Глава 19. Драконья свадьба
То, что Ирина чувствовала, были не страх, и не паника — нечто более всеобъемлющее. Мыслей не осталось даже на то, чтобы о чём-то пожалеть. Уши закладывало от визга ветра, сердце рвалось от ощущения падения и предчувствия гибели, что невозможно предотвратить. Воздух, словно стараясь удержать её, уплотнился — не вздохнуть. Атмосферу можно было, наверное, топором рубить.
А когда Ирина уже смирилась с тем, что разобьётся, красное небо в чёрных клубах дыма разрезала молния. В хор истошно вопящих мучеников вплёлся резонирующий резкий клёкот и шум крыльев.
Как и положено по законам сказки, в решающий момент ей пришли на помощь. Огромный дракон пикировал вниз, устрашающе-огромный и мощный. Размах его крыльев в диаметре был, наверное, никак не меньше десяти метров. Сильные конечности венчали такие длинные когти, о каких на Земле ни один лев не в состоянии даже мечтать. Но они сомкнулись вокруг тела Ирины с такой бережностью, что не причинили ей ни малейшего вреда.
Каждый взмах крыльев Дракона порождал новый порыв ветра, с силой обдувающий лицо.
Поняв, что немедленная смерть ей пока не грозит, Ирина с просыпающимся любопытством посмотрела вниз.
То, что она поначалу приняла за чёрный дым, было облаками. Они составляли часть здешней атмосферы. Внизу было много открытого огня. Огонь тут тёк, как реки и озёра на Земле, то открытым потоком лавы, то перемежёвываясь с островами-сушей. Пики острых скал взрезали чёрно-алые небеса. Резко очерченные скалы возвышались над чуть более пологими склонами гор.
Ирина могла ошибиться, взирая с такой высоты, но ей казалось, что какое-то время они летели над лесом. Очертания деревьев напоминали те, к каким она привыкла раньше. А потом под ними открылся город. Было такое впечатление, что при его создании строители не строили, а вытёсывали его прямо из отполированных невидимой рукой до зеркального блеска скал, прорубая в них окна, двери, переходы.
Впрочем, вероятнее всего никаких строителей не было — магия она такая магия.
Из всего многообразия красок, к которому привык человеческий взгляд, здесь остались лишь все оттенки серого, чёрного и красного.
В воздухе, прямо перед ними, растеклась блестящая клякса, быстро принявшая форму всё увеличивающегося овала. Он подёргивался рябью, стремительно чернея. Перед глазами Ирины замелькало смазанное видение черного мрамора и стекла. Промелькнула какая-то тень перед тем, как они врезались в пол, по которому оглушённая, она распласталась, хватая ртом воздух.
Почему-то казалось очень важным услышать собственное сердцебиение.
Потребовалось немного времени на то, чтобы проморгаться.
Свет был бледным. Его источник было сложно определить, словно воздух светился сам по себе.
Дракон уже принял своё человеческое обличье. Его белые густые волосы спадали ниже колен, их роскошную массу удерживал серебряный обруч с крупным рубином. Свет вспыхивал в драгоценном камне так, что тот казался третьим глазом.
С широких плеч до самых ног Андриас был окутан чёрным плащом. Плащ был заколот у плеча фибулой, всё с тем же кровав-алым рубином.
Камни в диадеме, на плече Андриаса и в кольце Ирины было одного цвета и размера.
Он сделал шаг, приближаясь. Ирине пришлось поднять глаза, чтобы встретить его кровавый взгляд. В который раз, встречаясь с Драконом глазами она чувствовала себя как кролик перед удавом — очарование, связанное со страхом.
— Ты в порядке? — голос обволакивал, ласкал, убаюкивал.
Осторожно поддерживая за плечи, Андриас помог Ирине подняться.
— Что произошло на Арене? В какой-то момент я потерял всякую связь с тобой. Мне показалось… — Андриас оборвал фразу на полуслове, тряхнув головой. — Но это уже неважно.
— А что важно?
— То, что ты здесь. Со мной.
Его рука ощущалась такой твёрдой, такой реальной, что Ирина почувствовала себя немного лучше. Так уж получалось: слова, прикосновения, само присутствие Андриаса словно разгоняло туман, которого с самого начала было слишком много в этой истории. Его присутствие возвращало утраченную ей почву под ноги.
— Она дала мне права выбора. Сказала, что может вернуть меня домой, — призналась Ирина.
Андрис вздрогнул, прижимая Ирину к себе крепче, словно скупец, осознавший, что мог потерять своё сокровище.
— Что ещё она говорила?
— Много чего. Думаю, Флёр оказалась вовсе не тем, кем вы думали. Она представитель другой стороны.
— Другой стороны? — в недоумении протянул Андриас.
— Она светлая. И судя по тому, как развеяла созданную вами Арену, по силе она едва ли уступает тебе.
— Серафим под маской духа-стихийника? Это вполне возможно. Многолик и многокрыл, — в задумчивости процитировал Андриас строчку из книги. — Ты действительно могла не вернуться ко мне, но ты не бросила меня.
Глядя прямо в глаза Ирине Андриас медленно поднёс её руку к своим губам. Потом привычным уже жестом провёл ладонью по её волосам. Мягкие кудряшки легко сминались под его пальцами.
— Ты всё-таки вернулась? Почему?
Ирина молча смотрела в его жуткие, будто наполненные кровью глаза. И молчала. Слова сами собой замирали на губах, не желая рождаться.
— Скажи это, — потребовал он. — Просто скажи. Разве это так сложно?
Ирина предприняла попытку стряхнуть руку Андриаса со своей руки, но не преуспела.
— Гм? — вопросительно изогнул бровь Дракон.
— Ну что ты ко мне привязался? В аду наверняка тысячи, если не миллионы девушек, которые, с учётом всего, готовы будут стайками вокруг тебя виться. Они куда более подходящий объект…
— К чему мне объект? — улыбнулся Андриас.
— А к чему тебе я?
— Потому что не повезло именно тебе. Мне нравишься именно ты, а не миллионы других девушек. Так что готовься терпеть моё общество как минимум ближайшую тысячу лет.
— Ты надо мной издеваешься?
— Нет. Всего лишь отвечаю на твои странные, с учетом последних событий, вопросы.
Ирина не знала, что ещё сказать и поэтому покачала головой:
— Чего ты от меня хочешь?
Рука Андриаса скользнула по её плечам, он обнял её. Наклонившись над ней очень низко, он шепнул прямо над её губами:
— Любви.
Ирина почувствовала, как он проводит губами между её щекой и подбородком, к шее.
Странное ощущение. Губы, вроде, прохладные, а обжигают огнём.
Она остановила его, упёршись тыльной стороной ладони ему в грудь.
— Что опять не так?
— Пытаюсь взять паузу, чтобы понять степень твоей искренности.
В алых глазах сверкнули смешинки:
— Я всегда искренен. Даже когда лгу.
— Это-то и пугает. Пустите меня.
— Ты всё время переходишь с «вы» на «ты» и обратно. За этим сложно уследить. И, поправь меня, если я ошибаюсь, но не поздно ли пугаться?
— Я думала, что у меня ещё будет время отступиться, подумать… я… на земле всегда есть шанс всё переиграть.
— Верно. Тут всё гораздо проще, не так ли?
— Всё совсем не просто.
— Только потому, что ты сознательно всё усложняешь.
— Я боюсь ошибиться. Знаешь земную сказку о красавице и чудовище?
— Ту, где под страшной внешностью скрывает доброе сердце? Милая сказка. Твоя любимая?
— Нет. Я никогда в неё не верила. Потому что даже в той жизни, которую я оставила, таким сказкам нет места. А здесь, в аду, мне кажется, чем прекрасней лик — тем страшнее суть.
— Тогда выбрось свои убеждения на помойку. Истинная красота не может таить изъяна. Чем прекрасней формы, тем благородней содержания. Ад страшен. Но, в отличие от земли, тут никого и ни в чём обмануть нельзя. Правдла, всегда есть возможность обмануться, было бы желание.
Думаешь, я монстр? Возможно, ты и права. Я один из палачей, отвечающий за порядок там, где его поддерживать сложнее всего. Моя жизнь горька, как реки полыни. Но я убиваю, мучаю и караю не для собственного развлечения. Я вынужден поступать так. Насколько хватит запаса прочности любого существа? Даже самого сильного? Если в душе образуется пустота, которую нечем заполнить?
Только одна сила способна хранить даже проклятые души. Это любовь. Потому Всевышний и позволил мне найти тебя.
— Только любовь в аду разве возможна?
— В этом мире возможно всё, если желание твоё достаточно сильно. Я люблю тебя. Я полюбил тебя с первого взгляда за добрую, светлую душу, за способность жертвовать собой ради других, за твой дар любви, такой редкий для смертных.
— Но твоя любовь привела меня в Ад.
— Нет, — покачал головой Дракон. — Прийти сюда было твоим решением. Когда-то, в нашей прошлой жизни, ты сказала, что любовь сильнее страха, порока, боли и ненависти. Что если зерно истинной любви прорастёт в самом аду, он обязательно даст свои плоды. Вместе, рядом, плечом к плечу, кто знаем, быть может мы спасём куда больше душ, чем мне под силу это в одиночку?
Ирина вздохнула. Ей оставалось верить. Ему, себе и собственному выбору.
— Вы… — она поправилась, — ы любишь меня?
— Всей душой — да!
— И теперь у меня больше нет выбора?
— В мире, в котором тебе предстоит жить выбор делается лишь раз, но я надеюсь, что ты не пожалеешь о нём. По крайней мере, я сделаю всё от меня зависящее, чтобы так оно и было.
Ирина долго смотрела Андриасу в глаза.
Иногда приходит время признать правду. Её тянуло к этому существу, кем бы он ни был. Тянуло с первой встречи. А может быть, даже до неё, когда во снах она видела странного незнакомца и теряла его раз за разом, просыпаясь в слезах, причины которых наяву не могла рассказать никому.
Невероятное совершенство всех линий, от лепных скул до волевого подбородка, исполненное в самых резких чертах, какие Ирина только видела в жизни.
Она подвинулась к нему ближе. Края его жёсткой одежды царапали щёку, но отстраниться Ирина уже бы и не смогла, потому что его рука тут же обняла её за талию. Даже если бы Ирина и попыталась отодвинуться, ничего бы не получилось. Но она не пыталась. К чему теперь-то?
Осторожно коснувшись пальцами его плеча, ощутила касание волос, на ощупь похожих на гладкий шёлк.
Медленно, осторожно Андриас накрыл её руку своей ладонью, прижимая к груди. Ирина чувствовала, как сильно бьётся его сердце, будто зажатая в ладони птичка. Она склонилась и коснулась губами его щеки. Так легко, что это трудно было назвать поцелуем.
Андриас повернул голову и их лица оказались рядом.
Он смотрел Ирине в глаза, будто лаская взглядом. Будто прося, умоляя о продолжении. И не оставалось ничего другого, как выполнить эту просьбу. Ирина наклонилась ниже, сокращая дистанцию между ними. Она первая поцеловала его губы, ощущая их жар.
Дракон прижимал её к себе сильнее, с жадностью зверя, каким он, по-сути и был.
Андриас целовал её так, словно хотел проглотить. В ответ тело Ирины словно начало пульсировать от избытка крови и жара.
Она не противилась, когда поняла, что он пытается освободить её от одежды, касаясь так осторожно, как только можно. Пальцы его скользили в раскрывшееся платье, кружа по гладкой девичьей коже, вызывая легкую дрожь удовольствия.
— Я не хочу на тебя набрасываться как дикий зверь, но, боюсь, что в том состоянии, в каком я сейчас, быть ласковым не получится… Ты уверена, что хочешь этого так же, как хочу этого я?
Она покачала головой. Волосы колыхнулись вокруг лица тёмными волнами.
Дракон смотрел на неё с такой нежностью, что отчего-то начало щемить в груди.
— Я хочу этого давно, — тихо, на грани слышимости, почти шептал он. — С тех пор, как впервые услышал твой голос. Ты — это то, что мне необходимо. Ты нужна мне. Я хочу тебя больше всего на свете. Ты позволишь мне это сделать?
— Да.
— Прости, если не буду так нежен, как нам обоим бы того хотелось.
С этими словами он одним резким движением сдёрнул плащ с её плеч и бросил на тёмные плиты, толкая её на спину почти грубо.
Он так быстро освободился от одежды сам, что Ирина заподозрила применение магии.
Снизу-вверх она смотрела на его широкие плечи, рельефную грудь, на которую проливался водопад светлых волос, узкую талию, неширокие бёдра и чувствовала, как в голове поднимается туман незнакомого горячего безумия. Ирина боялась потеряться в нём так же, как однажды уже потерялась в другом ледяном тумане, так и не сумев отыскать путь домой. А потом пришла мысль, что уже всё равно.
Без особых предварительных приготовлений он вошёл в неё, впихиваясь через зажатое тело, проталкиваясь с силой.
Ирина дала на это разрешение, она хотела этого, но всё равно ахнула от боли.
— Прости… но в первый раз редко бывает иначе, — ласково проговорил Андриас.
— Я знаю, — с придыханием отозвалась Ирина.
— Я могу остановиться?
— Не останавливайся. Я хочу, чтобы ты продолжил — хочу быть с тобой.
Он отступил, как волна с тем, чтобы вернуться.
Сначала эти волны были медленными и тугими, но с каждым разом эти приливы, бьющиеся внутри тела Ирины, поднимались всё выше, пока она не открылось ему, податливая и влажная.
И вот тогда Дракон отпустил свой свирепый голод на волю.
Он вбивался в её тело так сильно, как мог; двигаясь в ней, сквозь неё, плоть в плоть, резко и быстро, заставляя плясать на тонкой грани между болью и наслаждением.
Словно со стороны слышала Ирина собственные стоны.
В её лоне будто рос плотный бутон наслаждения, распуская тёплые щекочущие лепестки; растекаясь по коже тысячью лёгких перышек, заставляя терять контроль, извиваться в его руках. От неё уже ничего не зависело. Она не могла ни двинуться, ни остановиться, не остановить его.
В то мгновение она поняла, что значит принадлежать не себе, а кому-то другому, утратить контроль и чувствовать себя в этом состоянии счастливой.
Мир превратился в дыхание и ритм, а её словно бы и не стало.
Ирина растворялась в волнах тепла, заставляющего выгибаться в сладкой судороге. И только его руки удерживали её, не давая совсем исчезнуть, улететь без возврата в голубое небо, как отпущенный на волю бумажный змей.
Андриас тихо вскрикнул, наклоняясь над нею, упираясь в пол руками по обе стороны от её головы. Его волосы разлились по Ирине тёплым мехом.
Она лежала в пассивной неподвижности, вновь пытаясь обрести почти утраченное дыхание.
Ему удалось это первым:
— Спасибо.
— За что? — удивилась Ирина.
Его глаза ещё хранили золотистый отблеск, огонь не до конца погас в них. По внутреннему кольцу радужки словно шло золотое кольцо, похожее на расплавленный металл. Второе кольцо, пролегающее посредине, воскрешало в памяти яркий солнечный диск, в наружное, самое широкое, походило на лепестки ноготков.
Кожа Андриаса сверкала, словно белый свет плескался под ним. Казалось, внутри его тела светится сама луна, просвечивая сквозь кожу.
Ирина провела пальцем по его талии, по изгибу бедра. Жест был не столько сексуальный, сколько вопрошающий.
Он улыбнулся в ответ.
Магия сгущалась вокруг, словно мир задержал дыхание. Ирина продолжала чувствовать близость его тела. Не саму плоть, а пульсирующую в ней энергию. Эта остаточная сила дрожала между ними, походя на стихию. Она трепетала, пульсировала, как третье сердце.
Магия дышала и переливалась между ними, окатывая с головы до ног.
Андриас вновь склонился к Ирине, на этот раз касаясь её губ с невероятной нежностью.
— Ты пахнешь яблоками, свежими травами и музыкой, мой любимый человеческий детёныш.
Всем известно, что любовь к монстрам до добра не доводит. Это правило. И история Ирины только лишнее тому подтверждение.
Говорят, что любовь сильнее смерти? Но смерть — это всего лишь естественный порядок вещей. А любовь?.. В чём-то, наверное, права была геяда Флёр. Любовь, как и любая стихия, способна не только созидать, но и разрушать.
В чем он — счастливый финал?
В том, чтобы спасти свою душу отринув всякое искушение, порождаемое чудовищем?
В том, чтобы вопреки всем правилам быть с любимым, пусть даже в самом Аду?
Каждый определяет для себя сам.
Что касается Ирины, то она никогда не любила хэппи-энды. Зато в её душе всегда жила вера в то, что рано или поздно все получают по заслугам.
Невеста Дракона скоро станет Княгиней Ада. Одной из тех, кто обеспечивает торжество справедливости, пусть и в самой её жестокой форме.
Любить — значит разделять не только благословление, но и проклятие. На двоих. Поровну. До скончания времён.
Любить Князя Ада значит нести одну ношу на двоих и надеяться, что когда-нибудь поток грешников всё же иссякнет и те, кто столько лет выполняли для Творца самую сложную и грязную работу, наконец, смогут увидеть чистое небо, променяв власть и могущество на благодать.
А до той поры…
Смерть в дому твоём
И в дому моём.
Ничего, что смерть
Если мы вдвоём.
КОНЕЦ КНИГИ
