Глава 11
Минуту или две меня рассматривали с дотошным вниманием, словно под микроскопом. Его Премудрость явно оценивал выбор Его Великолепия, и он ему, этот выбор, определённо не нравился. Склонив голову набок, змей ввинчивался в меня парализующим взглядом, и что-то мне подсказывало, что по десятибалльной шкале Хадааантиса я не дотягиваю даже до слабой троечки.
Мало на меня дракон драконский фыркал и глаза закатывал. Если ещё и этот Змей Горыныч начнёт — за себя не ручаюсь.
Попытка отвлечься ни к чему не привела, и страх никуда не делся. Наоборот, продолжал заполнять меня, словно дрожжевое тесто кастрюлю. Того и гляди из ушей полезет.
Нетерпеливый удар хвостом по озёрной глади, и пенные брызги раскрылись веером. Алианы в лодках, которых обдало очередным капельным залпом, дружно пискнули, протестуя против холодного душа, а я судорожно сглотнула. Его змеючество был явно не в духе, и, боюсь, я себя слегка переоценила. В глазах Хадааантиса, презрительно сощурившихся, невеста номер девять уже и единицы не заслуживала.
Кстати, о цифрах. Раз уж не пошла арифметика, может, попробовать геометрию? Только начала вспоминать про пифагоровы штаны, как эта гигантская рептилия, ощетинившись, заплясала передо мной точно так же, как ранее перед Майруэн. Хадааантис яростно взвился к небу, и от движения его глистообразного тела мою лодку волной отбросило на несколько метров.
Жаль только, что не к берегу.
Кажется, я его реально раздраконила. Или в данном случае уместней будет сказать раззмеинила?
В считанные секунды монстр оказался рядом со мной. Раззявил пасть, обнажив в безумном оскале длинные и острые, как у саблезубого тигра, клыки, с которых совсем не эстетично капала слюна прямо на подол моей рубахи. Было гадко и жутко, а ещё до невозможного страшно.
Меня сковал такой ужас, что я даже забыла, как дышать. Чувствуя себя окаменелым ископаемым, смотрела на древнее чудище, растворяясь в золоте его глаз, таких же блестящих и круглых, как зеркальные диско шары восьмидесятых.
Слышала голос, властный и требовательный, заполняющий сознание:
«Ты здесь чужая. Назови себя!».
— Я… я — Аня, — заикаясь, представилась. Так и не поняла, ответила мысленно или вслух. Язык не поворачивался солгать змею, попытаться скрыть роковую правду. Под пристальным взглядом янтарных глаз чувствовала себя туго спелёнатым младенцем, беспомощным и беззащитным.
«Зачем выдаёшь себя за другую?!» — раздалось в голове яростное шипение, от которого у меня затряслись руки и поджилки, трусливо заклацали зубы, отчего с трудом удалось выронить:
— Ме… меня заставили.
«Покажи!» — распорядился Хадааантис и, прежде чем я успела хоть как-то отреагировать на очередное требование, больно ударившее по натянутым до предела нервам, змей принялся хозяйничать в моей голове.
Фрагменты недавнего прошлого, как в калейдоскопе, замелькали в памяти и отразились в золотой радужке Его Премудрости.
Счастливые и полные хлопот дни до свадьбы, торжественная роспись в загсе, венчание в церкви. А потом… помолвка на вершине горы с самым настоящим драконом и головокружительный полёт над пропастью. Мои растерянность и смятение. Гнев и паника, когда поняла, куда и зачем попала. Прибытие в Хрустальный город в качестве фальшивой невесты.
Хадааантис явно смаковал каждый эпизод «короткометражного фильма», «снятого» в лучших традициях Болливуда.
«Не выдавай меня. Прошу…», — взмолилась.
Наверное, со стороны я выглядела жалко и глупо. Мокрая, напуганная, с глазами, блестящими от слёз, сжавшаяся в комок на дне лодки.
Хорошо, если всё-таки не сожрёт, а отпустит. А там уже… будь что будет.
«Я не раскрою твою тайну», — не сразу поняла тихий, прозвучавший где-то на задворках разума, ответ.
Даже когда Премудрый погрузился в воду и угрём скользнул под моей лодкой, заставив ту тревожно качнуться, ещё до конца не осознала, что пытка закончилась.
И, пока змей тестировал других девушек на чистоту помыслов и плоти, я лежала, не в силах пошевелиться. Просто глазела в небо, одна за другой низвергавшее дождевые капли, на сизые комья туч, то тут то там подсвечиваемые вспышками молний.
Не шелохнулась даже когда дёрнулась лодка, притягиваемая к берегу сильными руками мужчины, так похожего на моего мужа. Безвольно лежала, сломанной куклой, не чувствуя собственного тела.
Лишь когда кто-то потянул меня за руку, заставляя подняться, а потом набросил мне на плечи плащ, согретый теплом чужого тела, с усилием подняла голову и встретилась взглядом с зелёными глазами Лёшкиного двойника.
— Пей скорее, — хрипло шепнул мне мужчина и сунул в руки кружку с чем-то горячим и ароматным.
Чем — не спрашивала. Просто сделала несколько глотков, ощущая, как потихоньку согреваюсь и оживаю.
— Вот, так намного лучше, — улыбнулся знакомый незнакомец, имя которого я хотела бы узнать, но не отваживалась спросить. — Румянец тебе к лицу.
— Спасибо, — потупилась и услышала раздавшийся совсем близко испуганный крик.
Сжимая меж ладоней кружку с горячим питьём, поспешила к другим алианам, обступившим Майруэн. К ней стервятниками уже слетались маги и эссель Тьюлин.
Мокрая сорочка льнула к хрупкой фигурке дрожащей девушки, по щекам её, смешиваясь с озёрной водой, катились слёзы. Узоры, похожие на те, что проступали у меня на коже всякий раз, когда Герхильд до меня дотрагивался, сейчас покрывали кисти, шею и ступни Майруэн. Вот только они не сверкали серебром, а больше походили на выгоревшие мутно-зелёные татуировки.
— Прелюбодейка! — прошипела эссель Тьюлин и, брезгливо поморщившись, демонстративно сплюнула себе под ноги. То же самое проделали и другие мужчины.
Спрятав лицо в ладонях, Майруэн съёжилась и зарыдала.
Некоторые невесты, вроде Хелет и Ариэллы, смотрели на бедняжку с сочувствием. Другие, такие как Керис, пренебрежительно кривились. А кто-то и вовсе косился в её сторону с опаской, как будто Майруэн не невинности до брака лишилась, а была серийной убийцей.
Какие же они всё-таки все тут… средневековые.
Его Великолепие застыл каменным изваянием. И лицо у него тоже было каменным. С каким-то леденящим душу спокойствием, безразличием смотрел он на плачущую невесту. Теперь уже, кажется, бывшую. Хорошо хоть не плевался, беря пример со своей свиты. Скальде выглядел невозмутимым, но что-то мне подсказывало, что в душу его сейчас, как на шабаш, слетаются демоны.
— Уведите её. Пусть переоденется, — бросил он глухо и велел другим алианам: — Вы тоже скорее переодевайтесь. — После чего объявил громко: — Возвращаемся!
— Ваше Великолепие, — начала было эссель Тьюлин, недобро косясь на Майруэн, которую, приобняв за плечи, уводила к каретам Ариэлла.
Но тальден её перебил:
— Отправьте девчонку домой сегодня же. А эсселин Сольвер, — почувствовала, как в спину мне ледяным осколком вонзается взгляд, — сразу по возвращении в замок пусть осмотрит эррол Хордис.
Хордис? Кто ещё такой этот Хордис?
Зря я обернулась. Меня чуть не сбило с ног волной глухой ярости, прокатившейся от Герхильда ко мне. Даже кружку от испуга в снег уронила, и как-то быстро согрелась в пламени драконьего гнева.
— Как будет угодно Вашему Великолепию, — раболепно поклонилась командирша и метнулась ко мне. Ощутимо впившись ногтями в локоть, потащила к каретам, шипя на ухо: — Если и ты ему соврала…
— Что, будет ещё проверка?
— Будет! Для тебя лично!
А всё так хорошо начиналось…
Обратная дорога в Хрустальный город прошла под девизом: «Скажешь слово — вышвырну из повозки!». Мне не повезло застрять в одной карете с эссель Тьюлин и зарёванной Майруэн. Попытка утешить бедняжку была мгновенно пресечена гневным окриком помалкивать и испепеляющим взглядом тусклых серых глаз с пучками морщин, которые собирались во внешних уголках, когда мадам хмурилась, то есть всегда.
Мысленно послав генеральшу в направлении, уже хорошо известном Герхильду и Блодейне, откинулась на мягкие подушки и прикрыла глаза. Но задремать не получилось. От всхлипов «помеченной» змеем алианы тоскливо сжималось сердце. И в голове, точно грызуны под половицей, копошились мысли о предстоящем эксклюзивном испытании, которое, если правильно поняла, будет проводить некий загадочный эррол Хордис.
Как же я завидовала другим невестам! Их сейчас вкусно покормят, потом спать уложат. Передо мной же будущее, как всегда, представало туманным, вроде тех седых облаков, что сейчас клубились под нами.
А всё Хадааантис! Поменьше бы демонстрировал мне свои идеально сохранившиеся за тысячелетия зубы да вытанцовывал перед лодкой. Спасибо, конечно, что проникся моей проблемой и не выдал, вот только наше затянувшееся общение, увы, не прошло незамеченным.
Печёнкой чую и всеми остальными органами своего многострадального тела — этот эррол Хордис из меня сейчас всю душу вытрясет.
К моему величайшему разочарованию и такой же немалой досаде, эссель Тьюлин не позволила мне «заглянуть на секундочку к себе попудрить носик». Другими словами, сходить по нужде — предлог, которым я надеялась воспользоваться, дабы увидеться с Мабли и расспросить её о незапланированной проверке.
— У лекаря свою нужду справишь, — не пошла на контакт бессердечная.
Велев Майруэн быстро идти собираться, а потом, не мешкая, выметаться из замка, зашагала по галерее, испещрённой узкими витражными окнами, сквозь которые проникал тусклый свет пасмурного дня. Разноцветные блики стелились по каменному полу мерцающим ковром, сотканным из причудливых узоров.
Оказавшись в узком затхлом коридорчике, конвоирша постучалась в дверь и, не размениваясь на приветствия, по-хозяйски её распахнула.
— Эррол Хордис, к вам эсселин Сольвер пришла!
Ещё бы сказала прибежала…
— Дева, — кивнула, соглашаясь.
В самом деле, не мужик ведь. Замерла, не зная, как поступить.
Пить или не пить?
— Раз дева, то почему медлишь? — раздался от двери сочащийся ядом голос Герхильда, этого драконистого великолепия.
Я вздрогнула и посмотрела на мага, гадая, когда это мы уже успели перейти на панибратское «ты».
Тальден стоял, расслабленно прислонившись к дверному косяку, с руками, скрещёнными на груди. Под тканью кипенно-белой рубашки вырисовывались стальные мышцы, бугрившиеся на плечах. Длинный камзол-безрукавка не скрывал, а скорее, подчёркивал контуры сильного тренированного мужского тела. Полагаю, у этого богато расшитого серебром аналога жилета имелось название, но мне оно было неведомо.
— Что-то не так, эсселин Сольвер? — снова перескочил на вежливое обращение ледышка, вот только голос его по-прежнему сквозил насмешкой, вежливости и уважения в нём и в помине не было.
Наверное, в своих мыслях Его Великолепие уже не раз успел сжечь меня на костре, как прелюбодейку. На пару с Майруэн.
— Боюсь отравиться, — призналась честно.
Если бы не лента, удерживавшая мышиного цвета волосы лекаря в тугом пучке на затылке, они бы у него наверняка встали дыбом, превратив голову эррола Хордиса в туловище хохлатого дикобраза.
Тальден помрачнел. Оторвавшись от стены, ринулся ко мне. Глаза — что две проруби. Лёд и маленькие чёрные дырочки посередине. А ведь ещё минуту назад они были безмятежно серыми.
Подвинув целителя, Скальде встал передо мной.
Зачем спрашивается?! Мне тут же стало жарко, невыносимо душно. До дурацкой обжигающей дрожи, прокатившейся по телу, и звёздочек в глазах.
Хорошо хоть не сердечек.
— Эррол Хордис должен был объяснить вам, что невинной девушке настойка гуантильи не принесёт вреда.
«А если просроченная?! Что тогда?!» — подумала в рифму и на свой страх и риск решила всё же разобраться.
— Невинной, — закусила губу, осторожно подбирая слова, — имеется в виду чистой и телом, и помыслами или достаточно только тела?
— А у вас какие-то проблемы с помыслами? — Ладони мага властно, по-хозяйски опустились на столешницу в паре сантиметров от моих чуть дрогнувших коленей.
Оказавшись в плену тальденовых рук, сжигаемая ледяным пламенем, что полыхало в глубине некогда прозрачных, а сейчас опасно потемневших глаз, я чувствовала себя сухой щепкой. А через каких-то пару мгновений и вовсе стану обуглившейся головёшкой.
Подумала так и разозлилась на саму себя за неспособность бороться с чёртовой привязкой. На Герхильда — за то, что провоцировал меня на откровенные мысли, на необдуманные поступки и слова. На эррола Хордиса — да просто за то, что крутился рядом!
Подавшись к магу, чтобы не думал, что испугалась, сказала вкрадчиво, выдохнула торопливо ему в губы, пока мозг снова не отключился:
— По-вашему, алиана до встречи с женихом не имеет права ни на какие чувства? Мы же не деревянные куклы и не можем приказать себе не влюбляться. Влечение, знаете ли, когда оно появляется, сильнее всех доводов рассудка.
Кстати, о влечении. Резко очерченные губы мага, которые я последние мгновения гипнотизировала жадным голодным взглядом (может, у эррола Хордиса найдётся лекарство от этого наваждения?), превратились в тонкую линию. Скальде помрачнел, хотя куда уж больше. Он и так с утра ходил угрюмый и напоминал не ледяную, а гранитную серую глыбу. Гранитную с тонкой корочкой льда сверху.
— Значит, вы были влюблены, — констатировал с глубокомысленным видом.
— А если и так? Выпроводите меня из замка за недозволенные чувства к другому? Как Майруэн?
— Да, если не выпьете зелье, — жёсткий ответ и не менее жёсткий взгляд, под которым надо бы ёжиться, а не распаляться ещё больше.
Во всех смыслах этого слова.
— Вы не ответили на мой вопрос. — Я тоже умею быть настойчивой и жёсткой, когда захочу. Жаль, хотелка эта не всегда включается, по большей части барахлит.
— Вам станет плохо, только если вы не девственница.
Ох, Фьярра, надеюсь, в своё время ты не крутила шуры-муры с каким-нибудь симпатичным юношей из свиты папика.
Скальде смотрел на меня, не сводя испытывающего взгляда. Было такое чувство, что у меня на лбу отсвечивает красное пятнышко от снайперской винтовки с лазерным прицелом. И стоит только отказаться пить гуану или как её там называют, и меня нейтрализуют одним точным выстрелом ледяных глаз, а потом пустят в расход. Вон эррол Хордис тоже пожирает меня глазами. Небось уже прикидывает, что и куда будет расфасовывать.
Близость тальдена, то, как его руки почти что касались моих коленей, пусть наши конечности и разделяла плотная ткань платья, заставляла волноваться, нервничать, злиться… и желать, чтобы оказался ещё ближе.
Кажется, Его Великолепие понял, что со мной творится. Усмехнулся, дёрнув уголком губ, от которых не было сил оторваться, и выпрямился. Но убираться восвояси, хотя он здесь и так «восвоясях», не торопился. Всё ждал моего решения.
— Ваше здоровье! — Опрокинула в себя горькое пойло (бе, хуже полыни!) и, спрыгнув со стола, гордо задрала голову.
— Вина? — светясь от счастья, что всё так замечательно разрешилось, заискивающе предложил лекарь.
— Перебьюсь. Хочу чувствовать вкус унижения, через которое мне довелось пройти по милости господина Герхильда!
Глубоко вдохнула и выдохнула. Я контролирую себя, я смогу. Не стану кипятиться, ведь неровен час наговорю глупостей, о которых потом наверняка буду жалеть.
— Я могу быть свободна?
— Да, — бесстрастный ответ. — Но в ближайшие часы не оставайтесь одна, с вами постоянно должен кто-нибудь находиться. Ваша служанка, например.
— Доверите такое важное задание, как проверка невесты на непорочность, какой-то там служанке? — беря пример с тальдена, усмехнулась иронично. — Почему бы вам самому не остаться со мной и не удостовериться в моей невинности лично? Чтобы в будущем мне не пришлось глотать ещё какое-нибудь неизвестного происхождения пойло! — ляпнула, снова заводясь, и только потом поняла, насколько двусмысленно прозвучала брошенная сгоряча фраза.
Герхильд это тоже, кажется, понял, и в глубине стальных глаз я увидела пляшущих демонят.
