Глава 11
Ты исполнил свой долг, уходи же, воин
Скуля пропеллерами, самолет вышел на цель, снизившись до полутора километров. Заходящее солнце осветило равнину, и пилоты разглядели неприятельское расположение. По команде штурмана был открыт люк, и груз посыпался в сторону противника.
Не сверхточное бомбометание, как бывало в Сирии, но четыре тонны осколочно-фугасных подарков нашли себе добычу. Выполнив вираж, они прошли над районом бомбометания, отметив горящую и побитую технику, трупы личного состава.
– Как там пассажиры, не вывалились вместе с нашими гостинцами? – осведомился Болотников.
Радист открыл дверь в грузовой отсек и спокойно доложил:
– Порядок. Перегородка стоит на месте, пассажиры дрыхнут.
Кивнув, подполковник повел машину на посадку. Захваченная авиабаза Теремец-Кольоня ждала их, аэродромная команда даже включила огни на бетонной полосе.
В соседнем отсеке, отделенном от бомбовой укладки импровизированной перегородкой, дремали в неудобных позах на деревянных лавках капитан Островцев и лейтенант Горюнова. После двух суток непрерывных допросов Люба так и не очухалась, явилась на службу под вечер и получила приказ доставить пакет с приказом полковнику Заплетину. Едва заработали винты, она снова заснула и открыла глаза уже на польском аэродроме.
Авиабаза выглядела целенькой, хотя в первый день Заплетин требовал немедленно взорвать все, что плохо лежит. Вероятно, приказ почему-то отменили.
Их встречала девица из автобата, с которой они уже пересекались в день штурма авиабазы.
– Товарищ капитан, машина для вас готова, – отрапортовала старший сержант Хибняк. – Пацаны проверили, смазали, заправили.
Рядом с ними летчики рассказывали, как отбомбились по скоплению наемников. Потом Ким вдруг спохватился и сказал, что собирается взлететь затемно, так что пора грузить трофеи. Встречающие заверили: мол, все готово, вы только трюм откройте – набьем под завязку, остальное же попробуем вывезти на трейлерах.
Удивленная Люба поинтересовалась:
– Что вывозим?
– Так тут же целый склад авиамоторов нашелся, – объяснила Света Хибняк. – Москва приказала ничего здесь не оставлять. Сначала собирались уничтожить лишнее, а потом решили отправлять в тыл, пока есть возможность. Ну, и горе-союзникам кое-что перепало.
– С авиамоторами понятно, авиация стране нужна, – согласился Островцев. – Ну, красавица, покажи, какую тачку нам подобрали.
Попрощавшись с экипажем самолета, они прошли к ангарам, где солдаты и местные жители укладывали на прицепы всевозможные ящики. Здесь их ждал четырехдверный пикап «Фронтир» – не новый, но приличный на вид и разрисованный защитным камуфляжем. В кузове стоял на турели старенький советский пулемет «Утес» калибра 12,7 мм. Хорошо хоть, не польская переделка под натовский патрон. Больше всего Любе понравилась турель, оборудованная сиденьем для пулеметчика.
Герман, чертыхаясь, уложил на заднее сиденье громоздкую снайперскую иностранку спутницы, сел спереди, привычно пристегнулся ремнем. Люба приладила рядом рацию, заняла место поближе к винтовке, а за рулем устроилась Света Хибняк, объяснившая, что сами они ни в жисть дорогу не отыщут.
Ехали по разбитому траками шоссе около часа, миновав несколько постов российской и украинской армии. Навстречу один за другим неслись грузовики, БТР и танки, помеченные желто-голубыми трезубцами.
– Похоже, отводят с фронта батальоны, – озабоченно прокомментировал Герман.
Очередной патруль остановил их на повороте, где дорога уходила на север, огибая рощу. Проверив документы, лейтенант сообщил:
– Командира и начальника штаба нет на месте. Все на позиции, оставленной союзниками.
– Что именно случилось? – нахмурившись, осведомился Островцев.
– Непонятно, товарищ капитан. Там были сильные взрывы, потом укры бросили фронт и сбежали. Товарищ полковник приказал выдвинуть туда часть сил и сам отправился.
– Поехали, – приказал Островцев.
Следующие километры они преодолели малым ходом по лесной грунтовке и затормозили, увидев стоявшую между берез бронетехнику. Офицеры и солдаты ходили вокруг машин, не проявляя признаков тревоги. Люба увидела знакомые лица, в том числе Заплетина, Глебова и того старшего лейтенанта, который помог ей поднести винтовку и патронные ящики.
Разбуженный отдаленным грохотом Аркан почему-то вспомнил прекрасную довоенную книжку о Курской битве. Автор упоминал, как утомленные непрерывными многодневными боями танкисты буквально засыпали прямо за рычагами своих машин. Старший лейтенант посмотрел на часы – поспать удалось всего-то часа два.
Занявший соседнюю лежанку Суровегин тоже сидел, прислушиваясь. Из соседней комнаты выглянул встревоженный Вахрушин, буркнувший сквозь зевоту:
– Что творится, отцы-командиры? Сначала моторы тарахтели, теперь пушки палят…
– Моторов я не слышал, – признался Витяня. – А взрывы далеко, но мощные.
Натянув «ковбои» и передернув затворы пистолетов, они вышли во двор. Ночь выдалась не слишком темная: едва начавшая стареть луна и яркие звезды обеспечивали сносную иллюминацию. Личный состав постепенно собирался возле танков, но признаков вражеского нападения не наблюдалось. Взрывы тоже прекратились, но не приснилась же канонада сразу многим.
Возле «бэтэшки» ротного собралась небольшая толпа, и часовой – автоматчик из мотострелков – торопливо и взволнованно рассказывал:
– Сначала, где-то час назад, по шоссе пошла колонна украинцев. Много грузовиков и бронетехники. Кричали с издевкой: мол, убирайтесь отсюда, москали, пока живы. Хохотали громко… А совсем недавно в той стороне, где они стояли, начало что-то взрываться. Сильный звук и вспышки – громче и ярче, чем при артподготовке. И самолет пролетел прямо над нами. Совсем низко.
– В какую сторону самолет направлялся? – резко спросил Глебов. – Вы по звуку определили, что самолет? Может быть, тактическая ракета?
– Никак нет, товарищ майор, самолет. Я хорошо видел огни на крыльях – зеленые и красные. Улетел туда, – солдат показал рукой, – в сторону нашего тыла.
Стоявший в окружении своих бойцов Усманов проговорил, не скрывая недоумения:
– Я бы понял, если бы авиация противника разбомбила украинскую часть и они решили отступить. Но последовательность событий была совсем другая.
– Причем дорогие союзники не бежали в панике, но шли в добром настроении, – согласился Глебов. – Не нравятся мне такие тайны марлезонского балета…
Появившись из-за изгороди, к ним подбежал молодой сержант и, обратившись к Усманову, торопливо отбарабанил:
– Товарищ подполковник, полковник Заплетин приказал поднимать личный состав и занять оборону.
– Что происходит? – осведомился подполковник.
– Не могу знать. Слышал только, что на кого-то бомбы сбросили. И капитан-химик докладывал, что радиация немного повысилась. Вроде бы пока не опасно…
В разгоревшейся суматохе аврала непрерывно поступали распоряжения и приказы: пехоте занять оборону, выслать усиленные дозоры, бронетехнике выдвинуться из выжидательного района на запасные позиции, артиллеристам изготовиться к стрельбе…
Танк Аркана расположился за кустарником в сотне метров от шоссе. Правее встал БТ-5 лейтенанта Зорина, между машинами залегли мотострелки. Лязганье железа заглушало другие звуки, поэтому Реутов не сразу расслышал далекий рокот множества моторов. Потом сквозь деревья пробился свет множества фар.
Вскоре стало понятно, что прямо на них со стороны украинского рубежа обороны мчится полным ходом всевозможная техника. Не обращая внимания на сигналы, проносились мимо танки, грузовики, внедорожники, автобусы и бронетранспортеры, маркированные жовто-блакитным трезубцем.
Сквозь гул движков донесся еле слышный крик Вахрушина:
– Красиво бегут… Хомячки в наступление перешли, скоро здесь будут?
Аркан отрицательно покачал головой. Союзники явно драпали, но звуков боя перед началом бегства не было. Не мог же напугать украинцев авианалет, не сопровождаемый атакой пехоты и брони…
Колонна союзников миновала расположение бригады и скрылась в темноте за дорожным изгибом. Спустя несколько минут, кашляя мотором, медленно проковылял КрАЗ-255 старой модели. Кузов машины был под завязку набит солдатами, а на прицепе подпрыгивала гаубица М-30. Отставший растаял в ночи, постепенно затих удалявшийся моторный шум.
После недолгих минут тишины БТР-152 и «арабеска» разведчиков выползли на шоссе и неторопливо двинулись в сторону покинутого союзниками рубежа. Затем Глебов зычно позвал к себе командиров машин и объявил приказ комбрига: две роты – их танковая и мотострелковая – выдвигаются вдоль шоссе с целью изучить обстановку и предотвратить внезапное нападение противника на главные силы.
– Короче говоря, мы становимся передовой заставой, – высказался Зорин.
– Или даже авангардом, – усмехнулся майор. – Впереди нас действует взвод Гусарова, не пальните ненароком. Ну, по коням, пацаны.
Авангард в составе пяти танков и шести БТР преодолел чуть больше километра и встретил толпу пеших бойцов украинского батальона. Союзники спешили в сторону далекой переправы, не проявляя желания отвечать на вопросы.
Кое-как протискиваясь сквозь неплотную людскую массу, они преодолели еще пару километров, и пришлось остановиться. Здесь, перегородив шоссе, громоздился КВ-85 с порванной гусеницей. Экипаж уныло слонялся вокруг неподвижного великана.
– Что случилось, герои? – дружелюбно поинтересовался Глебов. – Почему отступаете?
Танкист в поношенном комбинезоне с погонами старшего лейтенанта, мрачно поглядывая исподлобья, долго вздыхал, потом проворчал, путая русские слова с украинскими:
– Кинець пидкрався нэпомитно, хоч бачылы його здалэку. Спочатку со штаба фронта приказали видправыты свидомых бойцов – вроде бы власду у Киеве миняты. Тильки воны ушли, як бомбежка почалась. Потом пан полковнык зробыв объяву по радио, что оккупанты бросили атомну бомбу на Ровно. В отместку за кацапскую бомбу у Польше. Сел у джип и пойихав, за ним штаб рванув, тут и все тикать кынулыся…
– Понятно, – сказал майор, но быстро добавил: – То есть непонятно. Вы говорите, началась бомбежка… Тот самолет сбросил бомбы на вашу часть?
– Сам не бачыв, но хлопци говорили, що батальон «Козак» повнистю покрошили… – Украинский танкист осекся и задумался. – Погоди, як же так… «Козак» ведь пишов по приказанню ще до налету…
– Вот теперь понял. – Глебов сокрушенно вздохнул. – Дела, как я посмотрю, хуже некуда. Советую вам бежать пешком вместе с пехотой.
– Вирно говоришь, майор! – старлей-союзник просиял, услыхав дельную подсказку. – Хлопци, за мной, бигом марш!
Экипаж поврежденного танка ускоренным шагом бросился в противоположном от фронта направлении. Когда они скрылись из виду, Глебов по рации доложил в штаб обстановку, потребовав прислать ремонтную команду и свободный экипаж, чтобы эвакуировать КВ.
Оставив мотострелков для охраны поврежденного трофея, они продвинулись до брошенных позиций украинских батальонов. Здесь хозяйничали разведчики. Гусаров сообщил:
– Бомбы легли на вражеских позициях, и противник в панике бежал, бросив несколько единиц неповрежденной техники. У хохлов после этого началась паника, перешедшая в беспорядочное бегство. Здесь тоже немало добра осталось.
– Видели, – хмыкнул Глебов.
Посовещавшись с вышестоящим командованием, он приказал занять брошенную противником участок.
Вскоре подтянулись рота Кольцова и весь батальон Усманова. Чуть позже появился Заплетин, а с ним – инженерные подразделения и два грузовика с танкистами, потерявшими свои машины в последних боях. Из обрывков разговоров Аркан понял, что командиры планируют подобрать несколько пушек, танк Pz. IV в хорошем состоянии, а также грузовик с боеприпасами.
А потом возле них остановилась «арабеска». За рулем сидела понравившаяся Витяне девица из автотранспортной части, а пассажирами были знакомые офицеры СМЕРХа. В том числе та симпатичная лейтенант-снайпер.
Капитан-смерховец, детина богатырского сложения, передал Заплетину конверт. Полковник расписался в получении, прочитал содержимое и куда-то исчез вместе с остальными старшими офицерами. Реутов не придал этому большого значения, с удовольствием наблюдая, как старший сержант Хибняк усмиряет капитана Суровегина. Девица выговаривала что-то с высокомерной гримасой, временами постреливая по танкисту глазками, а Витек послушно кивал и вроде бы пытался оправдываться.
– Готов мужик, – прокомментировал мастер амурного дела Серега Вахрушин. – Дал слабину, вот и захомутали.
– Дело ЗАГСом пахнет, – согласился Реутов.
– Какие сейчас ЗАГСы? – удивился наивный Артур.
– Не переживай, командир части распишет и печать поставит, – Аркан засмеялся и добавил: – Когда будет у нас часть и штаб с печатью.
Симпатичная девочка-снайпер – кажется, ее звали Люба – помахала ему ручкой. Неожиданно для самого себя Реутов обнаружил, что улыбается и машет в ответ. Он даже сделал шаг в ее сторону, однако услышал выкрик Глебова. Ротный созывал офицеров.
Возле старенького КВ полковник Кольцов сухо и деловито разъяснил ситуацию. В связи с беспорядками на Украине бригадная группа рискует быть отрезанной, поэтому верховное командование приказало возвращаться в район Бреста. Бригада стягивается в район авиабазы, захваченной в первый день наступления, и продолжает движение тем же путем, по которому пришли, постаравшись вывести как можно больше трофеев. Мотострелковый батальон Усманова, артбатарея Репухова, танковые роты Кольцова и Глебова прикрывают отход главных сил, отражая возможные атаки противника.
– В серьезные драки не ввязываемся, ведем гибкую оборону? – уточнил Суровегин.
– Так точно, – подтвердил полковник. – И не думаю, что противник до рассвета на рожон полезет.
От разбомбленных вражеских позиций медленно проползли по грунтовке и выбрались на шоссе несколько захваченных машин грузовиков, буксировавших гаубицу Д-30 и 120-мм миномет старого советского образца. Потом подошел немецкий танк – Аркадий узнал «четверку». Из башни выглянул Саня Лавандов и, широко скалясь, провозгласил:
– Привет, братва! Глядите, какого я себе зверя раздобыл.
Машина и правда хорошо смотрелась – новенькая, точно только-только с завода. Так оно, наверное, и было.
– Поздравляю, – дружным дуэтом отозвались Реутов и Суровегин.
– Не знаете, где сейчас мои? – осведомился Лавандов. – Не терпится похвастать.
Оказавшийся рядом Кольцов умерил его восторги:
– Можете не догнать, лейтенант. Как у вас с боекомплектом и горючим?
– Солярки под завязку, снарядов – три десятка фугасных.
– Отлично, останетесь с нами. Временно зачисляетесь в роту майора Глебова.
– Слушаюсь… – Лавандов явно растерялся, но быстро сориентировался. – Товарищ полковник, вы не в курсе, там, на авиабазе, все склады уже взорваны?
– Пока не все, но скоро бабахнут.
– Не могли бы вы радировать, чтобы вывезли снаряды для моей пушки?
– Правильно мыслите, лейтенант. Будет вам огнезапас. – Кольцов повернулся к майору Глебову: – Принимай новенького.
Обрадованный неожиданному пополнению ротный приказал Лавандову переместиться на правый фланг роты.
Между тем Кольцов подозвал Свету Хибняк и велел возвращаться с трофейными грузовиками в Теремец-Кольоня – там, сказал полковник, сейчас каждый водитель на счету. На робкое напоминание старшего сержанта, мол, она привезла сюда товарищей из СМЕРХа, комбриг отрезал: не маленькие, сами «арабеску» поведут.
Светка жалобно посмотрела на расстроенного Суровегина, козырнула и побежала к машине, увозившей гаубицу.
Противник стал подавать признаки жизни только после рассвета. Из дальнего леса вышли цепью до взвода пехоты при поддержке трех «арабесок», «сербиянки» и бронетранспортера, похожего на БТР-60ПБ – вероятно, польская модификация старой советской машины.
Выйдя на рубеж своих брошенных позиций, неприятель занялся обустройством. Затем по дороге потянулись другие машины: грузовики с набитыми солдатами кузовами волокли на прицепе гаубицы с большими дульными тормозами, вперемешку с ними шли танки – вермахтовские «тройки» – и бэтээры разных типов. Российские подразделения, замаскированные за деревьями, наемники пришельцев не заметили, поэтому внезапный огневой налет стал для них приятным сюрпризом.
Первой выстрелила лейтенант Горюнова. Ее громадная снайперская винтовка прогрохотала не хуже орудия малого калибра. Почти немедленно открыла огонь батарея майора Репухова – четыре пушки ЗиС-3 калибра 76 мм. Последними к общему веселью присоединились танки.
Учитывая приказ экономить боеприпасы, Реутов за полчаса выпустил не больше двадцати снарядов, остальные тоже не частили. Во вражеском расположении вспыхнули пожары, горели танки и броники, взорвались грузовик и «сербиянка». Аркан записал на свой боевой счет «арабеску», грузовик с буксируемым орудием, и вдобавок положил несколько осколочно-фугасных в скопления пехоты – кого-то наверняка зацепил.
После некоторой паники противник начал отвечать. Причем довольно грамотно. В атаку не рвались, но быстро пристрелялись по огневым точкам. Танкистам, которые часто меняли позиции, это было не страшно, но мотострелки несли потери и по приказу отошли на южную границу рощи.
На этом бой в основном кончился. Противник изредка бросал снаряды и пускал очереди, пушкари посылали ответки, но боеприпас экономили. Снайперы били по заманчивым мишеням. Несколько небольших групп наемников попытались приблизиться, но были отогнаны.
Переговорив со штабом, полковник приказал передвинуться на следующий рубеж – к Място Заблудово. Первыми отправились в путь артиллеристы, тяжелые машины Кольцова и две роты Усманова. Оставшиеся подразделения рассредоточились, лениво постреливая во вражескую сторону. Между делом Реутов подбил бронетранспортер, а другие танки всадили в неподвижную мишень еще несколько снарядов, устроив красивый восьмиколесный костер.
В 9:20 Кольцов радировал приказ уходить. Быстро собравшись, колонна растянулась по шоссе – и вовремя. Не успела тыловая застава в составе двух Т-26 удалиться на три километра от прежней позиции, как на рощу стали падать ракеты залповых установок и загремели тяжелые орудия. Канонада с небольшими перерывами продолжалась не менее получаса, потом противник дал еще один залп РСЗО и, вероятно, пошел в наступление.
К этому моменту они уже приблизились к окраине Мяста Заблудова. Здесь в плотной застройке добротных коттеджей, обнесенных каменными заборами, уже заняли оборону подразделения, первыми покинувшие линию соприкосновения с противником. Кольцов вышел навстречу и приказал Глебову:
– Оставишь мне пушки, а сам следуй дальше, к аэродрому. Время прибытия – полдень. Там займете оборону, заправитесь, загрузите снаряды. Через часок-другой и мы подоспеем.
– Понятно, потом я останусь в прикрытии, а вы отправитесь к переправе.
– Именно так.
Танкисты разбежались по машинам, и колонна снова вытянулась на шоссе. В голове стояли «бэтэшки» и трофей Лавандова, за ними – бронетранспортеры. Замыкали движение два Т-26.
Все танкисты повысовывались из люков. На бетоне гусеницы передних машин пыли совсем не поднимали, поэтому лучше немного подышать выхлопами солярки снаружи, чем заполнять легкие тем же удовольствием в душной башне. Экипажу Реутова вообще достался чистый воздух – майор отправил их в головной дозор.
Шли со скоростью приличного спринтера, навстречу неторопливо разворачивались придорожные деревья и километровые столбы. Канонада за спиной утихла, солнце подтягивалось к зениту, как войско на исходный рубеж. Утомленный долгим молчанием Серега поинтересовался:
– Командир, объясни – мы все еще называемся авангардом, или как?
– Авангардом мы были, когда первыми шли вперед… то есть в сторону вражеских позиций. А теперь уходим от врага последними, поэтому превратились в арьергард. А точнее – в подразделение прикрытия.
– Проще выражаясь, прикрываем отступление, – сделал философский вывод мехвод Варгушин.
– Ошибаетесь, старший сержант. – Аркан невесело хохотнул. – Наше подразделение выполняет отход, а не отступление. Мы с вами сейчас отрабатываем самые сложные параграфы Боевого устава. Такой маневр называется «отход с развертыванием на промежуточных позициях». Нам назначено время, когда мы должны прибыть на контрольный рубеж.
Он машинально посмотрел на часы. Времени оставалось в избытке. Если не случится атомной бомбардировки, колонна достигнет базы на полчаса раньше срока.
Варгушин был, видимо, удовлетворен ответами командира и деловито крутил руль, насвистывая что-то похабное. Неожиданно пробудилось любопытство Бородина, и ефрейтор осведомился:
– Товарищ старший лейтенант, вы все эти маневры изучали в академии?
– В Челябинском высшем командном танковом училище. – Реутов печально вздохнул и добавил: – Отрабатывал все виды боевых действий на настоящих танках.
После недолгой паузы Артур спросил неуверенно:
– Почему часть нашего арьергарда осталась там, в городке?
Удивленный его непонятливостью Реутов подумал, что надо бы провести с личным составом уроки военной грамоты, вроде ликбеза. Он объяснил по-простому, стараясь поменьше использовать казенные формулы устава:
– Они удерживают тот рубеж, чтобы мы успели закрепиться на следующим. Для этого нас и выделили в прикрытие. В полдень они тоже оторвутся от противника и двинутся к авиабазе. Понял?
– Никак нет… А что будет, если противник нападет на них до полудня?
– Они будут держаться до последнего, чтобы дать нам время для организации обороны. Это война, ефрейтор, у нее законы жестокие, но по-своему справедливые.
Обескураженный Артур не стал задавать новые вопросы. А механик-водитель странно посмотрел снизу вверх на командира, потом снова уставил взгляд на дорогу. Кажется, он при этом бормотал что-то ненормативное, но мотор заглушил все слова.
Авиабазу Теремец-Кольоня они застали в разгар аврала. Личного состава наблюдалось заметно меньше, чем в первый день, но все суетились, грузили что-то на разные машины – и в кузова, и на прицепы. Регулировщики даже притормозили танкистов, чтобы открыть дорогу покидающей базу колонне в составе шести грузовиков с полными кузовами под охраной двух «арабесок».
Единственным танком на объекте оказался БТ-5 Лычкина. Подбежав к машине Глебова, капитан бодро отрапортовал: дескать, по вашему приказанию отправил в тыл на трейлерах четыре поврежденных танка нашей роты, а также два КВ и один Т-34, брошенные украинской армией. Затем деловито напомнил:
– Готов вернуться к командованию взводом.
– Само собой, – майор кивнул. – Реутов и Зорин возвращаются к тебе, а Лавандов на своем трофее переходит во взвод Суровегина. Капитан, где мы можем заправить машины?
Лычкин без запинки назвал номера ангаров, в которых можно найти снаряды и горючее. Едва Глебов уехал в сторону топливохранилища, взводный начал вредничать и определил график, согласно которому Реутов получал снаряжение последним.
– Пока стоишь в яблоневом саду на развилке шоссе и ведешь наблюдение в обоих направлениях. Задание понял?
– Так точно.
Немного поплутав, они вышли на указанное место. Видимо, когда-то здесь были фермы садоводов, но после штурма базы от хозяйских домов остались только закопченные фундаменты. Реутов легко нашел между деревьями место, с которого хорошо просматривалась местность. Левая дорога тянулась отсюда в сторону Мяста Заблудова, откуда скоро появится колонна Кольцова, а правая бежала на северо-запад и в трех-четырех километрах скрывалась в роще. Именно по правой дороге удалялась от авиабазы «арабеска» – вероятно, разведка.
Когда затих мотор, в наступившей тишине прозвучало недовольное ворчание Варгушина:
– Не любит нас капитан. Ревнует, видать, что вас без него на взвод назначают.
– Ты мне тут начальников и командиров не критикуй! – повысил голос Аркан, усвоивший, что в армии дисциплина важнее истины. – По уставу не положено. К тому же мне нравится. Стоим тут одни, на мозги никто не капает, можно подкрепиться.
Все вдруг почувствовали, что зверски проголодались, поэтому паек умяли быстро. Время шло к половине первого, вдалеке лениво грохотали одиночные пушки, то есть противник не спешил атаковать группу прикрытия. Если так пойдет, очень скоро Кольцов оторвется от зомбированных наемников и присоединится к ним на базе.
Вдалеке на левой дороге действительно появилась машина. Даже без бинокля старший лейтенант видел, что приближается не танк и не БТР, а что-то совсем мелкое. Вскоре он разглядел «арабеску», а когда «Фронтир» остановился около них, увидел в кузове знакомых офицеров СМЕРХа.
Богатырского сложения – на голову выше Реутова и пошире Лавандова в плечах – капитан проговорил дружелюбно:
– Привет. Чем заняты?
– Вроде сторожевого дозора, ведем наблюдение за подходами, – объяснил Аркан, стараясь не пялиться на красивую девушку-снайпера.
– Какой идиот выставил одиночный танк без пехоты? – свирепо поинтересовался капитан. – Была же директива – прикрывать танки другими родами войск.
– И не забывайте о защите, – добавила лейтенант Люба. – От вражеской телепатии защищает металл. Если не в танке, под броней, то не снимайте каску.
Три танкиста немедленно нацепили шлемы, которые сняли по причине жары. Контрразведчики собрались уезжать и наводить порядок в гарнизоне, но Реутов задал вопрос, уже не первый день занимавший многих фронтовиков:
– Вы бы не могли объяснить, как действует эта телепатическая волна? Вот мы видим, как они прут напролом, пачками ложатся под огнем и словно не боятся смерти. Но бывает, что ведут себя как нормальные люди – в опасных ситуациях отступают, даже бегут.
Капитан понимающе покивал, поглядел на Любу, дескать, это твоя тема. Лейтенант прищурилась, как будто собиралась с мыслями, и произнесла:
– Начнем с того, что не все наемники сражаются под гипнозом. Немало таких, кто пошли служить за идею, за бабло или в расчете получить большой бонус после полной победы пришельцев. Они вовсе не нуждаются во внешней мотивации. Таковы, например, исламские боевики, которых противник сейчас перебрасывает в Европу. Надо сказать, что несколько подразделений бундесвера, укомплектованных мигрантами-мусульманами, с оружием в руках перешли на сторону агрессора. – Она сделала паузу, пошевелила тонкими бровями и полными губами, после чего продолжила: – Безусловно, немало и зомбированных имеется. Сила внушения сохраняется несколько дней, поэтому подвижные генераторы телепатических волн фланируют вдоль фронта и, так сказать, обновляют гипнотический приказ повиноваться пришельцам. Первые часы приказ держится стойко, полностью подавляет волю человека, отключает инстинкт самосохранения. Потом внушение потихоньку слабеет, и наемник начинает крутить мозгами, хотя продолжает фанатично сражаться. Но примерно на вторые сутки, если поблизости не заработает излучатель, к ним возвращается страх смерти. В таком состоянии наемник может отступить, даже бежать и бросить оружие.
– Бывало такое, – согласился Варгушин, с интересом рассматривая лейтенанта. – И пехота бежала, и танки полным ходом гусянки смазывали.
– С танкистами проще! – здоровенный смерховец от души захохотал. – На танкиста под броней гипноз вообще не действуют. Танкисты, гады, по собственной воле в нас стреляют. Еще вопросы есть?
Аркану хотелось узнать многое, особенно – про Любу и ее личную жизнь. Осведомился же он о делах более насущных:
– Как там наши на передовой? Вроде бы бой затих.
– Про это пусть капитан Островцев расскажет, – ухмыльнулась девушка. – Он в тактике лучше разбирается.
– Один раз полезли, обожглись и с тех пор сидели смирно, потихоньку подтягивают из тыла подкрепления, – поведал смерховец. – Полковник собирался отходить сюда, к авиабазе. В общем, там скучно, только Люба развлекалась, пробовала свою супервинтовку.
– Ну ее, в арсенал отдам, – лейтенант Горюнова изобразила недовольную гримасу. – Тяжеленная, грохочет ужасно, и вспышка слишком яркая. Демаскирует, а ночью будет стрелка слепить. Задолбалась я часто менять позицию… Возьму себе «выхлоп» – прелесть, а не машинка. Или на худой конец «винторез», но «выхлоп» мощнее, да и весит всего ничего.
На этом контрразведчики распрощались и укатили в сторону ангара, где обосновался штаб. Танкисты поскучали еще с полчаса, после чего рация сообщила голосом Кольцова, что арьергард оторвался от противника и направляется на соединение с остальными подразделениями. И почти немедленно подъехал Зорин, присланный в дозор на замену Реутову. Вслед за танком подошло отделение мотострелков с пулеметом и двумя гранатометами. Похоже, ребята из СМЕРХа вправили мозги капитану Лычкину.
Очередь на заправку подоспела весьма кстати – в баках оставалось хорошо если четверть солярки. Сержант, заведовавший хранилищем топлива, сказал немного нервно:
– Давайте поскорее, ваша машина последняя. Все цистерны уже уехали, вот вам закачаем – и тоже свалим. Подземную емкость саперы уже заминировали.
– Никуда вы не свалите, – грозно сообщил Аркан. – Сейчас еще четыре танка подойдут и броники.
Сержант слабо застонал, однако спорить не решился. Понимал, что живем по законам военного времени.
Три бака «бэтэшки» были уже почти полны, когда прибежал злой, как тысяча чертей, капитан Лычкин. Свирепо сузив глаза, взводный прошипел:
– Настучал на меня особистам?! Пожалеешь!
– Никому я не стучал, так что сбавь обороты на два деления! – огрызнулся Реутов. – Они увидели одиночный танк и каким-то образом догадались, что мне пехоту не придали.
– А ты не умничай! – Лычкин уже орал в полный голос. – Немедленно возвращайся на тот пост, а завтра в трибунале отвечать будешь!
Капитан убежал, не став слушать про пустые снарядные укладки. Артур и Серега напряженно смотрели на командира в ожидании приказа. Выходить на позицию без боеприпасов Аркадий не собирался, поэтому объявил решение:
– Приказы выполняются в порядке поступления. Зальем горючку до горла, потом получим снаряды, а потом уже все остальное.
Возле ангара, где когда-то хранилось множество выстрелов для орудий разных калибров, сейчас стояла только «четверка». Лавандов со своим экипажем уже натаскали из ангара гору ящиков с боеприпасами. Теперь же, построившись цепочкой, сноровисто передавали снаряды в башню.
Аккуратно подработав на задней передаче, Варгушин поставил БТ № 225 поближе к воротам и заглушил мотор. Стало тихо, и Реутов услышал, как наводчик, наполовину высунувшись из люка башни, произнес:
– Все, товарищ лейтенант, больше местов нетути.
Они вошли в бетонную коробку, где Лавандов расписался в ведомости. Покончив с бюрократией, лейтенант поделился восторгами: оказывается, на складе имелся полный набор снарядов к его пушке, включая подкалиберные, кумулятивные и даже бронебойные с сердечником из обедненного урана, о которых во времена вермахта никто не слышал.
– И для вашей сорокапятки отличный боекомплект, – добавил он. – В той войне эти снаряды были слабенькие, практически не брали броню немецких танков. Впрочем, уже в Корее пробивали шкуру «эм – сорок седьмых». А здесь – глянь – новенькие, в этом году с конвейера сошли. Должны быть эффективнее, чем в сорок первом или пятидесятом.
– Это верно, – согласился Реутов. – Я с предельной дальности «тройки» и «четверки» дырявил. О «виккерсах» и разговора нет.
– Потому что на ваших танках модернизированная пушка сорок второго года с удлиненным стволом, – объяснил Лавандов. – Скорость снаряда выше, да и сами снаряды другие, как я уже сказал.
Офицеры взяли под козырек, Лавандов залез в башню своей обновки, а Реутов со старшим по складу отправились искать выстрелы для 45-миллиметровой пушки. При этом немолодой – видимо, сразу после вторжения призван из запаса – лейтенант с петлицами белорусских дорожных войск вполголоса чертыхался. Ветерану не нравилось, что военные называют выстрелом снаряд вместе с гильзой, тогда как, по его мнению, выстрел – это когда пушка делает «ба-бах». Он чем-то напомнил Аркану деда – тот тоже любил ворчать по любому поводу.
Ящики с нужными боеприпасами составляли невысокий штабель. Теперь, когда загрузилась вся рота, на долю Реутова пришлось три ящика осколочных и по ящику бронебойных и подкалиберных. По четыре выстрела на ящик, итого – двадцать штук. Вздохнув, Аркан прокомментировал:
– Небогато… – и приказал: – Берем на плечо и тащим к машине.
Здоровяк Варгушин легко взвалил на загривок сразу два ящика и сказал:
– Обойдемся, у нас в башне еще столько же остается.
– Даже чуть больше, – уточнил Артур.
Учитывая, что возимый боекомплект БТ-5 больше сотни снарядов, они оказывались нищими и почти безоружными. Реутов утешал себя: дескать, скоро уйдем на свою территорию, а на старой базе дадут все, что положено. Тем более что тишина как бы намекала: в ближайшее время много стрелять не придется.
Мерзкой обманщицей оказалась тишина – ну прямо девка-клофелинщица.
На позиции под яблонями в полусотне метров от дорожной развилки они застали только полтора десятка рязанских солдат под командованием Славы Кувшинникова. Пехотный старлей обрадовался, увидав знакомого танкиста, и поведал, что их батальон уже совершает марш к переправе через Буг, а здесь для прикрытия базы оставили только его роту, часть которой выдвинута в дозор, а два отделения патрулируют базу. Точнее – работают грузчиками, помогая в эвакуации.
– Только мы, значит, остались, – сделал вывод Аркан. – Наша танковая рота и рота смоленской пехоты. А также автомобильные подразделения и взвод саперов, чтобы все взорвать.
– Автотранспортников совсем мало, почти все уехали, – уточнил Кувшинников. – Есть еще отделение связистов и две машины заградотряда. Одна возле штаба базы, вторая в разведку поехала… А вот они, возвращаются.
«Арабеска» СМЕРХа, час назад укатившая по правой дороге на северо-запад, теперь летела обратно. Реутов машинально посмотрел на другой рукав шоссе, по которому вернулся недавно с передовой. Бетонная полоса оставалось пустой: машины Кольцова пока не показались.
Между тем водитель «арабески», видимо, решил выжать из мотора всю мощность – машина буквально летела, словно сидевший за рулем офицер до упора вдавил педаль газа. Начавшее клониться на закат солнце неприятно слепило глаза, но вроде бы никто за контрразведчиками не гнался.
Запищала рация.
Аркан, чертыхаясь, залез на броню, скользнул в башню и снял трубку. Голос Глебова буквально оглушил его:
– Двести двадцать пятый, ты где?
– Согласно приказу командира взвода, стою в дозоре на развилке шоссе.
Майор грязно выругал взводного, после чего прорычал:
– Будь готов. Противник движется по северной дороге. Разведка заметила большую колонну, якобы с тяжелыми танками.
«Откуда у них тяжелые?!» Не вдаваясь в дальнейшие раздумья, Реутов крикнул:
– Экипаж, в машину! К бою! Слава, ждем врага оттуда!
Он махнул рукой в сторону «арабески», успевшей преодолеть больше половины пятикилометрового расстояния от леса до авиабазы. А из леса неторопливо выползали танки, причем это шел вовсе не Кольцов, как втайне надеялся Аркан.
Повертев головой, Реутов нашел Кувшинникова. Тот с интересом рассматривал шоссе в бинокль, стоя во весь рост между двумя неглубокими стрелковыми ячейками. Затем повернулся и проговорил весело:
– Ну, вот и ваши показались. Скоро…
– Это не наши… – Перехватило дыхание, пришлось прокашляться. – Братишка, кто строил систему обороны базы? Где позиции твоей роты?
– Да вон там, в километре вправо. – Кувшинников удивленно заморгал. – Когда все ушли, базой командовал белорусский майор-автомобилист, но он сразу сказал, что тактика – не его дело, поэтому поручил оборону вашему капитану.
– Лычкину! – выдохнул Аркан.
– Так точно. Ему же, капитану Лычкину, подчиняется наша рота. Ротный майор Коньков убит два дня назад, еще на том берегу… временно командует зампотех, капитан Бачманов – инженер, из запаса призван. Он с двумя взводами и танками Лычкина на северной околице деревни расположился, я же говорю…
– Так вот и стояли все эти дни вплотную к аэродрому? – с ужасом осведомился Реутов.
– Не… сначала украинский батальон в лесу окопался. Но нынче ночью хохлы сбежали. Мы оприходовали, что они побросали, потом отцы-командиры решили строить оборону на новом рубеже.
Ситуация прояснилась. Лычкин разбирался в тактике не лучше инженера-резервиста и майора-транспортника. Вот и поставил опорный пункт прямо возле базы, вместо того чтобы выдвинуть хотя бы на пару километров в сторону противника.
Вражеские танки приближались неторопливо, но минут через десять самое позднее выйдут на рубеж, с которого смогут расстреливать аэродром и его защитников. «Арабеска» заградотряда уже разворачивалась где-то на правом фланге, из-за ангаров выскочила, направляясь к переднему краю, вторая машина СМЕРХа.
Аркан снова навел бинокль на неприятельскую колонну. В голове шли две «арабески», за ними – легкая «тройка», а вот следом вытянулись вдоль шоссе три громадины. Реутов разбирался в старой бронетехнике хуже Лавандова, но трудно было не узнать американских ветеранов Вьетнамской и Корейской войн – безусловно, это были два «шермана» и «паттон». Кажется, пушка у последнего миллиметров девяносто и пробивает броню Т-34 чуть ли не с двух километров. Правда, против новых танков бессильна, только вот нету здесь даже Т-55…
Он вызвал Глебова и спросил, какие будут приказания. Наушник долго хрипел и невнятно матерился. Наконец ротный приказал не высовываться, потому что с лобовой броней вражеских машин только крупный калибр справится. Конкретно Лычкину майор приказал подпустить противника поближе и, постаравшись не демаскировать свои танки, расстрелять «шерманов» из гранатометов.
Аркан объяснил Кувшинникову диспозицию и попросил помочь с маскировкой. Совместными усилиями пехота и танкисты закидали танк ветками, после чего мотострелки залегли в своих окопах. «Сразу надо было замаскироваться, – мысленно укорил себя Реутов. – В следующий раз обязательно… Если доживем до следующего раза».
– Так и будем прятаться? – недовольно поинтересовался Варгушин.
– А что делать? – Командир танка злобно стукнул кулаком по броне. – Наша пушечка их даже не поцарапает. Предстоит классический бой – пехота против танков. Как учили предки, танки с танками не воюют.
Такая мысль показалась экипажу странной. Пришлось объяснять, что задача танка – не перестреливаться с себе подобными, а наносить стремительные удары, прорываясь в глубину и подвергая вражеские тылы панике и разгрому. И вообще, война состоит не столько из боев, сколько из маневрирования, маршей, ожидания и составления планов.
– Интересно рассказываешь, командир, – буркнул мехвод. – Только силища прет немалая. Удержим ли оборону…
Неприятельская колонна, успевшая полностью выползти из леса, действительно внушала нехорошие предчувствия. Кроме тяжелых танков Реутов насчитал две «тройки», два польских «виккерса», полдюжины «арабесок», четыре больших пассажирских автобуса – вероятно, пассажирами были пехотинцы – и четыре грузовика, волочивших на прицепе артиллерию. Судя по не слишком длинным стволам – гаубицы. За ними маячили еще какие-то машины помельче. Замыкали походный порядок бронетранспортеры, сосчитать их не удалось, но не меньше трех штук.
Робкая надежда, что наемники попрут в лоб и подставятся под реактивные гранаты, не оправдалась от слова совсем. Примерно в километре от городка колонна остановилась. Пехотинцы вылезли из автобусов и попрыгали из кузовов, прислуга не слишком сноровисто, но все-таки готовила орудия к бою, нацелив стволы на авиабазу. Бронетехника стояла неровной линией.
После недолгой паузы вражеский командир выслал разведку, отправив к городку и базе дозоры в составе одного бэтээра и двух «арабесок». От их исходной позиции до Теремец-Кольоня было почти вдвое ближе, чем до слабенького заслона Реутова и Кувшинникова. Когда дозор оказался в полукилометре от городской окраины, у кого-то сдали нервы. Почти одновременно загремели выстрелы танковых пушек и ручных гранатометов, застрочили калашниковы всех разновидностей.
Взорвалась «арабеска» наемников, остановился и задымил БТР. Второй пикап стал отходить на задней передаче, стреляя из безоткатной пушки.
– Бьем гадов! – радостно закричал Артур.
– Рано… – Аркан нервно кусал губы, сжимая бинокль вспотевшими пальцами. – Надо было пропустить разведку. Тогда бы главные силы подошли поближе, наши получали небольшой шанс подбить кого-нибудь с сотни-другой метров.
Стоявший рядом с его танком Кувшинников согласился:
– Так вроде бы правильно… – И тут же сам себе возразил: – Только легко сказать, но не всегда получается правильно. Вот мы, например, пропустить разведку на базу не должны – кто их там остановит!
– Именно так, – уныло признал танкист. – Бородин, заряжай бронебойным. Слава, ты растолкуй своим, чтобы не горячились. Стрелять метров с трехсот. Бэтээр я беру на себя, вы по легковушкам работайте.
Обстановка на поле успела резко ухудшиться. С минутным опозданием орудия наемников открыли огонь по укрытым в оградах и домах огневым точкам. Снаряды рвались часто, пусть и не слишком кучно. Крайние дома городка Теремец-Кольоня затянуло дымом, начались пожары. Ответные выстрелы звучали все реже, да и не имело смысла кидать снаряды на таком расстоянии.
Впрочем, два или три разрыва сверкнули недолетом перед линией вражеских машин. Слабенькие фонтанчики земли и дыма беспомощно рассеялись, а противник продолжал долбить по горящей окраине.
Дальнейшее развитие событий на том участке Реутов уже не видел, поскольку наступало его время вступить в бой. Разведка наемников приближалась на средней скорости, и капитан отсчитывал метры: 700, 600, 500…
С позиций рязанской пехоты никто вроде бы не стрелял, но передняя «арабеска» вдруг дернулась, вихляя, съехала с шоссе и остановилась на картофельном поле. Другие две машины продвинулись еще на сотню метров, и тут похожая неприятность случилась и со вторым пикапом. Тоже выполнил странный маневр, словно неуправляемый.
Раздумывать над загадкой не оставалось времени, Реутов закрыл крышку люка и навел орудие на бронетранспортер, остановившийся в трех сотнях метров от их позиции. Машина, видимо, была польско-чехословацкой версией старого советского БТР-60ПБ. Такие восьмиколесные коробочки с пулеметной башней клепали в прошлом бывшие союзники по Варшавскому договору – Аркан запомнил это из-за смешного названия «Скот».
Борт машины был отлично виден, и марка легко разместилась под башней мишени. Нога привычно вдавила педаль спуска, но старший лейтенант чуть опоздал – на мгновение раньше разрядили свои РПГ-7 бойцы пехоты. Одна реактивная граната улетела в неизвестность, но вторая ударила в корпус. Почти одновременно пушечный снаряд пробил металлическую шкуру «скота», разорвавшись внутри бронированной коробки. Машина выдавила из себя дымные струйки, потом сдетонировали боеприпасы автоматической пушки, пламя вышибло люки. Кто-то горящий вывалился, пошатываясь, из уничтоженного бэтээра, но почти тотчас же упал и вскоре перестал дергаться.
Автоматы и пулеметы стрелков уже обрабатывали очередями обе «арабески», которые не успели открыть огонь по хорошо замаскированному дозору. С этой разведгруппой было покончено, однако главные силы врага не пострадали, и отряд, оборонявший подступы к базе, оказался в незавидной переделке.
Легкие машины наемников агрессора покатили к горящему городку, из которого уже не звучало выстрелов. Вероятно, обе «бэтэшки» прекратили существование.
Артиллеристы противника наконец перестали бездельничать, принявшись изредка посылать в сторону базы осколочные сувениры. Реутов подумал, что прислужники звездных пришельцев или экономят снаряды, или не хотят наносить аэродромному хозяйству чрезмерных разрушений.
Один из тяжелых танков оставался неподалеку от огневой позиции артиллерии, а вот другие два, к сожалению, направились прямиком к развилке, возле которой Реутов и Кувшинников положили разведгруппу. Вперед неприятельский командир выдвинул легкие машины: «скот», «тройка» и два грузовичка размерами побольше обычных «арабесок».
Приглядевшись, Аркан сделал вывод, что на поле боя появились «сербиянки» нового типа – кузова их были обшиты металлом только с боков, и под этой защитой стояла турель со спаренными автоматическими установками типа ЗСУ-23-2. В настоящее время увенчанные раструбами стволы торчали прямо над кабинами. Память злорадно поспешила напугать: добрые соседи финны с поляками наладили для стареньких зениток выпуск бронебойных боеприпасов с вольфрамовыми сердечниками – как раз против БТР и БМП советских и российских образцов.
Хотя 23-миллиметровые пушки могли посылать стограммовые снаряды на два километра, противник не спешил открывать огонь. Вероятно, просто не видел притаившуюся в саду цель.
Вражеская бронетехника медленно тарахтела по шоссе. Справа и слева от бетонной ленты, пригибаясь, приближались пехотинцы, примерно полдюжины с каждой стороны.
Искаженный помехами голос – Реутов решил, что на связь вышел Сашка Лавандов, других бы он узнал сразу – просипел:
– Майор, ребята, не лезьте в бой, ваши хлопушки их не возьмут.
– Ты где?
– Против меня один большой, попробую взять, пешки помогут… А вы отходите, пусть пешки с плеча их бьют.
Он сказал «пешки» или «пшеки»? Реутов не был уверен, правильно ли расслышал, но предположил, что Лавандов имеет в вижу пехотинцев.
– Я так и приказал, – Глебов говорил уже почти спокойно. – Тоже не высовывайся.
– У меня пока самая длинная рука…Тут две «бэ-тэ» вдребезги, но Денис Аркану привет передает…
На этом связь прервалась, потому как отряд наемников затормозил, чуток не доезжая разбитого железа разведгруппы. После недолгой – в секунды – паузы заговорили все стволы, посылая в сторону яблоневой плантации снаряды.
Похоже, неприятель палил наугад – слишком уж капитально укрылась горстка обороняющихся. Тем не менее, очереди спаренных зениток рвали в клочья древесину, перерубая стволы на разной высоте и тем самым лишая БТ № 225 надежды на долгую незаметность. Мотострелкам в окопах эти потоки бронебойных болванок угрожали в меньшей степени, но тоже приятного мало.
– Серега, готовься уходить задним ходом, – приказал Аркан. – И куда-нибудь вбок, лучше влево.
– У меня тут заднего зеркала нету, придется разворачиваться, – огрызнулся мехвод.
Все на нервах, понятное дело. Сделав глубокий вдох, старлей прицелился и нажал педаль спуска. Снаряд промчался сквозь щель между стволами и уткнулся взрывателем в кабину ближайшей «сербиянки». Вспышка получилась слабенькой, но взрывная волна и немножко осколков заткнули огневую точку.
Варгушин уже, не дожидаясь особого приглашения, раскрутил танк на одной гусенице и на второй передаче увел машину прочь от засвеченной позиции. Враг уже лупил из всех стволов по месту, с которого был сделан выстрел. Трещала ЗСУ, тявкала пушка «тройки», дважды прогремели большие танки. Снаряды рвались где-то среди деревьев.
Прорвавшись насквозь через фруктовый сад, «бэтэшка» оказалась на грунтовке, криво разделявшей фермерские хозяйства. Именно по этой дороге они пришли на позицию с авиабазы, то есть где-то в трех сотнях метров отсюда оборудовали свои стрелковые ячейки бойцы рязанского батальона.
– Парни, быстро переведем дыхание и возвращаемся, – обрадовал экипаж Аркадий. – Может, еще кого-нибудь подстрелим, прежде чем нас грохнут.
Сержант и ефрейтор ответили молчанием, каковое считается знаком согласия. Впрочем, не успел угрюмо-решительный Серега врубить газ, как раздалась серия очень сильных взрывов. Перестук спаренных зениток последней «сербиянки» затих. Потом снова прокатились взрывы больших снарядов, и несколько голосов свирепо закричали: «Ура!»
– Что там, товарищ командир? – осведомился шепотом растерянный ефрейтор Бородин.
– Подъедем, посмотрим… – Старший лейтенант и сам был в недоумении. – Давай, Серега, вперед осторожненько.
Двигаясь не быстрее пешехода, танк обогнул изрядно разгромленную плантацию, вернувшись к развилке. Перед ними горела вся вражеская бронетехника, причем «шерман» и «паттон» свесили набок длинные стволы пушек. Уцелевшие наемники – танкисты и пехота – бежали к шоссе, но бойцы Кувшинникова преследовали их, поливая очередями. По левой ветке шоссе приближались КВ и Т-34 полковника Кольцова.
– Вот кто гадов ухлопал, – с мстительной радостью озвучил очевидность Варгушин.
– Вперед, – приказал Аркан. – Поддержим солдатиков.
Они гнали зомбированных врагов с километр, уложив почти всех. Со стороны городка перешли в контратаку остатки роты: танки Глебова, Лавандова и Суровегина, окруженные двумя десятками мотострелков.
Сашка говорил вроде бы, что Денис привет передает, вспомнил между двумя очередями Реутов. Значит, жив Зорин. А как там остальные, тот же Лычкин, чтоб ему всю службу сортиры чистить?…
Отогнав посторонние мысли, он поймал в прицел ПКТ бегущую фигуру и нажал спуск, срезав очередного прислужника пришельцев.
Погоню прекратили на рубеже покинутой врагами артиллерийской позиции. Три орудия М-109 выглядели неповрежденными, но Кольцов приказал бросить в стволы по гранате и подорвать затворную часть.
– Не достанем к ним снарядов, – объяснил полковник.
Трофеи ограничились двухэтажным автобусом, парой польских грузовиков STAR да отечественной гаубицей Д-30. Бурно радовались только смерховцы, обнаружившие важные документы в разбитом штабном внедорожнике. Проглядев бумаги и карты, капитан Гера Островцев удовлетворенно провозгласил:
– Больших резервов у них не ожидается. Раньше, чем часа через три, сюда никто не поспеет.
Кольцов нервно сказал Глебову и другим старшим офицерам:
– Быстрее цепляйте трофеи, сажайте личный состав – и уходим. Все, что остается – взорвать к матери… Ангары заминированы?
– С первого дня, товарищ полковник, – доложил капитан инженерных войск.
– Отлично. Начинайте рвать, когда последняя машина втянется в марш. – Кольцов повернулся к командирам подразделений: – Давайте ко мне, отработаем порядок движения.
– А как же заправка? – заикнулся Суровегин.
– На границе ждут, – отрезал полковник. – Не мешкайте, полчаса на подготовку.
Когда старшие командиры отошли к машине Кольцова, Варгушин деликатно намекнул:
– Пожрать бы.
– Организуй, – бросил Аркан, увидевший лейтенанта Любу. – Я быстро.
Смерховцы собрались возле захваченного, здесь же стояли Лавандов и кто-то перебинтованный до неузнаваемости, но говоривший голосом Дениса Зорина. Подойдя ближе, Реутов услышал:
– …нервы не выдержали, капитан стал палить. Толку ноль, а нашу позицию выдал. Они так и пошли гвоздить своим большим калибром. Мне влепили по касательной, начался пожар, мы кое-как выбрались, чуть обгорели, а Лычкину снаряд прямо в лоб корпуса прилетел и насквозь пробил. Мехвода насмерть, а капитан и заряжающий сильно ранены… В общем, вместе с рязанскими отстреливались от пехоты, и совсем думали конец, но тут Сашка на своем немце подъехал и аккуратно, из-за укрытия, ка-ак вмажет!
Самодовольно ухмыляясь, Лавандов продолжил повествование:
– Повезло. Тут на складе оказался полный комплект боеприпасов – и кумулятивные, и с сердечником. «Шерману» хватило. Потом фугасными пехоту отогнал, и как раз майор и капитан ваш Виктор подоспели.
Стоявшая рядом Люба, морщась и массируя правое плечо, проворчала:
– Мы буквально час назад объясняли, что вдали от излучателя зомбированные солдаты теряют душок. Нарвались на поток огня, дрогнули, попятились, а потом и вовсе побежали.
Позади заработали моторы, воздух наполнился гудками. Обернувшись, Аркан увидел, как на базе пришли в движение грузовики, выруливая к шоссейной дороге.
– Пора и нам, – сказал Суровегин. – Пусть только отцы-командиры порядок движения объявят.
Пользуясь паузой, Реутов озабоченно поинтересовался, что у Любы с плечом. Она пожаловалась:
– Моя амерская хлопушка мало что грохочет, как ракета «Протон» на старте, так еще и отдача страшная. Наверное, синяк целый месяц не сойдет… Вернусь в часть – сдам нахрен в арсенал, а себе возьму «тэ – пять тысяч» или «сумрак».
– Так это вы тех «арабесок» положили? – догадался старлей.
– Собственной персоной! – Девушка лихо подмигнула. – С шестисот метров! Ничего?
– Круто! Водителей подстрелили, наверное?
– Ага. Первого с трех выстрелов, второго – с двух. – Она снова покривилась. – Но плечо болит.
Усиленный мегафоном-матюгальником голос Кольцова призвал танкистов собраться возле КВ. Как и следовало ожидать, бронетехнике отводилась роль арьергарда – прикрывать отход транспортной колонны.
Впрочем, двинулись они только через полчаса, так что успели перекусить. Около семи вечера, когда солнце опустилось к мнимой линии горизонта, последний грузовик покинул разгромленную авиабазу. За спиной грохотали взрывы, горели тонны снаряжения, рушились пылающие строения. Особенно красивым был огненный столб, взметнувшийся над подземными хранилищами топлива.
Отход прикрывал сводный отряд наименее поврежденных танков: БТ Реутова, ПТ-76 Лавандова и Т-26 Суровегина. С ними шли «арабеска» СМЕРХа и УАЗ саперов. Отступали по всем правилам – от рубежа к рубежу, поэтому пограничную переправу преодолели только в десятом часу, в полной темноте.
На украинской стороне Буга танкистов арьергарда встретил злой и взвинченный полковник Кольцов, приказавший колонне разворачиваться на север на ближайшей развилке шоссе.
– Что случилось? – вскинулся Витяня, не любивший неожиданных изменений плана действий. – Нам к железной дороге, где заправщики ждут.
– Нету железной дороги! – заорал полковник. – Там хохлы выставили полк с пушками и танками, собираются забрать все трофеи, а нас разоружить. Ты, мать твою, сотый, кому я объясняю, что надо уходить окольными трассами. Понятно?!
– Нет, но это неважно, – Суровегин козырнул. – Идем на север.
Командиры колонн прикинули по карте маршрут, уводящий в сторону белорусской границы. Кольцов уже спокойнее пояснил:
– С востока нас прикрывает пехота Заплетина и Ольховского, батальон Носаря развернулся вдоль шоссе. Пока эвакуация без происшествий, но будьте начеку. Бензовозы выдвигаются к Ягоднодольску, это в тридцати километрах.
Шли долго и медленно, скорость движения определяли тяжело нагруженные машины с трофеями. Радостное настроение после удачной операции сменилось горьким чувством. Офицеры и рядовые поругивали коварных соседей, затаивших злобу за ими же придуманные обиды.
Как назло, ползущие впереди грузовики, тягачи и транспортеры время от время останавливались – то из-за мелких поломок, то съезжали в темноте с дороги. Задержки ужасно раздражали, хотелось кого-то пристрелить, однако подходящие мишени на глаза не попадались.
От безысходности старший лейтенант едва не сорвал гнев на задремавшем ефрейторе Бородине, но пожалел парнишку.
Он встал на командирское сиденье и выглянул из башни. Ну, хоть погода не вызывала раздражения – ни дождя, ни ветра, ни жарко, ни холодно. Только воздух далек от нормативов сельской свежести. Колона изрядно дымила углеводородными выхлопами.
– Командир, ты в курсе, что солярка только на дне бака чуть остается? – подал голос Вахрушин.
– Догадываюсь, – старлей зевнул, рассеянно разглядываю степную темень. – Обещали заправить в Ягоднодольске.
– А это где?
– Какая-то дыра возле границы. В первый день наступления, еще в лагере, украинский майор рассказывал, что дня три назад его батальон пытался остановить там наступавшего противника.
– Остановил? – заинтересовался Бородин.
– Нет, конечно. Жители вроде бы сбежали раньше военных, а сама деревня почти целая. Туда же и наша пехота должна отойти.
– Хреново, – проворчал механик-водитель. – Много частей перемешаются, до утра не разберемся.
– Зря каркаешь, Серега, действительность обычно намного хуже наших опасений, – невесело пошутил Аркан.
Уготованная для них реальность и вправду оказалась похабной до невозможности. Сначала они долго ждали на въезде в городок, пока заправщики снабдят горючим передние машины колонны. Около полуночи оказалось, что дизтопливо кончилось и осталось полцистерны бензина, для танков бесполезного.
Заплетин рассвирепел, пообещал устроить тыловикам Армагеддон, Содом, Гоморру и все казни египетские в одном флаконе, но солярки все равно не было. Немного разрядив яростное настроение, комбриг свирепо сказал танкистам:
– Пацаны, придется вам до утра здесь остаться. Через час-другой подойдут стрелковые батальоны, будут оборону держать, пока вам не зальют полные баки. За старшего оставляю Кольцова.
Капитан Суровегин не стал спрашивать разрешений, а по-простому приказал искать приличное здание для ночевки. Прокатившись по сравнительно широкой – две полосы в каждую сторону – центральной улице, танкисты остановили выбор на двухэтажном строении с негорящей вывеской «Супермаркет» над главным входом.
Танки расставили по углам, чтобы при надобности свободно маневрировать и стрелять в любую сторону. К танкистам присоединились саперы и отставший от колонны БТР мотострелков. Оставив трех солдат охранять место большого привала, два десятка уставших и голодных бойцов занялись осмотром магазина.
Небольшой продовольственный отдел оказался разграблен подчистую – до последней крошки. Зато в подвале нашелся генератор, который удалось запустить и подключить несколько торшеров из отдела бытовой техники. При тусклом освещении шмон пошел быстрее. Мехводы Варгушин и Наваляй подвели питание к большой кухонной электроплите, приволокли здоровенную кастрюлю из отдела посуды и принялись готовить ужин из консервов.
Прогулявшись на второй этаж, Реутов и Лавандов обнаружили мебельный отдел с кроватями, раскладушками, диванами и креслами-кроватями, так что проблема, где спать после поздней трапезы, решилась сама собой. Обрадованные командиры танков сбежали по лестнице поближе к плите, но их ожидал сюрприз.
Гарнизон супермаркета пополнился полудюжиной тыловиков и контрразведчиков. Витяня распускал хвост возле понравившейся ему сержанта Хибняк, называл ее Светланочкой и пытался играть ей на гитаре. Гитару, несомненно, отхватил тут же, в магазине.
Другая знакомая, лейтенант Люба Горюнова, со снисходительной улыбкой наблюдала его потуги, потом решительно отобрала инструмент и что-то подкрутила. Звучание сразу приобрело намек на музыкальность.
– Разбираетесь, – уважительно прокомментировал Суровегин.
– Балуюсь, – призналась Люба. – Сама песен не пишу, чужие пою.
– Скромничает, – спалил ее капитан Островцев. – Отлично поет.
Хор двух десятков голосов не оставил выбора. Люба покорно взяла гитару, подкрутила винтики на грифе, выбренчала первые аккорды и удовлетворенно кивнула. Затем сказала, что исполнит песню, написанную самой Иллет – странное имя, но во втором часу ночи никто не стал уточнять.
Эй, мечи точите на камне, Пейте кровь из священной чаши! Злобным духом факела пламя На клинке обнаженном пляшет. Гарью дышит бешеный ветер, На холмах раздувая огни, В мир несутся посланники смерти – Волк и Ворон, звери войны. Наши знаки – огонь и полночь, Наше знамя – пожара пламя, Мы бросаемся в битву с воем, Мы – воители волчьей стаи. Нет судьбы для воина выше, Чем в сраженье окончить дни. Пусть же слово наше услышат Волк и Ворон, звери войны.
Яростный драйв слов и мелодии закружил Аркана. Это был языческий гимн из выдуманного мира меча и магии. Мира могучих суровых воинов, мира чувств потрясающей силы. Люди, чьим талантом создан тот мир, не склонялись даже перед самыми смертоносными чудовищами, не прощали врагов, они уничтожали в сражениях любую опасность для своего племени. Почти как горстка танкистов, выступивших против инопланетного вторжения…
Мы пойдем на врагов, как ветер, Мы пройдем через них, как пламя, Кровь на льду не изменит цвета, Сталь в крови останется сталью. Так своим не изменят братьям Сыновья багровой луны, Так своей не изменят клятве Волк и Ворон, звери войны. Так ликуй же сегодня, воин, Нынче наше настало время. Завтра крови напьется Ворон, Завтра волчье пирует племя. Если в пламени погребальном Ты уйдешь в чертоги луны, Да восславят тебя на кургане Волк и Ворон, звери войны.
Прелесть авторской песни доступна не каждому любителю рока или попсы, но примерно четверть, а то и треть слушателей приняли песню с восторгом. Раздались настойчивые просьбы спеть еще что-нибудь в этом роде. Аркадий строго повысил голос: дескать, дайте даме перекусить.
Напоминание оказалось своевременным, варево разложили по котелкам, и на некоторое время оголодавшие участники рейда на авиабазу забыли о прочих проблемах. Лишь положив себе добавки, Реутов озабоченно поделился печалью:
– У них новые машины появляются, нехорошо это.
– Допустим, машины-то старые, – резонно уточнил Глебов. – Но танки серьезные. Мне такое кино тоже не нравится.
Тема заглохла, некоторое время все помалкивали, вспомнив давнюю присказку: мол, когда я ем, то глух и нем. Потом, тщательно подобрав хлебушком остатки тушенки с зеленым горошком и запив поздний ужин соком из картонной коробочки, Генка Водоходов умиротворенно прикрыл глаза и осведомился:
– Кто скажет мне, как звали того безумного араба, который придумал «арабесок», и того безумного серба, который придумал «сербиянок»?
Вопрос был сугубо риторический из числа высокоинтеллектуальных казарменных шуток. К общему удивлению, Люба Горюнова весело ответила:
– Насчет безумного серба точно не скажу, но безумного араба наверняка звали Абдулла аль-Хазред.
Засмеялись немногие, Реутов тоже оказался в числе оценивших юмор. Он и однотомник Лавкрафта читал, и даже нашел статью про Ктулху в Абсурдопедии, ныне канувшей в тартарары вместе со всем Рунетом.
– В каком смысле? – не понял Генка, смотревший по зомбоящику только футбол, а на компьютере – только порносайты.
– Эх, темнота, книжки читать надо, – усмехнулся Реутов. – Культур-мультур повышать. Айпады и планшеты хрен когда заработают… А тут в углу книжная секция.
Услыхав о книгах, Артур Бородин устремился в указанном направлении. Проводив малахольного книголюба мутнеющим взглядом, Аркадий понял, что вот-вот вырубится прямо на полу. Он подвинулся к Любе и поведал, что наверху есть служебные комнаты с диванами, так что девушка может устроиться в одноместном номере, а мужики как-нибудь в мебельном отделе разместятся.
Люба, кивнув, поблагодарила танкиста, и в тот же миг из темной части магазина раздался душераздирающий вопль ефрейтора Бородина.
Реутов, Лавандов, смерховцы и еще человек пять бросились на голос, выхватывая оружие и светя фонариками. Никакой опасности, впрочем, не просматривалось, но Бородин выглядел загадочно. В одной руке он держал увесистую книгу, в другой – большую коробку и нервно дрожал всем телом. Жмурясь в лучах направленных на него фонарей, ефрейтор забормотал с блаженной гримасой на худом лице:
– Танки… какое счастье… настольные танки… полный комплект с инструкцией… а там еще запасные фигурки!
Реутову стало понятно: бедняга двинулся по фазе, не выдержав стресса жестоких сражений. Отважно сражаясь с желанием немедленно заснуть, старший лейтенант попытался прикинуть, как бы спеленать парнишку и вкачать что-нибудь успокоительное. Хотя бы пол-литра самогона.
Тем временем Саня Лавандов подошел к Артуру, но руки крутить не стал. Отобрав книгу и хохотнув, лейтенант осведомился:
– Так ты, значит, тоже танкист?
– Ну, естественно, танкист он, – засыпавший на ходу Аркан старался говорить громко и четко. – Парень из моего экипажа.
– Мы о другом, – Лавандов странно засмеялся. – Этот набор – действительно мечта нашего брата… Я и не знал, что они уже выпустили настольную версию.
Он показал Аркадию тяжеленный фолиант толщиной под шесть сотен страниц. Обложка изображала стоявшие бок о бок Т-34, немецкую «четверку» с балканским крестом на броне и древний танк, украшенный американской белой звездой. Название книги было напечатано на трех языках: «Der Panzerkrieg», «The War of the Tanks» и «Война танков».
Из последующих объяснений Реутов смутно понял, что за пару лет до войны появилась компьютерная игра на тему танковых сражений. Игра быстро стала жутко популярной, виртуальные сражения охватили все континенты, в какие-то дни, когда ожидались особые бонусы, к серверам подключалось до сотни миллионов киберманьяков. На волне успеха компания Panzerkrieg стала выпускать подарочные издания книг по танковой тематике, а нынешней весной прошел слушок, будто скоро на рынке появится настольная версия игры.
Лейтенант-сапер проговорил с блаженной, как у Артура, улыбкой:
– Много было таких игрушек, но эта – лучшая из всех. Я уж думал, хана игре, погибли танчеги вместе с компьютерами. Ан нет, еще поиграем.
Они действительно притащили стол и сели играть. Несколько любознательных бойцов окружили стол, а Реутов, отдав последние наставления караулу, кое-как забрался на второй этаж и повалился на двуспальную кровать. Костюм «ковбой», конечно, совсем не так удобен, как пижама, но снимать броню старлей не решился. Немного поворочавшись, он принял относительно удобную позу и выпал из реальности.
Спал крепко, без кошмаров и эротических видений, только бой какой-то приснился. Заряжающим у него почему-то был капитан Лычкин, который не мог правильно загнать снаряд в затвор, но при этом пытался командовать, а Варгушин издевался над офицерами. Какие конкретно шутки Сереги прозвучали во сне, Аркадий не запомнил, потому как был разбужен на самом интересном месте.
– Три часа прошло, – сказал незнакомый сержант инженерных войск. – Вы растолкать велели.
– Верно, – буркнул Аркан, без удовольствия принимая частично вертикальное состояние.
Ополоснув лицо пригоршней воды из фляжки, он спустился по лестнице и выглянул наружу через стеклянную стену супермаркета. Снаружи шел дождь умеренной интенсивности, вдоль улицы кто-то расставил грузовики. Спал как убитый, мысленно резюмировал офицер, даже не слышал, когда машины подкатили.
Часовой – заряжающий танка Водоходова – бодро доложил, что сменил сапера такого-то полчаса назад, происшествий не было, пехота уже давно вошла в городок, разместилась в соседних домах и тоже выставила посты. Трофейный плащ прекрасно защищал от дождя, но в небе загрохотали могучие разряды, поэтому Реутов предпочел вернуться под крышу.
Тут, оказывается, некоторые еще не ложились. Лавандов, Бородин, крупногабаритный смерховец Гера и незнакомый лейтенант-сапер ожесточенно сражались в «Войну танков». На большом столе они расстелили пластиковый лист размером примерно два на полтора метра, с разноцветным изображением невообразимого ландшафта. Чего только не навтыкала на эту местность воспаленная психика художника: железнодорожную станцию со шлагбаумом, речушку с мостом, холмы с березами, даже конуру с собакой.
Бородин глубокомысленно тасовал колоду карт, а Лавандов, покачав в ладони, кинул на стол сразу штук шесть кубиков-костяшек. Все хором подсчитали его очки, после чего сапер объявил:
– Двадцать два. Жаль, не в очко играем.
– Сказал бы я, кто скоро в очко получит, – огрызнулся Саня. – Значит, я прикупаю «тридцатьчетверку» за червонец, «тройку» за восемь и на оставшиеся четыре – ну, малую самоходку.
Бросившему кости после него контрразведчику повезло чуть больше, капитан набрал тридцать одно очко, взял КВ, Т-34 и американского «гранта». Зловеще ухмыляясь, смерховец изрек:
– Хана вам.
– Раздавим, – уверенно поддержал его сапер.
– Моя «кошка» вам не по зубам, – огрызнулся Бородин.
Его реплика остудила энтузиазм соперников. Четыре игрока по очереди кидали кубик, передвигая фишки по карте на соответствующее число клеточек. Попутно затянулся спор на тему: справедливо ли, что «пантера» стоит на три очка дешевле ИС-2 или «тигра»?
И хотя старлей Реутов по-прежнему считал, что товарищи по оружию просто дурью маются, фишки его восхитили. Это были крохотные, но тщательно изготовленные модельки танков длиной примерно три-четыре сантиметра. Присмотревшись, Аркан узнал КВ, Т-34, БТ и «тигра». Было еще несколько малюсеньких машин, однако Реутов не знал, как они называются.
Как он понял, играли пара на пару: Саня с Артуром против контрразведчика и саперного лейтенанта. Две танковые лавины неумолимо сближались, причем кроме кубической костяшки бойцы получали дополнительные вводные. Игроки по очереди тасовали колоду, протягивали сидящему справа, чтобы «срезал», а затем зачитывали надпись на карте:
– На танке заклинило башню… сорвало сцепление… заглох мотор… вышел из строя прицел… Вы попали под обстрел дальнобойной артиллерии, вероятность поражения и тип подбитого танка определяются бросанием соответственно двух и трех игральных костей…
Некоторое время маньяки сражались молча, потом разгорелся ожесточенный спор.
– Погодите, погодите, – экспансивно выкрикивал Артур. – Мой «тигр» пробивает вашу мелочь за четыре клеточки!
– Самоходка издали разворотила тебе прицел, – терпеливо растолковывал смерховец. – Теперь ты можешь попасть в меня только с двух клеточек.
– Не парь мозги! – возмутился Лавандов. – Твоя пушка пробивает броню «тигра» только с одной клетки и отнимает лишь десять баллов «жизни». А он тебя дырявит насквозь уже с двух и разом грохает четвертак.
– Покажи! – азартно потребовал сапер.
Они передвинулись к включенному светильнику и принялись остервенело листать огромный свод правил игры.
Посмеиваясь, Аркан прогулялся в книжный отдел, где обнаружил на полках несколько коробок с наборами танков разных эпох и стран. Все фишки-модельки были выполнены в масштабе 1:200. По соседству пылились на стеллажах роскошно оформленные фолианты, выпущенные концерном «Война танков».
Особенно порадовал толстенный том «Неизвестные великаны: малосерийные КВ-1 шантарского автозавода им. Орджоникидзе». Пробежав глазами предисловие, Реутов узнал, что умельцы Шантары наклепали всего три танка на базе корпусов, в неразберихе эвакуированных из Ленинграда не в Челябинск, а в жуть сибирской глухомани. Этим трем КВ была посвящена книга в две сотни страниц с иллюстрациями, чертежами, подборкой заводских отчетов и письмами с фронта.
Другие названия на книжных корешках тоже приводили в недоумение: «Гусеничные пирамиды Сталина. По материалам приговоров Особого Совещания», «Т-34: миф о лучшем танке 2МВ», «Жестяные коробки Чан Кайши», «Быстроходный автострадный – тяжкая судьба легкого танка», «Т-95 – танк, загубленный Ельциным», «Шушпанцеры – творчество душевнобольных конструкторов», «Смерть в пустыне. Танковый погром на Ближнем Востоке».
Кроме историко-заклепочной выпускалась и художественная литература. На полке валялось несколько тяжелых томов, одетых в мягкие обложки под названием «Убогие воины». Как поведала аннотация, это был сборник рассказов на тему танковых сражений от лучших русскоязычных писателей. Не обнаружив в перечне авторов ни одной хотя бы понаслышке знакомой фамилии, старлей равнодушно положил книгу на место. Не заинтересовал его и «Современный танковый детектив».
Целый стеллаж занимал труд неких Валетнера и Черепненко «Танковый блицкриг», изданный днепровской фирмой «Свидомит». К огромному разочарованию Реутова, книга была не научной монографией, но третьим томом фантастического романа, в котором украинская армия при поддержке союзников по НАТО громила москальских агрессоров на подступах к Уралу. Брезгливо пролистав эту макулатуру, Аркан задержался на эпизоде, в котором приехавший из Ивано-Франковска профессор Василь Микитчук ведет идеологическую работу среди пленных русских офицеров.
«Славяне – это мы, – вещал профессор. – Всякую шваль вроде московитов поховаем, в рабство обратим, китайцам продадим. Кто вам сказал, что вы – люди? Вы – дерьмо собачье. Были рабами, ими же и остались. Вы кацапье алкашное и сами не знаете, кто вы и почему вас ненавидит мир. И вы даже не задумываетесь, что рано или поздно к вам придут за землями, которые вы отобрали у других народов и стран. Например, у тех же американцев. Но чтобы понять это, нужны мозги и несколько извилин разума и анализа в них. У вас же – только тупая, звериная ненависть от того, что вы отличаетесь от нормального человека коренным образом – интеллектуально и генетически…»
Аркан брезгливо отшвырнул книжонку, а увлеченные настольной игрой товарищи не без удивления покосились в его сторону – с чего, мол, всегда спокойный мужик вдруг принялся грязно материться.
Без долгих колебаний Реутов кинул в добытый на вражеской базе рюкзак книги про семейство БТ (не мешает побольше узнать о своей машине) и про Т-34, пересесть на который Аркан втайне надеялся. Подумав, он добавил к трофеям «Имперскую танковую эротику» – не смог устоять перед пышногрудой длинноногой телкой в бикини, соблазнительно изогнувшейся на башне танка неведомого типа.
– Старший лейтенант, хватит книжки читать! – прокричал из освещенной части зала контрразведчик. – Будь другом, поищи там фишки ИС-два.
Такие игрушки старший лейтенант только что видел, но доставить на стол к игрокам не успел. Внезапно появившийся полковник Кольцов устроил беспощадный разнос, обозвал игральных маньяков несерьезными людьми и другими ругательными словами. Потом увидел коробку с фишками в руках Аркана, присмотрелся и внезапно подобрел.
– Молодец, старший лейтенант, одобряю, – загадочно произнес полковник. – Много там таких игрушек?
– Полным полно, – пробормотал Аркан, подозревая, что продолжает спать и видеть сны.
– Прекрасное средство, чтобы устраивать тренировки на картах и ящиках с песком, – воодушевленно поведал Кольцов. – Сейчас мы с вами соберем все модели, какие найдем, а игроки отнесут это богатство в штабную машину. Остальные подразделения нам обзавидуются!
Уходя, полковник отобрал все фишки, уже расставленные на столе, а заодно приказал поднимать личный состав и готовиться к маршу.
Через полчаса колонна танков двинулась на север сквозь предрассветный сумрак. Старший лейтенант Реутов приказал механику-водителю держаться за командирской машиной, после чего невероятным образом скрючился в боевом отделении, положив под голову рюкзак, и умиротворенно похрапывал до самого прибытия в пункт назначения.
