Глава 23

На обратном пути в автобусе было всего лишь два свободных места, в самом конце салона, так что Дэвид и Стиви снова оказались рядом. У Стиви на сердце лежал камень; она с такой силой сжимала кулаки в карманах, что ногти впились в ладони.

– Кажется, я им понравился, – заметил Дэвид.

– Что, черт возьми, это было? – прошипела она.

– Всегда к вашим услугам, – отозвался он.

Стиви достала телефон и вставила наушники. Дэвид вытащил один обратно.

– Да что с тобой? Тебя оставили в школе. Чего ты бесишься?

– Ничего, – огрызнулась она. – Меня оставили не потому, что я это заслужила, а из-за тебя, так как они решили, что мы встречаемся, и наверняка подумали, что я подцепила богатенького стильного мальчика. Меня оставили, потому что рядом был парень.

– Знаю, – раздраженно бросил он и нахмурился. – Я поэтому так и сделал. Ты говорила, они считают это важным. Вот я и поехал с вами. Хочешь выучить мой ценный урок? Запиши его куда-нибудь по буквам.

– Ходить на свидания, – ледяным тоном произнесла она, – вот что должна делать нормальная девочка. Так считают мои родители. Встречаться с мальчиками. Так что теперь я полностью оправдала их ожидания. А тема с Эдвардом Кингом? Ну как же. Я должна была молча выслушать все это и проглотить.

– И, похоже, сработало, – сказал Дэвид. – Еще раз повторяю, неважно, что ты бесишься. Ты здесь, а они далеко.

– Еще раз повторяю: это не моя заслуга. Это все Эдвард Кинг, тип, который олицетворяет все, что я ненавижу. Он расист и подлец, самый настоящий фашист, а мои родители теперь будут управлять его армией наемников по всему штату, и при этом я должна улыбаться.

– Я просто хочу, чтобы ты знала: ты не улыбалась…

Стиви задыхалась от возмущения. Какое-то время она не могла произнести ни слова, но, отдышавшись, вновь повернулась к Дэвиду.

– А еще твоя мать никакой не летчик, ты бессовестный врун, – заявила она.

– Откуда ты знаешь? Она вполне могла бы быть летчиком.

– А отец производит удобрения, да?

– Вот это точно правда.

– Около пляжа в Сан-Диего?

– Не советую там купаться. – Дэвид с серьезным видом покачал головой.

– Не знаю, как там твой отец с его удобрениями, но ты точно полное дерьмо.

Он пожал плечами, будто говоря: «Так тому и быть».

– Что с тобой не так, черт подери? – спросила она.

– Много чего.

– Ты лжец.

– Наверное, мы оба слегка чувствительны в отношении наших родителей. Я просто хотел помочь решить твою проблему. Проблема решена. Хочешь беситься – валяй. На здоровье.

Он вставил болтающийся наушник обратно ей в ухо, но она не стала включать свой неизменный подкаст. Она посмотрела на бледное отражение его лица на оконном стекле и с досадой подумала, что просто не может оторвать взгляд от линии его подбородка. Поначалу он казался ей таким острым, словно все его лицо сужалось книзу в одну точку. Пожалуй, это не так. Должно быть, раньше он специально его выпячивал.

Дэвид уткнулся в свой телефон и не обращал на нее внимания.

Вот только пальцы его левой руки изобразили маленького паучка и принялись отплясывать на коленке. Стиви завороженно смотрела на этот танец, словно так и предполагалось, а паучок тем временем подкрался к ее ноге…

Затем отскочил обратно…

Снова подполз, робко зависнув одной пальцеобразной ножкой над ее коленом, но не касаясь, не касаясь…

Едва заметно коснулся кончиком и отскочил; точно коснулся?

Все ее тело оцепенело в ожидании.

Автобус резко свернул на проселочную дорогу, подбросив их на сиденьях и моментально сдув паучка с коленки.

Когда они вышли из автобуса, Стиви пошла впереди Дэвида. На полпути к «Минерве» зашагала чуть медленнее, прислушиваясь, не раздадутся ли сзади его шаги. Его нигде не было видно. Она вошла в общую комнату коттеджа в полнейшем разочаровании.

– Как прошло? – спросила Джанелль из-за открытой двери, когда Стиви проходила мимо ее комнаты.

Джанелль сидела посередине штабелей из книг по математике и вороха проводов, из открытого ноутбука доносились звуки какого-то сериала.

– Все хорошо. – Стиви изо всех сил постаралась придать голосу непринужденный тон. – Нормально. Думаю, все в порядке. Пока что остаюсь.

– Здорово! – восторженно воскликнула Джанелль. – Заходи!

– Я собиралась… – Стиви мотнула головой в сторону своей комнаты. – Мне нужно пару минут.

В своей комнате она принялась расхаживать взад-вперед, не снимая пальто. Остановилась перед зеркалом. Щеки от осенней прохлады разрумянились. Она сняла вязаную шапку: короткие волосы прилипли к вискам.

Пришло время спросить себя о том, о чем она никогда не задумывалась всерьез: она привлекательная? И что значит «привлекательная»? Что в ней нравилось другим людям? Она знала, что нравилось ей: короткая стрижка. Нравилось, как она прищуривается, потому что тогда взгляд становится таким острым и проницательным. Она провела пальцем по пухлым губам – рот тоже ничего, по крайней мере, она никогда не боялась его открыть и высказаться. Взгляд скользнул вниз и остановился на груди. Она почувствовала ее наливающуюся полноту.

Было ли все это тем, что называют «привлекательностью»?

Кто знает. В любом случае все это было неотъемлемой частью Стиви.

Она облокотилась о край комода и уставилась в пол. Она знала, что такое паника. Но новый гормональный коктейль, появившийся в меню ее тела, был ей абсолютно неизвестен. И непонятно, как это может повлиять на ее планы. Она хочет пойти наверх.

Она хочет… к Дэвиду.

Она хочет его. Этого невыносимого Дэвида, единственного, кто умудряется вывести ее из себя (кроме родителей, естественно). Кого она вынуждена видеть каждый чертов день. Кто приходит с пробежки потный, а спустя минуту появляется в общей комнате благоухающий, чистый и…

Почему он? Почему из всех эти боги гормонов выбрали именно его?

Она услышала, как он вошел. Прошел в коридор. Остановится?

Нет. Под его ногами тяжело заскрипели ступени.

Она, наверное, должна пойти и поговорить с ним. Правда, непонятно, о чем. Она скинула пальто, пересекла комнату и опомнилась только на лестнице.

У его двери она в нерешительности остановилась. Ей не часто приходилось бывать на этом этаже. Так получилось, что его заняли парни, хотя у них был выбор. В коридоре здесь было темнее, чем внизу, отчетливее слышался ветер. Она подняла руку, чтобы постучать, и простояла так добрых несколько минут, прежде чем робко ударить костяшками пальцев о дерево.

Дэвид открыл дверь. Он уже не выглядел напыщенным павлином. Из комнаты пахнуло теплом: горячий воздух собирался в верхней части здания. Горела единственная лампа, у кровати.

– Ты что-то хочешь? – спросил он.

– Я хочу…

Чего она вообще хочет?

– Хочу понять…

– Что понять? Законы жизни? Устройство Вселенной?

– Я хочу понять, в чем твоя проблема.

– Моя проблема? Какая проблема?

– Ты чего-то недоговариваешь, – задумчиво произнесла она. – Есть что-то…

– Ты тоже чего-то недоговариваешь, – перебил он ее. – Почему ты не упоминаешь тот факт, что мы целовались?

– И что я должна сказать? – смущенно спросила Стиви, и ее щеки вспыхнули.

– Вау, да у тебя реальные проблемы с застенчивостью, – усмехнулся он. – Стоит поработать над этим.

Она зло вскинула голову.

– Ну ладно, поговорим, – процедила она сквозь зубы. – Что будем обсуждать? Технику?

– Можно и технику. Твоя, к слову, была вполне хороша. Похоже, тебе нравится исследовать языком. Ты же детектив, прямо в каждой клеточке своего тела…

– Отлично. – Она повернулась спиной. – Всего хорошего.

– Я специально дразню людей, – вдруг серьезно произнес он. – Поверь. Я в курсе. Это весьма эффективный способ общения, если у тебя больше нет других вариантов. Не можешь зайти через дверь – брось камень в окно. И, по-моему, ты такая же.

Эти слова заставили ее на мгновение задержаться. В них был смысл, а она всегда готова признать правоту другого, если в этом есть смысл. Дэвид оставил дверь открытой и отошел к кровати. Стиви повернулась и, чуть помешкав, шагнула внутрь. Дэвид опустился на кровать.

– Итак, она входит, – прокомментировал он.

Девушка остановилась в дверях и нервно переступила с ноги на ногу.

– Наверное, я смущаю тебя, говоря о том, что мы делали в ту ночь, – сказал Дэвид. – Вообще-то, я не хочу тебя смущать. Нет такой цели. Может быть, мне проще об этом говорить, чем тебе. Есть вещи, на которые мне плевать по веским причинам. Могу только сказать: мне понравилось то, чем мы занимались.

Пульс Стиви участился. Она почувствовала, как кровь заходила ходуном в венах, запястья вздулись, и она даже испугалась, что они сейчас взорвутся.

– Дело в том, – продолжал Дэвид, – что ты мне понравилась. С того самого момента, как я впервые тебя увидел, когда ты выглядела так, будто хотела вцепиться мне в лицо просто потому, что я посмел существовать. Возможно, это что-то говорит о моей темной стороне. А тебе я нравлюсь, потому что раздражаю тебя. У нас обоих есть реальные проблемы, но, может, нам стоит заставить наши странности работать на нас?

Стиви всегда было интересно, как происходят эти разговоры, когда люди говорят о чувствах и прикосновениях, и она считала, что ей на роду написано хранить все это закупоренным в бутылочках в ее собственной внутренней аптеке. Теперь кто-то хочет войти, вытащить пробки из флаконов и разглядеть содержимое. Стиви даже не подозревала, что людям вообще можно говорить об этом так откровенно. В их доме это было не принято.

Она закрыла дверь. Руки тряслись, но ей было все равно. Она сделала несколько неровных шагов к кровати и присела на самый краешек. Его кровать – это новая, опасная территория.

Дэвид не шевелился.

– Итак, – произнесла она, – чем займемся?

– А чего ты хочешь?

У Стиви перед глазами все поплыло. Она подвинулась ближе к нему, положила руку ему на затылок и притянула его к себе. В какой-то момент она подумала: вдруг все это неправильно и он оттолкнет ее? Но он решительно приблизил лицо, и она прижалась губами к его губам.

В этот раз они целовались медленно и осторожно, балансируя на самом краю кровати. Губы их встретились и не расставались с минуту; короткая секундная передышка, глаза в глаза – и снова все сначала. Без дикой страсти, без нетерпеливого желания, словно с помощью поцелуев они вели тихий, неспешный разговор. Рука Стиви скользнула по его груди, и она почувствовала под пальцами учащенное биение его сердца. Он поглаживал ее волосы, играя с короткими прядками, а потом откинулся назад и увлек Стиви за собой.

И вновь их прервал отрывистый стук в дверь.

– Дэвид! – Это голос Пикс.

Мир вокруг замер. С оглушительным грохотом в комнату вломилась реальность. Нельзя допустить, чтобы тот случай повторился.

– Шкаф, – прошептал Дэвид.

Стиви поднялась и на негнущихся ногах двинулась к шкафу. Она забралась внутрь и оказалась в окружении горы обуви, сумок и сваленного в кучу лыжного снаряжения, отдающего специфическим запахом (терпимо, конечно, но все-таки…), а рубашки и штаны едва не падали ей на голову. Она прикрыла дверцу. Дэвид тем временем поздоровался с Пикс.

– Тебе нужно сходить в Гранд-Хаус, – произнесла Пикс. – Ничего страшного, просто Чарльз хочет поговорить с тобой о…

– Хорошо, – отозвался Дэвид. – Конечно. Уже иду. Только возьму внизу пальто.

Тишина. Кажется, ушли.

Стиви сидела, скорчившись в шкафу, пытаясь унять колотящееся сердце. Волосы взъерошены, лицо пылает. Она чуть успокоилась и посветила вокруг себя телефоном. Оглядела лежащую рядом обувь, подняла одну туфлю, бросила беглый взгляд на марку. Она заметила, что ни у одной пары не были стерты подошвы. Ее собственные кроссовки давно порвались, а остальная обувь истрепалась так, что оставалось только смириться с этими изъянами. А здесь вся обувь была новой, ее регулярно меняли. И только известных марок. Классические туфли из мягкой кожи с названием известной фирмы на стельке «ПЭРРИ ЭЛЛИС, ЛОНДОН», теннисные ракетки, лыжи – все было отличного качества и только подтверждало диагноз «благополучие», что никак не вязалось с теми профессиями родителей, которые назвал Дэвид. Стиви посидела еще немного, настороженно прислушиваясь, но кругом стояла тишина. Тогда она выбралась из шкафа и подошла к двери. Ни звука.

Она в комнате Дэвида. Одна.

Существует теория, которую часто обсуждают в детективах. Агата Кристи даже написала целую книгу под названием «Убить легко». Смысл ее в том, что первый раз самый трудный, но как только переступишь черту – отнимешь жизнь и избежишь наказания, с каждым разом убивать станет легче. Читая криминальную хронику, слушая подкасты, Стиви уже успела убедиться, что в реальности все так и происходит, хотя, возможно, верно и то, что люди могут совершить убийства в состоянии паники. Тем не менее это логично. Убивать легко. И обыскать комнату тоже легко, особенно когда владелец этой комнаты сам тебя впустил и оставил одну.

А еще у нее уйма вопросов. Кто вообще этот Дэвид, у которого ни одного профиля в соцсетях, парень, рассказывающий небылицы о своей семье? Желание узнать было похоже на голод: оно просто урчало в животе и требовало информационной пищи.

Что, если она просто осмотрится вокруг? У нее же есть время. Дойти до Гранд-Хауса, встретиться с Чарльзом и вернуться обратно – на это потребуется минимум двадцать минут, даже если Чарльз будет очень немногословен. И, возможно, лучше, если она побудет здесь еще немного, дабы удостовериться, что Пикс точно ушла.

Всего лишь небольшой осмотр.

У него были игровая приставка, куча компьютерного оборудования, отличные колонки (Стиви видела рекламу по телевизору) и наушники. Все хорошее. Книги беспорядочно навалены в углу. Стиви просмотрела заголовки: философия, теория игр, много художественной литературы, книги о том, как писать книги (любопытно), графические романы. На тумбочке у кровати лежала электронная книжка. Она пролистала содержимое: еще графические романы, множество научной фантастики (явно любит космооперу), книги по истории. Дэвид прямо-таки любитель литературы, причем завзятый.

Стиви вернулась обратно на ту страницу, на которой была открыта электронная книга, и положила ее на место. Она присмотрелась к прикроватной лампе: итальянская. Еще одна первоклассная вещь. Все в его комнате было чуть лучше и дороже: простыни из плотной мягкой ткани, хранящие его запах, тяжелое пуховое одеяло, свисающее почти до пола.

Она позволила себе немного полежать на его кровати.

Что еще было на виду? Когда у полиции нет ордера, она может прийти и осмотреть вещи, которые стоят на видных местах. В комнате было чисто. Не сказать, что идеально, но в целом опрятно. Явно была попытка расставить вещи по местам. На стене висел одинокий постер Led Zeppelin, но у Стиви появилось ощущение, что его повесили не для красоты. Выбрали первое, что попалось на глаза. Остальные стены были голыми, без фотографий и украшений.

Стиви повернулась на бок и почувствовала под собой что-то твердое. Сунув руку под одеяло, она вытащила ноутбук.

Его ноутбук. Просто лежал здесь.

Стиви смотрела на него. Ни стикеров, ни маркировки. Она коснулась крышки.

Открыть или…

Когда говоришь себе: «Посмотрю совсем немного» – это означает, что тебе будет очень легко посмотреть немного больше. Вот ты до него дотронулась, взяла в руки, положила на колени, а если ноутбук у тебя на коленях, ты подняла крышку и экран засветился – дело сделано.

Наверное, то же самое чувствовала Пандора, открывая свой знаменитый ящик. Открой его – и свет выльется наружу…

– Какого черта ты делаешь?

Стиви вздрогнула и оцепенела. Непонятно, как он мог так бесшумно подняться по лестнице. Должно быть, она слишком увлеклась своим занятием, а точнее, копанием в его компьютере.

Ответить на его вопрос означало сознаться. Стиви сидела, не шевелясь, на кровати и молчала. Неподвижные вещи иногда могут сойти за невидимые.

– Что, – повторил Дэвид, – ты делаешь?

– Я только…

Он подошел и протянул руку. Она передала ему ноутбук.

– Я… не смотрела.

– А такое ощущение, что смотрела, – сказал Дэвид.

Ну да. Правильное ощущение. Все верно. Стиви вдруг почувствовала, как к ней вернулись ее защитные реакции.

– А что тут такого? – ощетинилась она. – Ты встречался с моей семьей. Просто влез в нашу машину и поехал с нами. Это ты смотрел на меня!

– Ты этого хотела, – отрезал он. – Тебе случайно не приходило на ум, что у меня может быть причина, по которой я не хочу говорить о своей семье?

– У нас всех есть причины, – ответила она. – Ты не такой уж и особенный. У многих странные отношения с родителями.

– Мои родители умерли, – сказал Дэвид. – Это считается особенностью?

Когда-то давно, когда Стиви еще была маленькой, в один холодный зимний день она играла на улице. Асфальтовые дорожки были покрыты заплатками льда. Она разогналась на одной из таких заплаток и, скользя, со всего размаху влетела животом в кирпичную стену. Она помнила то ощущение, когда ей показалось, что весь воздух разом выдавили из легких, и, выходя, он ободрал ей горло.

Сейчас было то же самое. Черты лица Дэвида за-

острились, в глазах появилось кое-что еще.

Боль.

– Просто уходи. – Дэвид не смотрел на нее.

– Я…

– Уходи, – тихо повторил он.

Федеральное бюро расследований.

Протокол допроса Роберта Макензи, агент Самюэль Арнольд.

Место допроса: поместье Эллингэмов.

17 апреля 1936 года, 19.10