Глава 13

КЭССИ ничего не видела и не могла издать ни звука.

Пока она была без сознания, похитители заклеили ей рот скотчем, поэтому она не могла кричать. На глазах тоже была то ли повязка, то ли скотч. Ее пересаживали из одной машины в другую несколько раз. Они просили сохранять спокойствие и делать как говорят, и тогда все будет хорошо. Кэсси им не верила, но точно знала, что отец придет и спасет ее – может, один, или с Железным Человеком, или с Человеком-Пауком, – вытащит из заточения и заставит этих людей за все ответить.

Постепенно уверенность стала улетучиваться.

Кэсси понятия не имела, где находится и как отец сможет найти ее. Она думала, что прошла уже пара часов с тех пор, как ее похитили, но от страха следить за временем было невозможно. И если с того момента действительно прошло два часа, то, скорее всего, она не на Манхэттене. В прошлом году Кэсси читала рассказ про Шерлока Холмса на уроке английского языка, в котором преступники похитили парня и засунули его в багажник автомобиля, вывезли, как казалось, куда-то далеко, потому что прошло много времени, но это был хитрый трюк. Преступники все время ездили по кругу.

А когда в очередной раз ее вытащили из машины и здоровяк постоянно говорил: «Перестань плакать» и «Просто расслабься, милая», – Кэсси почувствовала свежий воздух и запах травы и цветов.

Она стала волочить ноги, отказываясь идти дальше.

– Давай, – сказал здоровяк. – Не усложняй ситуацию.

Кэсси слышала его голос совсем близко, и если она выберется отсюда живой, то сможет опознать его при любых обстоятельствах. Голос был низкий, с акцентом. Бостон? Лонг-Айленд? Она никогда особо не разбиралась в акцентах, и это было проблемой. Кажется, в Бостоне говорят «окай» вместо «окей». Кэсси продолжала вслушиваться, пытаясь уловить произношение, чтобы быть уверенной. Она знала, что ведет себя странно, думая об акцентах, когда жизнь висит на волоске, но была слишком напугана, чтобы думать о происходящем. Ей нужно было отвлечься.

– Похоже, она не хочет по-хорошему, – сказал здоровяк, когда они зашли в какое-то здание.

Они взяли ее под мышки и понесли вверх по лестнице. Это был жилой дом – определенно жилой. Пахло плесенью и едой – чем-то острым, может, мексиканским. Об этом она тоже расскажет, если федералы или полиция ее спросят. Придется побыть детективом, как Шерлок Холмс, и продолжить собирать детали. Вот как Кэсси восприняла эту ситуацию – как игру, детектив.

Дверь со скрипом открылась. «Так, двери скрипят в старых домах». Значит, она находится в старом деревенском доме, где, возможно, живут мексиканцы из Бостона. Этого было недостаточно, но хотя бы что-то.

Здоровяк приказал сесть, поэтому она села на стул (деревянный стул).

– Если обещаешь не кричать и не делать глупостей, я уберу скотч со рта. Справишься?

Здоровяк явно не акал, и теперь Кэсси не думала, что он из Бостона, но акцент все еще не могла распознать. Она кивнула.

Он сказал:

– Может, будет больно, – и дернул скотч.

– Ай, – вскрикнула она.

– Помни, – пригрозил он, – мы не шутим, поэтому не делай глупостей, или снова заклею тебе рот.

– Почему вы это делаете? – спросила Кэсси.

– Эй, – сказал мужчина, – разве я разрешил задавать вопросы?

– Мне нужно в туалет, – сказала Кэсси.

– Думаю, ты это выдумала, – ответил здоровяк.

– С какой стати мне выдумывать?

– Давай отведем ее в туалет, – сказал тот, что пониже.

Он ей больше нравился. Голос у него был приятнее.

– Окей, – сказал здоровяк, – только без фокусов.

Он вывел ее в коридор. Все еще пахло мексиканской едой, но Кэсси не чувствовала голода – она была слишком напугана, чтобы хотеть есть.

– Окей, туалет вот здесь, заходи, – направлял он ее.

– Как я дойду до туалета с завязанными глазами?

– Он вот здесь, слева, пощупай, ты найдешь. И не вздумай выпрыгнуть из окна. Оно закрыто на замок.

Кэсси на ощупь дошла до уборной и закрыла за собой дверь. У нее было чувство, что он врал про окно, но она не собиралась сотворить глупость и рискнуть жизнью. Она надеялась, что отцу каким-то образом удастся ее спасти. Это был лучший выход – возможно, единственный.

Было мерзко сидеть на унитазе с закрытыми глазами. А вдруг у него сиденье такое же грязное, как в школе? Но когда ты думаешь, что тебя вот-вот могут убить, грязное сиденье все же не имеет особого значения.

Кэсси хотела снять с глаз повязку и посмотреть в окно, чтобы хоть примерно понять, где она находится, но боялась, что не сможет надеть ее обратно. Кроме того, здоровяк ждал за дверью и мог войти, если бы услышал, что она подходит к окну.

Пришлось также на ощупь найти смыв и раковину. Раньше она никогда не задумывалась, с какими трудностями каждый день приходится сталкиваться слепым. Если выберется отсюда живой, будет больше ценить ежедневные действия, которые вызывают немало сложностей у недееспособных людей. По возможности, станет выполнять общественные работы, проводить бесплатные занятия. Станет лучше.

Здоровяк привел Кэсси обратно в комнату и велел сесть на стул, а второй связал ее веревкой.

– Как долго вы собираетесь меня здесь держать? – спросила она.

– Это зависит от твоего отца, – ответил здоровяк.

– Что вам от него нужно? – спросила Кэсси. – Ему наплевать на вас, ему наплевать на всех. – Затем Кэсси повернула голову туда, где, по ее мнению, должен был стоять парень пониже: – Почему вы так со мной поступаете? Скажите ему, чтобы он отпустил меня. Пожалуйста, я никому не расскажу, что произошло. Просто высадите меня на Манхэттене, и я придумаю историю, что сбежала или спряталась. Я недавно так и сделала: сказала всем, что пряталась, хотя на самом деле… – Из-за своей нервозности она чуть было не сболтнула, что надевала костюм Человека-Муравья. Вместо этого она продолжила: – В любом случае люди мне поверят, и я никому не расскажу про вас, ребята. Не расскажу, что в доме пахнет мексиканской едой. Я умею хранить тайны. Правда, это один из моих талантов.

– Слушай, сделай милость, заткнись, а? – сказал здоровяк.

Она продолжила, обращаясь к парню пониже:

– Пожалуйста. Я знаю, вы не похожи на своего напарника. И смело могу сказать, что вы хороший человек, вы другой.

Кэсси надеялась, что он был другим, что он вырубит здоровяка, может, достанет оружие или что-то в этом роде.

Но в итоге оказалось: он ничем не отличался или просто был большим слабаком, потому что оба молча вышли из комнаты, когда закончили ее связывать.

Кэсси пыталась вести себя по-взрослому. Она понимала: слезами горю не поможешь.

Но она также понимала, что оставаться спокойной в такой ситуации было ненормально. Возможно, она была в шоке с того момента, как здоровяк выстрелил в Роджера и они затащили ее в машину.

В Роджера стреляли, по-настоящему стреляли.

Сейчас Кэсси казалось, что это все неправда, как в дурном сне. Она надеялась, что с ним все в порядке. Возможно, на нем был бронежилет и он жив – только если похититель не выстрелил ему в голову. Почему эти люди стреляли в федерального маршала – ради ее похищения? Очевидно, все это связано с ее отцом и Человеком-Муравьем. Как обычно, ее жизнь пошла наперекосяк из-за больших тайн отца. Все эти ссоры, когда она была ребенком, развод с матерью – все было из-за отца и Человека-Муравья. И теперь, если ее убьют, это будет его вина.

Кэсси злилась на него, но в то же время он был ей нужен. Она не могла понять, что чувствует по отношению к отцу, должна ли она его любить или ненавидеть. Вот она, история ее жизни.

Кэсси заплакала. Она чувствовала себя такой испуганной, такой одинокой. Почему жизнь так жестока, несправедлива к ней? Все это, в одно мгновенье, превратило самый лучший день ее жизни в самый худший. Она была так счастлива в школе, после того как узнала, что нравится Таккеру. Много раз Кэсси представляла свой первый поцелуй с Таккером: каковы на вкус его губы и язык. На самом деле она еще ни с кем не целовалась. А что, если она умрет нецелованной? Несправедливо! Она не заслуживает такого. Или заслуживает? Может быть, все это карма. Из-за того, что она сломала Никки нос баскетбольным мячом, ее похитили, и теперь, возможно, у нее никогда не будет шанса поцеловать Таккера.

Кэсси услышала шаги в коридоре, затем дверь открылась, и кто-то вошел в комнату. По запаху она поняла: это мужчина. От него воняло.

– Итак, ты дочь Скотта Лэнга, ха? – усмехнулся вошедший.

Его голос был хриплым, как у курильщика. Сколько ему лет? Может, пятьдесят или шестьдесят, определенно старше ее отца. Еще в нем было что-то жуткое. Не манера говорить – вся его энергетика.

– Помню тебя младенцем, – сказал он. – Я тебя на руках нянчил. Знал, что ты вырастешь и превратишься в красотку.

Определенно жуткий тип.

– Кто вы? – спросила Кэсси. – Что вам нужно?

– Да, верно, папина дочка. Вздорная малышка, так ведь? Больше всего в твоем отце мне нравилось это. Он был бойцом, не ныл. Никогда не сдавался.

– Вам лучше меня не трогать, – сказала Кэсси. – И лучше отпустить, иначе мой отец выследит вас, найдет и…

– Не волнуйся, твой отец сюда уже направляется.

– Да? – Кэсси хотела знать, не лжет ли он.

– Ага, – ответил незнакомец. – Недавно говорил с ним по телефону, должен приехать к шести часам.

Все еще думая, что это какой-то трюк, Кэсси спросила:

– Если это правда, то почему вы так спокойны?

– Что ты имеешь в виду? – спросил он. – Есть причина, почему я должен бояться твоего отца? В смысле, если он действительно всего лишь обычный работяга с Манхэттена, что он может мне сделать?

Кэсси поняла, что мужчина догадывается, кто на самом деле является Человеком-Муравьем. Но в то же время в голосе не было уверенности, значит, он не знает этого наверняка.

– Он мой отец, – сказала она. – Отцы впадают в ярость, когда их дочери в опасности.

– Ой-ой, я не хочу, чтобы меня преследовал разъяренный отец, – сказал незнакомец.

– Это был сарказм? – спросила Кэсси.

– Окей, хочешь серьезно – я расскажу тебе, – сказал он.

Все – он собирается ее застрелить. Кэсси подумала о Таккере, его губах, поцелуе. Это было последним, о чем хотелось думать перед смертью.

Но незнакомец не стрелял в нее. Она все еще дышала, думала о губах Таккера.

Потом он сказал:

– Мы с твоим отцом были друзьями. Вместе работали. Это было очень давно – примерно 10–15 лет тому назад.

Пульс Кэсси все еще учащенно бился – то ли от ощущения близкой смерти, то ли от выдуманного поцелуя Таккера, – она не могла сказать точно.

– Я поняла, – сказала Кэсси. – Вы преступник, каким когда-то был мой отец.

– Преступник – это грубо сказано, – поморщился «друг» отца. – Но да, мы вместе жили той жизнью. Я доверял твоему отцу, буквально доверил ему свою жизнь, но потом он совершил кое-что плохое – предал меня.

Кэсси сказала:

– Ты тот, кто преследует моего отца, верно? Из-за тебя к нам приставили охрану.

– Нет, я не преследую его, – сказал он. – Я лишь хочу заключить с ним сделку, вот и все. Если он согласится на мои условия, я отпущу тебя. Все зависит от него.

– Мой отец не плохой человек, – сказала Кэсси. – Он не причинил бы тебе зла, если бы ты этого не заслуживал.

«Так же, как и я заслужила то, что нахожусь здесь из-за Никки», – подумала Кэсси.

– Да, может, ты и умный ребенок, но ты не знаешь всего, – сказал похититель. – Твой отец совершил худший поступок, который только можно представить, по отношению к другому человеку – он дал против меня показания. Знаешь, что это значит?

– Мне четырнадцать, а не четыре. Конечно, я знаю, что это значит.

Нагрубив ему, Кэсси почувствовала себя увереннее, сильнее. На мгновение она забыла, что привязана к стулу с повязкой на глазах и никак не может сопротивляться.

– Преступники, как мы, имею в виду настоящих преступников, профи, дают клятву, – сказал мужчина. – Не такую, как в суде, и не клятву богу. Клятву нам самим. Веру. Я говорю о доверии. Я верил, что твой отец никогда меня не предаст, но именно это он и сделал. Самое ужасное, что он поступил так, чтобы спасти свой зад. Подвести друга, чтобы спасти свою шкуру? Какой человек так поступает? Из-за того, что он сделал со мной, как отвернулся от меня, я провел девять лет в аду. Девять лет своей жизни я провел в клетке, как животное. Но теперь я выбрался и, уверяю тебя, никогда туда не вернусь.

У Кэсси был один дар – замечать людей, которые не в себе. Иногда, шатаясь по городу с друзьями, в «Старбакс» или где-то еще, она говорила: «Эй! Посмотри на вон того парня – он невменяемый». А друзья спрашивали: «О чем ты? Какой парень?» И некоторое время спустя парень делал что-то безумное: ну, например, кричал кому-то в лицо или начинал драться – и Кэсси, бывало, говорила друзьям: «Видите?» Она никогда не ошибалась. И теперь ее «нюх на сумасшедших» подсказывал ей, что этот человек был неадекватным. Возможно, он совершил уже несколько убийств и готов убить снова.

– Если мой отец свидетельствовал против вас, значит, у него были веские причины, – сказала Кэсси.

Она не знала, откуда у нее взялась смелость, чтобы противостоять этому мужчине, но больше она ни капельки не боялась.

– Причина? – крикнул мужчина так громко, что у Кэсси заложило уши. – Никаких причин!

Ее дар снова не подвел.

Кэсси подумала, что похититель может ударить ее или сделать что-нибудь еще. Но тут он сказал:

– У меня есть кое-какая информация о твоем отце, и я пытаюсь выяснить, правда это или нет. Если поможешь мне, возможно, исход этой ситуации для тебя и твоего отца будет лучше. Все зависит от тебя.

Вновь Кэсси подумала, что он намекает на Человека-Муравья, хоть и не была уверена. Но одно она знала точно: он не отпустит ее просто так, неважно, что она ответит. Она видела, как эти парни стреляли в Роджера, так почему бы им и ее не пристрелить? Если отец не появится здесь, чтобы спасти ее, она определенно умрет. Поэтому Кэсси не собиралась ничего рассказывать этому человеку.

– Какую информацию? – спросила она.

– Думаю, ты догадываешься, о чем я говорю, – сказал он.

– Нет, я не понимаю.

Он глубоко вздохнул и сказал:

– Говорят, что вы с отцом хорошо ладите, ведь так?

– Да, и что с того?

– Он когда-нибудь рассказывал о своей тайной жизни?

Точно, он говорил о Человеке-Муравье. Вау, удивительно, как хорошо она понимала людей. Может быть, стать психологом после окончания школы? Ну, если она вырастет, и сейчас это «если» было под большим вопросом.

– Нет, – сказала Кэсси. – Никогда.

– Ты не замечала ничего необычного? – спросил он. – Например, как он общается с насекомыми.

– Насекомыми?

– Да, – сказал мужчина. – Или, если быть точнее, я имею в виду муравьев.

– Муравьев? – спросила Кэсси. – Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Хорошо, спрошу напрямую, – сказал он. – Твой отец – Человек-Муравей, верно?

– Что? О чем вы говорите?

– Он знаком с Пимом, ученым, – продолжил незнакомец. – Пим дал ему костюм.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите, – сказала Кэсси. – Мой отец – это мой отец. Подождите, так вся эта заварушка из-за этого? Вот почему вы похитили меня, потому что вы действительно думаете, что… О боже мой, это безумие. Не могу поверить, что это происходит наяву.

Хм, ее игра была не так уж плоха. Если она отсюда выберется, нужно подумать об участии в одной из школьных пьес в следующем году.

– Полагаю, ты лжешь, – сказал мужчина.

Ну, возможно, игра была не такой уж хорошей.

Хотя она не сдалась.

– Сами подумайте, – сказала она. – Если бы мой отец был Человеком-Муравьем, с какой стати тогда агентам ФБР защищать нас от вас? Когда-нибудь об этом задумывались? Если бы он был супергероем, ему бы не нужна была защита. Он сам мог бы себя защитить, верно?

Стало тихо. Кэсси гордилась собой, что придумала все это с ФБР. Казалось, это подействовало на преступника – по крайней мере заставило его задуматься.

Немного погодя он сказал:

– Ты его дочь, все верно. Такая же упрямая, как Скотт. Но знаешь что? Я верю в интуицию, и у меня есть предчувствие, что ты недоговариваешь. Позволь тебя предупредить – ты совершаешь ошибку, которая может стоить тебе жизни.

– Да прекратите уже меня пугать, – сказала Кэсси. – Надоело. Я не боюсь вас и не боюсь ничего, так что не сработает.

– Точно, – сказал он, – прямо как твой отец.

Затем она услышала, как мужчина вышел из комнаты и с грохотом захлопнул дверь.

Кэсси не знала, чего ждать дальше. Она не была уверена, который сейчас час, день или ночь. Она думала, что был еще день, потому что не была голодной или уставшей. Но что будет дальше? Они ее покормят? Где она будет спать?

В кино, когда люди были привязаны к стулу, они просто немного трясли руками – и через несколько секунд оказывались на свободе. Но в реальности все оказалось намного сложнее. Кэсси пыталась пошевелить руками по кругу, чтобы проверить, можно ли ослабить веревки, но ее привязали слишком туго. Она продолжала это делать, и наконец одна из веревок на ее руке немного ослабла.

Затем она услышала выстрелы.

Кэсси пыталась убедить себя, что звук идет из телевизора, что они не настоящие, но она прекрасно все понимала. Прозвучало четыре выстрела, может, пять, и она услышала мужской крик или даже вой. Все происходило так быстро, что не передать словами. Спустя мгновение послышался еще один выстрел, и все стихло.

Тишина пугала больше всего. Ей хотелось закричать, но она была слишком напугана. Все еще с плотной повязкой на глазах, она не могла ничего видеть, что делало тишину еще тише. Затем ей в голову пришла ужасная мысль: «А что, если в доме все умерли?» И вдруг отец никогда не придет? Она останется здесь, привязанная к стулу, и в конце концов умрет.

Кэсси продолжила извиваться, пытаясь развязать веревки.

Долгое время, или ей только так показалось, царила полная тишина. Потом она услышала шаги. Кто-то шел по коридору по направлению к комнате. Дверь, скрипнув, отворилась.

Если ей суждено умереть, она хотела, чтобы это произошло как можно скорее. По крайней мере, так будет лучше, чем сидеть привязанной к стулу, умирая от голода. Через несколько секунд все закончится. Она перестанет думать и больше не почувствует страха. Кэсси ненавидела чувство страха.

Она услышала щелчок. Кэсси никогда не стреляла, но видела много раз по телевизору, как это делают другие, и знала, что щелчок оружия звучит именно так.

– Давай, – сказала она. – Сделай это. Мне уже все равно.

Возможно, она была шокирована, потому что ничего не чувствовала. Точнее, ничего, кроме безразличия. Кэсси никак не могла помешать этому, совсем никак. Она никогда не почувствует первый поцелуй, больше никогда не увидит Таккера. Она останется в темноте навсегда.

Но выстрела не последовало. Кэсси услышала, как кто-то вышел из комнаты и пошел по коридору. Она осталась одна.