Урок 3
Если результата не видно, это еще не значит, что его нет
Рано утром их разбудил не привычный сигнал к началу учебного дня, а отвратительно бодрый и радостный голос из динамиков:
– Подъем, подъем! Мальчики, скорее натягиваем штаны, девочки, будьте аккуратнее с чулками! В этот особенный день вы должны быть неотразимы, блистательны и вообще не похожи на себя, потому что это день вашей инициации! Как, вы еще под одеялом? Забыл сказать, что общий сбор перед главным входом через двадцать минут. Ваш обожаемый студсовет.
Последнюю фразу заглушил дружный скрежет зубов поднятых раньше времени курсантов.
Герман успел и помог успеть другим. Пока Берт и Рене наскоро умывались, он прошелся утюгом по мятому кителю друга и вытряс крошки из карманов рыжего. Девушки опровергли общепринятое мнение о медлительности своего пола и собрались точно к сроку. Вся компания неожиданно слаженно двинулась к месту сбора.
Второй поток гудел потревоженным пчелиным роем. Два учителя заканчивали налаживать уже знакомые переносные телепорты.
– Я прям даже волнуюсь, – признался Рене и неловко пригладил волосы, которые все равно тут же вернулись к прежнему беспорядку. Очки пришлось оставить в комнате – сильные артефакты с собой брать запрещалось. – Мало ли, чего там с нами сделают.
– Тебя точно налысо обреют, – хохотнула Ситри и дружески пихнула его в бок. Берт едва успел подхватить летевшего на него рыжего.
– Не позволю! У моих волос уникальный цвет! Берт, скажи ей!
Герман в душе порадовался этой небольшой пикировке. Пока товарищи дурачились, маскируя естественное волнение, он нашел глазами Стефанию. Девушка серьезно кивнула в ответ, но не подошла. О вчерашнем они договорились пока никому не говорить, хотя Герман считал это подозрительным.
Спустя минут десять телепорт был установлен и настроен, и курсантов по цепочке начали отправлять в неизвестность. Герману выпало быть замыкающим, прямо перед ним скрылась в серебристо-сиреневой вспышке спина Альберта.
– Что стоим? Живее, – поторопил учитель, и Герман шагнул в рамку портала.
Берт и Рене были готовы и подхватили рухнувшего им на руки Германа.
Разочарования начались тогда, когда вместо ожидаемого помпезного здания, отвечающего уровню готовящегося мероприятия, группа обнаружила себя возле бетонных порожков, которые любовно подметал пожилой дворник с окладистой бородой. Двери тоже оказались не трехметровыми арочными створками, а самыми обычными, за которыми не было красной ковровой дорожки, а только унылый коричневый пол. Стефания громко фыркнула, а Вуди что-то возмущенно пропищал. Откуда-то возник Вальтер Гротт и быстро навел порядок. Все расселись на жесткие сиденья вдоль стен и приготовились к долгому ожиданию.
То, что оно обещало быть долгим, стало ясно после того, как первый из курсантов скрылся за дверью в следующее помещение. Что там с ним происходило, никто, разумеется, не знал, а Гротт покинул приемную, оставив группу в тревожном одиночестве. Заняться было нечем, и потихоньку каждый начал выдвигать теории, одну нелепее другой. Немудреное развлечение на некоторое время отвлекло от волнения, пока не огласили имя следующего курсанта:
– Курсант Дзюн Мэй! Оставьте ваши артефакты в ячейке хранения и пройдите в зал для инициации.
Дзюн сняла с шеи камешек на цепочке, вынула из волос длинные острые шпильки с кисточками, достала из воротника крохотную булавку, оторвала верхнюю пуговку кителя… В общем, ячейку заполнила до отказа.
Дверь за Дзюн закрылась и не открывалась еще полчаса. Обратно девушка так и не вернулась.
Когда дошла очередь до Рене, он предпринял попытку скрыться на улице, но двери оказались заперты.
– Курсант Вильтрауд! Повторяю, курсант Вильтрауд, оставьте ваши артефакты в ячейке хранения и пройдите в зал для инициации.
Берт вцепился в рукав Германа, но его все-таки вызвали первым. Шмыгнул носом и, зажмурив глаза, просочился в щелку приоткрытой двери. А никто так и не вернулся.
Герман отлично чувствовал давящее напряжение каждого из оставшихся сокурсников. Особенно выделялась Стефания, казалось, она была соткана из сплошных натянутых нервов. Только тронь, обрежешь пальцы. Кроме нее и Ситри, больше никого не осталось.
– Курсант Герман! Оставьте ваши артефакты в ячейке хранения и пройдите в зал для инициации.
Герман поднялся, оглянулся на девушек и, улыбнувшись, снял кольцо с пальца. Но даже мысленно приготовившись, он все-таки вздрогнул от их сдвоенных переживаний, причем Стефания переживала из-за инициации, а Ситри – из-за подруги. Не дожидаясь повторного приглашения, Герман вошел в дверь.
В первую секунду он ослеп от яркого света, бьющего прямо в лицо, прикрыл глаза ладонью и из-под «козырька» попытался оглядеться.
– Уровень 6,5 из 10 по классической шкале измерения магического потенциала, – прозвучал откуда-то с потолка невыразительный голос. – Присваиваю класс «Дуо», идентификационный номер 91881120709.
Герман растерянно опустил руку, поморгал, отгоняя цветные круги перед глазами. Но тут же кто-то подлетел и схватил за локоть:
– Идемте-идемте, курсант Герман. Нина, ты подготовила документы для подписи?
Девушка в огромных круглых очках положила ладонь на стеклянный куб, который от ее прикосновения засветился и гулко завибрировал.
– Уже. Пожалуйста, поставьте подпись тут, тут, тут и вот тут. – Она сунула Герману стопку листов, появившихся откуда-то из недр стеклянного куба. – В пяти экземплярах.
«Примечание: организация не несет материальной и юридической ответственности в случае гибели обучающегося во время обучения», – выцепил Герман строчку в самом низу, по традиции мелкую и едва заметную. Оптимизма она не внушала.
Потом его подняли и сдали с рук на руки двум девушкам в одинаковых формах медицинского отделения. Они долго брали всевозможные анализы и слепки магической ауры, потом штатный психолог задала несколько вопросов касательно ментального дара, после чего выдала справку, в которой значилось, что его психические возможности достаточны для того, чтобы не представлять угрозы для мирного населения.
– Раз в полгода вам надлежит проходить психическое освидетельствование по месту фактического пребывания, – с улыбкой напутствовала она. Герман забрал странную бумажку и пошел дальше.
Длинный кишкообразный зал походил на полосу препятствий. Еще через десяток шагов его снова поймали и запихнули в небольшую изолированную камеру с тяжелой стальной дверью. Оставшись внутри в одиночестве, запертый и изрядно обескураженный, Герман едва не поддался панике, с ужасом думая, как все эти экзекуции пережил чувствительный и ранимый Альберт. Где-то здесь он наверняка должен был разразиться бурными рыданиями. А Стефания бы сыпала проклятиями на двух языках, если не больше.
Мысли о друзьях помогли успокоиться.
– Широко откройте глаза и не закрывайте, пока не прозвучит сигнал.
Герман дернулся, когда отовсюду полился слепящий белый свет.
– Благодарю. Можете закрывать.
Герман вытер слезы, но вместо свободы его ждал еще ряд непонятных процедур. Он клал руку на прозрачный шар, ни с того ни с сего появившийся в воздухе перед ним, – это снятие отпечатков. Мерзкий шум в голове – измерение волновой активности головного мозга. Под конец, когда дверь все-таки распахнулась и Герман выполз наружу, казалось, в нем не осталось ни капли сил.
– Курсант Герман, подходите сюда, – услышал он голос Вальтера Гротта и поспешил на зов единственного знакомого тут человека.
– Учитель Гротт!
– Я вижу, как непривычно вы рады моему обществу, – съязвил тот и протянул руку. Позади него высились огромные металлические шкафы с запертыми ячейками. – И я весьма польщен.
– Это и есть инициация? – задал Герман бестолковый вопрос, но промолчать не смог.
– По-моему, всем объявляли о ней. Или вы были слишком увлечены вашим другом? Или все-таки вашей соседкой? Руку.
Герман выполнил требование, и прохладные пальцы Гротта обвились вокруг запястья.
– Напутственную речь зачитывать не стану, так что, – он резко вытащил из-за спины вторую руку и защелкнул на запястье Германа широкий металлический браслет, – поздравляю, курсант второго потока Герман. Теперь вы инициированный маг. И спрашивать с вас будут соответственно. Как временно исполняющий обязанности декана, я активирую ваш идентификационный браслет. Внимание, будет больно.
Тело вдруг скрутила вспышка горячей пульсирующей боли. Голова наполнилась тяжестью, загудела каждая нервная клетка. И спустя безумно длинный миг все закончилось.
– Подключение завершено, – оповестил все тот же безжизненный и бестелесный голос. – Спасибо за содействие восстановлению магического фона объединенного сообщества миров Ойкумены.
Германа сопроводили в последнюю дверь, но перед этим Гротт сунул ему в руку серебряное колечко. Его блокатор.
– Вне очереди, – неожиданно улыбнулся учитель и вернулся к своим делам.
Герман благодарно кивнул, вышел и мгновенно оказался в крепких объятиях верного Берта. Тот смотрел щенячьими глазами, возбужденный и радостный. Рене сосредоточенно разглядывал свой браслет и хмурился.
– Девочек ждать не будем? – спросил Берт.
– Нет, до завтра мы свободны, так что у них могут быть свои дела.
На самом деле Герману хотелось остаться со Стефанией наедине и еще раз попробовать до нее достучаться. Странно, что в такой важный момент своей жизни он думает о ней. Герман покачал головой и пошел вслед за друзьями обратно в училище.
Рене с ногами сидел на столе, вооружившись отверткой, и сосредоточенно сопел. Под задранным рукавом рубашки гладко поблескивал идентификационный браслет, и именно его рыжий старательно, но, к счастью, безрезультатно колупал отверткой. Именно этот скрежещущий звук так встревожил Германа в коридоре, когда он возвращался в комнату из библиотеки. Было утро следующего после инициации дня.
Берт отирался рядом, с нездоровым оживлением наблюдая за процедурой и периодически порываясь помочь. Девушки расположились в отдалении: Стефания сидела на подоконнике, а Ситри прямо на полу, привалившись к кровати. В руках она держала учебник по межмировой истории, что Герман отметил машинально, чисто из любви к предмету.
Когда сложилась полная картина творящегося безобразия, он все-таки не сдержался и заорал:
– Ты… ты что творишь?!
Рене поднял голову, сдул с носа выпавшую из-под ремешка очков прядку и удивленно спросил:
– А что? Не видно, что ли?
И еще раз со скрежетом провел острием по браслету. Германа передернуло от возмущения:
– Немедленно перестать! Ты сдурел совсем? Это же идентификационный браслет, на него записаны все твои магические параметры и регистрационные данные! Это твой магический… – он замолк, подбирая подходящий и понятный товарищу синоним. Вспомнился только один, подслушанный уже здесь, в училище, – паспорт! Сломаешь его, и все.
Слова у Германа все-таки кончились, хотя в душе все просто кипело от негодования. Он так стремился поступить, для него, сына крестьянки, безотцовщины из феодального мирка, учеба в Визании была пропуском в настоящую жизнь. Когда на инициации учитель Гротт защелкнул на его запястье браслет и произвел настройку по симбиозу с внутренними энергетическими каналами, Герману показалось, что внутри все перевернулось и пошло вспять. Он не стал видеть магические потоки, не приобрел запредельные магические силы, но почувствовал себя частью Сердца. Отныне его данные были внесены в систему организации магических потоков, он мог называть себя магом с полным на то правом.
А Рене будто не ощущал всего этого.
– Да не сломаю, не бойся, – отмахнулся рыжий. – Не уверен, что его вообще можно сломать, это же не просто механизм или бытовой артефакт. Другой уровень.
– Тогда зачем ты это делаешь?
Вместо Рене влез Альберт. Доверительно улыбаясь, он встал между ними:
– Он сказал, что хочет изучить его устройство. А если получится, создать что-то новое на его основе.
Стефания тихо фыркнула, и Герман мгновенно переключился на девушек.
– Ситри! – воззвал он к ней, как к самой вменяемой. – Почему ты не остановила этого кретина?
Она отвлеклась от учебника и рассеянно посмотрела на него:
– Зачем?
– Ты почему у нее спрашиваешь? – мгновенно взвилась Стефания. Даже щеки запылали. – Твой приятель, ты с ним и нянчись. Набрал себе целый детский сад. В следующем году обязательно подам прошение о переводе на первый поток.
– Да кто тебя возьмет? – в тон ей фыркнул Рене. – Даже через постель не прокатит, потому что никто директора не видел еще.
Стефания покраснела еще сильнее.
– Hálfviti! – выругалась она. – Чтоб тебя Белая Волчица сожра… – Она резко замолчала, получив от подруги болезненный шлепок по ноге. – Идиот.
Берт забегал глазами с одного лица на другое, не зная, что делать.
– Ребят, вы чего? Фанни, не ругайся, особенно на своем языке, Рене же ничего не понял. Герман, где ты был во время завтрака? Почему без меня? И почему ты так смотришь? Герма-а-ан!
Герман вздрогнул, опуская взгляд. К щекам прилила кровь, стоило только осознать мысль, от которой его отвлек Берт. Стефании удивительно шел румянец, с ее белоснежной кожей и темными косами…
Рене неделикатно кашлянул.
– Ах, да. – Герман нахмурился, возвращаясь к началу. – Никакие эксперименты не оправдывают порчу личного идентификационного браслета. Мы с ними связаны.
Но и Рене больше не улыбался. Опустив рукав, он слез со стола.
– Хорошо. Я все понял. Но не думаешь ли ты, господин Умник, что пора кое-что обсудить?
Все, как по команде, сгрудились вокруг. Герман снова почувствовал нарастающую тревогу. Рене скрестил руки на груди и вызывающе оглядел товарищей. Выждав паузу, он тихо спросил:
– А вам не кажется, друзья, что нас надули?
Герман набрал в грудь побольше воздуха и ответил:
– Нет.
Рене хмурился, но молчал, зато Берт поспешил на выручку, и никогда еще его вмешательство так не радовало.
– Вот и отлично! Учитель Эрно обещал нам все объяснить после инициации. А я так думаю, надо просто лучше кушать и поменьше ссориться. Да?
С этим невозможно было поспорить, точнее, поспорить невозможно было именно с Бертом, когда он так обезоруживающе улыбался и глядел на всех большими сияющими глазами.
– Ладно, – сдался Рене. – Но если нам до конца триместра так ничего и не объяснят, я устрою революцию. Так и знайте.
Серьезно ли Рене говорил насчет революции, но подготавливать ее все равно было особенно некогда. Новое расписание было забито уроками с утра до вечера, относительно свободными оставались часы завтрака, обеда и ужина и еще пару часов после обеда. Зато такой интенсивный график отлично выбивал из головы всякую дурь, как думалось Герману, у которого этой дури внезапно накопилось очень много.
Практические занятия по неорганической магии вела молодая женщина с длинными пшеничными локонами и донельзя милым личиком. Поскольку все ожидали мрачного и пугающего Дамиана Эрно, радости не было предела. Однако небольшой кабинет был занят едва ли наполовину. Одиночные парты стояли в три коротких ряда, но все равно людей было маловато – всего семеро.
Компания Германа была почти в полном составе, только Ситри до занятия не допустили из-за проблем с энергоканалами.
– Что? Это все? – Учитель покачала головой, и накрученные завитки закачались в такт движению. – Ну что же, не у всех синхронизация с магическим фоном происходит быстро. Давайте знакомиться. Меня зовут Алина Кишман.
Рене ахнул так громко, что его услышали абсолютно все. Однако Алина только улыбнулась в ответ:
– Декан Кишман – мой муж, но это не должно вас смущать. Я буду преподавать вам неорганическую магию, а с межмировой историей и геополитикой это не пересекается.
Стефания, сидящая впереди Германа, подняла руку.
– А почему у нас не ведет учитель Эрно? – прямо спросила она, игнорируя порядок. – Его предмет звучал как базовые основы теории и практики магических потоков.
– Верно, – кивнула учитель. – Поднимитесь. Как вас зовут?
– Курсант Дидрик.
Стефания сидела на первой парте и оказалась лицом к лицу с Кишман. Рост у них был одинаковым.
– Учитель Эрно отказался вести практические занятия, курсант Дидрик. Еще есть организационные вопросы или мы перейдем к уроку?
Герман поднял руку:
– Курсант Герман. Почему нас так мало? Остальных ждать не будем?
Мягкий улыбчивый взгляд Алины устремился к нему.
– Практические занятия по неорганической магии проходят небольшими группами от пяти до десяти человек согласно технике безопасности. Когда мы начнем разучивать приемы боевой магии, мне нужно будет внимательно следить за вами всеми. Понимаете?
– Так точно!
– Тогда начнем с азов. У меня есть данные вашего магического сканирования, и согласно им каждый из вас имеет склонность к той или иной Стихии. Кто напомнит мне теорию Стихий? – Она опустила глаза в журнал. – Курсант Кельвин?
– Я! – Берт подскочил с такой готовностью, будто в словах учителя заключалась какая-то ее личная магия. – Есть четыре главные Стихии: Огонь, Вода, Земля, Воздух. Но учитель Эрно говорил о пятой – Дерево.
Ответ Альберта вполне удовлетворил Кишман. Она кивнула:
– Все правильно. Но кроме Дерева, о котором говорил мой коллега, в зависимости от процента личной управляемости Стихией и ее смешения с другими Стихиями могут образоваться новые интересные сочетания. Например, в прошлом году у уже выпустившегося студента Академии неорганической магии было зафиксировано смешение Стихий, которое привело к тому, что образовалась новая подстихия – Ртуть. Правда, явление прожило недолго, но факт остается фактом.
Что ни говори, а рассказывала Кишман увлекательно и со знанием дела. Привела еще несколько примеров, как из истории, так и относительно свежих.
И незаметно пришло время распределения.
– Курсант Торнтон.
– Я! – Вуди поднялся, сотрясаясь от волнения, как розовощекий пухлый студень.
Алина сверилась с листком:
– Вода.
Вуди плюхнулся обратно, довольный собой и миром.
– Курсант Вайши.
Девушка с копной черных косичек поднялась и села обратно, получив приговор – Земля.
– Курсант Дидрик… – Учитель ткнула пальчиком в нужную строчку. – Вода.
– Как, Вода? – пробормотала Стефания растерянно. – Это точно?
Кишман снова сверилась с листком.
– Совершенно точно. Не расстраивайтесь, Стефания, Вода не самый плохой вариант, и раз уж так вышло, значит, ваши способности заложены таким образом. Садитесь. Курсант Кельвин.
Берт едва не уронил стул, вскакивая.
– Земля. Но советую заниматься дополнительно, потому что ваш уровень по классической шкале измерения магического потенциала слишком велик для этой Стихии. Вероятно, вам еще предстоит трансформировать ее во что-то другое.
Берт сел на место, лучась от радости. Еще бы, ему наговорили комплиментов и приятностей, несмотря на то что ему досталась слабейшая из Стихий.
– Курсант Герман. – Алина улыбнулась ему, и Герман спокойно поднялся. – У вас Воздух. Поздравляю.
Герман пожал плечами и сел на место. Было ясно, что Стефания была разочарована вердиктом, а вот его все устраивало. Его бы и Земля устроила, ведь главное не сама Стихия, а то, как он будет ее использовать. Многим это только предстоит понять.
Все ждали, кому же улыбнется удача.
– Курсант Вильтрауд. Ваша Стихия Огонь.
И дождались.
Рене самодовольно ухмыльнулся, будто такая честь – это нечто само собой разумеющееся. Даже поклонился, как заправский шут. Герман усмехнулся, а Стефания украдкой показала ему кулак.
Остаток занятия потратили на то, чтобы увидеть созданный Кишман магический узор и попытаться его повторить. Что этот узор означал, она не говорила, и Герман, сцепив зубы, раз за разом пытался ухватить «струны» магических потоков и сложить так, как было в образце. От напряжения сводило спину, а руки затекали, даже несмотря на то, что он неосознанно шевелил ими в такт мысленным усилиям.
– Расслабьтесь, курсант Дидрик, – услышал он голос Алины. – В таком напряжении вы не сможете удержать потоки. Учитель Дженаро должен был рассказать вам, как важно сохранять спокойствие.
– Дженаро? – переспросил Герман, забыв спросить разрешения задать вопрос. – Учитель Дженаро вернулся?
– Да, командировка подошла к концу, и он приступил к своим обязанностям. Учитель Гротт сможет вздохнуть свободно.
Учитель Кишман улыбнулась и подмигнула Герману. Тому даже стало неловко.
Вдруг рядом что-то зашипело, в спину ударила волна жара.
Герман резко обернулся и увидел, как от парты Альберта к потолку устремилось облачко огня. Все растерянно уставились на это чудо, и только Герман заметил, что лежащие на парте тетради и учебники тоже занялись веселым пламенем. Он молниеносно схватил со стола учителя вазу, вытащил цветок и окатил водой и парту, и самого Альберта. Все выдохнули с облегчением.
– Спасибо, Герман. – Кишман расцвела милой улыбкой. – Увы, непредвиденные случаи в практике не редкость. Вы молодец, не растерялись, как и полагается солдату.
Герман принял похвалу с легкой вежливой улыбкой и протянул Алине спасенный цветок, попутно отмечая, как меняются эмоции Стефании, окрашиваясь темными тонами. Он считывал ее не специально, просто так получалось.
– А я думал, у красавчика Земля, – выдал с безопасного расстояния Рене. – Как так вышло-то?
Вопрос был резонным, и все повернулись к учителю. Кишман взяла со стола учебник:
– Глава 2, параграф 8. Изучите к завтрашней практике, – и, смилостивившись, коротко пояснила: – Ваша профильная Стихия не ограничивает остальные способности. Просто она будет даваться вам проще всего, поэтому к старшим курсам заниматься вы будете только ею. Курсант Кельвин лишний раз доказал, что не зря получил рекордно высокий показатель магического потенциала. Понятно?
Значит, вожделенный Огонь еще не для всех закрыт. Герман поймал торжествующий взгляд Стефании и в который раз поразился этой девушке.
