Глава 21
— Ваше Великолепие, что прикажете делать? Велеть ей собирать вещи и уезжать? — Эссель Тьюлин задыхалась от быстрой ходьбы, тщетно пытаясь приноровиться к широкому шагу тальдена.
Высокий головной убор, пикой устремлявшийся к каменным сводам замка, покачивался на голове женщины в такт её движениям. То и дело приходилось переходить на бег, иначе бы не поспела за наследником.
Во взгляде которого властвовала тьма. Лицо же напоминало высеченную изо льда маску.
Эссель Тьюлин уже успела пожалеть о том, что рассказала о происшествии повелителю. Следовало сначала самой во всём разобраться и поговорить с девчонкой. Несмотря на то, что распорядительница отбора была зла на Фьярру, где-то в глубине души она сочувствовала алиане. И теперь боялась даже предположить, как поступит с ветреной невестой будущий император.
Ему хватило и одной предательницы.
«Не стоило мне торопиться», — ругала себя придворная дама. За спешку и за то, что имела неосмотрительность потревожить Его Великолепие во время собрания старейшин.
Подстёгиваемая злостью на Фьярру, эссель Тьюлин влетела в Зал советов и тут же почувствовала на себе ледяные взгляды магов, вмиг остудившие её пыл. Пятясь и кланяясь, надеялась удалиться, но вместо этого, будто дёргаемая за невидимые нити марионетка, приблизилась к тальдену, жестом подозвавшему её к себе. Склонившись перед повелителем, запинаясь, шёпотом рассказала о случившемся.
А Его Великолепие, выслушав… молча поднялся и вышел.
Виданое ли это дело! Прерывать собрание с первыми магами империи из-за какой-то соплячки!
Старейшины зашептались, растерянно переглядываясь. Опустившись перед недоумевающими магами в почтительном реверансе, эссель Тьюлин помчалась за правителем.
«Ох, глупая я, глупая, — мысленно причитала она. — Нужно было подождать. Не беспокоить его. Придумать, как сообщить поделикатнее».
А княжна ещё глупее! Так непростительно ошибиться. Где это видано — средь бела дня флиртовать с мужчиной! Да ещё и позволить себя поцеловать!
Немыслимо!!!
Минуя арку, соединявшую крытую галерею с округлым помещением, из которого лучами расходились несколько коридоров, ведущих в покои невест, распорядительнице отбора пришлось пригнуться, дабы не задеть энненом низкий свод.
— Ваше Великолепие, нет необходимости идти за ней. Я сама с ней поговорю. Пожалуйста, подождите!
Несмелому оклику всё же удалось проникнуть в сознание мага. Поняв, что за ним по пятам следует придворная сводница, Скальде остановился и, развернувшись, глухо повелел:
— Оставайтесь здесь. А лучше — идите займитесь чем-нибудь полезным.
— Но Ваше Великолепие, — побелела женщина, становясь похожей на привидение. — Вам нельзя к ней! Ни в коем случае нельзя. Только прикажите, и её приведут к вам. Но чтобы вот так, в спальню к незамужней девушке…
— Будьте здесь, — оставив без внимания причитания свахи, безразлично бросил Герхильд.
Тихий, едва различимый приказ был отдан с таким видом и таким тоном, что эссель Тьюлин как будто примёрзла к полу. И рада была бы сдвинуться с места, чтобы последовать за Ледяным в святая святых — опочивальню невинной девы, да только никак не получалось пошевелиться. Так и осталась стоять, провожая тальдена взглядом и мысленно желая дуре-невесте удачи.
— Значит, теперь их только семь, — попрощалась с пустоголовой кокеткой скорбным вздохом и сокрушённо добавила: — А ведь хорошая могла бы получиться пара.
Дверь с грохотом распахнулась, явив моему затуманенному взору Его Зверство. По-другому и не назовёшь. У маньяка, какого-нибудь потрошителя, и то поласковее взгляд будет. Сейчас в стальных глазах Герхильда очень гармонично сочетались лёд и пламя.
Интересно, что произойдёт раньше: по примеру невезучих ари я заледенею или превращусь в головёшку? Наверное, сначала второе, а потом первое.
Рассыплюсь угольками, покрытыми узорами изморози. А что, должно быть красиво.
— Выйди! — гаркнул на Мабли, битые пять минут пытавшейся сцедить мне в рот дрянь сомнительного происхождения. Якобы жаропонижающую.
Служанка ошибочно решила, что у меня поднялась температура, вот и стало дурно. Я отбрыкивалась от зелья, потому что знала: не в температуре дело. Всему виной булавка и чары, превратившие мою голову в боксёрскую грушу. Или в мячик для пинг-понга. В общем, было ощущение, что по ней кто-то бил очень долго и очень сильно. Неважно, ракеткой или кулаком.
Мабли не осмелилась возразить Его Властности, хоть было видно, что оставляет она нас наедине скрепя сердце. У меня в груди тоже что-то скрипело, и весьма болезненно, а ладони становились влажными. От хищных, рычащих ноток, отчётливо прозвучавших в голосе мага, указавшего служанке на дверь, хотелось заползти под кровать. Ну или хотя бы под одеяло.
Накрыться им с головой и уши заткнуть.
Жаль, это не поможет избавиться от Скальде.
И тем не менее, не способная выдержать его пронизывающего взгляда (такое ощущение, что пересчитывает мне им все рёбра и им же вскрывает черепную коробку), трусливо зажмурилась.
Услышала, как захлопнулась дверь — это слиняла Мабли. Счастливица! А потом тишину разбили на осколки тяжёлые шаги Герхильда. И моё присутствие духа тоже рассыпалось жалким крошевом. Пока тальден приближался, я чувствовала, как нервы завязываются в бантики и морские узлы. Некоторые, не выдержав напряжения, лопались. От страха.
— Посмотри на меня!
Уже даже на «ты»? Плохи дела.
— Посмотри! — Грозный рык, от которого в окнах то ли почудилось, то ли и правда задрожали стёкла, а шкатулки на туалетном столике аж запрыгали.
Лицо опалили дыхание и властный шёпот:
— Фьярра, открой глаза.
Тальден был близко. Пугающе близко. Ледяные пальцы больно сжали мне подбородок, заставляя приподнять голову. Я мысленно простонала и исполнила приказ.
Чтобы тут же почувствовать себя бабочкой, трепыхающейся в предсмертной агонии, замурованной в расплавленном, стремительно застывающем олове драконьих глаз.
Она боялась его. Тряслась, будто в приступе лихорадки. А может, её действительно лихорадило… Кожа была обжигающе горячей, виски блестели от испарины. Губы, которых не смели касаться никакие другие губы — именно эта мысль занозой засела в сознании — порозовели, вызывающе припухли. То ли сама их искусала, то ли за неё это сделал Крейн.
Крейн… Тьма внутри разрасталась, ядовитыми щупальцами впиваясь в сердце.
Кто бы мог подумать, что разрыв привязки окажется для неё настолько болезненным. Вместо неприятного, но вполне терпимого головокружения сильный жар и непролитые слёзы в широко открытых глазах. Как будто девчонка, сама того не осознавая, боролась с наложенными на булавку чарами. Не разумом, чувствами цеплялась за возникшую между ними связь.
Бред. Если алиана с чем и сражалась с момента заключения помолвки, так только с ненавистной ей привязкой. Мечтала ведь сбросить с себя оковы магии. А теперь что, сама за них хватается, тем самым обрекая себя на страдания?
Как же с ней всё-таки сложно! Настоящая головоломка.
Или она трясётся из-за угрызений совести? Испугалась последствий своего безрассудства? Зверь внутри заворочался, рыкнул раздражённо, и девчонка, будто почуяв заточённого в человеческую плоть хищника, сжалась в комок. Тряхнула головой, пытаясь избавиться от неприятного ей прикосновения.
А от Крейна, говорят, не отбрыкивалась.
Схватив девушку за запястье, тальден притянул её к себе. Можно было бы и пообходительней, поласковее, если бы не охватившее обычно холодный рассудок пламя гнева. Скальде внимательно посмотрел алиане в глаза, подёрнутые пеленой слёз. Тёмный зрачок — зеркало, отражавшее его обратившееся в камень лицо — почти закрыл собой кристально-голубую радужку.
— Я не хотела… Он сам меня обнял. Честное-пречестное. Мне так плохо, — захныкала, словно маленький ребёнок.
И зачем только с ней связался? Хотел поступить благородно. К таграм благородство!
Обуздав эмоции, уже готовые прорвать ледяную броню, в которую он привык себя облачать, маг подхватил слабо упирающуюся невесту на руки. Хрупкое, горячее тело, казалось, было легче воздуха.
— Что вы делаете? — испуганно взвизгнула строптивица.
— Исправляю свою ошибку.
Зачем-то ногами задрыгала — ни минуты не может без протеста — и даже ударила его ладонью по груди.
— Пустите!
Хотя ударила — громко сказано. В младенце и то силы больше. Вспомнив, у кого находится на руках, благоразумно притихла.
Жаль, ненадолго.
— Ошибку исправляете — в смысле, собрались меня отсюда выбросить? Во двор или сначала подниметесь на самую высокую башню?
— Лучше не искушайте.
— Не буду. — Снова умолкла и принялась украдкой озираться, робко поглядывая на придворных, которым именно в этот час приспичило шляться по замку.
Перешёптывания, любопытные взгляды встречали их, назойливо липли к ним, тащились за ними следом. У некоторых в глазах читались ревность и обида: алианы тоже вышли посмотреть на бесплатное представление.
Где-то в толпе мелькнула рыжая копна Даливы. Скальде мысленно выругался, предчувствуя непростой разговор с графиней. Он нуждался в любовнице, нуждался в её теле, на время вбиравшем в себя крупицы способной свести его с ума силы. Пусть и ненадолго, но связь с д’Ольжи приносила облегчение. Оттягивала роковой момент, когда он уже будет не властен над собственным рассудком.
Если ему повезёт и он получит свою ари, Даливе придётся исчезнуть из его жизни. Вот только Скальде порой начинало казаться, что у Её Сиятельства на собственное будущее были другие планы.
Просторный зал, полнившийся жужжанием голосов, сменился пустынной галереей, серой, с единственным ярким акцентом — витражными окнами.
— Так куда вы меня несёте? — подало голос ходячее недоразумение.
Впрочем, в данный момент недоразумение это удобно устроилось у него на руках.
Алиана почти перестала дрожать. Заметно успокоилась и больше не смотрела на Скальде глазами перепуганной лани.
— Туда, куда вас должен был отвести герцог, вместо того чтобы целоваться с вами в парке, — к лекарю.
— Для протокола хочу отметить, что смутно помню, что там на самом деле произошло и имел ли место быть злосчастный поцелуй, о котором вам наябедничали. А если и был, то это герцог со мной целовался, а не я с ним.
— А разве есть разница?
— Ещё какая! — фыркнула девушка, обхватывая его шею руками. — Вот если я сейчас возьму и поцелую вас, это же не будет означать, что вы были согласны со мной целоваться и хотели того же самого. Значит, получится, виноватым окажетесь не вы, а я.
Скальде даже смутно не представлял, чего на самом деле хотела алиана. В своих же желаниях он уже успел разобраться, хоть всё ещё не понимал, откуда они могли взяться. Например, сейчас он был не против запечатать эти чувственные, сладкие губы тем самым поцелуем, о котором она только что ему говорила. Крепче прижать к себе хрупкое, юное тело — вместилище такой строптивой души. Хотелось и дальше чувствовать, как девушка касается его плеч своими маленькими, тёплыми ладошками. Вдыхать запах её нежной, сейчас такой горячей кожи. Цветочный, тёплый, медово-солнечный.
Фьярра в сознании Герхильда ассоциировалась с чем-то светлым, ясным и совершенно непонятным. Таким же непонятным, как и некоторые её слова и фразы. Лампочка, протокол… Что вообще это значит и где она могла подобное подцепить?
— Выгоните с отбора? — прервал ход мыслей мага очередной обескураживающий вопрос.
— А вам бы этого хотелось?
— Нет.
— Отчего ж так?
— Честь рода и всё такое.
— Всё такое? — Мужчина чуть слышно хмыкнул. Нет, ну какая из неё императрица!
— Я не могу подвести отца! — выпалила фразу, казалось, заученную наизусть.
— Помню, вы об этом говорили.
— А с герцогом… — замялась, демонстративно закусив губу. То ли намеренно, то ли неосознанно испытывала на прочность его выдержку. — Такого больше не повторится. Клянусь!
— Не повторится, — согласился невозмутимо.
— Вы что-то с ним сделаете? — снова нервно задёргала ногами девушка.
— Сделаю, если не перестанете о нём говорить.
— Всё, умолкаю.
— Мало верится. Вы не умеете молчать.
— А вы… вы… — задохнулась не то от обиды, не то от возмущения и, багровея, выпалила: — Несносная ледышка! Вот вы кто!
— Не перестаю удивляться образности вашего мышления. — Толкнув плечом дверь, ведущую в святая святых — лабораторию эррола Хордиса, Скальде огляделся, гадая, куда бы пристроить свою невесомую ношу.
— Что-то случилось? — бросился к ним лекарь, с тревогой поглядывая на девушку, которая за время «прогулки» по замку немного пришла в себя. По крайней мере, больше не дрожала; правда, зрачок всё так же закрывал ясную радужку и было видно, что из-за действия чар алиана ведёт себя немного странно.
Впрочем, это было обычное её состояние.
— Магическое недомогание. — Обогнув заставленный разномастными склянками стол, Скальде направился к креслу, темневшему у затопленного камина.
— Кто-нибудь из невест постарался? — всполошился целитель.
— Нет, я, — мрачно бросил наследник и предупредил: — Но ты об этом никому не скажешь. — Усадив невесту в кресло, наклонился, чтобы отцепить брошку.
С лица алианы схлынули краски. Снова задрожав, она накрыла украшение ладонью и прошептала, глядя на тальдена молящим взглядом:
— Не забирайте. Пожалуйста.
— Заберу и сразу верну, — пообещал маг. Прочтя всё тот же немой протест в широко распахнутых глазах, с улыбкой сказал: — Честное-пречестное.
Узкая ладошка соскользнула с груди. Девушка откинулась на спинку кресла, вздохнула тихонько, устало следя за пальцами тальдена, боровшимися с застёжкой украшения. От кожи её по-прежнему исходил жар, черты лица, снова побелевшего, болезненно заострились. Из-за мерцания, вызванного прикосновениями жениха, Фьярра ещё больше походила на светящегося в полумраке призрака.
Такая же хрупкая, невесомая, почти прозрачная.
Скальде уже собирался отойти, чтобы позволить лекарю осмотреть девушку, когда та вдруг ни с того ни с сего удержала его за руку и недоумённо выговорила:
— Оу, не замечала раньше у вас татуировки. Она что-нибудь означает?
Мужчина резко отстранился, едва не налетев на топтавшегося у него за спиной целителя. Впился глазами в свои широкие кисти, успев заметить на одной из них тающий узор стального цвета.
Проступивший на коже в том самом месте, где теплом отпечаталось прикосновение невесты.
