Урок 9
Во всем можно найти свои плюсы, даже если это всего лишь сложившиеся минусы
Время бала в честь пройденной магической инициации наступило незаметно. В этом году для проведения торжественного мероприятия выбрали Училище военно-магических дисциплин, на один вечер ставшее самым главным местом во всей Визнии.
Административный корпус располагался недалеко от парадных ворот и отделял собой закрытую территорию училища от общественной зоны. Гостям открывался чудесный вид на ухоженный парк, разбитый по обе стороны подъездной аллеи. Свет горел во всех окнах, и было светло как днем. Для проведения торжества подготовили просторный конференц-зал на втором этаже, отдав часть соседних помещений под кухонные нужды, и по коридору разносились одуряюще вкусные ароматы.
Сам конференц-зал в этот вечер было не узнать. Длинные столы для фуршета тянулись вдоль стен, освободив место для будущих танцев. В воздухе парили яркие магические «светлячки», готовые прийти в движение по залу, как только заиграет музыка. Вместо кафедры выступающего соорудили роскошную сцену для официальной части, и, судя по всему, кто-то уже готовился произнести речь.
Герману было здесь очень неприятно, как и во всяком людном месте, а уж людей тут хватало с излишком. Собрались лучшие студенты практически всех образовательных учреждений Визании, а их было немало. Белые мантии инквизиторов особенно выделялись, впрочем, парадная голубая униформа гражданских медмагов тоже привлекала к себе внимание. Герман поборол желание сморщиться, будто проглотил целый лимон, и потянулся поправить узел галстука. Украшение ему нравилось, несмотря на явные неудобства, но это скорее с непривычки.
– Ну как я тебе? – в сотый раз поинтересовался Берт, от волнения оттягивающий кружевные манжеты, выглядывающие из-под рукавов белоснежного приталенного камзола с золотой отстрочкой. На шее красовался пышный бант, сколотый брошкой с крупным голубым топазом. Точно такой же камешек блестел в новой паре сережек. Иногда Альберт становился хуже самой капризной девчонки, и оттащить его от прилавка не удалось даже их с Рене совместными усилиями. Стипендия за последний месяц улетела в трубу, зато Альберт смотрелся настоящим красавцем.
– Сойдет, – отмахнулся Рене и схватил с крайнего стола вазочку с крохотными глазированными пирожными.
– И все?!
– Ну я пленен твоей красотой и готов затискать тебя в ближайшем углу. Доволен? – Рене шутливо раскланялся и сунул в рот друга, приоткрывшийся для нового вопроса, пирожное. – Или реально нарываешься?
Герман поднес ладонь к лицу, пряча улыбку. Вроде эти двое дурачились как подростки, а былого раздражения уже не вызывали.
Когда накануне они с Вальтером посвятили друзей в крайне рискованный план с ловлей предателя на живца, против был только Герман, хотя сам же помогал его разрабатывать. Рене, конечно же, загорелся нездоровым энтузиазмом, Стефания и Ситри обещали оказать силовую поддержку, если понадобится. Разве что взгляд Ситри, обращенный на Альберта, был наполнен странным чувством. Герман решил, что разберется с этим потом. В общем, на бал так или иначе пришлось пойти всем, причем в боевой готовности. Оставлять Берта одного было нельзя.
И вот Герман здесь, среди шумной многоголосой толпы, разряженной в пух и прах. Отчаянно мешался припрятанный в рукаве узкий кинжал, щедро подаренный Гроттом. Герман очень надеялся, что случай воспользоваться подарком не представится, от одной только мысли об этом портилось настроение. Пожалуй, только искренняя радость и оживление Берта хоть как-то оправдывали это опасное и глупое мероприятие. Юноша заранее подготовился и заставил подготовиться остальных, хотя Герман сразу предупредил, что не намерен веселиться и танцевать тем более!
– О чем задумался? – вкрадчиво спросил Рене, пока Берт опустошал поднос с крохотными симпатичными канапе. Мимо продефилировали две смеющиеся девушки с первого потока, обдав парней сладким ароматом духов. Тут бы Рене отстать с глупыми вопросами и устремиться за красотками, но он на них даже не взглянул.
– А о чем, по-твоему, я должен задуматься? – осторожно уточнил Герман. Рене вздернул одну бровь.
– На лице же все написано. – Он ухмыльнулся и карикатурно низким голосом пробасил, явно издеваясь: – «Как мне все надоело. Меня окружают идиоты. Хочу в комнату, оставьте меня в покое». Так ведь?
– Так, – не стал отпираться Герман. Рене не нес угрозы, чаще всего он нес чепуху, но сейчас, похоже, решил поиграть во взрослого. – Но ты же понимаешь, насколько сегодня важный вечер. Мы должны быть наготове.
Рене приобнял Германа за плечи и наклонился ниже:
– Ты правда уверен в том, что сегодня Дженаро попытается убить красавчика? Мы ведь так и не узнали, с кем он встречался.
Герман кивнул. Они уже обсуждали это перед выходом из общежития, хотя свои подозрения Герман поведал только учителю.
– Уверен. Посуди сам, более подходящего момента незаметно устранить одного из доброй сотни собравшихся студентов не будет. При удачном для него раскладе убийца так же успешно скроется с места преступления, затерявшись в толпе.
Рене задумчиво пожевал губу.
– В принципе я с тобой согласен. Будь я на месте потенциального убийцы, не упустил бы такой возможности, как бал. Такая куча непонятного народу, за всеми не уследишь. Обмануть систему пропусков и войти без приглашения – пара пустяков. – И добавил безжалостно: – Сегодня я бы его и грохнул.
Герман вздрогнул, но тут же раздраженно спихнул его руку с плеча:
– С ним ничего не случится, пока я ря… Где он? Куда он делся?
Тревога зародилась в груди и камнем ухнула в желудок. Он вцепился в кольцо на пальце, но не успел снять.
– Герма-а-ан! – Берт замахал им с другого конца зала, и тут прозвучал сигнал к тишине.
Погас свет, и на сцену, подсвеченную магическими огнями, взошли двое.
– Здравствуйте! Мы рады приветствовать вас этим чудесным вечером в Училище военно-магических дисциплин Визании. – Голос декана первого потока, Августа Мореску, легко перекрывал любой шум. – Каждый из вас по достоинству занимает свое место, и ваши индивидуальные показатели на инициации тому подтверждение. Я бы хотел от имени всего училища сказать…
Герман отвлекся, пытаясь взглядом отыскать в завороженно внимающей декану толпе белокурую макушку. Увы, Берт умудрился раствориться без следа.
– …пора предоставить слово моему уважаемому коллеге, декану второго потока, Савелию Кишману.
Савелий долго, но с чувством, хорошо поставленным голосом рассказывал о перспективах, которые ждут сегодняшних студентов в будущем, шутил и был собой, насколько это возможно, потому что Герман даже со своего места ощущал скуку, которая его одолевала. И не его одного, потому как Рене, стоящий рядом, уже откровенно зевал.
– Лучше бы директора показали, – пожаловался он. – Интересно же. Где вот он вечно пропадает?
Ответа он, само собой, не получил и вновь зевнул в прижатый ко рту кулак.
Свою приветственную речь Кишман закончил немного раньше, чем курсанты и гости училища успели окончательно заскучать. Герман помотал головой и отправился на поиски Альберта.
Конференц-зал и в обычные дни казался огромным, но сейчас будто увеличился еще втрое. Толпа людей мешала продвижению, в какой-то момент стало видно, как Берт оживленно болтает с Ситри у дальнего окна, угощает ее коктейлем, смеется и выглядит довольным жизнью. Удивительное дело, но, похоже, он с ней флиртовал, совершенно неумело, но искренне, и девушка, похоже, наслаждалась обществом. Герман решил подойти к ним, но недалеко от входа в зал затормозил – вошли припозднившиеся девушки с их потока.
Но среди них Герман видел только Стефанию.
Она была похожа на ледяную королеву. Снежно-белое атласное платье струилось по ногам, обтекая стройное тело. Но никаких вольностей. Оставляя открытыми плечи, оно полностью скрывало декольте, крепясь к серебряному вороту-ошейнику с россыпью блестящих мелких камней. Длинные тяжелые волосы девушка уложила в низкий узел на затылке, украсив белыми цветами и маленькой серебряной диадемой. Пальчики в перчатках изящно придерживали подол, из-под которого выглядывали носки блестящих туфелек. Стефания была прекрасна и безупречна, как фарфоровая кукла. Она прошла мимо Германа, обдав ароматами свежести и холода. И даже не заметила его.
– Стефания! – окликнул он. Девушка замедлила шаг и обернулась.
Герман нагнал ее и притронулся к руке. Белоснежный атлас перчатки был прохладным и гладким, пальцы скользили по этой гладкости.
– Что?
И Герман сразу забыл все, что собирался ей сказать.
– Ты замечательно выглядишь, – серьезно произнес он. – Подаришь мне один танец сегодня?
От удивления она широко распахнула голубые глаза, скорее всего, не ожидала подобного. Но тут взгляд ее нашел что-то за спиной Германа, и девушка рассеянно улыбнулась.
– Вильям, – кивнула она благосклонно.
– Вижу, платье пришлось впору, выглядишь превосходно. – Варма припал губами к ее протянутой руке и, чуть повернув голову, бросил на Германа изучающий взгляд.
– Я украду прекрасную даму. – Он изящно поклонился, и Стефания вложила пальчики в его ладонь. – Обещаю вернуть в целостности и сохранности, но не обещаю, что скоро.
Откуда-то сразу заиграла музыка, светлячки под куполом засияли ярче и закружились, открывая время танцев, хотя все, о чем в ту минуту мог думать Герман, это с каких пор Вильям покупает для Стефании дорогие наряды.
Кроме всего прочего, Герман еще и не любил танцевать, хотя немного умел, но партнерша, доставшаяся ему, на недочеты и оттоптанные ноги внимания не обращала. С Дзюн Мэй вообще было комфортно в любой ситуации, она молчала, не лезла с вопросами и всегда была поразительно спокойна. Стефания с Вильямом уже потерялись в пестрой толпе, но Герман продолжал выискивать в ней блестящую диадему в темных волосах и белую ткань платья. Внутри тихонечко скулила обида, непонятно откуда взявшаяся, но вопреки чужим эмоциям, разлитым в воздухе, принадлежащая именно ему.
В положенный момент она отпустила его руки, танцоры поменялись местами, и перед Германом оказалась…
– Стефания?
Она положила ладонь ему на плечо.
– Ты поведешь или мне самой?
Он опомнился и снова вошел в ритм танца, но музыка как будто исчезла из зала, когда он почувствовал в ладони холодные пальцы девушки, леденящие даже сквозь атлас перчатки.
– Ты отлично выглядишь, – сказал Герман, чувствуя неловкость.
– Ты уже говорил, – напомнила Стефания. – Не обязательно повторять дважды.
Снова повисло напряженное молчание. Ноги двигались сами по себе, ловя ритм танца, а голова пухла от невысказанных мыслей.
– Просто я действительно так думаю.
Стефания не ответила, но улыбнулась немного смущенно, и этого было достаточно, даже про платье перехотелось спрашивать.
Следующий танец Герман пропустил, наблюдая с галереи, как декан Кишман отплясывает под заводную мелодию со своей женой и как за ними с соседнего балкончика мрачно следит Вальтер Гротт. Рядом возник довольный Рене.
– Гера, ты конченый неудачник, – радостно сообщил он и похлопал по плечу. – Красотка в белом снова танцует с первопоточником. Она тебя отшила, лузер.
– Не пошел бы ты, – совершенно неделикатно посоветовал Герман и, сбросив его руку, отправился на поиски Альберта. Только что его белоснежный камзол мелькнул в толпе неподалеку. Убедившись, что с другом все в порядке, Герман поспешил скрыться подальше и немного передохнуть. Вместо привычной головной боли разум сковывало отупляющее оцепенение, хотелось забиться в угол и просто дождаться утра, когда все разойдутся и можно будет вернуться в свою комнату. Герман покинул шумный зал и решил углубиться в один из подсобных коридорчиков. Но, похоже, эта идея пришла в голову не только ему.
– Тсс… Тихо. Кажется, тут никого нет.
Герман замер, но шаги приближались, и пришлось отступить в тень. Возможно, его не увидят, и он незаметно уйдет обратно.
Но эти двое, как назло, остановились как раз недалеко от его укрытия и начали самозабвенно целоваться. И Герман, к своему стыду, их узнал – Зигфрид и Фо.
Наблюдать дальше не было желания, Герман собрался аккуратно сдать назад, и тут раздался громоподобный голос Рене:
– Ага, попался! Слышь, ты, вуайерист, там твоя баба сейчас всех крушить начнет. Или я ошибаюсь и она не твоя? В любом случае без кровищи не обойдется.
Парочка отпрянула друг от друга, и Герман побледнел.
– А-а-а… Что значит крушить? Какая такая… баба? – Он бросил виноватый взгляд на двоих смущенных парней. – Прошу прощения за беспокойство. Рене, пошли отсюда.
И он за локоть потащил Рене обратно в зал.
По дороге тот успел вкратце обрисовать ситуацию, и выходила она не то жуткой, не то смешной, сразу и не скажешь. Стефания таки нарвалась на скандал, отказав в танце какому-то выскочке из Университета инквизиции. Герман мысленно помянул недобрым словом ее непримиримый характер и бросился на помощь, пока только не знал, кому именно.
На первый взгляд за время его отсутствия ничего особо не поменялось – играла все та же музыка, пары танцевали, одиночки сметали закуску с фуршетных столов. Но где-то позади этой милой картинки сплелись в клубок не самые приятные эмоции. Тошнотворный запашок превосходства был отлично знаком Герману с раннего детства, так пахли те, кто считал себя выше остальных. Сейчас один такой парень со снисходительной усмешкой важной по праву рождения персоны глядел на Стефанию. Спесивое выражение лица, маслено блестящие глазки, которых Герман не видел издалека, но прекрасно себе представлял. Вокруг него клубилось глухое раздражение Стефании.
Девушка была на взводе.
– Да кто ты такая, чтобы отказывать мне? – с вызовом спрашивал у нее будущий инквизитор. Ситри стояла за спиной подруги, но вынужденно помалкивала. Похоже, ей велели не вмешиваться.
– А ты кто такой, чтобы я на тебя время тратила? – процедила Стефания.
– А ты не зазналась…
Герман не стал дожидаться окончания фразы, встал рядом со Стефанией и взял ее за руку.
– Она занята, прошу прощения, – сказал он предельно вежливо. С типами вроде этого парня только так и нужно общаться. Стоит только скатиться до их уровня, и все, считай, проиграл.
– Ты еще кто такой? – насторожился инквизитор. Герман отвернулся от него и обратился к девушке:
– Ты не против?
Она поджала губки и медленно кивнула.
– Я тебя спросил, ты. Назовись.
Инквизитор не собирался сдаваться. Герман знал не так много представителей этой братии, но слышал, что некоторая самоуверенность им присуща как будущим блюстителям магических законов. Впрочем, сейчас ничто не могло оправдать подобного хамства. Герман обернулся к нему, не выпуская руки Стефании.
– Меня зовут Герман, – опасно тихо ответил он, подпуская во взгляд ту самую, знаменитую на все училище, мрачность. – И не советую к ней лезть. На самом деле очень не советую.
– А то что? Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь? Я Кирос, сын…
– Да плевать я хотел. – Выражение, более приличествующее Рене, само сорвалось с языка. – Обидишь ее и будешь иметь дело со мной.
Зловещая аура, которой славились все менталисты без исключения, сыграла свою роль. Кирос засомневался, а потом, пробормотав что-то оскорбительное, но едва понятное, развернулся и унесся прочь.
– Обязательно было вмешиваться? – спросила Стефания недовольно, хотя Герман ощущал, что ей приятна его забота.
– Обязательно, – ответил он и по-другому перехватил руку. – Ты же подаришь мне танец в награду за свое спасение?
Он потянул ее в центр зала. Вообще-то он и не спрашивал, скорее ставил Стефанию перед фактом, и она неожиданно покорно позволила вывести себя на свободное место и обнять. Руки у нее были такими холодными, что их прикосновения даже сквозь пиджак жгли кожу.
– Ты нахал. – Стефания решительно подняла голову, глядя ему в лицо, и положила ладонь на плечо.
– Монстр.
– Что? – не поняла Стефания.
– Я монстр, а не нахал. Разве не слышала об этом еще?
– Ты невыносим просто, – фыркнула она.
– Ты можешь хотя бы немного расслабиться и побыть собой? – спросил Герман, увлекая ее в ритм танца.
– А ты? Деревенский парень. Где научился так танцевать?
Герман шагнул навстречу и оттолкнул, покружив ее под рукой.
– Просто я талантливый. – Герман смутился, вновь кладя ладонь ей на талию. – Только и всего.
– Герман?
– А?
– Почему ты за меня заступился?
– Потому что тебе нужна помощь. Я не знаю точно, что произошло в твоей жизни на самом деле, и если ты не захочешь говорить, не смогу тебя заставить. Но избежать неприятностей пока еще вполне возможно.
Стефания нахмурилась.
– А если мне не нужна твоя помощь? Вообще ничья помощь.
– Это ты так думаешь. – Он легко пожал плечами.
– Пф! Мне виднее, нужна мне помощь или нет, – из чистого упрямства ответила она, но левая рука все так же покоилась на его плече, а правая – в его горячей ладони. Стефания зажмурилась, и Герман сделал то, что хотел уже давно, но никак не решался себе в этом признаться.
Он сделал шаг, разрывая приличествующее танцу расстояние между партнерами, наклонился и поцеловал ее чуть приоткрытые мягкие губы.
Пары вокруг продолжали кружиться в танце, плыла по залу легкая приятная мелодия. Только они вдвоем стояли посреди зала, как будто время для них замедлило свой бег.
Герман отстранился, а Стефания все так же стояла, закрыв глаза. Ресницы ее трепетали, на бледной коже расцветал румянец. Герман провел кончиками пальцев по ее щеке.
– Музыка стихла.
Стефания открыла глаза, будто только сейчас поняв, что произошло. Герман чуть поклонился, как того требовал этикет, и повторил с мягкой улыбкой:
– Музыка стихла, Стефания. Позволь откланяться. И, – он улыбнулся более открыто, – эта форма действительно тебе идет.
Он ушел прежде, чем она как-то отреагировала, не хотел портить этот волшебный момент. И без того, поддавшись чувствам, рискнул их планом. Альберт был с Рене, но лучше, если Герман сам за ним присмотрит.
– Все в порядке? – спросил он у Вильтрауда.
– Ага, он в туалет пошел. Крепко его, видать, припекло, – поделился Рене уныло. – Может, и не будет ничего, а? Как думаешь?
Герман прошел мимо него в уборную и обнаружил, что она пуста.
Берта не было.
