёр ускоряла темп до такой степени, что оружие в её руках мелькало серебреной молнией.
Ирина с трудом успевала парировать удары геяды.
— Человек! Одумайся! Ради чего ты готова отринуть всё, что составляет суть твою? Разве ты не видишь, что Дракон попросту заморочил тебе голову, как испокон веков ему подобные смущают человеческие души? Он даже не лгал тебе — ты готова сделать это за него. Ты говоришь, что готова погубить свою душу ради любви к Дракону? Но о какой любви может идти речь? Ты ведь не знаешь его? Ради кого ты противостоишь мне? Даже лик его всего лишь личина.
Кто отражается сейчас в твоих глазах: Шах Чад? Андриас Дантэлион? Или то крылатое чудовище, чьи когти длиннее твой собственных рук? Что заставляет тебя идти во мрак, дитя? Отказываться от собственной сути?
— Данное слово.
— Что? — от удивления геяда пропустила удар лишь в последний момент едва успев уклониться от выпада Ирины.
— Я дала слово сделать всё, что смогу, чтобы выиграть это схватку!
— Кому?
— Андриасу. И себе.
За мечом Ирины шёл тёмный след, как дым от пожара. И словно с каждым новым замахом оружие делалось легче и, казалось, уже не Ирина дралась, а он, набирая силу, вёл её за собой.
— Я дала слово драться до последнего, пока хватит сил. Или пока не одержу победу.
— Как в прошлый раз? Тогда ты тоже дралась до победного конца. Что это тебе дало? Но в прошлый раз погибло лишь твоё тело, теперь ты рискуешь гораздо большим.
— Что поделать? Иногда любовь самая большая жертва.
Глаза Флёр довольно сверкнули.
— Вот именно! Жертва! Добровольная жертва — вот то, что делает таких, как Андриас, сильнее в разы. Вот то, что заставляет падших огненным змеем входить в светлицы таких дурочек, как ты, испокон веков, раз за разом, поселяя в их душе надежды на то, чего быть не может. Никогда! Не любят бессмертные смертных. Люди для них лишь пища!
Открой глаза, глупая! Помоги мне спасти себя! Отринь искушение и скверну, или станет слишком поздно. Бесценные крупицы времени, отпущенные нам, уходят.
Темп боя, который они взяли, был нечеловеческим. Да и сомневалась Ирина в том, человек ли ещё она?
— Знаешь, что самое страшное в любви? Что в ней нет ни правды, ни справедливости, ни чести. Любовь единственная сила, что не воздаёт человеку по заслугам. Ты можешь отдать всё, до конца, позволить исчерпать душу до самого дна — а в ответ тебя грубо кинут! Среди людей часто говорят о том, что любовь спасает души. Но разве есть в мире сила, сгубившая больше душ, чем эта блудливая тварь? Сколько человек потемнели, перестали верить в бога и небеса, отчаявшись отыскать любовь, раз за разом вместо света находя тьму?
Любовь — страшная стихия, в которой невозможно управлять собственной судьбой. Она обламывает не только крылья, руки и ноги! Она коверкает души, ломая их вдребезги.
Встретившись, клинки зазвенели, рассыпая цветные искры. Лица девушек почти соприкоснулись.
— Не любовь! — решительно возразила Ирина. — Я не уверена в том, что люблю Андриаса. Ещё меньше в том, что он любит меня. Но знаю одно — не любовь губит и корёжит человеческие души, а отказ от неё, — тяжело дыша, сообщила она в искажённое лицо противницы.
С усилим она отшвырнула от себя Флёр.
Их клинки вновь разошлись.
— Думаешь, стоит прыгнуть в пропасть, как твой Дракон ринется за тобой следом? — расхохоталась геяда. — Ты будешь падать во тьму в гордом одиночестве. Ты познаешь разочарование и боль. Ты пожалеешь о своём выборе!
— Возможно. Как ни горько это признать, легки дороги лишь у глупцов, потому что они попросту не в состоянии осознать тягот пути. Но если я упаду во тьму, я и там стану искать свет. И найду его!
— А если не найдёшь?
— Если не найду, зажгу сама! Даже в аду можно найти уголок, чтобы разбить в нём маленький садик и радоваться в нём, пусть единственному, но цветку. Может быть, Андриас и предаст меня, может быть я для него лишь пища, но я знаю одно — я его не предам.
— Того, кого знаешь едва-едва? Кто вряд ли был с тобой честен?
— Но и ни разу не был уличён в прямой лжи! И уж если на то пошло, бросив его сейчас я предам не только его — но и саму себя. В прошлом воплощении я не пожалела для него жизни. А он ждал меня семьсот лет…
— Если только не солгал? Мастеру иллюзий что стоит состряпать ещё одну, сладкую, как сон и горькую, как кошмар, ложь для маленькой легковерной дурочки?
Ирина пропустила удар и снова меч геяды оставил кровавый след на её теле.
И слова, и сталь резали одинаково больно. Потому что во всём, что говорила противница, был свой жестокий резон.
Стоит усомниться в одном, и звено за звеном, рассыплется вся цепь веры. Мы выковываем эту цепочку порой целую жизнь и всё разбивается в одно мгновение.
За что она сражается? Ей не нужен трон Княгини Ада. Она не уверена в том, что любит Андриаса.
Что за упрямство? Что заставляет её бульдожьей хваткой держаться до конца? Вера в то, что Андриас рискнул всем, что имел, ради воссоединения с ней? Ирина действительно верила в это.
Он нарушил законы существ, гораздо сложнее, чем она могла себе вообразить и, наверняка, если всё рассыплется и что-то пойдёт не так, кара за это будет немалой?
Ирина верила в Андриаса. И если ошибалась, то жестокую, страшную цену заплатить придётся ей.
Даже на земле слово «ад» внушает трепет. А тут, посреди заснеженного Нигде, так близко от Ничто, поверить в Ад было не то, чтобы просто — не верить не получалось.
Кого выбрать? Себя? Или — его?
Что легче: предать или быть преданной?
Чего уж проще — опустить меч и позволить геяде одержать вверх над собой, чтобы это не значило. Пусть бессмертные сами разбираются между собой, а она очнётся в своём безопасном человеческом мире, в привычной реальности. Проживёт положенную ей богом жизнь.
Сколько времени потребуется на то, чтобы всё, случившееся здесь, стало лишь сном? Бредом? Галлюцинаций, в которую просто невозможно здравомыслящему человеку верить?
А всё забыв, она не сможет мучиться совестью за то, что подвела существо, поставившего на неё так много.
«С чего я вообще взяла, что Андирасу придётся расплачиваться? Он же никогда об этом не говорил. Напротив! Он сам предлагал мне вернуться».
Но ему и говорить было ненужно. Ирина сердцем, душой знала — проиграет не она, проиграют они вместе. А платить придётся ему. Потому что в жестоких Драконьих Играх платит сильнейший.
Со слабого какой спрос? Слабого просто вычеркивают.
Она не узнает, что случится с ним. Она забудет его. Словно ничего и не было. И даже не сможет плакать по потерянной частички самой себя, которую она отрежет от души из-за банальной трусости, что так удобно называть осторожностью.
Может быть Ирина делает неправильный и глупый выбор, но она не бросит и не предаст. А если обманут её… что ж? Лучше быть обманутой, чем предавшей.
Флёр опустила меч, отступая на несколько шагов. По выражению её лица Ирина поняла — геяда уже осознала сделанный ею выбор. И он её не радует и не злит, скорее печалит.
Медленно подняв меч, Ирина сама удивилась его преображению. Он больше не напоминал дым — выглядел чёрным и жутким. По тёмному, как агат, лезвию, пробегали огненные всполохи, будто внутри него гудело пламя.
«Адская игла», — промелькнула в голове мысль, будто пришедшая извне.
Флёр замерла напротив, покачав головой:
— Я пыталась помочь. Пыталась изменить твою судьбу, но ты сделала свой выбор.
Геяда вскинула меч над головой. В противовес мечу Ирины, он вспыхнул ослепительным белым сиянием, словно был соткан из белого света.
Со всей силы, размахнувшись, Флёр вогнала его в снег. Яркий свет, вспыхнувший из земли, больно ударил по глазам, заставляя Ирину прикрыть их рукой.
Свет сиял, ослепительно-чистый, разрастающийся, будто невиданный цветок раскрывал обжигающие лепестки.
Земля вздрогнула, как будто из-под неё, просыпаясь, поднималось невиданное чудовище, рвалось из недр земных наружу, обращая не только снега, но и саму землю в пепел. Кроша её в труху.
Всё вокруг закачалось.
С ужасом Ирина смотрела, как ширятся в земле трещины, разрастаясь в пропасть, откуда вырывалась лава.
Всё рушилось на глазах, будто невиданный программист нажал кнопку «программа delete».
Всё летело к чёрту. Летело в тартарары. Лишь Флёр спокойно парила над всем этим светопреставлением и рыжие, огненные косы её струились в горячем воздухе:
— Счастливой дороги в новый дом, госпожа Ада.
— Что?!
— Ваш новый дом ждёт вас. Не говорите, что вас не предупреждали?
