Глава 13

Стиви вскочила с кровати и, не удержавшись на ногах, рухнула на пол. В висках стучало, в глазах от внезапной смены света и темноты появилась резь.

Слова со стены вспыхивали в мозгу. Она доползла до окна и съежилась перед ним, трясясь всем телом. Стоял ли кто-то за окном? Может, ей выглянуть и посмотреть ему в лицо? Верхняя створка окна поднята сантиметров на двадцать, не больше. Сможет ли он пролезть?

Есть только один способ это проверить.

Стиви быстро поднялась с колен. За окном было темно и тихо. Она вцепилась в створку окна, не зная, что лучше сделать – захлопнуть ее или открыть и выглянуть наружу. Пальцы так сжали раму, что костяшки побелели.

Но тут в голову девушки пришла другая мысль: она схватила с полки свою самую тяжелую книгу по криминологии, ту, что купила за три доллара на библиотечной распродаже, и ту самую, что считала своей самой ценной добычей, положила на подоконник и вытолкнула из окна.

Никто не вскрикнул. Стиви услышала, как книга со стуком приземлилась на траву. Она метнулась к шкафу, вытащила фонарик и посветила в окно. Ничего. Темнота и больше ничего – только легкое шуршание ночных обитателей в траве.

Она закрыла окно и заперла его на щеколду, задернула шторы и сжала ладонями виски. Что там было написано? Загадка на стене, убийство в тишине, что-то там дальше…

И тут это началось.

Панические атаки не отличаются оригинальностью.

Сначала начинает колотиться сердце. Потом в горле встает ком, мысли путаются и становится трудно смотреть в одну точку. А затем появляется ощущение сильного ветра в голове, который переворачивает все вверх дном и превращает реальность в пародию. Все пути перекрыты. Куда бы ты ни пошла, везде ждет гибель. Ничто не имеет смысла. Словно чьи-то руки сжимают твою шею.

Стиви с трудом сглотнула, чтобы удостовериться, что она еще может глотать, способна дышать.

– Все хорошо, – сказала она себе. – Дыши… раз, два…

Но ничего не получалось – вся вселенная съежилась до размеров точки. Она, вероятно, упала бы в обморок, если бы не страх, что вся эта карусель в голове так и будет крутиться, даже в бессознательном состоянии.

Говорят, все, что чувствуешь, когда накрывает депрессия, – ложь. Тревожиться по любому поводу глупо. Невозможно объяснить разницу между чем-то реально страшным (например, если тебя похоронят заживо) и чем-то настолько обыденным, что вообще не может вызывать страха (когда просто лежишь под одеялом, к примеру). Но во время приступа кнопка страха нажата всегда. Стоишь. Идешь. Вверх. Вниз. Тревоге плевать, что ты делаешь. Занавески на окнах источают страх, и страх поднимается от пола.

Темнота нагнетает страх, а если она включит свет, ей, может, станет еще хуже. Но она все равно его включила. Лица Эллингэмов осуждающе смотрели с самодельной доски. Стиви метнулась к комоду и трясущимися руками достала аптечку. Еле выдавив таблетку из блистера, она судорожно проглотила ее и запила водой из бутылки.

Через какое-то время подействует. Нужно только подождать. Но вселенная продолжала истошно выть в ушах.

Ей нужна помощь.

Шатаясь, она выскользнула в коридор, ударившись о косяк двери. Добралась до комнаты Джанелль и постучала. Тишина. Еще раз. Сонный голос за дверью протянул: «Да-да…»

Дверь оказалась незаперта, и Стиви шагнула в комнату. Сил смущаться по поводу того, что она разбудила Джанелль, уже не осталась.

– Что такое? – Джанелль села на кровати. – Что с тобой?

– Паническая атака, – тяжело дыша, выдавила Стиви. – Можно, я тут… ты можешь…

Джанелль спрыгнула на пол, схватила халат и набросила на плечи Стиви. Усадив ее рядом с собой на кровать, она взяла ее руки в свои.

– Прости, – прохрипела Стиви, – прости…

– Тише. Все будет хорошо. Мы вместе справимся. Я рядом. Вот моя рука.

Теплая рука Джанелль помогла вернуть кусочек реальности на место.

– Можно я немного посижу тут? – спросила Стиви.

– Ты останешься здесь, пока приступ не пройдет. Столько, сколько нужно.

Джанелль помолчала.

– Почему он начался? – тихо спросила она. – У тебя что-то случилось?

Стиви не смогла собраться с мыслями, чтобы объяснить. Все качалось перед глазами. Она прислонилась спиной к стене, у которой стояла кровать, и замерла в ожидании, когда мир вокруг перестанет кружиться, слова из странного послания перестанут нестись в голове, а Лукавый ее отпустит.

Когда утром Стиви вышла в общую комнату, Джанелль уже была там. Для человека, который полночи не спал, помогая другу, она выглядела на удивление бодро. На ней были пушистый свитшот с надписью «СПРОСИ МЕНЯ О МОЕЙ КОШКЕ» и обтягивающие легинсы для занятий йогой, а косички убраны под легкий малиновый шарфик. Стиви, напротив, влезла в свои вчерашние пропахшие смолой тренировочные штаны. Причесываться она не стала – пусть волосы торчат как хотят, а заодно не удосужилась умыться и почистить зубы. Все, что ей было нужно, – это проснуться и стряхнуть с себя прошедшую ночь.

Стиви стеснялась смотреть на подругу. Никто и никогда раньше, кроме родителей, не заботился о ней так. Джанелль отвела ее в постель перед рассветом, и на пару часов она смогла забыться тяжелым сном. Сейчас она чувствовала, как накатывает слабость, все ее движения были заторможенными и вялыми.

– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросила Джанелль.

– Нормально, – отозвалась Стиви. – Немного тошнит. Устала. Но, в принципе, нормально.

Она не могла заставить себя сказать «спасибо» вслух, но постаралась, чтобы это читалось в ее улыбке, смущенном взгляде. Джанелль мотнула головой, словно говоря: не беспокойся об этом.

Стиви вышла из дома. Утро было свежим и ярким – густое синее небо и пышные, счастливые облака, облепившие горы. Такое утро сводило на нет страхи прошлой ночи, и вся его приятность делала их еще уродливее. Как могла она так патологически всего бояться, если все вокруг такое жизнерадостное?

Очень просто, как оказалось. Химию мозга не слишком заботит, насколько прекрасен окружающий мир.

Стиви прошла вдоль стены «Минервы» по мокрой траве и подняла с земли под окном своей комнаты книгу. Она была лишь слегка влажная от росы, но абсолютно целая. Что же случилось? Она просматривала фото на телефоне прямо перед тем, как улечься спать. Думала о похищении и туннеле. Те слова на стене ей могли просто привидеться. Но они были такими четкими, живыми. Она встала с кровати, бросила книгу в окно, думая попасть в незнакомца.

Какое-то время Стиви постояла, устремив взгляд в небо и держа в руках книгу, пытаясь понять, что же случилось на самом деле прошлой ночью. Потом потерла уставшие, покрасневшие глаза. Пора было идти на занятия. Она вытерла рукавом обложку книги и вернулась в дом.

В коридоре перед своей комнатой она наткнулась на Дэвида, спускавшегося по лестнице.

На самом деле, ничего особенного. Он едва заметно ей улыбнулся, одними уголками губ. Простая улыбка.

Но что-то заставило Стиви вскипеть. Она преградила ему дорогу.

– Хорошо спалось? – спросила она.

– Очень мило с твоей стороны поинтересоваться, – ответил он, прислонясь к стене. – Спалось отлично. А тебе?

Его тон был нейтральным, но улыбка стала чуть шире, буквально на несколько миллиметров.

– Был занят прошлой ночью? – продолжила Стиви.

– У тебя так много вопросов.

Безучастный тон, вежливая улыбка. Но что-то в глазах. Вспышка. Невозможно понять, что происходит, но что-то происходило.

– Это очень мило и забавно, – сказал он, – но можно я пойду позавтракаю?

Стиви отошла в сторону, но проводила его взглядом. Мог ли Дэвид расположить то послание на ее стене?

Рассеянно слушая обсуждение сборника «Листья травы», она пыталась вспомнить слова ночного стихотворения.

Загадка на стене… что-то там про убийство, про озеро, Элис. В этих строках определенно слышался стиль Лукавого. Но чем дольше она перебирала слова в голове, тем быстрее они ускользали и вскоре перестали вообще казаться словами.

Они переплелись со строчками Уолта Уитмена:

Загадка. Загадка на стене. Женщина в озере, девочка в норе…

Сегодня вечером она будет той девочкой в норе, когда пойдет в туннель.

Мысли об этом не отпускали Стиви, пока она вполуха слушала про функции осевого и добавочного скелетов человека. Ланч окончательно вернул ее на землю, и к тому времени, как начался урок испанского, от прежнего страха не осталось и следа. Теперь, в предвкушении неизведанного, она чувствовала легкий трепет и волнение.

После обеда Стиви забежала в «Минерву» взять фонарик и перчатки, а потом встретилась с Джанелль, и они пошли на первое занятие по йоге. Из всех обязательных программ по физкультуре выбор пал именно на нее потому, что йога, по крайней мере, казалась более понятной, чем «Бег для закалки и выносливости», «Коллективный тренировочный лагерь» или «Перспективы в движении». В ее старой школе студентов просто на полчаса отправляли в тренажерный зал, где можно было спокойно слушать подкасты, – в чем, пожалуй, и заключался единственный плюс этого места.

Джанелль ждала ее у базы творчества со свернутым ковриком под мышкой.

– Все хорошо? – спросила она.

– Ага, вроде.

– Тревожные сны самые тяжелые.

Вчера ночью Стиви все-таки смогла рассказать Джанелль, что она видела. Она постаралась, чтобы вся эта история выглядела как дурной сон, а не как сомнительное происшествие, которое вообще могло не случиться в реальности.

– Наверное… мне это приснилось? – Стиви с надеждой взглянула на Джанелль. – Но я не знаю…

Та кивнула, словно ничего другого и не ждала. Они вошли внутрь.

– Но давай представим на минуту, что не приснилось, – продолжила Стиви. – Насколько вообще возможно устроить такую демонстрацию на стене? Нужен проектор?

– В принципе, это легко, – начала объяснять Джанелль. – Достаточно картонного плаката, скотча и зеркала. Это возможно, но…

– Я поняла. Ну, смотри. Я проснулась. Лежала в кровати и вдруг увидела это на стене. И бросила через окно книгу, чтобы узнать, стои´т ли кто-нибудь под окном… Хотела попасть ему в голову.

– Попала? – спросила Джанелль. – Там был кто-нибудь?

– Нет.

– Знаешь, когда ты просыпаешься посередине определенной стадии сна, реальность и сон могут слегка смешаться. И если это случилось в первый раз, вполне вероятно появление тревоги. У меня тоже такое бывает. Мне обычно снится, что я не могу попасть в класс. А уже конец учебного года, и я все на свете пропустила. Но бывают и хорошие сны. В них я изобретаю новый 3D-принтер, а Джина Торрес расхаживает в костюме Женщины-кошки. Но здесь вот в чем дело…

Она остановилась перед дверью в комнату для занятий йогой и пристально посмотрела на Стиви.

– Я думаю, нас всех приняли сюда, потому что у каждого в голове есть что-то такое, от чего невозможно избавиться. Мы все на чем-то зациклены. Я хочу делать машины, ты – расследовать преступления, Нейт хочет писать… или не хочет, а Элли хочет жить в коммуне художников. Хейз снимает шоу. Дэвид вроде придумывает компьютерные игры. Я видела, как он писал программный код, так что он может. Каждый из нас живет типа в своем собственном мире. Но на самом деле твой мир здесь, и он реален. Мне кажется, твой мозг сейчас слегка перегружен информацией. У тебя был глубокий сон, и что-то тебя разбудило. Ты можешь оставаться в состоянии полусна и что-то увидеть, но при этом подумать, что уже проснулась, а на самом деле – еще не совсем. Сон – вообще забавная штука.

Если посмотреть с этой стороны, все произошедшее обретало смысл.

– Почему ты такая умная? – спросила Стиви.

– Много читаю, – улыбнулась Джанелль.

Она расстегнула молнию внешнего кармана на сумке, сунула туда свой пропуск, прицепила его к внутреннему ремешку и застегнула карман. Джанелль все делала основательно, даже если всего лишь убирала в сумку пропуск.

– А еще я просто потрясающая! – заявила она со смехом.

Класс для занятий йогой представлял собой обыкновенную маленькую студию. Студенты свалили сумки в холле и расстелили свои коврики. Йога оказалась популярна, и коврики теснились в паре сантиметров друг от друга. У Стиви не было своего, и она взяла школьный; старый резиновый коврик бордового цвета был жесткий и слегка отдавал хлоркой и ношеными носками.

Преподавательница Дариа сначала велела всем усесться на ковриках и включила музыку. Они должны были закрыть глаза и сосредоточиться на дыхании, но Стиви постоянно улетала мыслями в прошлую ночь, когда что-то выдернуло ее из сна и она увидела слова на стене. Она проигрывала этот момент снова и снова. Точно ли она бодрствовала, когда коснулась пятками пола, когда пыталась вспомнить эти слова?

Невозможно узнать. У сна свои секреты, а Дариа тем временем уже велела им принять позу собаки мордой вниз. Стиви занималась йогой первый раз, и это было заметно, так что вскоре Дариа подошла к ней поправить положение рук, бедер и ступней. Стиви заранее посмотрела пару видеоуроков, но сейчас так растерялась, что выполнить все эти движения без ошибки у нее просто не получалось. За все занятие ей удалась в лучшем случае пара движений. Колени были неправильно развернуты, руки недостаточно высоко вытянуты, а положение поясницы не до конца изогнуто. Дариа все время ходила поблизости, ласковым, тихим голосом снова и снова объясняя, как нужно двигаться, и в конце концов уселась рядом со Стиви. Откуда вообще все остальные знают, как заниматься этой йогой?

Единственный плюс был в том, что упражнения помогли полностью опустошить ее голову. Стиви слышала, что так обычно и бывает. В этом и заключался смысл йоги? Ты настолько сосредоточен на том, чтобы не скользить потными ладонями по коврику, что не можешь думать ни о чем другом? Однако последнее правило йоги Стиви полностью одобрила – каждое занятие заканчивалось лежанием на полу в позе трупа.

– Ты сегодня занимаешься съемкой, правильно? – спросила Джанелль, когда они вышли в холл забрать свои сумки. – Потому что мы с Ви собираемся…

Она рылась в сумке, перетряхивая содержимое на дне и открывая все карманы подряд.

– Мой пропуск, – хмуро пробормотала она. – Его нет. Он был в этом кармане, и я застегнула его на молнию. Ты же видела!

– Видела, – кивнула Стиви. – Ты везде посмотрела? Точно нет?

Джанелль рывком открыла передний карман. Он был пуст.

– Куда, черт возьми, он подевался? Кто его взял? Нужно его найти. Мне дали доступ в мастерские, и если я его потеряла…

– Давай смотреть. – Стиви принялась шарить по полу, переворачивая и расшвыривая чужие сумки.

– За новый придется выложить сто пятьдесят баксов, – удрученно сказала Джанелль. – Черт, черт.

– Ладно, подожди, – попробовала успокоить ее Стиви. – Кто-то просто стащил его по ошибке…

– Но как? Залез ко мне в сумку по ошибке? Нужно сказать Пикс. Кто здесь ворует пропуска? Кто шарит в чужих сумках?

Джанелль разнервничалась. Эта непонятная ситуация выбила ее из колеи, а ведь она прекрасно помнила, что положила пропуск на место.

– А может, кто-то тебя разыграл?

– Украв пропуск?

Стиви едва не выпалила: «Или показав письмо на стене». Но так как присяжные заседатели еще не вынесли вердикт, был он реальным или нет, она сдержалась. За короткое время произошло два необычных случая: письмо и пропуск. Словно кто-то затеял странную игру, и где-то глубоко внутри Стиви снова зашевелилось беспокойство.

Игры не кажутся забавными, когда ты не знаешь, что участвуешь в них.