Глава 17. Перепутье
Как и сказал Андриас, в финале их осталось трое: Ирина, суккуб Шанди и геяда Флёр, та самая экзотическая особа, с которой Ирина встретилась у озера в первые дни своего пребывания в этом странном мире, названия которого ей так и не сказали, но которое про себя она называла Безвременьем.
Артиум подавлял, словно на хрупкие девичьи плечи ложились все эти многочисленные этажи. В данный момент Ирине больше всего они напоминали коржи в слоёном торте.
Пока дружная четверка плюс Распорядитель Игр (экс-возлюбленный, блин) поздравляла их с победой, Ирина не могла отделаться от гадкого осадка на душе. Что стало с теми, кто не прошёл? Какие испытания оказались сильнее их? Неужели и Риневьева, и Диана мертвы? Вместо радости и облегчения на сердце чёрная тоска, протест и, как следствие, новый виток озлобления против Дракона.
— Вот как, значит?
Шанди, вместо того, чтобы вернуться к себе в комнату, поджидала Ирину у выхода.
— Кто бы мог подумать в самом начале, что среди финалисток окажемся ты и я? Я бы и геяду не посчитала сильной соперницей.
Ирина была не в настроении играть в игры. В драконьи сражения, в шарады суккуб — без разницы.
— Ты в финале потому, что прислуживаешь Дракону, — заявила она.
— Ну да, — нагло кивнула Шанди, даже и не думая отпираться. — Королевой мне, конечно, не стать. А вот фрейлиной — вполне есть шанс.
— И чьей фрейлиной ты намерена стать?
— Как чьей? Твоей, конечно.
Ирина, остановилась, взглянув на соперницу:
— Дракон пообещал тебе тёплое местечко в обмен на что? На то, что ты станешь шпионить за мной?
— Ой, смотрите, какая у нас умная человечка! — засмеялась Шанди. — Догадалась, да?
— О том, что ты с самого начала прислуживала Дракону? Да что тут догадываться? Он сам об этом прямо сказал.
— Мы все тут ему прислуживаем. В меру наших скромных сил, возможностей и способностей. А для тех, кто служит ему давно и верно, истинное положение дел не секрет. Ты — избранная. Избранная много лет назад. Избранная и потерянная. А на этот раз Князь сделал всё возможное и невозможное, чтобы осечек больше не было. К слову, почему только мне одной такая горячая порция ненависти?
— А кого ещё ты предлагаешь мне ненавидеть?
— Диана тоже в игре. В первой раунде именно она должна была обеспечивать твою безопасность. И справилась с работой.
— Риневьева?
— Светлые Тёмным неподотчётны. Риневьева — пешка. Просто не в ту игру играет. У нас тут не шашки, как она и ей подобные думали, а поддавки.
— То есть всех этих девушек, как куриц на убой, притащили в заранее нечестную игру?!
— Ой, ну не драматизируй. Ничего они, в итоге, не теряют. Вернутся туда, откуда пришли.
— Они не погибли?
— Здесь — да. Смерть — необходимое условие для перехода из одного мира в другой.
— Смерть?!
Слова Шанди, словно молнией, озарили всё вокруг.
— Ты хочешь сказать, что я умерла?!
— Нет пока. Вот когда станешь не просто невестой, а женой, когда тебя коронуют, как одну из Княгинь Ада, тогда связь твоей души с твоим телом прервётся и тогда — да, на земле ты умрёшь. Да чего ты так испугалась, глупая? — рассмеялась демоница. — Разве сейчас ты чувствуешь себя хуже, чем раньше? Ну, признай, что ты вообще в субъективных ощущениях не чувствуешь разницы?
Ирина не стала отвечать. Круто повернувшись, стремительно пошла прочь, стремясь оторваться как от демоницы, так и от преследующих её страшных слов: «смерть», «Княгиня Ада».
«Андриас обещал, что я смогу вернуться домой, на землю. Что я смогу поставить точку на всей этой бессмысленной круговерти», — билась в виски тревожная мысль.
Княгиня Ада? Звучит страшно. И одновременно — величественно. Но ад — место для проклятых. Он для грешников. А она — разве грешница? Настолько, чтобы попасть туда?
Эмоций было слишком много, а в голове разноголосица. Белый шум, как в телевизоре, по которому все каналы разом прекратили трансляцию.
Только одно существо могло ответить на её вопросы. Но вот можно ли верить его ответам? Напрямую ангелы, даже падшие, не лгут. Но ведь и правду можно и правду сказать по-разному? Как узким прожектором подсветить одно, оставив в сумраке другое, и она исказится до такой степени, что правильно понять её будет невозможно.
Как не хотелось ей разыгрывать независимость и равнодушие, но потребность понять суть происходящего и определиться с дальнейшим своим поведением была сильнее. Поколебавшись несколько мгновений, Ирина осторожно прикоснулась чуткими пальцами к тёплому, согревшемуся от её кожи, гладкому металлу. Потом решительно обернула кольцо вокруг пальца, но… ничего не произошло!
Андриас-Дракон и не подумал явиться!
Кровавый рубин злобно подмигнул своими гранями: «Абонент вне зоны доступа или просто не отвечает».
Как это по-мужски! Как предсказуемо! Не приходить именно тогда, когда ты сильнее всего нужен!
От ярости и досады аж в глазах темнело. Обида комком подкатывала к горлу.
Как только проклятый Дракон появится на пороге, она немедленно потребует вернуть её домой! Он обещал! Он слово дал! Вот и пусть теперь исполняет. А назад вернуться она и не подумает.
Возвратиться к своей жизни, будет петь где-нибудь… как-нибудь… и, если повезёт, оставят её при консерватории преподавать, потому что каким соловьём не заливайся, а без знакомства и связей ты никому не нужен. Деньги делают деньги, родные устаивают родных на места похлебней. Ну, или знакомых, на худой конец, тоже устраивают. С улицы и без связей в Ирининой реальности никто никому не нужен. Как не втирай идею о том, что мол, честно работай-работай, и будет тебе счастье, почёт и уважение, но участь пресловуто-известной лошади с карикатуры, что в колхозе больше всех работала, но председателем, естественно, не стала, красноречива до слёз. В тот день, когда работать ты больше не сможешь любимый шеф, которому отданы лучшие годы жизнь, без зазрения совести отдаст тебя на колбасу.
Ирина села на кровать, с грустью вынужденная признать себе, что…нет, она этого не скажет.
Она даже думать так не станет!
«И что? — ехидно протянул внутренний голос. — Будешь лгать себе самой? Признайся, ты не хочешь возвращаться на землю. В свой уютный, но скучный мирок. К инфантильным мужчинам, что окружали тебя раньше. К ехидным подружкам, которых ты в глубине души считаешь недалёкими. К отцу, которого случайные бабы и алкоголь интересуют куда больше родной дочери. К будущему, без особых перспектив — их не было и по-прежней мерке, а уж после всего, что тебе удалось пережить тут, это равносильно тому, как после полноценной взрослой жизни, с разумом взрослого человека быть запертым в детское тело и возвратиться в песочницу».
Но, с другой стороны — Княгиня Ада? От одного словосочетания сердце леденеет.
Что, если её искушают властью и силой, а как только она поддастся, на самом деле сбросят в Ад? С прежней точки зрения — бред. А на фоне последних событий — реальность.
Но с другой стороны, важная Ирина сошка, чтобы ради неё такой огород городить? Даже если допустить, что окружающая реальность нечто вроде Симсов в 4-D, всё равно — слишком бессмысленно.
Кроме того, женщина в глубине души всегда чувствует, любит её мужчина или нет. Даже под пудами самообмана, жажду выдать желаемое за действительное, в глубине сердца, наедине с самой собой женщина знает, насколько глубоко удалось запустить свои острые коготки в сердце мужчины. Прорости там стройным деревом так что, чтобы он не делал, как бы быстро не бежал, тень этой женщины следовала за ним.
Вот этим женским чутьём Ирина знала — Андриас не лжёт. Она действительно дорога ему.
Но почему он не пришёл, когда она звала? Может, сожалеет о данном ей слове? И, не желая выполнять обещанное, игнорирует её вызов.
Словно в ответ на сомнения, охватившие Ирину, действительность мигнула, будто лампочка при перебоях с электричеством, и перед ней возник Андриас.
— Ты хотела меня видеть?
— Я позвала тебя почти час назад! — накинулась она.
Андриас остался невозмутимым, отвечая с отстраняющей прохладцей в голосе:
— Я же не робот-автоответчик. У меня дела есть. В тот момент, когда ты попросила прийти, мне наносил визит старый товарищ.
Судя по застывшему выражению лица визит этот не особенно Андриаса порадовал.
— Так что ты хотела?
Ирина вдруг устыдилась своего поведения. В самом деле, словно маленькая капризная девчонка, нетерпеливо дёргающая взрослого за рукав.
— Я хотела поговорить.
— Мы совсем недавно говорили.
— Да, я помню, но… мне важно знать кое-что до того, как я приму решение.
— Спрашивай, — кивнул Андриас.
Ирина обычно легко подбирала слова, но в этот раз они почему-то ей не давались. Чувство дискомфорта нарастало и, как следствие, недовольство собой и раздражение. Следовало немедленно взять себя в руки.
— Я говорила с Шанди. Она сообщила мне несколько новостей, что меня встревожили.
Ирина замолчала, надеясь, что Андриас поддержит разговор хоть словом. Но он выжидающе молчал.
Со вздохом она продолжила:
— Стать вашей женой значит стать Княгиней Ада?
— Тебя это удивляет? Даже у людей жена разделяет судьбу мужа.
— Да. Лет двадцать-тридцать, ну, может быть сорок! Но человеческая жизнь не навсегда.
— Пока живёшь на земле и не знаешь другой — навсегда.
Ирина нетерпеливо взмахнула рукой:
— Я не совсем об этом, хотя, если что-то не устраивает, люди могут развестись. В нашем с тобой случае это ведь будет невозможно?
— Боюсь, что так, — усмешка Андриаса на этот раз была скупой, как карандашный набросок, едва-едва прорисованной бескровными губами. — Я иду бонусом к силе и бессмертию. Без этого никак.
В тоне его прозвучал язвительный упрёк, который Андриас не особенно старался завуалировать. Мол, ничего не поделать, девонька. Я прекрасно понимаю, что от таких подарков, что тебе предложено, никто ещё не отказывался. Выбор-то ты свой уже сделала, а ведь совсем недавно говорила: «Не люблю».
В этот момент Ирина ощутила себя этакой расчётливой стервочкой, готовой пойти на сделку с совестью ради выгодной партии.
Это было не так.
Вернее, не совсем так…
Конечно, она наговорила сгоряча лишнего. Обида и страхи выстраивали между ней и Драконом стену непонимания, но он был Ирине далеко не безразличен. Пугающе притягательный, далёкий, как звезда на небе, по какой-то, неведомой причине, слетевшей на ладонь. И страшно к ней прикоснуться, и не веришь своему счастью, и ждёшь подвоха, но руку-то тянешь.
— Я понимаю, что непоследовательна и тебе сложно меня понять…
Он поднял бровь. Лицо его откровенно выражало мысль: «Ещё как».
— Я сама порой не очень понимаю себя. Но на меня столько всего свалилось. Эти испытания, похожие на пугающие миражи. Воспоминания о прошлой жизни, в которых я словно и не я вовсе. А самое главное — ты.
— Всё никак не научишься мне доверять?
Андриас, наконец, шевельнулся. Слава богу! А то Ирине уже начало казаться, что она со статуей разговаривает.
— Сначала я думал, что ты не можешь вспомнить. Потом — что не хочешь принять прошлого. Но теперь вижу, что ошибался.
Ирина непонимающе на него взглянула.
— Ты не можешь простить меня за то, что я дал тебе умереть в прошлый раз.
— Я? Что за бред?! Нет…
— Да. Сама ты этого не осознаёшь. Но в прошлый раз ты винила меня…
— Андриас, не я не могу простить тебя — ты себя не прощаешь. И это ещё одна причина, по которой я боюсь вступать в этот союз, который нельзя будет разрушить… целую вечность!
Страшное слово. Предопределение. Неразрывный союз. Навсегда — без права переиграть.
— Ты станешь моей женой навечно. Но это не значит, что мы навсегда будем приклеены друг к другу намертво. Всё изменяется, течёт, переходит из одного состояния в другое. Потерять друг друга мы никогда уже не сможем, но это не значит, что в отношениях нельзя будет взять паузу. Можно будет даже пожить в разных мирах, если на то будет воля или желание одного из нас, — на этот раз его улыбка была настоящей, полной.
— Княгиня Ада — это просто титул, нечто вроде мужчиной фамилии? Или к титулу прилагаются ещё и обязанности?
— Конечно, прилагаются. Трудно жить в Вечности в бесконечной праздности.
— Верно, — усмехнулась Ирина. — Это настоящий ад.
Они оба рассмеялись. Но в следующую секунду Ирина вновь посерьёзнела.
— Мне ведь не придётся пытать людей?
— Людей в аду не бывает. Люди живут только в физических, как у нас говорят, Тварных мирах. То, что приходит к нам после их смерти, это бесы. Сущности самой низкой вибрации. И, конечно же, мы их не пытаем. Зачем? Бесы прекрасно справляются с этим без нас. А если приходится их наказывать, есть черти и другая мелкая пакость. Если хочешь, можешь устроить нечто вроде реабилитационного центра для тех, кому ещё можно помочь.
— Душам в аду можно помочь? — оживилась Ирина.
Губы Андриаса снова сложились в усмешку:
— Помочь можно. Только не стоит забывать, что Ад — это не людская тюрьма, куда можно попасть по ошибке. Тут ошибок нет. В аду томятся души настолько чёрные и жестокие, в которых от бога уже почти ничего не осталось. Стоить ослабить малейших контроль и эта пакостная нечисть начнёт гадить в особо опасных размерах, нападая на людей, нарушая Божественные законы. Они, большей частью, скудоумны, и не понимают, что нарушение равновесия грозит уничтожения и им самим тоже. Эгоизм, жестокость, извращения всех мастей, непрекращающийся голод и желание уничтожать всё, что попадётся под руку, не поддающаяся пониманию завистливость ко всему, тому, что самим и даром не надо — вот что представляют собой бесы.
Ты, кстати, не одна задумывалась о высокой миссии спасителя, но наблюдая за этим отбросом столетие за столетием, понимаешь, что они не стоят жалости. Там нечему сочувствовать. Свои цепи, удерживающие их в аду, падшие души выковывают сами.
— Мы будет жить в Аду? — сжалась Ирина.
— Да. Но не пугайся. Ад — это просто мир. Причём, он не такой плотный, как любой из материальных миров. Там сила мысли влияет на пространство гораздо сильнее, чем на Земле. Конечно, в нашем дворце не будет здешней пышной зелени, лазоревого неба, синего моря. В аду преобладание черного и красного, тут уж ничего не поделаешь. Но в острых гранях агатовых кристаллов есть своя красота. Пурпур и ночь будут окружать тебя.
Руки Андриаса обняли Ирину, привлекая к себе.
— Мне страшно, — призналась она.
— Я знаю. Мне жаль, что я не владею райскими кущами. Будь они моими, я бы, не колеблясь, положил их к твоим ногам. Мои богатства иного рода. И, поверь, мучения тебя не ждут. В этом готов поклясться.
Cудя по взгляду Андриас хотел коснуться её более откровенно, может быть, даже поцеловать, но боялся отпугнуть слишком открытым выражением чувств.
А может быть, Ирина сама всё это себе придумала, потому что была вовсе не прочь, чтобы её поцеловали?
Никаких страстно-огненных желаний. Просто чувство локтя, осознание защищённости, прежде всего, от одиночества. Иногда это стоит больше, чем самый страстный поцелуй.
Они стояли рядом, близко, ощущая дыхание друг друга. Чувство покоя и уверенности заполняло сердце Ирины. Она уже знала, что не вернётся на Землю, к своей былой жизни. Возможно, она теперь тоже падшая, пропащая душа, но она себя такой не чувствовала. Всё было как обычно.
Словно почувствовав перемену в её настроении и мыслях, Андриас вздохнул и, бережно обхватив её лицо ладонями, заглянул в глаза.
— Так ты хочешь вернуться домой? Может быть, на время, чтобы ещё раз всё обдумать?
Ирина медленно покачала головой:
— Нет.
— Нет? — удивился он. — После всего того, что ты наговорила? Как горячо требовала, отстаивая свои права на выбор? Нет?..
— Нет. Мне просто была важна сама возможность решать.
— Это так важно?
Похоже, Дракон никак не мог взять в толк, в чём тут секрет.
— Да. Право самой решать свою судьбу это очень важно. Тот, кому ты по-настоящему важен, никогда не лишит тебя воли. Признаться, твоё намерение посчитаться с моим мнением сказало мне о твоих чувствах гораздо больше, чем все остальные клятвы в любви.
— Как странно, — в задумчивости протянул Андриас. — Никогда бы не подумал, что для того, чтобы обрести, нужно отпустить.
— Откровенно говоря, я тоже об этом не думала, — засмеялась Ирина. — Но в этом утверждении определённо что-то есть.
Андриас мягко погладил девушку по волосам, словно она была большой пушистой кошкой. Бережно, с видимым наслаждением.
— Ты точно не хочешь проститься со своим миром? С близкими?
— Если я вернусь, кто знает, хватит ли у меня духа перейти черту снова? А потом придётся всю оставшуюся жизнь раскаиваться в упущенных возможностях? Нет. Пусть всё остаётся, как есть.
Лицо Андриаса осветилось улыбкой.
— Я счастлив тем, что ты так решила.
Принимать решения всегда страшно, особенно — судьбоносные. Те, после которых пути назад нет. Но если не хочешь всю жизнь топтаться на одном месте, пропасть нужно перешагивать.
Сердце ныло и хотелось плакать.
Да, возможно она ошиблась с выбором. Возможно, мудрый Дракон всё просчитал наперёд, возможно… но она не будет думать об этом. Потому что любое событие всегда можно поставить под сомнение, как и любое чувство.
Никто не застрахован от ошибок. Любой свой сегодняшний шаг завтра ты можешь посчитать ошибочным. Что же из-за этого — стоять на месте?
И всё же Ирине нужна была уверенность в правильном выборе. Нужна, как задыхающемуся глоток воздуха, а иссыхающему от жажды — глоток воды.
Запрокинув голову, она попросила:
— Поцелуй меня.
Дыхание Андриаса стало сбиваться. Одна рука его удерживала Ирина за талию, вторая бережно, почти невесомо коснулась её груди, слегка оглаживая, скорее дразня лаской, чем зажигая.
А в следующее мгновение Ирина ощутила, как Дракон притягивает её к себе и целует жадно, пытаясь утолить жажду, копящуюся много лет.
Целовал почти до боли, Ирина чувствовала, как страсть, бурлящая в его крови, затмевала нежность. То, что он делал с ней, волновало и одновременно смущало. От его запаха и близости кружилась голова.
Страстно целуя, Дракон склонил её так, что Ирина откинулась, почти повисла, не столько обнимая, сколько держась за его плечи. Хотелось запустить ладонь в струящийся шёлк его волос, гладить ими широкие сильные плечи.
Андриас целовал её, глубоко проникая языком в рот, лаская языком. Тепло его дыхания словно щекотало нервы, раздражая кожные рецепторы. По всему телу Ирины разливалась сладкая истома. Пропадала всякая воля к сопротивлению. Да она и не думала сопротивляться.
Поднимая пышные юбки, бледные мужские пальцы оглаживали её бёдра, отчего тело пропитывалось горячим внутренним жаром, а сознание раздваивалось.
Ни в чём более не сомневаясь и ни о чём не думая, Ирина поддалась нажиму его рук и губ. Ощущения были такими восхитительными, что приходилось кусать губы, сдерживая рвущиеся из горла сладкие стоны. Тело непостижимым образом было напряжено и расслабленно одновременно. Она плыла и пылала, проваливаясь в блаженство и вновь воспаряя. Уже ничего больше не понимала, всхлипывала, стонала, плавилась как воск, пока не растворилась в крупной дрожи, охватившей тело.
Пока не провалилась в сияющие глубины наслаждения.
Если это поражение, то сладкое, как мёд. Если завтра она пожалеет о принятом решении, так ей хотя бы будет, что вспомнить. И за что платить.
А главное, за что сражаться на предстоящем, грядущем третьем туре.
