Глава 6
Огромная чаша озера поражала синевой и прозрачностью. Разноцветные камушки покрывали дно причудливым узором. Песчаный берег широким белым кольцом окружал водоем, частокол кряжистых деревьев заслонял его от остального мира.
Пестрые стайки рыб мельтешили в воде, не замечая ничего вокруг. Водоросли мерно вздрагивали от редких всплесков и волн. Водомерки спешили куда-то на своих ходулях-лапах.
Мужчина, в белой парадной военной форме, с фиолетовыми погонами, присел на берегу, прямо на песке. Тот самый, очень похожий на Мельниса. Я видела его без сознания, в коме, в замке семьи Онил.
Спокойный синий взгляд, почти такой же глубокий, как озеро, завораживал.
– Ты сложила пазл? Поняла Мельниса? – не представляясь, начал диалог незнакомец. Я пожала плечами.
– Что-то, связанное с семьей? Нельзя заниматься любовью, если он не может начать официально ухаживать?
Мужчина кивнул и вдруг разложил все по полочкам. Умом я понимала, что подсознание просто переработало информацию, собрало из кусочков полноценную картину. Но слушала и вникала, впитывала каждое слово.
– Особый период – это год, когда у френа бушуют гормоны. Наша раса живет очень долго и природа позаботилась о том, чтобы не случилось перенаселения планеты. Большую часть жизни мы практически бесплодны. И можем гарантированно зачать только после особого периода. В течение еще пары лет. Поэтому каждый особый возраст френа – это гормональная перестройка всего организма, как у земных подростков во время созревания. Эльвеи действуют на френов в таком возрасте как мощнейшие афродизиаки, усиливая гормональные бури в десятки раз. А особенные женщины взвинчивают либидо еще сильнее. Получается тройное воздействие. Особенный период Мельниса, интересная женщина и дар эльвеи. Буйство гормонов втрое, а то и вчетверо сильнее земного подросткового. Но пока он официально не заявил на тебя права, любой секс приведет к контракту на интим. Тогда Мельнис ни за что не получит разрешения жениться на тебе по нашим законам. Сделать тебя своей. Не так страшно, в масштабах союза. Вас вправе даже зарегистрировать по общим законам. Но любой другой френ сможет оспаривать тебя у Мельниса и даже жениться вопреки любым возражениям. Вот почему так важно, чтобы вплоть до официальных ухаживаний между вами ничего не случилось. Дарелл терпеливо ждал особенного периода Мельниса, подгадал с эльвеей и даже больше того. Нашел ту единственную, с которой Мельнис не имеет права пока заняться любовью… Как бы ни бушевали в его крови гормоны, как бы ни сносили крышу… Дарелл задействовал все связи: собственные и жены тоже, чтобы тебя назначили на должность, когда понял, что это значит для Мельниса… Хотел его мучить, изводить, демонстрировать – каково это так сильно желать женщину… Оправдать в чужих глазах свой поступок насильника…
Мужчина задумчиво вгляделся вдаль, и когда я уже собиралась спросить – что сдерживает командора, почему не начать официальные ухаживания прямо сейчас, да хоть завтра, растворился в воздухе… Больше он в моих снах не появлялся…
…Утро застало меня на ногах. Искусственный город только просыпался и золотистые лучи несуществующего солнца заливали серо-коричневые улицы ярким светом. Мелодичные птичьи трели нарушали торжественную тишину. Воздух наполнился свежестью, запахло хвоей, росой и цитрусовыми.
В Академии было пусто и безлюдно. При естественном освещении стены, цвета топленого молока, приобретали желтоватый оттенок.
Я поднялась в кабинет ректора и погрузилась в работу…
Весь следующий день прошел в суете. С Мельнисом я не виделась, и покидала кабинет только, чтобы перекусить в кафе. Темнар, слава богу, тоже на пути не попадался. Кормили в Академии вкусно и сытно. Я даже полакомилась свежим, густым борщом с такой нежной, плотной сметаной, что в ней наверняка стояла ложка.
Компьютеры без конца швырялись кипами виртуальных документов на сверку и подпись. Подчиненные обрадовались, что ректор на месте и ни в чем себе не отказывали. Меня завалили бумажной работой. Я скрупулезно разбирала документы. Что-то откладывала, что-то визировала, что-то возвращала, как выполненное не по форме или сомнительное по содержанию. Работа кипела. Жизнь вуза, хаотичная на первый взгляд, теперь казалась по-военному выстроенной, четкой и размеренной.
Документы таяли и появлялись следующие. Я проверяла новое оборудование на соответствие указанным в договорах требованиям. Что-то принимала, что-то просила отправить назад, что-то починить или изучить дополнительно.
Работа кипела и мне даже нравилось. Странно и необычно ощущать себя в гуще событий, при деле, хотя еще недавно казалось – вся твоя жизнь вращается между компьютером и пляжем.
Наверное, от такой работы быстро перегораешь, устаешь. Но пока я получала удовольствие. Открывалось второе, третье дыхание, голова оставалась свежей до самого вечера… Пока монитор компьютера связи не выехал из стены и не заговорил голосом Мельниса.
– Веллада. Добрый вечер. Хотел бы напомнить, что жду вас возле Академии, чтобы проводить в танцзал станции. Зачем вам искать его самостоятельно? Воспользуйтесь мной как лучшим провожатым. Я знаю на станции каждый угол. Обязан по долгу службы.
Серьезное настроение слетело в мгновение ока. Я огляделась так, словно впервые увидела и кабинет с деревянной мебелью и окно, за которым зарделся цветок заката. Искусственный город детально моделировал времена суток. Сизые сумерки подернули улицы. Сквозь мглистый туман яркими пятнами засияли жемчужины фонарей, словно округлые дырки в темной вуали, что накрыла источник света.
Даже легкая прохлада слабым сквозняком пробиралась в оконные щели.
Несмотря на это мне стало душно и жарко. Волнение накатило, заставило сердце подпрыгнуть и неровно забиться. Я двинулась на выход из Академии, шаг за шагом, кивая на приветствия студентов и преподавателей, так, словно под ногами пустота, невесомость, тонкий лед. Чудилось – вот-вот упаду в пропасть…
Мельнис замер у входной двери, подпирая стену плечом. Напряженный, опять взвинченный, и… удивительно привлекательный в своей синей форме, которая делала его глаза еще пронзительней. Командор следил за мной с самой лестницы, не сводил глаз, не двигался и все сильнее волновался. Словно частота его дыхания увеличивалась с каждым моим шагом. Когда нас разделяло не больше полуметра, Мельнис не сдержался, приблизился сам и подал локоть.
– Вам не следует столько работать, Веллада, – с чувством произнес командор. – Побольше отдыхайте. Я ведь уже говорил.
Я машинально кивнула. Теплая рука френа стала еще горячее.
Мельнис распахнул входную дверь, и мы вышли в город. Здесь за нами наблюдали, косились, но не удивлялись, как в случае с Темнаром. Видимо, о правилах поведения командора и его помощников местные знали побольше моего.
Город мы пересекли по внешней дуге и вышли к невысокому округлому зданию – еще одному яркому пятну среди невзрачных построек станции. Оно напоминало голубой соборный купол, только чуть более вытянутый и водруженный прямо на землю. Мельнис отворил дверь, мы вошли и молча, в каком-то нервном напряжении миновали два белых холла с десятками дверей. На каждой висела табличка с номером.
В третьем холле, Мельнис притормозил, резко свернул направо и потянул меня в дверь с номером 9. Знаковая цифра. Переверни – и шестерка!
Черт!
Зал для танцев просто очаровывал. Огромный, круглый, с высокими потолками и идеальным паркетом. Достаточно гладким, чтобы нога скользила и достаточно шероховатым, чтобы не упал даже самый неловкий танцор. Зеркала по всему периметру зала перечеркивали балетные станки. Стоило нам остановиться, как из стены выехал компьютер связи, протянув до самых наших лиц внушительный список мелодий.
Я собиралась помочь Мельнису, но он мгновенно нашел вальс и включил. Идеальная по ритмике музыка, без слов, певучая и одновременно звонкая заполнила пространство. Окружила приятным волнующим коконом.
Командор приблизился и взял под руки. Не знаю как на счет вальса, но держать партнершу правильно Мельнис умел. Более чем.
Мы попробовали танцевать, но выяснилось, что в остальном партнер куда менее ловок. Несколько поворотов, неверных шагов… и я впечаталась в туловище командора. Он придержал на весу, прижал, напрягся и… я начала опасаться, что вчерашняя сцена в коридоре повторится опять. Тело Мельниса среагировало моментально, щеки залила краска, от кожи, казалось, можно взрывчатку прикуривать. Командор застыл каменным истуканом, прикусил губу и отстранился усилием воли.
Прокашлялся и предложил:
– Продолжим?
– Что вы проиграли Дареллу? – вырвалось у меня. Не заметить, каково перевозбужденному мужчине могла только слепая. Мельнис скривил губы в презрительной улыбке.
– Ничего. Он поклялся, что никогда не раскроет тайну нашей семьи. О том, как… В общем, об одном моем родственнике, который пострадал в результате военной операции.
Перед глазами всплыл мужчина, в форме спецагента, незнакомец из моего сна.
«С прискорбием вынуждены вам сообщить, что…»
«Можно попробовать взять у него семя…»
«Нашел ту единственную, с которой Мельнис не имеет права пока заняться любовью…»
Сведения пронеслись в голове вспышкой, закружились калейдоскопом образов. Я отстранилась от Мельниса, высвободилась из крепких рук командора, отступила на пару шагов и спросила, прекрасно понимая, что не имею на это ни малейшего права. Просто догадываться, ждать и сомневаться было выше моих сил.
– У вас есть старший брат в коме? Как он связан с ухаживаниями за мной? Мел, скажите мне, наконец! Ну давайте же! Говорите!
Командор выпрямился, даже слегка отклонился назад, будто уходил от удара в грудь, на секунду отвел взгляд и посмотрел так, словно получил подножку там, где никак не ожидал.
Я видела, что он колеблется, почему-то не может или не хочет говорить, но остановиться уже не получалось.
– Мел, прошу вас. Если вы и, правда, мной заинтересованы. Пожалуйста, расскажите.
Сама не понимая почему, на чистых инстинктах, я опять приблизилась к Мельнису. Положила руку ему на грудь, ощущая как неровно, быстро колотится сердце френа. Огромная пятерня, одновременно красивая и сильная накрыла мою руку, сжала, погладила. От Мельниса исходило столько жара, что, казалось, он может спалить всю станцию в мгновение ока.
– Я… вы… Веллада…
Командор осекся, из прикушенной губы его скатилась на подбородок бордовая роса.
Мельнис слизнул ее, сглотнул и выдавил:
– Мы не рассказываем об этом широко. Чтобы инопланетники не использовали это против мужчин нашей расы. Но мы не имеем права жениться, завести детей раньше, чем старшие сыновья в семье. Первенец всегда первый. Обойти это правило можно, только если взять семя первенца и найти женщину, что выносит его ребенка. Я этим как раз занимаюсь.
Он немного помолчал, с трудом перевел дыхание, жадно глотнул воздуха и закончил:
– Мой брат участвовал в тайной операции по исследованию баз жаклинцев. Пропал без вести, все думали – погиб. Но затем его нашли на одной разрушенной базе. Похоже, будто он там жил и тесно общался с местными. Слухи ходили разные. Кто-то считал, что брат продался, кто-то, что его взяли в плен. Вариант, что брат сделал вид, будто готов помогать жаклинцам, а сам выяснял подробности и готовил побег, не исключался тоже. Но была одна записка, к женщине той расы. В ней говорилось о ребенке, якобы от брата. Этот документ не видел никто, кроме нескольких военных, что раскопали базу и вывозили останки. Среди них затесался…
– Дарелл? – спросила я.
Мельнис кивнул и выдохнул в сторону.
– Веллада. Френы лишь раз в жизни встречают особенную женщину. Иногда это наше определение переводят на общегалактический язык как «интересную женщину». Если отмерять человеческими мерками – любимую. Ту, с которой смогут прожить до конца своих дней, построить семью, завести здоровых детей. Отпрыски от других женщин нередко рождаются с генетическими отклонениями, а порой – уродствами, серьезными болезнями. Вот почему у нас категорически запрещены внебрачные дети. Хотя многие расы считают это домостроем, глупостью, тиранством. Я встретил, вернее, увидел особенную женщину. На видео, что предоставил Дарелл, когда подбирал мне учительницу-эльвею. Он хотел помучить меня, понаблюдать, как сражаюсь с собой. Насилие – худшее преступление для нашей расы. За это… в общем не важно. Наказание достойное, и я с ним согласен. Но Дареллу и повезло и не повезло. Он нашел ту, которую я никогда не смог бы обидеть, но одновременно ту, рядом с которой… – он как-то очень по-человечески провел рукой по волосам и выпалил, словно уже не находил сил держать в себе правду. – Ту, рядом с которой мне адски трудно контролировать эмоции, желания, порывы… Ту, в обществе которой кровь закипает и тело полностью выходит из подчинения. И ту, с которой я не имею право заняться сексом… не решив семейные проблемы… Иначе потеряю право заполучить эту женщину в жены. Любой медицинский сканер, из тех, что ежедневно проверяют состояние экипажа станции и пассажиров, засечет изменение моего гормонального фона… И зафиксирует нарушение негласных законов нашего народа.
Я провела свободной рукой по плечу Мельниса, опомнилась, убрала ладонь. Командор поймал ее второй пятерней и прижал к груди.
– Не бойся, – сказал так, что сердце сжалось и тепло разлилось по телу. – Я не обижу. Никогда. Просто не смогу.
– А отменить уговор? – предложила я с надеждой. – Выждать, пока закончится… эмм… возраст…
– Десять месяцев? – приподнял бровь френ. – Дарелл не согласится на это ни за какие коврижки. Он долго ждал подходящего момента, выяснял про особенный возраст френов. Эту информацию даже с его уровнем доступа не так просто раздобыть. Подгадывал нашу встречу… А честью семьи я рискнуть не могу. Прошу, дай мне неделю на разрешение проблем. Там все несложно, только много бумажной волокиты.
– А потом? – я слегка напряглась. Не хотелось бы думать, что тогда у френа развяжутся руки и кое-что другое развяжется тоже…
– Ты опять судишь обо мне плохо? – вздохнул Мельнис. – Мне казалось, я не давал повода. Разве не так?
Я невольно кивнула. Если и давал, то самую малость. Он улыбнулся – слабо, натужно, но с явным желанием приободрить.
– Я справлюсь, – произнес твердо. – С собой и с вальсом. А когда получу разрешение, никакой Темнар к тебе даже подойти не посмеет, если не сразит меня в поединке. А этого не случится уж точно. Я убью любого, кто к тебе прикоснется. Размажу по стенке, сотру в порошок.
Внезапно я поняла, что завороженная силой эмоций Мельниса, сбитая с толку лавиной информации, не заметила одной незначительной детали. Когда он спросил меня – хочу ли ухаживаний, согласна ли дать Темнару от ворот поворот? В какой момент поинтересовался – кто мне симпатичней, приятней?
Я высвободила руки из горячих ладоней Мельниса, отшатнулась и впилась взглядом в его лицо. Командор удивился. Не понял.
– Что не так? – спросил совершенно растерянно.
– Не помню, Мел, когда давала согласие на то, чтобы встречаться с вами и только с вами.
Не думала, что это так его поразит, обидит, расстроит.
Командор снова прикусил губу, красные капельки сорвались с его массивного подбородка и покатились по униформе. Уникальная ткань совсем не впитывала влагу, и рубиновая роса окропила паркет. Плечо Мельниса нервно дернулось. Он замолчал, крутанулся на пятках, отскочил к стене и вцепился руками в балетный станок. Я наблюдала, как бугрятся мышцы на спине командора и выжидала, не зная, что предпринять. Я считала свой вопрос правильным, честным. Но обижать Мельниса не хотела. Мне нравился командор, а не Темнар.
Френ оглянулся, мазнул таким взглядом, что срочно захотелось его утешить, медленно выпустил из рук станок и развернулся всем корпусом.
– Хорошо. Мы с ним сразимся. А ты выберешь сама, – сказал так, словно соглашался на смертный приговор. – Только пообещай мне, Веллада, что решение будешь принимать через неделю, когда получу право за тобой ухаживать. Об этом я могу попросить?
Взгляд наказанного хозяином пса меня добил. Я подошла к Мелу, положила руки ему на плечи и произнесла:
– Обещаю.
Он кивнул, без особого энтузиазма, выдержал паузу, изучая мое лицо, словно искал там ответы на важные вопросы и проронил глухо и хрипло:
– Продолжим урок?
– А можно последний вопрос? Раз уж у нас такой вечер… эм… откровений? Как вы оставили меня в своей каюте, если каждая запирается после ухода владельца? – я невольно прищурилась, глядя на Мельниса. Ожидала отказа, ухода от разговора, обещаний обсудить все попозже. Он опустил плечи, вздохнул, словно держал на плечах весь мир, и объяснил прямо, без отговорок:
– Я настроил свою каюту и на ваше ДНК тоже.
И я уже почти удивилась. Если все так просто, без затей, почему в прошлый раз мой вопрос вызвал такую реакцию? Ну настроил и настроил. Что такого-то? В конце концов, мало ли какие ситуации случаются на станции…
Мельнис усмехнулся и пояснил, не глядя в глаза:
– Это из разряда того, что вас разозлило. Настроить каюту на чье-то ДНК, тем более такую как моя, которая числится за высшим офицерским составом, можно только с разрешения военного министерства. Это занимает не один день и даже не неделю…
Вот теперь до меня дошло. Мельнис сделал это задолго до моего прилета на станцию. Считал, будто рано или поздно я останусь в его каюте, даже не поговорив со мной пару минут. А потом осознал свою самонадеянность и решил не накалять атмосферу. С минуту я размышляла. Снова на него разозлиться или спустить все на тормозах. Но склонялась ко второму. Мы наконец-то все выяснили, пришли к консенсусу. Карты раскрыты, секреты озвучены, претензии и надежды высказаны. Так к чему ворошить прошлые ошибки? Да, Мельнис поторопился. Да, он размышлял как дикарь. Я ее возьму и завоюю. «Ее» мысли, чувства и мнение не имели значения. Но командор ведь уже извинился? К чему новый виток возмущений, если мы обо всем договорились минуту назад. Мельнис уловил мое настроение, слабо улыбнулся и предложил снова:
– Все-таки продолжим урок? Или отчитаете меня по первое число?
– Давайте-ка вначале разучим шаги, – наконец-то я начала думать как учитель танцев, а не женщина рядом с привлекательным мужчиной, что волновал и порой совершенно сбивал с толку.
Он кивнул, соглашаясь на все, что предложу, помедлил, но все же добавил:
– Веллада, простите, если вам показалось, что меня не интересует ваше мнение. Поверьте, для меня нет ничего важнее…
Он осекся, посмотрел виновато, растерянно, скулы командора заострились, подбородок выпятился, губы поджались так, что посинели. Я отмахнулась и ответила:
– Забыли. Займемся вальсом. И пусть Дарелл лопнет от злости!
Следующие два часа мы провели за изучением шагов. Я показывала, а Мельнис повторял, я поправляла, а он подчинялся. Навыки командора плохо подходили для вальса. Ему не хватало изящества, способности быстро отрывать ноги от пола – сказывалась военная привычка крепко стоять на своих двоих. Но спустя некоторое время я не узнавала командора. Он старался, ради семьи и ради меня.
Движения стали более плавными, появилась грация тигра на охоте, к которой я так привыкла, наблюдая за Мельнисом. Только теперь этот хищник исполнял танец. В нем все еще чувствовались натянутость, взвинченность, напряженность. Но они шли не в разрез с танцем, скорее на пользу. Мышцы перекатывались под формой командора, предельное их напряжение заканчивалось сильным, мощным, но изящным пируэтом, который немедленно, по моей команде перетекал в другой. Мельнис был создан, чтобы танцевать. Хотя и выглядел гора-горой.
– Хватит, – предложила я, спустя четыре часа – компьютеры связи сообщали время каждые полчаса, отмеряя минуты урока. – Продолжим послезавтра. Хорошо?
Мельнис кивнул, выдохнул и спросил только:
– Почему не завтра?
– Мне нужно обдумать, как обучить вас некоторым приемам.
Командор кивнул, немного помолчал и спросил:
– Все так плохо?
– Нет уже не так плохо, – призналась я. – Но хорошим тоже назвать не могу. Ладно, завтра, так завтра, – сдалась, потому что Мел, похоже, очень этого ждал.
Он улыбнулся – криво и невесело. Подал руку, и мы покинули зал. Только теперь я смекнула, что от командора совсем не тянуло потом. Униформа впитывала выделения тела, поглощая запахи. Голова Мельниса просыхала от ручейков, лоб выглядел влажным. Но пахло от командора очень приятно – чем-то пряным и немного терпким.
Мы почти миновали искусственный город, похожий на темное полотно, расцвеченное витринами, окнами, фонарями, хаотично разбросанными по поверхности. После томного и нежного вальса оголтелая попса из кафе и ресторанов резала слух, как барабанный бой после сюиты Моцарта. Но внезапно случилось то, чего я страшилась больше всего. Здания дрогнули, фонари замигали, послышался гул, словно станция жаловалась как огромное космическое животное. Окна в некоторых домах пошли трещинами, выплевывая стекла прямо на серую брусчатку дороги. Местные бросились врассыпную, началась паника.
Люди, инопланетники, хвосты и крылья сталкивались, под ноги падали гуманоиды и негуманоиды. Со всех сторон слышались крики, скрипы, посвист, гулкие протяжные звуки и резкие каркающие. Каждая раса окликала сородичей по-своему. Галактический язык, он для мирных времен, для спокойных ситуаций, общения между народами. А когда жизни грозит опасность, каждый обращается к истокам – действует на инстинктах и зовет соплеменников на родном наречье.
Безумство набирало обороты. Пространство колебалось под второй волной из девяти. Черт! Девяти! Вокруг творилось невообразимое. Град из стекол и мелкий каменный песок сыпались под ноги, норовили угодить в лицо, в голову, в спину. Искусственное солнце ни с того, ни с сего вспыхнуло, озарив город неоновым светом, позолотив серые и коричневые здания, приглушив витрины и фонари, и погасло снова. Часть уличного освещения выключилось. Фонари опасно накренились, словно собирались что-то поднять с земли.
Инопланетники метались все сильнее, натыкались друг на друга, падали, ползли, налетали на дома. Теперь становилось ясно – в Академии народ куда более приучен к подобным неприятностям. Простые жители станции далеко ведь не все военные. Тут есть обслуга города: официантки, бармены, продавцы, повара, кассиры и прочие штатские. Не говоря уже о родственниках военных, что переселились на станцию вместе с близкими.
Они не паниковали, просто не понимали: куда бежать, как спасаться и как выручить близких.
Военные появились в городе тоже. Принялись руководить штатскими, и я заметила, что командует всеми давно Мельнис.
Он неуловимо изменился. Лицо стало спокойным, почти каменным, жесты – резкими, уверенными, каждый шаг отточенным, выверенным до миллиметра. Командор успевал не только дирижировать подчиненными, чтобы те помогали гражданским пережить взрыв, но и защищал меня своим мощным телом. Я инстинктивно прильнула к нему. Мельнис обнял, но продолжал контролировать ситуацию.
Я любовалась им, не смотря на страх. Ощущала себя в полной безопасности, как за каменной стеной. Никогда прежде я не чувствовала ничего подобного рядом с мужчиной. Мельнис был на своем месте. Не зря его назначили на должность, уверена Дарелл ему и в подметки не годился. Рано или поздно Мельниса все равно поставили бы главой какой-нибудь военной станции. А Дарелл… Дарелла вообще не стоило допускать до такой работы.
Благодаря командору и двум-трем десяткам военных, улицы очистились от упавших, растерянных и ошарашенных горожан. Штатских уложили на тротуарах, подальше от зданий. Сами военные присели на корточки, как делали Темнар и Мельнис в Академии. В основном френы, немного землян, андров и пара кальти. Каждая раса двигалась по-своему, но все вместе действовали с поразительной синхронностью и четкостью. Казалось бы, кальти намного быстрее других, андры сильнее, а френы смекалистей. Земляне, как самые «малогабаритные», представлялись более юркими. Однако каждый нашел свое место и действовал в полном согласии с остальными.
Третья и четвертые волны заставили стекла мелко задребезжать. Меня аж передернуло от неприятного звука. Здания загудели отчетливей, искусственное солнце дважды мигнуло, почти ослепив меня. Перед глазами как раз плыли желтые шарики, перемежались с оранжевыми и клочками пейзажа, когда по нам прошлись шестая волна. Теперь часть землян-военных и кальти легли на землю. Седьмая волна опрокинула одного андра и двух френов на спину. Девятая заставила распластаться еще троих. Мельнис устоял. Вернее усидел. Он разместился на корточках, заслоняя меня своим телом. По брусчатке звонко застучали стекла, зашуршала мелкая каменная крошка, зашелестели осколки пластика.
В каком-то ближайшем ресторане громыхнула музыка: нечто вроде тяжелого металла, переделанного на новый лад. Да уж, ирония фортуны. Она девушка с характером и своеобразным чувством юмора.
Последняя волна ударила с небольшой задержкой. Раздался более сильный гул, одна из стен здания неподалеку треснула, выбросила в воздух фонтан камушков и начала расползаться, словно фундамент растекался где-то под землей. Я-то понимала, что по сути никакой почвы тут нет. Здания встроены в очередной ярус станции и спокойно могут разойтись «по швам» вместе с полом. Мельнис заметил, что на треснувшем балконе застыл парнишка, лет пятнадцати. Похоже, человек. Командор сделал пару резких жестов – и двое френов подскочили, поманили мальчика. Тот поднялся и прыгнул. Военные поймали ребенка и уложили на землю. Вовремя. Силовое поле проехалось еще раз, словно откатом. И все стихло. Народ осторожно поднимался с земли. Хмурый Мельнис внимательно осматривал меня, помогая встать.
– Не ударились? Не порезались? Веллада, вы как? – не сдержался командор.
Я кивнула, затем сообразила, что надо бы ответить и выдохнула:
– Весело тут у вас. Не соскучишься. Я правильно поняла, что такие взрывы до станции еще не доходили?
Мельнис кивнул, нахмурился сильнее, гладкую переносицу рассекла глубокая морщина.
– Жаклинцы создают новое оружие. Это способно разрушать корабли поменьше. Думаю, даже дробить на части. Просто станция им не по зубам. Но… это уже не те силовые бомбы, с которыми мы сталкивались. Это нечто совершенно новое и очень опасное. Придется, лететь на разведку и сообщить обо всем начальству. Хотите, чтобы мы высадили вас на ближайшей мирной планете?
Внезапное предложение застало меня врасплох. Я всмотрелась в лицо Мельниса. Еще вчера он толковал о том, что подобные внештатные ситуации – наша жизнь, обыденность для тех, кто трудится на военной станции. Мда. Похоже, что-то изменилось. Причем, сильно и внезапно. Грядет нечто, о чем не думал даже командор. Оправдываются худшие его предчувствия.
Я прислушалась к себе, замерла, оцепенела. Вернуться? В обычную жизнь? Опять стать штатской, влачить жалкое существование одинокой женщины без перспектив и друзей? Не хочу. Лишиться возможности узнать о сыне? Ни за что! Оставить Мельниса? Вот еще!
Нет, он удивлял, пугал, а порой отталкивал. Но он мне все больше нравился. Защитник, воин, мужчина, которому легко можно доверить собственную жизнь. Зачем от такого отказываться? Когда еще встречу такого же? Среди Дареллов, туристов и прочих…
Да, у Мельниса свои проблемы. Серьезные по меркам его расы, планеты и государства. Но я почему-то верила, что командору удастся все разрулить. Невелика проблема, найти суррогатную мать для френа. Я так поняла, хотя командор не распространялся, что до этого момента родители противились такому решению. Ждали и надеялись, что первенец очнется. Но сейчас Мельнис имел козыри в рукавах – меня, например. И собирался воспользоваться ими по полной программе.
Командор ждал моего ответа. Навис несокрушимой громадой, молчал и продолжал хмуриться. И вот сейчас его мощное тело, сила, что исходила от Мельниса, успокаивали, как никогда раньше. Я вдруг прильнула к командору и обхватила его руками. Мельнис замер, окаменел. Весь напрягся – хотя, казалось бы, куда уж сильнее. Задышал так, словно взбирался в гору. Но ничего лишнего себе не позволил. Осторожно приобнял, не прижал, и зарылся лицом в мои волосы. Не знаю почему, но этот жест, простой, не навязчивый, на глазах у прохожих, произвел на меня просто магическое воздействие. Я прикрыла глаза и чмокнула Мельниса в щеку. Быстро-быстро, чтобы не передумать.
– Я не хочу, чтобы Темнар за мной ухаживал, – протянула, стараясь побороть смущение, боясь взглянуть в лицо френу. – Я хочу, чтобы за мной ухаживал ты.
На последнем слове Мельнис дернулся, сжал так, что, почудилось, мы прямо сейчас сольемся экстазе. От разгоряченного командора впору было город питать электричеством. Каждая мышца, каждый миллиметр тела Мельниса кричал о желании. Но он опять взял себя в руки. И я почему-то точно знала, что так и случится. Верила на сто процентов. Не боялась ни особенного возраста, ни взвинченного состояния френа, на которого разом все навалилось.
Я осознала – он никогда не сделает того, что мне неприятно, не обидит, пока жив. И это ощущение вскружило голову сильнее, чем мужественность Мельниса, его несомненная, истинно мужская привлекательность, которую оценила бы любая женщина.
– Ты не пожалеешь, даю слово, – прошептал командор на ухо. Жадно втянул запах моих волос и осторожно отстранился. Вплоть до прежнего, ненавязчивого касания. Я все равно чувствовала – насколько распалился Мельнис. Но никаких выпуклостей в тело больше не вдавливалось.
Мы немного постояли, посреди города, а затем я отступила и решительно заявила:
– Останусь.
На большее ни слов, ни эмоций не оставалось.
Улицы зажили собственной жизнью. Несколько автоматических строительных машин, похожих на игрушки-трансформеры бодро чинили поврежденные здания. Очистители воздуха уже избавили нас от взвеси строительного крошева и запахов разрушений. Слабый ветерок приносил аромат молодой листвы и весенней хвои. Прохожие обходили пострадавшие дома и улицы, косились, но волнения не выказывали. Перепуганных успокоили, раненых увели в медблок. Жителей станции подбирали по стрессоустойчивости, учили вести себя в подобных обстоятельствах. Думаю, окажись бомба обычной, известной угрозой, никакой паники вообще не случилось бы, и вмешательства военных вовсе не потребовалось. Местные штатские просто оказались слегка дезориентированы неведомой угрозой, не понимали – как спасаться и что предпринять.
Я сделала себе зарубку – выяснить сколько существ пострадало и сильно ли. Становилось очевидным, что у меня появился доступ к документам, которые прежде были закрыты для Веллады Драккар, колонистки Мереи.
– Пойдем, выпьем чего-нибудь, успокоимся, – предложил Мельнис. – Или тебя все же проводить в каюту?
Я помотала головой. Командор просиял, взял под локоть и сделал знак нескольким военным. Они оставались неподалеку, в ожидании распоряжений. Похоже, Мельнис объявлял нечто вроде общей тревоги и приказывал доложить наверх о происшествии. Выглядело именно так. Военные – два френа и два адра в синей униформе отдали честь и скрылись в направлении выхода из города…
…Спустя недолгие пятнадцать минут, мы с наслаждением перекусывали в знакомом кафе у лейдера. Хозяин встретил в дверях, как и в прошлый раз. Обрадовался, поклонился и лично отвел за одну из ширм. Принялся распоряжаться, словно на такой случай у лейдера и Мельниса существовал какой-то особенный ритуал. Командор не смотрел меню, ничего не заказывал, но уже спустя пару минут перед нами появилась еда и напитки. Круглощекий чайник с ягодным чаем и густая травяная настойка.
Френ как обычно взял жареное мясо и клубни, сегодня зеленоватые. Мне принесли… настоящую итальянскую пасту. С ароматными креветками, островато-кислым сметанным соусом, гладкими, сытными грибочками, тягучими кальмарами и нежнейшими виноградными улитками, с привкусом курицы.
Ммм… Когда Мельнис успел поведать лейдеру о моих любимых блюдах? Я посмотрела на командора и решила, что время раскрывать все карты.
Он пожал плечами.
– Я делился с близкими впечатлениями о женщине, которая вот уже месяца три занимала все мои мысли. Безраздельно. Даже на работе. Это неправильно, и по идее, недопустимо. Но ничего не поделаешь. Как у вас говорят? Из песни слова не выкинешь?
Я улыбнулась.
– Будет хуже? – спросила с нарастающим волнением.
И тут же горячая рука Мельниса накрыла мою, погладила, успокоила. Словно через касание передавалась уверенность в завтрашнем дне, в нашей победе, неоспоримой и обязательной.
– Все будет хорошо. Такие ситуации уже случались, – командор понизил голос и заговорил едва слышно. – Видишь ли. Для того и существуют такие станции, как наша. Замечать угрозу и устранять в зародыше. Жаклинцы, калти, тауры, гии… Многие расы порой ведут себя… не совсем правильно. Огромное государство, что объединяет множество планет, тянется на полгалактики слишком лакомый кусочек. Каждому хотелось бы урвать побольше. Власти, прав, технологий… Это нормальное стремление любого народа к господству своих и принижению остальных. Мы еще очень долго не сможем считать друг друга равными. Поэтому и прячем сведения о собственных расах. Свято храним свои маленькие тайны. Те, что можно использовать против нас, как сделал Дарелл.
Он говорил спокойно, ровно, без нервов. Я начинала понимать, что Мельнис не впервые решал подобные задачи, не однажды рисковал жизнью и защищал мир в Галактике. Просто об этом почти не писали и редко объявляли во всеуслышание.
Пока граждане Союза, вроде меня или туристов с Мереи, ели, пили и совершали свои ежедневные нехитрые ритуалы, здесь, на краю Галактики такие, как Мельнис вели никому не заметные войны. Рисковали жизнью ради того, чтобы каждый из нас спокойно вставал с постели, не знал горечи нищеты и утрат.
Но главным виделось нечто иное. Мельнис имел опыт и представлял – как действовать. Это придавало еще больше уверенности.
– Пока станция продолжит работать почти в обычном режиме. По крайней мере, внешне. Но нам надо выяснить – что к чему. И сделать это как можно быстрее, пока ситуация не вышла из-под контроля. Показать, что и с нами-то жаклинцы не особо справятся. Соваться к целому Союзу – вообще чистое самоубийство. Пусть, как и многие, отступятся, займутся делами насущными.
– И что мы сделаем? – заинтересовалась я.
Мельнис улыбнулся – ему по душе пришлись моя инициатива, искренний интерес.
– Мы ведь пострадали после удара бомбы, – он так подмигнул, что мимолетный страх исчез мгновенно. – Значит, нужна починка. В космосе она возможна. Но требуются особые условия, материалы. Потратится уйма энергии… Поэтому мы залетим на…
– Планету жаклинцев? – догадалась я.
– Воевать с союзом открыто они пока не рискуют. Возможно, не готовы морально или физически. Возможно, ищут удобного случая. Значит, на прямое противостояние пока не решатся. Впустят и попытаются избавиться. А мы постараемся разведать, что и как, доложить правительству. Оно вызовет соответствующие войска и решит проблему на некоторое время.
– На время?
– Все в нашей жизни временно, Веллада. Особенно мир, – подмигнул Мельнис, словно пытался меня приободрить. – Но, чтобы война не расползлась по Союзу, существуют Станции вроде нашей. Мы ищем угрозу, исследуем и помогаем предотвратить в зародыше. Ты все еще уверена, что не хочешь сойти? Операция обещает быть опасной. Хотя, скажу тебе без лишнего хвастовства или бравады. Я не раз уже решал подобные маленькие проблемы. И всегда успешно, без потерь с нашей стороны.
Он смотрел так, словно сам еще не уверен: хочет, чтобы я осталась или бежала. Мельнису требовалась поддержка, близость женщины, которой дорожил. Она окрыляла, давала силы, энергию. И не только командору – мне тоже! Но и потерять меня Мельнис очень боялся. Командор высадил бы меня, будь его воля. Но приходилось считаться с мнением, договариваться и слушать. Мельнис явно не привык к такому, но очень старался. И это дорогого стоило.
– Я останусь, – произнесла просто.
Командор кивнул, вздохнул и осушил бокал настойки.
