Глава 17
Хоть задирай юбку, хоть не задирай — без толку. И минуты не прошло, как тяжёлый светлый подол ещё больше отяжелел, напитавшись влагой.
Всё, хана платью.
Впрочем, долго по этому поводу я не горевала. Очень скоро позабыла и о заляпанных грязью сапожках, и о юбке, частично поменявшей свой цвет. Как и о том, что я — всего лишь пленница в этом мире, оказавшаяся на поводу, что коза на привязи, у бессердечной колдуньи. Праздничный вихрь подхватил меня и унёс в самую гущу веселья. И Скальде ничего не оставалось, как унестись вместе со мной.
Площадь перед ратушей принарядилась по случаю грядущих праздников. Дома, смыкавшиеся полукругом, пестрели новенькими вывесками и старинными, точно глянцевыми, эмблемами. В волшебном вальсе кружили, искрясь серебром, снежинки, оседая на разноцветные фонарики. Те лениво покачивались на тонких шнурах, натянутых меж лотков с угощениями и всевозможными сувенирами. Сейчас эти фонарики не горели, но совсем скоро рыжее пламя заката смешается с первыми сумерками, и площадь раскрасится мириадами магических огней.
В воздухе витал ни с чем не сравнимый аромат сдобы, и я вдруг почувствовала, что не прочь отведать здешних лакомств. Желательно чего-нибудь горяченького. Потому как холод, даже несмотря на то, что вокруг сновали, согревая своим дыханием, люди, был очень даже ощутим. Наверное, предложение Герхильда заглянуть в таверну не такая уж плохая идея.
Хотя зачем нам таверна, когда и здесь можно подкрепиться!
У самой ратуши снова установили сцену. Только теперь по ней дефилировали не невесты Его Великолепия, а отплясывали, кривляясь, бродячие артисты. Толпа, обступившая подмостки, то и дело взрывалась громким, заразительным смехом.
Туда мы тоже обязательно доберёмся. Но прежде…
Я приблизилась к деревянному лотку. За ним стояла крупная, румяная от мороза женщина в сером суконном платье, дублёном жилете и длинном шерстяном платке, в который она куталась, пританцовывая от холода, и щедро одаривала светлыми, искренними улыбками всех, кто останавливался поглядеть на предлагаемый ею ассортимент угощений. А посмотреть было на что. У меня аж слюнки потекли от вида огромных пряников, имбирных и на меду, щедро политых глазурью. Румяных пирожков, леденцов на палочках в виде голубых, красных и оранжевых драконов.
— Не хотите себе дракончика? — обернулась к смирно стоявшему у меня за спиной Герхильду.
Как и всякий истинный мужик, Его Великолепие прохладно относился к такого рода времяпровождению. Впрочем, он ко всему и всем относился прохладно. Как-никак Ледяной.
Наверняка мыслями Скальде уже находился в той самой таверне, которую я решила обойти своим вниманием. Мне же, как всякой истинной женщине, было интересно всё, что меня окружало, и я намеревалась получить от прогулки по торговым рядам максимум удовольствия.
А Герхильд… Пусть страдает себе на здоровье.
И терпит.
— Пожалуй, от дракончика я воздержусь, — как и ожидала, отказался наследник. После чего великодушно добавил: — Но вы, Фьярра, себе ни в чём не отказывайте.
Ну хоть какое-то в этой ледышке обнаружилось достоинство.
Я уже намеревалась остановить свой выбор на имбирном прянике — улыбающемся человечке, растопырившем свои глазированные руки-ноги в разные стороны, когда заприметила стройные ряды фигурок, сделанных, должно быть, из марципана.
— Какие хорошенькие!
Фигурки эти изображали алиан. Всех, за исключением выбывшей из соревнований Майруэн. Не скажу, что сходство было фотографическим. У меня, например, почему-то нос вышел картошкой. Зато его компенсировала роскошная золотая грива. Интересно, что они используют в качестве красителей… А вот у Керис получились глаза навыкате. Даже без деревянных табличек с выжженными на них именами претенденток на императорские трон и сосульку-сердце я без проблем определила где какая невеста. С самого краю застланного белоснежной скатертью прилавка обнаружила шеренгу маленьких Герхильдов и, не раздумывая, взяла себе одно марципановое Великолепие.
Если тальден и удивился моему выбору, то виду не подал. Расплатился молча и кивнул на прощание улыбчивой торговке, пожелавшей нам приятного вечера.
С детства приученная делиться, я щедро предложила:
— Не хотите откусить себе голову? Нет? А вот я, пожалуй, её с удовольствием откушу. — Не откладывая дела в долгий ящик, тем более такого вкусного и приятного, принялась за угощение.
Бросая рассеянные взгляды на прилавки и топтавшихся возле них зевак, наследник с тенью улыбки поинтересовался:
— И чем же я перед вами так провинился, что вместо одной из соперниц вы решили закусить мной?
— Ваша голова больше, а значит, вкуснее. Тем более, вы это заслужили. Когда не поверили мне и Древнему и заставили меня выпить настойку гуантильи. А ещё те ваши угрозы… Было страшно и унизительно.
— Я не хотел задеть ваши чувства, эсселин Сольвер, — типа извинился дракон. — Но обязан был убедиться, что вы чисты.
После этих слов, произнесённых с присущим тальдену холодным безразличием, его марципановая версия лишилась правой руки и левой ноги.
Фигурка оказалась приторно-сладкой, и я стала озираться по сторонам, выискивая взглядом какого-нибудь доброго человека, торгующего напитками. Скальде понял меня без слов и направился к высокому чернобородому мужчине, зазывавшему всех желающих попробовать горячий напиток — глёрт. Вернулся спустя минуту, распрощавшись с одной монеткой, а взамен получив два бумажный стаканчика с обжигающей пряной жидкостью.
Глёрт пришёлся очень кстати. Не только потому, что меня мучила жажда. Мороз не щадил. Вовсю щипал щёки, колол кончики пальцев, умудряясь пробираться даже под тёплые перчатки. Было приятно погреть руки о стаканчик, а потом, сделав несколько глотков сладкого, ароматного вина, на пару мгновений почувствовать себя на вершине блаженства.
Которое тут же испортил Герхильд.
— Сто лет его не пил, — признался маг и вдруг ни с того ни с сего спросил: — Так как звали того юношу, в которого вы были влюблены?
Произнесено это было тихим, ничего не выражающим голосом, как будто Скальде и не ждал ответа. Но вот взгляд снова пронзал тысячами острых игл. Ещё одна фирменная особенность Его отмороженного Великолепия. Я бы её назвала — взгляд-потрошитель. Такой запросто не только в самую душу проникнет, но и вывернет тебя наизнанку. Не хуже ланцета вскроет всё что надо и не надо.
Вот и ходи после этого с ним на свидания… Провокационные вопросы, режущие взгляды. А мне, между прочим, и без того потрясений хватает. На все просто нервов банально не хватит.
Многие мужчины по природе своей собственники. А тальдены, если судить по Герхильду и Хентебесиру, — вообще отдельная песня.
— Эсселин Сольвер… — сощурил льдистые глаза маг, явно напрашиваясь на искренний и очень эмоциональный ответ.
«А почему решили, что была?!» — едва не бросила с вызовом, раздражённая не к месту проявленным любопытством. Вспомнив, кому собралась бросать этот самый вызов, благоразумно прикусила язык.
Врать Герхильду я не хотела. Не хватало ещё, чтобы поймал на лжи. Сказать правду, ясное дело, не могла, потому как даже смутно не представляла, какими окажутся последствия. Для меня.
Посему решила, что будет правильнее вообще ничего не говорить. Прилипла к первому попавшемуся лотку и, старательно изображая из себя восторженную дурочку, с придыханием воскликнула:
— Ах, смотрите, какая красота!
Возле прилавка крутились разряженные и разрумяненные девицы. Все в отороченных мехом новеньких накидках, разноцветных юбках, изящных сапожках на каблуках и с обязательными угощениями в руках. Потенциальные покупательницы весело переговаривались, разглядывая украшения, призывно поблёскивавшие в свете разгорающихся магических фонариков.
Чего здесь только не было! Глаза разбегались. Конечно, вся эта бижутерия и в подмётки не годилась драгоценностям, которыми наследник одарил Фьярру и других алиан. Разве могут гранатовые бусы сравниться с ожерельем из рубинов, искусно оплетённым серебром. Или вон то простенькое колечко с малахитом даже рядом не валялось с бриллиантовым перстнем на полпальца, что обнаружила я недавно в одной из наших с Фьяррой шкатулок.
И тем не менее эти украшения притягивали взгляд. В каждом чувствовалась частичка души мастера, любовь, с которой они создавались. Приятной наружности женщина, стоявшая по другую сторону прилавка, рассказывала о своих творениях с такой теплотой и нежностью, будто каждое для неё было вынянченным, выпестованным ребёнком.
Девушки слушали с живым интересом. И я бы тоже с удовольствием послушала историю создания изумительной броши из сердолика, точно алое солнышко сиявшей на раскрытой ладони мастерицы.
Если бы не дотошный Герхильд.
— Значит, не хотите отвечать.
— Не люблю делиться секретами.
— Секреты — роскошь, которую императрица не может себе позволить.
Обернувшись, окунулась в ледяную прорубь серых глаз.
Подавив в себе дрожь, с самым безмятежным видом сделала ответный выпад:
— А разве я уже успела стать императрицей?
Неожиданно холод исчез. В кои-то веки меня одарили вполне себе тёплой улыбкой.
— Выкрутились.
— Больше не будете допытываться?
— При желании я и сам могу всё узнать.
Прозвучало зловеще.
К счастью, Скальде не стал развивать щекотливую тему моей влюблённости. Переключился на нейтральное общение, проявив на сей раз обычное вежливое любопытство:
— Что-нибудь приглянулось?
Последние несколько секунд я рассматривала булавку с ажурной головкой, сплетённой из тончайших серебряных нитей и напоминавшей раскрытый бутон цветка. Ножку её перехватывали крошечные колечки, за которые цеплялись гранатовые грозди из бусин-бисерин.
Такая булавка шикарно бы смотрелась на тёмном бархате моей накидки.
Скальде не был телепатом, по крайней мере, я на это очень надеялась, и тем не менее безошибочно угадал, на что его восьмая невеста положила глаз. Под завистливые вздохи «зрительниц», поглядывающих на моего спутника с таким же жадным интересом, с каким только что пялились на янтарные браслеты, распрощался ещё с несколькими монетами, ссыпав их в сложенную лодочкой ладонь мастерицы.
— Нет, нет, вы и так завалили меня подарками! — смутившись, запротестовала я.
Свидание всё больше походило на настоящее — никак не удавалось отделаться от этого дурацкого чувства. Как и от уколов совести, уже исцарапавшей мне всё сердце.
Мало того, что оно сбивается с ритма, когда он рядом. А вот когда так близко… И вовсе, глупое, замирает.
Не обращая внимания на слабые протесты своей зачарованной невесты, то бишь мои, тальден приколол булавку к бархату накидки. Казалось бы, ничего такого, всего лишь несколько мимолётных прикосновений к одежде. А у меня снова возникло ощущение, от которого предательски подогнулись коленки — что её между нами, этой самой одежды, нет и не было.
Боюсь, сегодня ночью опять не обойдётся без эротических кошмаров.
— Некоторые из ваших украшений я ещё даже не успела надеть, — промямлила, не решаясь поднять взгляд. Который, предатель, точно знала, непременно задержится на его губах.
А ведь я замужем. Единственный, кто мне нужен, — это мой такой уютный, тёплый и родной Лёша.
Кажется, я только что сравнила мужа с домашним халатом. Или любимыми тапочками.
И мне совсем не нужна эта вельможная сосулька!
Надо бы себе почаще об этом напоминать, пока из-за магии мозг окончательно не расплавился.
— Я заметил, что большую радость вы испытываете, их снимая, — припомнил мне эпизод в карете маг, не преминув заметить: — Вы довольно необычная девушка, эсселин Сольвер.
— Хотели сказать, странная? — не сумела сдержать улыбки. Кажется, та вышла немного застенчивой, и щёки наверняка раскрасило румянцем. Только теперь не от холода, а от жара, огненной волной прокатившемуся по всему телу.
К счастью, тальден вовремя отстранился, и мне повезло избежать теплового удара.
— Вы сняли с себя украшения, достойные принцессы, с таким видом, будто металл жёг вам кожу. И при этом выглядели совершенно к ним равнодушной.
Знал бы ты, что меня сейчас обжигает…
— А при виде дешёвых безделушек у вас глаза загорелись.
— Вот такая я неправильная алиана. Драгоценности великолепны. Правда. Но уж больно… холодны, я бы сказала. Ну прямо как вы, — не сумела отказать себе в удовольствии уколоть мага. — Надеюсь, вы не обидитесь на меня за такое сравнение.
— Ничуть, — хмыкнул Герхильд и не остался в долгу: — Предлагаю продолжить прогулку, пока вы не превратились в такую же, как я, ледышку.
Время от времени Скальде обращался ко мне с вопросами. К счастью, нейтральными, не вызывавшими у меня приступы паники. Интересовался моими детством, отрочеством и недавней юностью. Жизнью в Лунной долине. Впечатлениями от первых дней в Ледяном Логе.
Других невест он тоже об этом расспрашивал. То ли следовал протоколу, установленному старейшинами, то ли на добровольных началах пытался узнать нас получше.
Вот только мне совсем не хотелось, чтобы он меня узнавал. И узнавать его тоже не было никакого желания. Вернее, желание было, но только вызванное магией, и я ему как могла противилась.
Не хватало ещё, чтобы связь, вызванная чарами, усилилась после таких вот прогулок по ярмаркам. Запоздало подумалось, что лучше бы мы остались в замке и вместе скучно поужинали.
От очередного вопроса Его Великолепия меня отвлекло скромное столпотворение возле ярко-зелёного шатра. Под ним прятались мольберты, на которых красовались… портреты алиан. Жаль, выполненные не красками, простенькие, чёрно-белые. Но довольно приличные, сделанные на совесть.
С которой я в последнее время была не в ладах.
Возле мольбертов крутился щупленький мужичок, нахваливая зевакам свои работы.
— Вскоре одна из этих очаровательных эсселин станет нашей императрицей! Три портрета по цене двух! Купите все восемь и получите пятидесятипроцентную скидку! Только сегодня! Здесь и сейчас!
Видать, дела у художника шли не очень. Раскрытые кошёлки у его ног были полны свёрнутых в трубочки и перехваченных тесёмками листков. Народу нравилось разглядывать портреты, но приобретать пару-тройку, чтобы украсить ими стены своих жилищ зрители не спешили.
Другое дело марципановые фигурки. Ими можно любоваться, сколько влезет, а когда надоест — заварить чаю и с чистой совестью съесть. А что взять с картинки?
Во мне вдруг проснулось игривое настроение.
— Ваше Великолепие, а вы бы чей портрет у себя повесили? — покосилась на тальдена, силясь сдержать улыбку. — Керис или Рианнон?
Сама не знаю, зачем злючку и тихоню упомянула. Просто вдруг очень захотелось услышать его ответ.
Скальде, как это водится, меня разочаровал.
— Пока что я стараюсь сохранять нейтралитет, — не повёлся на провокацию. И непонятно, ответил серьёзно или снова меня поддел.
Выражение лица — железобетонное. Ну хоть бы какая-то эмоция промелькнула. Стоит тут, понимаешь ли, что ледяная глыба, заложив руки за спину и безразлично пялясь на картинки.
— Я бы на вашем месте прикупила себе Гленду, — не сдавалась я, решив во что бы то ни стало развести тальдена хоть на какое-то проявление эмоций. — Мне кажется, из неё получится шикарная императрица. Красива, умна, в любой ситуации держится как королева. Ещё бы корону дорисовать — и будет само совершенство.
— Вам так не хочется выходить за меня замуж, что готовы петь дифирамбы другим алианам? — усмехнулся Герхильд.
— Просто не хочется умирать, — слова сорвались с губ прежде, чем успела их осмыслить и затолкать в себя как можно глубже.
Закусила губу, исподлобья взглянула на тальдена. В глазах Скальде бушевала вьюга.
Вот, что называется, развела мужика на чувства.
