Глава 15
Я чуть не подавилась воздухом. Сделала по инерции ещё несколько шагов и встала как вкопанная перед ледяной красавицей, чей скорбный взгляд был устремлён на узкую тропу, теряющуюся под разросшимся колючим кустарником. Цветы Арделии, днём закрывавшиеся в бутоны, змеями оплетали подножие статуи, цеплялись за стопы императрицы, безжалостно вонзая в неё свои шипы.
Ладони девушки перекрещивались на груди, как будто она защищала от всех своё сердце. А может, держалась за то, что так отчаянно болело.
Пару дней назад я долго рассматривала эту нежную и такую грустную прекрасную нимфу. Она ближе всех остальных находилась к замку. Чтобы добраться до других императриц, следовало попетлять по неприметным, бесчисленным стёжкам парка, рискуя в нём потеряться и тоже превратиться в статую. От холода.
Помню, искренне восхищалась работой неведомого скульптора, дивясь его таланту. Восторженным взглядом скользила по струящемуся фалдами платью, льнущему к стройным ногам юной красавицы. По шлейфу, искусно развевающемуся на ветру. По длинным волосам, отброшенным на спину незнакомки разбушевавшейся стихией. Любовалась идеальной красоты лицом.
Скульптура была совершенной, поразила моё воображение.
И вот выясняется, что никакая это не скульптура. А живая девушка. Вернее, она раньше была живой, но благодаря убийственной силе какого-то из императоров превратилась в бездушное изваяние.
— Они и летом такие, — вырвали меня из оцепенения пронизанные горечью слова алианы. — Как и цветы Арделии не тают, круглый год остаются ледяными. Эту девушку зовут… звали, — горькая усмешка, — Мавена, дочь герцога Корсена. Она стала ари Скальде, а после брачной ночи погибла. Её убила сила наследника.
— Очуметь… — Я перевела на Ариэллу потерянный взгляд и почувствовала, как в сердце искрами вспыхивает негодование. — И что, здесь так принято? Выставлять мёртвых императриц на всеобщее обозрение. Это в порядке вещей? Что, больше нечем было украсить парк?!
Претёмную вашу мать!
У потомков Валантена не только сердца ледяные, но и в голове вместо мозгов ледяное крошево. Больная императорская семейка! А дурочки вроде Керис ещё мечтают с ними породниться. Не терпится им увековечить свою красоту в виде такой вот неординарной скульптуры.
— Всё немного сложнее, Фьярра. Первую ари, превратившуюся в лёд, упокоили в императорском склепе. Вместе с остальными ушедшими за грань предками Герхильдов. А утром следующего дня Её Лучезарность обнаружили в саду. Их никто сюда не ставил. Они сами…
— Выставляются? — хлопая заиндевевшими ресницами, глупо брякнула я. Отпрянув от ледяной скульптуры, больше не казавшейся такой завораживающе прекрасной, всё ещё переваривая сногсшибательную информацию, пробормотала: — И что, на них просто махнули рукой? Пусть, мол, стоят девочки, раз им здесь так нравится. А Его Великолепие… часто здесь гуляет? Извращение какое-то — каждый раз, оказываясь в парке, видеть свою несостоявшуюся жену, которую сам же фактически и убил. Да и любоваться жёнами своих предков — тоже удовольствие ниже среднего.
Но я, конечно, не Герхильд. Может, ему в кайф такие променады.
Прямо ожившая сказка про Синюю бороду.
Ариэлла развела руками.
— Поговаривают, статуи пытались убрать. И не раз. Но они начинали… кричать.
Я поёжилась.
— В смысле кричать? Они же статуи.
— Мне почём знать? — нервно дёрнула плечами девушка и принялась ещё усерднее растирать их побелевшими ладонями.
Я же, узнав страшную правду, увидев возможные последствия связи с этим роковым ледяным красавцем — Скальде, даже о холоде позабыла.
— Я в Ледяном Логе, как и ты, впервые. Но если верить молве… — Ариэлла понизила голос до шёпота, хотя кроме мёртвой императрицы, неизвестно какой по счёту, нас больше никто не мог услышать. Вообще, раз уж статуи не желали убираться из замка, могли бы хоть какие-то таблички к ним приторочить, так сказать, для потомков. — Ледяные ари могут издавать звуки, чем-то напоминающие крик раненой птицы. Если им что-то не нравится.
Жуть какая.
— Это всё злые чары, довлеющие над родом Герхильдов. Их бремя и их проклятие.
Кстати, о проклятиях. Мне вот сейчас тоже очень хотелось кое-кого проклясть. Обрушить на голову ненавистной ведьмы самые страшные кары. Земные и небесные.
— Холодно. Лучше вернёмся в замок. — В последний раз оглянувшись на несостоявшуюся жену Его убийственного Великолепия, Ариэлла поспешила обратно.
Всю дорогу до императорского логова мы хранили молчание, нарушаемое лишь жалобным постаныванием ветра над нашими головами и скрипом снега у нас под ногами.
Возле покоев Ариэллы так же молча, угрюмые, подавленные, распрощались. Позабыв о том, что алиане надлежит перемещаться с достоинством, еле-еле передвигая ногами, я рванула к себе метеором. А ворвавшись в спальню, застала Мабли за занятием, которое ей так нравилось: девушка перебирала украшения, расфасованные по многочисленным резным ларцам и шкатулкам, выбирая, какие лучше подойдут к моему лавандового цвета наряду.
Для свиданки с маньяком.
— Немедленно свяжись с Блодейной! Живо! — налетела я на служанку, чуть не сбив её с ног.
От неожиданности Мабли аж подпрыгнула. Коротко вскрикнула. Сдёрнув с кровати платье, зачем-то прикрылась им, словно щитом.
Наверное, вид у меня был дикий. И взгляд шальной.
А ещё руки чесались и скрипели зубы: так хотелось что-нибудь разбить, расколотить. Или кого-нибудь укусить.
Мабли, например. Если сейчас же не перестанет изображать из себя пень с глазами!
— Но Ваша Уто…
— Хватит уже мне «утокать»! Если через минуту здесь не будет чёртовой ведьмы, Моя Утончённость отправится к наследнику и всё ему расскажет! — Я скрестила на груди руки. — Время пошло.
Тихонько ойкнув, Мабли пулей вылетела из спальни. Даже дверь за собой закрыть не потрудилась, так торопилась доложить о моём мятеже Блодейне.
К чести девушки должна отметить, исполняла приказы она оперативно. И минуты не прошло, как пространство в центре комнаты начало густеть, наливаясь сизым цветом, а потом разверзлось грозовой тучей с крошечными проблесками молний.
До появления её сволочности я стояла возле камина. Всё пытаясь согреться, подставляла жаркому пламени ладони. Но, кажется, тщетно. Меня продолжало знобить. Не то от холода, который больно жёг изнутри, не то от пережитого потрясения.
Было такое чувство, что я, ещё не успев стать ари, заледеневаю по примеру экс-жены Герхильда.
— Ну что случилось? — не размениваясь на приветствия, проворчала полупрозрачная стерва, и озаряемая всполохами воронка, точно нож масло прорезавшая воздух, схлопнулась у неё за спиной.
— Ничего не хочешь мне рассказать? Например, про ледяные скульптуры в саду Его Великолепия, — скрипнула я зубами, из последних сил сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.
Истерический.
Меня по-прежнему колотило. Гнев, страх, напряжение кипели внутри, ища выход.
Блодейна поморщилась, словно заплесневелую краюху хлеба проглотила, и нехотя из себя выцедила:
— Что ж, рано или поздно ты бы всё равно узнала. Я всё же надеялась на «поздно». Но, видно, Мабли не доглядела.
Сжав руки в кулаки, рванулась к ведьме. Или, вернее, к её призрачной проекции.
— Я тебе уже говорила и повторю ещё раз! Для особо одарённых. Ни при каких! Ни. При. Каких. Обстоятельствах. — Шумно втянула в себя воздух и на выдохе выпалила: — Я не буду с ним спать! Слышишь?! Такого договора не было! Можешь меня убить прямо сейчас, но в одну койку с этим чешуйчатым маньяком я не лягу! Не лягу и точка!
— Это ты своей привязке скажи, — криво усмехнулась чародейка. — Небось сны шальные по ночам видишь. Про наследника.
Я вспыхнула. На какой-то миг в глазах потемнело, а когда окружающая картинка снова обрела чёткость, я поняла, что пытаюсь схватить ведьму за её рогатую шляпу и от всей души оттаскать за волосы. Но пальцы сжали лишь воздух.
Опомниться не успела, как Блодейна уже стояла в другом конце комнаты, противно скалясь.
Насмехаясь надо мной и моей беспомощностью.
На ум приходило только одно непристойное слово, характеризующее девушку лёгкого поведения, которое пристойным девушкам вроде меня произносить не стоило.
Но в подобной ситуации иных слов в голове просто не осталось.
— Откуда узнала?! — прорычала глухо.
— Милая, я ведь не вчера родилась. Прекрасно понимаю, как работает магическая привязка.
Как же это всё-таки гадко. Ладно я, девушка давно не невинная. Но другие-то алианы. Вон Бриаллен только-только исполнилось шестнадцать. И что, она тоже бессонницей мается из-за таких вот откровенно пошлых фантазий? А если не выйдет за Герхильда замуж? Каково будет узнать другому тальдену, который в будущем, возможно, выберет её себе в ари, что его юная супруга телом, может, и невинна, зато в своих снах уже согрешила не раз.
Ведь только одна — бедная, несчастная мученица, станет женой этому ядовитому пауку — ледяному магу.
А остальные за что страдают?! За красивые глаза Скальде?
Словно прочитав мои мысли, Блодейна сказала:
— Ты — не все алианы. Ты для него особенная. Тело Фьярры острее всех откликается на силу наследника, на его близость. Между вами зародилась связь, хочешь ты того или нет. И с каждым днём она будет только крепнуть, подпитываемая магией привязки. Да ты сама будешь мечтать, выражаясь твоими же словами, о том, чтобы прыгнуть к нему в койку. О ласке его будешь умолять. Засыпать и просыпаться с единственной мыслью — поскорее стать ари и разделить с ним брачное ложе.
Прямо сексозомби какое-то.
— Не дождёшься! — показала ведьме неприличный жест. Если хорошо знакома с Землёй, откуда нагло меня похитила, должна знать, что он означает. — Видела? Я сделаю так, что в самые ближайшие дни вылечу с отбора. Не будет у Фьярры никакой свадьбы и никакой брачной ночи!
— А если так?
Пространство перед глазами вновь распахнулось, приподняв завесу, скрадывавшую картину иного мира. Сердце запнулось, пропустило удар, а потом снова заколотилось, быстро-быстро.
Среди сонма незнакомых людей, снующих по широкому тротуару, взгляд выхватил единственное значащее для меня лицо — лицо мужа. Лёшка, как всегда, опаздывал на работу, по привычке заглядывал в экран смартфона, проверяя чуть ли не каждую минуту время, и мчался к подземке.
Нежность, проклюнувшаяся в душе, смешалась с животным страхом, удавкой сдавившим горло. За мужем неотступно, никем не замечаемая, следовала тень, повторяя каждое его движение. Хорошо хоть хвоста и рогов жуть не имела, для полной эпичности момента.
Вот Лёша остановился на перекрёстке, нервно поглядывая то на красное пятно светофора, то на телефон. Не обращал внимания ни на безликую толпу, сомкнувшуюся вокруг него, ни на машины, пролетавшие мимо. Близко, опасно близко.
Не понял он, как так вышло: неведомая сила вытолкнула его на проезжую часть, прямо под колёса мчащегося, спешащего проскочить, пока ещё светофор мигает зелёным, автомобиля.
Крик застрял в горле. Я дёрнулась к мужу, не понимая, что никуда отсюда не уйду.
Не сразу осознала, что водитель спорткара не растерялся, резко ударил по тормозам. А эфемерная тварь, толкнувшая Лёшу под машину, одним резким рывком за шкирку затащила его обратно на тротуар.
Видение померкло так же внезапно, как и появилось. Я стояла, не в силах пошевелиться, слыша звон в ушах от сигнала спортивный машины и громкую брань водителя. Перед глазами застыло лицо Лёши. Он выглядел растерянным, но почти не напуганным.
Это потом придёт. Накроет его, как сейчас накатило на меня. Ужас от осознания трагедии, которая могла случиться.
По прихоти треклятой шантажистки.
— Я тоже повторюсь. Для особо одарённых, — послышался голос, хотя нет, шипение ядовитой змеи. — Хоть слово скажешь Герхильду — будут жертвы. Опорочишь честь рода Сольвер, попытавшись вылететь с отбора, — будут жертвы. Я слежу за тобой, Аня. Слежу за ним! Пройди испытания с честью, до самого конца. И только потом, если тальден предпочтёт тебе другую, возвратишься к своему Лёше. А Фьярра с почестями вернётся домой. Станет желанной невестой для самых знатных магов империи. Да что там империи! Прознав, что она была невестой императора, одной из немногих достигла финала, к ней примчатся свататься даже из Рассветного королевства.
Меня затошнило от грандиозных планов Блодейны.
— А если он выберет меня?
— Станешь ари, — приговором прозвучали слова.
— Уйди… — бросила глухо, прикрывая глаза. Зажмурилась, сомкнув с силой веки, желая стереть из памяти перекошенное злорадством лицо ведьмы и жуткую тварь, кравшуюся за моим мужем. По сердцу, словно отравленным клинком, полоснула ненависть. Чувствуя, что теряю над собой контроль и больше не могу себя сдерживать, закричала: — Убирайся! Вон!!! Ненавижу тебя! Как же я тебя ненавижу!!!
В колдунью полетела ваза, первой подвернувшаяся под руку. За ней последовала шкатулка, полная украшений, разлетевшихся по полу. Даже тазу для умывания нашлось применение.
Где-то под кроватью ещё ночной горшок завалялся…
Жаль, ни один из снарядов не нашёл своей цели. Разве можно причинить боль воздуху…
— Пропсихуйся, поплачь, а потом начинай готовиться к свиданию, — напутствовала меня мегера. Подёрнувшись рябью, растворилась в недрах портала.
А я, раздавленная, опустошённая, скользнула на пол. Спрятав лицо в ладонях, зарыдала.
Горько и отчаянно.
