Глава 10
Когда забрезжил рассвет, явилась Мабли, чтобы подготовить меня к ритуальному испытанию. Сначала отправились в купальню, где девушка усердно растирала меня жёсткими мочалками. Пока кожа не стала красной, а у меня не кончилось терпение.
— Решила меня освежевать? Всё, достаточно. От того что ты елозишь губкой по моему телу, душа от этого чище не станет.
— Мне так боязно за вас, — в голосе девушки звучало искреннее волнение.
— Мне тоже за себя боязно, — призналась со вздохом, заворачиваясь в тёплое мягкое полотенце. — Ты когда-нибудь его видела?
Мабли покачала головой.
— Только легенды разные слышала. — Девушка прижала руки к груди и с патетичным надрывом воскликнула: — А если Хадааантис что-нибудь почувствует?! Вас же прогонят с позором!
Ну если только прогонят — это ещё полбеды. Главное, чтобы не сожрал и не задушил в объятиях. А прилюдное унижение я уж как-нибудь переживу.
Вот только в глаза Скальде, наверное, больше смотреть не смогу…
Я тут же разозлилась. На саму себя. Какое мне вообще дело до его глаз! До того, кто и что обо мне подумает! Тем более его замороженное вельможество. Детей мне с ним точно не крестить. И вообще, никакая я не прелюбодейка. В моей жизни был всего один мужчина.
Мой муж.
Мабли помогла мне одеться. Длинную до пят сорочку из льна скрыло зелёное полотняное платье простого покроя с чуть расклешёнными рукавами и такой же юбкой. Волосы тугим пучком увенчали затылок, от украшений и вовсе пришлось воздержаться. Служанка сказала, что всё равно на озере их велят снять.
Обувшись и набросив на плечи бархатную накидку с капюшоном, подбитую рыжим мехом, я в последний раз взглянула на себя в зеркало. Увидела отражавшуюся в нём бледную юную девушку, в глазах которой, как туча на ясное небо, набежала тень страха.
Мысленно пожелав себе удачи, покинула спальню, чтобы присоединиться к другим алианам.
Сначала нервы мои на прочность испытывала Блодейна, потом эстафету переняла эссель Тьюлин. Строила нас и в прямом, и в переносном смысле. Словно командир на плацу, вышагивала по внутреннему двору, очерченному портиком, колонны которого увивали всё те же цветы-убийцы, наутро собравшиеся в бутоны.
— Ваше сознание во время ритуала должно быть открытым, — сочным, как у оперной дивы, голосом вещала главнокомандующая, сметая с камня полами плаща снежную пыль.
Если я открою Хадааантису своё сознание, он точно обогатится новыми знаниями: словечками нецензурными всякими, которые в последнее время упрямо вертелись у меня на языке.
Одно из них едва не выскочило, когда из замка показалось Его хмурое Великолепие, минувшей ночью исполнившее главную роль в моём эксклюзивном фильме ужасов. Только бы этот хоррор не превратился в долгоиграющий сериал и не растянулся на бессчётное количество эпизодов. Этакую Санта-Барбару для взрослых.
Вовремя проглотив нецензурщину, что при виде Герхильда так и просилась наружу, поджала губы и, как и подобает алиане, робко потупила взгляд. Опускаясь в реверансе, убеждала себя, что нет ничего интересного в этом обломке обледеневшей скалы.
Подумаешь, плащик стального цвета с оторочкой из тёмного меха и серебряная перевязь через плечо ему чертовски идут. Вон князь Темнодолья, плетущийся за своим кузеном, тоже прихорошился: смоляные волосы прилизал, у брадобрея явно отметился. Весь такой из себя чистенький, гладенький, одет с иголочки — ан нет, не тянет его рассматривать.
А в сторону Герхильда глаза так и убегают. Я с этой привязкой скоро или окосею, или свихнусь. Вероятно, и то, и другое, а, возможно, ещё и третье — если меня змей сегодня не сожрёт, то это за него в скором времени сделает чувство вины.
Тальден поприветствовал эссель Тьюлин и нас, своих невест, мельком оглядев каждую. Даже по мне, замершей в конце шеренги, мазнул взглядом, хотя чувство было такое, словно поскрёб наждачкой.
Интересно, чего такой мрачный? Не выспался, поди. Я вот тоже не выспалась. Не потому что пришлось подниматься с первыми петухами, хотя и те, когда в комнату прошмыгнула Мабли, ещё досыпали в своих курятниках. Благодарить за бессонницу следовало Блодейну, Герхильда и мистера инкогнито, поджидавшего своего князя у карет, запряжённых фальвами.
Тихонько застонала. Только головокружительного полёта для полного счастья мне не хватало.
Эссель Тьюлин быстро распихала нас по экипажам. Я оказалась в одном с Ариэллой, Глендой и Майруэн. На последней лица не было. Вернее, было, конечно, но оно сейчас больше походило на гипсовую маску, на фоне которой ещё ярче смотрелись порозовевшие и припухшие губы — Майруэн их все искусала.
Рыжеволосая виконтесса казалась невозмутимой, сидела прямо, точно гигантский гвоздь проглотила, с царственным видом взирая в окно. Эсселин Талврин выглядела немного задумчивой, но беспокойства тоже не проявляла.
Поэтому мы с блондиночкой продолжили умирать от страха на пару. Не скажу точно, чего боялась Майруэн, но меня в данный момент напрягало то, что внизу не виднелось ни пяди земли. И даже горы поглотило вязкое марево облаков.
— Ну чего это вы? — наконец вытряхнула себя из задумчивости Ариэлла. Посмотрела сначала на свою белую как снег визави, а потом на, вероятно, уже зелёную меня, сидящую с нею рядом.
К чувству страха прибавилась тошнота. Вроде и не трясло совсем, но стоило лишь заглянуть в щёлочку между шторками, как на меня накатывала дурнота. Вестибулярка была в шоке от этого заоблачного полёта.
— Боитесь Его Премудрости?
Полагаю, это она о змее.
— Страшновато немного, — послышался тихий голосок Майруэн.
Гленда хмыкнула:
— Ерунда! Это не испытание даже, а так, формальность. Всего лишь дань традициям.
Я бы на месте Герхильда некоторые традиции уже бы давно упразднила.
— Мы все чисты, а потому бояться нечего. Опомниться не успеете, как уже будем лететь обратно, — поддержала огненную красавицу, ободряюще улыбнувшись, Ариэлла.
Но белокурую, кажется, её слова не успокоили. И меня, впрочем, тоже. У кое-кого ведь — не буду тыкать в себя пальцем — рыльце, как говорится, в пушку. Ну не было в моих жизненных планах блюсти себя для Герхильда! Оставалось надеяться, что хитрость Блодейны сработает.
Стук фальвовых копыт, казалось, дробивших промёрзшую землю, неожиданно придал мне уверенности. Наше путешествие к Лазоревому озеру подходило к концу. На земле мне однозначно было спокойнее. Отдёрнув штору, с интересом выглянула в окно. Вереница экипажей, возглавляемая императорской каретой с эмблемой дракона, неслась по просёлочной дороге, разрезая промозглый утренний воздух. Сквозь молочную мглу и деревья, растопырившие во все стороны свои тёмные кривые ветви, проглядывала светлая гладь озера. Тусклые косые лучи восходящего солнца струились с небес, растекаясь по толще льда, в которую было облечено жилище древнего змея.
Идеальное место для катка. Жаль, я сюда прилетела не фигурным катанием заниматься, а обвести вокруг пальца доисторического червя.
Как бы ни хотелось задержаться в карете, тепло в которой поддерживалось при помощи всё той же магии, и поприсутствовать на заплыве невест в качестве зрителя и комментатора, пришлось покидать насиженное местечко.
Скальде, Игрэйт, лже-Лёша и ещё несколько незнакомцев стояли у сероватой кромки озера и о чём-то негромко переговаривались, глубокомысленно глядя в туманную даль. Чуть в стороне на берегу темнели лодки, своей вытянутой формой напомнившие мне гондолы.
Как сказала эссель Тьюлин, их доставили сюда заранее, чтобы ничто не задерживало начало ритуала.
И всё равно в сердце слабо тлела надежда, что Его Великолепие передумает проводить испытание. Змей наверняка впал в зимнюю спячку и банально не захочет выныривать на поверхность, чтобы с нами пообщаться. А мы не сможем поплыть.
Разве что нас пешими к нему отправят…
— Отойдите! — обернувшись, велел наследник, и алианы схлынули к каретам.
Мужчины тоже поспешили расступиться. На берегу остался только один молодец, по виду ровесник Герхильда — лет тридцати, от силы тридцати трёх. Такой же бугай в дорогом плаще.
«Маг», — поняла я, когда незнакомец простёр к озеру руки. А в следующую секунду, после его сотрясшего пространство грозного крика, по тускло поблёскивавшей ледяной глади прокатилась мощная огненная волна. За ней другая и третья, пока в небо не взвился удушливый пар. Лёд затрещал, распадаясь на сколы.
Лицо обдало жаром. Стало душно, захотелось стащить с себя накидку, платье, а за ним и сорочку, прильнувшую к вмиг покрывшемуся испариной телу.
До этого ледяной, а теперь обжигающий воздух напитывался влагой. В этой сауне у меня закружилась голова — не то от резкого перепада температуры, не то от волнения. Я вдруг поняла: ритуал состоится, что называется, при любой погоде, и повернуть назад, исчезнуть, сбежать не получится.
— Можете раздеться. — Оранжевые костерки, плясавшие над льдинами и постепенно гаснущие, отражались в серых холодных глазах Герхильда. Делали их ярче, но отнюдь не теплее.
Потянула за завязки платья и поймала взгляд тальдена, пробежавшийся по мне, а может, по стоявшей рядом Керис.
Вздрогнула, вспомнив властный, жёсткий приказ Скальде обнажиться, отданный мне во сне, и почувствовала, как дрожь сокрушительным цунами накрывает тело.
Пока мужчины дружно выталкивали лодки на воду, а его бездельничество чесал языком с эссель Тьюлин, алианы, дрожа от холода, покорно стаскивали с себя наряды. Помогали с раздеванием служанки, явившиеся на Лазоревое озеро вместе с нами.
Жаль, Мабли нет рядом. Я уже привыкла к тому, что эта девушка всегда под рукой. К тому же она единственная, не считая ведьмы-шантажистки, знала о моей тайне. Моральная поддержка сейчас бы не помешала.
А ещё чашечка горячего чая или лучше бокальчик глинтвейна. В идеале — кастрюля с обжигающе-пряным напитком да поварёшка в придачу. Я всегда была равнодушна к алкоголю, шампанским баловалась лишь по великим праздникам, да когда-никогда могла себе позволить за ужином пару глотков вина.
Но, наверное, настала пора пересмотреть свои привычки. Надо же как-то согреваться, успокаиваться, бороться со стрессами и неприятностями, которые в последнее время сыпались на меня, словно большие еловые шишки, и каждая больно била по голове.
Самым сложным было снять сапожки, а за ними чулки. Талый снег безбожно жёг босые ступни, словно в неприглядного вида месиво нарочно понатыкали колючек. Пламя над озером больше не полыхало; так, трепетало еле-еле, быстро угасая, и влага, осевшая на коже, казалось, того и гляди застынет ледяной коркой. Я не переставала стучать зубами и покрываться мурашками.
Ну почему Его Великолепию приспичило жениться в разгар зимы! Не мог подождать до лета.
— Пойдёмте, — приблизившись к нам, скомандовала эссель Тьюлин, и мы гуськом потянулись за ней к лодкам.
Обхватив плечи руками, я мысленно уговаривала себя расслабиться — вроде тогда будет не так холодно. Но нет, ощущение, что превращаюсь в эскимо, только без палочки, с каждой секундой усиливалось.
В длиннополых широких рубахах, простоволосые и неестественно бледные, алианы походили на привидения. Особенно Майруэн, лицо которой теперь казалось ещё белее, с лёгким сероватым оттенком. Полагаю, я выглядела не лучше.
Подойдя к своей «гондоле», увидела, что дно укрывает толстая меховая шкура. Что ж, хоть за это спасибо, лежать будет не так жёстко и, может быть, станет чуточку теплее. Вот бы ещё сверху такую же шкуру пушного зверя кинули.
Когда невесты угнездились в своих лодках — сложили руки на груди и замерли в позе а-ля покойники, эссель Тьюлин, устремив взгляд в небо, стремительно затягиваемое непроницаемой пеленой туч, прочистила горло и принялась пафосно голосить:
— Да пребудет со всеми нами Претёмная Праматерь и её воля! Пробуждая великого Хадааантиса, мы взываем к его мудрости, его силе и молим о его снисхождении к нам, простым смертным. От всевидящего ока Его Премудрости да не укроется ни одна ложь!
Не сможет гнилой плод принять в себя силу и благословение императорского рода. Только чистые телом и помыслами девы удостоятся чести называться невестами самого могущественного из тальденов! Только одна из них, достойнейшая из достойных, станет ари!
Вот с помыслами у меня были реальные проблемы. Да и вообще, тоже мне честь нашли. Я бы от неё с радостью отказалась, ещё бы и приплатила кому, лишь бы избавиться от этого «счастья» и вернуться домой. Майруэн, полагаю, тоже. Вон как её колотит. Ещё немного, и решу, что бедняжка — эпилептик. И Хелет заметно потряхивало, пока она укладывалась в лодку. Остальные алианы хоть и лезли из кожи вон, стараясь казаться спокойными, тоже были явно напуганы. Даже Гленда больше не строила из себя бесстрашную пофигистку.
Вместо того чтобы пытаться успокоиться, я продолжала себя накручивать. Какая же всё-таки несправедливость! Расчудесному нашему, значит, хвала, почёт и дифирамбы, даже несмотря на то, что уж он-то точно давно не мальчик. Почему Его Великолепие к змею не посылают?! А нас, не стесняясь, с подпорченными фруктами сравнивают и готовы предать анафеме за одну фривольную мыслишку.
Тогда по-хорошему мне не по озеру кататься надо, а сразу с камнем на шее в прорубь.
Закончив с напутственной речью, эссель Тьюлин присоединилась к наследнику и его кузену, которые за всё время, что мы здесь находились, даже пальцем не пошевелили. Другие «зрители» тем временем приблизились к лодкам. К каждой была привязана толстая верёвка. Наверное, за них нас и будут тянуть назад к берегу, когда этот кошмар закончится. По крайней мере, вёсел в моём покачивающемся на воде транспорте видно не было.
Ох, кажется, меня опять начинает мутить.
Мне, можно сказать, повезло. Из девяти бравых молодцев мне достался… мой почти Лёша. Взявшись за резную голову дракона, украшавшую корму лодки, он не то ободряюще улыбнулся, не то иронично усмехнулся и сказал:
— Удачи. — После чего с силой оттолкнул ладью от берега.
Я лежала, парализованная страхом, глядя в одну точку перед собой: на точно такую же драконью с жутким оскалом морду, венчавшую нос лодки.
Вместе с нами, но только по небу, плыли грозовые тучи, концентрируясь в самом центре. Пространство вибрировало от пока ещё тихого гула приближавшейся грозы.
Мутная гладь подёрнулась рябью. Сильный ледяной ветер взвыл раненым зверем, он гнал нас к середине озера, заставляя расступаться льдины и вспенивая воду.
Господи! И как же тут не бояться!
В момент, когда из глубин озера гейзером выстрелила вода, жаль только, что холодная, и над глыбами льда показалась огромная змеиная голова, вся в изумрудных чешуйках, я поняла, что воспаление лёгких мне не грозит. Я до него банально не доживу, умру раньше от сердечного приступа. В лучшем случае просто поседею от ужаса.
Голову змея, имевшую «скромные» размеры автобуса, венчали наросты — что-то вроде короны. Когда Хадааантис открыл глаза, ослепившие нас своим золотом, в пронзительно-чёрном вытянутом зрачке древнего существа я прочла всё своё прошлое. А вот будущее в нём не просматривалось. Я вдруг с ужасом поняла, что у меня его вполне может и не быть.
Аня, ну же, соберись! С силой сжала кулаки, вонзившись ногтями в ладони — боль помогла прийти в чувство, и я принялась, как учила Блодейна… быстро-быстро называть числа. Вразброс, перескакивая с единицы на тысячи и обратно к десяти — и двузначным цифрам, даже дроби припомнила и таблицу умножения повторила. Шептала без запинки, помня наказ: не замолкать даже на долю секунды, тогда змей не сможет прочесть мои мысли.
Двадцать, девятьсот пять, шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть. Три с половиной.
Нолик.
Следом за головой из воды вынырнуло изумрудное с тёмными прожилками туловище, своими объёмами ничем не уступающее Пизанской башне. Окатив нас брызгами, отчего я и шкура подо мной тут же насквозь промокли, Его Премудрость приблизил свою морду к первой лодке. Кажется, в ней находилась Керис.
Удачи ей!
Несколько секунд, а может минут, янтарные глаза пристально смотрели на ту, что, больше чем уверена, оцепенела от ужаса. После чего гад озёрный подплыл к следующей претендентке на руку и сердце тальдена.
Только теперь я поняла, почему в имени обитателя Лазоревого озера столько «а». После близкого знакомства с Хадааантисом люди начинали заикаться.
Вторая невеста тоже родилась под счастливой звездой. Для неё испытание змеиным взглядом закончилось так же, как и для Керис: премудрый оставался спокоен, как удав, если к его змеючеству можно применить такое сравнение.
Я почувствовала себя чуточку уверенней. С ещё большим энтузиазмом принялась шептать числа, уже почти поверив в то, что всё у меня получится. Подумаешь, гадюка исполинская погипнотизирует пару минуток взглядом. Взгляд Его Великолепия в иные моменты пострашнее будет.
А потом настала очередь Майруэн.
Хадааантис нырнул под воду и в одно мгновение оказался возле её лодки, чуть не ткнувшись в ту своей мордой. И вдруг вздыбился, зашипел яростно. Раздулся как кобра, у которой раскрывается капюшон, ощетинившись тысячами чешуек. Не знаю, что в тот момент творилось с бедняжкой Майруэн, а я от страха не то что про числа позабыла. Впала в некое подобие комы.
Это-то и стало моей роковой ошибкой. Позабыв об алиане, тварь метнулась ко мне.
