Когда в конце XVIII века Карамзин путешествовал за рубежом, его спросили: «Что, в двух словах, происходит в России?» Карамзин ответил одним словом: «Воруют». Наш правовой нигилизм начинается с отношения к собственности. Воровство и коррупция – это результат векового рабства. На Западе развитие частной собственности стало основой современной цивилизации. В России крестьянская община и монархи веками ограничивали развитие частной собственности. При советской власти она была запрещена. В нынешней России право частной собственности снова охраняется законом, но сила вековых традиций очень велика.

В начале XIX века Александр I заметил о своих сановниках: «Они бы похитили у меня зубы во время сна, если бы могли их вытащить и не разбудить меня при этом». А в середине того же века Николай I сказал сыну, будущему императору Александру II: «В России только мы с тобой не воруем». Гарин-Михайловский в конце XIX века рассказывал, как он купил в деревне лес и землю, но местные крестьяне могли тайком накосить травы, нарубить лесу: «Божья земля, а не его. Он лес растил, что ль? Божий он на потребу всем людям. Ты говоришь – «мой», ладно: днем твой, а ночью мой».

Украсть у богатого не стеснялись. А у казны тем более: «Не пойман – не вор», «Если от многого взять немножко, это не кража, а просто дележка». Потому что государство само издавна обирало и обманывало население – от отмены Юрьева дня до уничтожения вкладов и приватизации. «Простой народ подвержен таким поборам от дворян и разных властей, что… многие деревни и города совершенно пустые. Народ весь разбежался по другим местам от дурного с ним обращения и насилия», – сообщал английский дипломат Джайлс Флетчер в XVI веке.

При советской власти все стало государственное и вроде бы ничье. «Неси с завода каждый гвоздь, ты здесь хозяин, а не гость», – это стало правилом жизни. В анекдоте муравей, лежа под танком, вздыхает: «И чего только спьяну не притащишь…» Когда Брежневу докладывали, что люди слишком мало зарабатывают, он успокаивал – они всегда что-нибудь приворуют. И вспоминал, как в молодости ему довелось работать на погрузке арбузов: один арбуз кладешь кладовщику, другой – себе. Сколько у государства ни воруй, своего все равно не вернешь – это наш давний принцип. «Считаете ли вы, что у грабительского государства воровать не только можно, но и нужно?» – спросило радио «Эхо Москвы». Да, ответили больше половины слушателей – и это в наши дни! Эта черта в раздвоенной русской душе удивительным образом совмещается с патриотизмом и готовностью постоять за свою страну.

Салтыкову-Щедрину (1826–1889) приписывают слова: «Разбудите меня лет через сто и спросите, что делается в России. И я отвечу – пьют и воруют». В анекдоте возле стройки тормозит «мерседес». Из окошка новый русский предлагает рабочим:

– Мужики, нужен рубероид, даю сотню баксов! Что еще можете толкнуть?

Те ошалели от неожиданности:

– Все! Кирпич, цемент, стекло, прораба…

Западная газета пишет: «Практически каждый русский либо воровал сам, либо был обворован. При этом полиция в большинстве случаев бездействует». Герой одного из современных рассказов прораб Сергей Иванович «двигался по миру подобно пылесосу, засасывая все предметы, которые плохо лежали… Увидит забор – в сумерках увезет его на свою дачку».

«К жуликам у нас какое-то особое, влюбленно-почтительное отношение, – отмечала в начале XX века Тэффи. – <…> Украсть рубль – стыд и срам. Украсть десять тысяч – ловкий парень. Украсть триста тысяч?» Таким родственником гордятся. В Воронеже 71-летнюю Нину Мартынову при выходе из магазина поймали на краже. У нее нашли несколько сырков по 5 рублей, которые она не оплатила. Через 20 минут она умерла прямо в магазине – то ли от стыда, то ли от голода. У нее было больное сердце, пенсия мизерная, не хватало денег на лекарства. Между тем остаются безнаказанными казнокрады, ворующие миллиарды.

Русский язык богат синонимами слова «украсть»: похитить, стянуть, стащить, спереть, стибрить, стырить, слямзить, умыкнуть, тяпнуть, приделать ноги и даже скоммуниздить. Анекдот: идет всемирный симпозиум воров. Встает вор из Италии и просит погасить свет на 30 секунд. Потом свет зажигают – итальянец на том же месте говорит: «Господин с трибуны, возьмите свою авторучку!» Встает поляк – тот же результат. Последним поднимается русский: «Свет тушить не надо, Вася, раздай всем носки!» Воровство стало чем-то вроде национального спорта. Наш человек может убить, грабануть, пропить и после плакать в кабаке о душе и о любви. «Русские не знают, что такое авторское право. Все их диски пиратские», – возмущаются за рубежом. Впрочем, сейчас многие переходят на лицензионные программы.

Артист Д. Харатьян рассказывает такую историю. Под Новый год мальчик написал Деду Морозу открытку: «Дедушка Мороз! Все дети катаются на лыжах, коньках, а мы очень бедные, ничего купить не можем. Пришли мне, пожалуйста, на Новый год лыжи, куртку, валенки, шапку и варежки». На почте прочитали, пожалели мальчика, скинулись, все ему купили и послали. Не купили только варежки, видно забыли. И вот приходит от мальчика ответ: «Дедушка Мороз, спасибо тебе большое. Все-все я получил, вот только варежек в посылке не было. Наверное, на почте украли». Когда в России создавались первые магазины IKEA, наши журналисты предупреждали шведов: «Вы пригласите сюда русских – они все украдут». Но эти магазины работают успешнее, чем во многих других странах. Мы склонны никому не доверять, и напрасно: не все же у нас воры! Кое-кто может украсть миллиарды, но есть и масса порядочных людей, живущих своим трудом. Причем и те и другие встречают понимание в кругу своих близких.

У нас есть и противоположная традиция – попавшему в беду русские готовы все отдать. А иногда могут все раздать под влиянием минутного настроения. Герой фильма «Коля – перекати-поле» все, что имеет, отдает соседям. Он приезжает в родной поселок на своем автомобиле с подарками, а уходит с пустыми руками. Как сказал об этом Лесков, «мы, русские, как кошки, – куда нас ни брось, нигде мордой в грязь не ударим, а прямо на лапки станем, – где что уместно, так себя там и покажем: умирать – так умирать, красть – так красть».

«Русского человека оправдывают тем, что он одинаково беспечно относится как к чужой, так и к своей собственности. Такое отношение к чужой собственности воспитало в обществе дурную привычку не уважать чужой труд», – эту традицию осуждал Чехов. Она сложилась не случайно: у русских никогда не было собственности, накопленной из поколения в поколение. Каждый, и особенно предприниматель, знает: все, что у него сегодня есть, завтра он может потерять. Правда, социологи отмечают улучшения: люди, достигшие достойного заработка, «тащить перестали». Но частная собственность, порожденная «прихватизацией», в глазах большинства является незаконной. Могут ли наши люди, возмущенные этой несправедливостью, уважать государство и его законы? Грабительская приватизация нанесла русскому правосознанию еще один гигантский урон.