История Африки и Америки развивалась в ритме, совершенно отличном от ритмов, наблюдавшихся на остальных континентах. Конечно же отличие не так касалось Африки, как Америки, которую от остальных континентов отделяли океаны, через которые осуществлялись только мимолетные контакты. Африканцы, наоборот, населяли континент, большая часть которого подвергалась постепенной исламизации, и в течение долгого времени жители, по крайней мере, периферийной Африки общались с первыми арабскими, а затем европейскими купцами. Со временем такое общение приобретало все большую важность, хотя не послужило полному вовлечению Африки в общий европейский поток истории до конца XIX века. С учетом такой обособленности в сочетании с тем, что практически вся информация о судьбе африканских и американских народов черпается из археологических находок, прояснение их истории превращается в дело весьма непростое.

Африканская история до момента появления на континенте европейских купцов и геологов представляется по большому счету делом внутренней динамики, разглядеть которую не получается, но напрашивается предположение о том, что огромную роль в ней сыграло многократное переселение народов. До наших дней дошло много легенд о переселении народов, причем всегда речь идет о движении людских масс с севера на юг и на запад. В каждом случае ученым приходится оценивать конкретную легенду в ее контексте, а также в сравнении со ссылками из египетских летописей, с рассказами путешественников, археологическими открытиями, а теперь и результатами исследований ДНК. Но общая тенденция такова, что буквально поражает воображение: обогащение и развитие африканской культуры сначала происходило на севере, а на юге этот процесс начался значительно позже.

При этом важным оказалось переселение народов банту из их изначальной родины у основания Гвинейского залива примерно туда, где теперь проходит камерунско-нигерийская граница. Около 2–3 тысяч лет назад они начали расходиться во все стороны, вероятно гонимые резким изменением климата в районе их проживания. Большое преимущество состояло в том, что они уже овладели приемами выплавки железа, за счет чего оставили далеко позади в развитии остальные племенные группы. Около X века н. э. они достигли южных областей африканского континента, и – насколько мы можем судить – носители языка банту превратились в преобладающие группы населения повсюду, где обосновались. Приблизительно одна треть всех африканцев сегодня говорит на одном из 500 наречий языка банту, который эти переселенцы оставили им.

Новый старт истории Африки дало образование королевства Куш. Обнаружены связи его с Египтом. К V веку до н. э. кушиты утратили власть над Египтом и снова отступили к своей столице – городу Мероэ, находящемуся на юге, но впереди еще были века процветания их культуры. Из Египта они могли принести с собой иероглифическую письменность и богатую культуру, представлявшую собой африканско-средиземноморский коктейль, получивший впоследствии распространение в Восточной и Центральной Африке. Состав их государства представляется весьма сложным; ведущую роль при дворе и в мирные, и в военные времена играли королевы-матери – кандакии. Одна из них, по имени Аманирена, дважды наносила поражение римским легионам в Египте и возвратилась с захваченной в виде трофея головой статуи Августа, которую закопали под порогом храма в Мероэ, чтобы кушиты каждый день попирали голову римского императора. По своей сути Куш числился торговым царством на пути одновременно в Центральную Африку и на север; его главными экспортными товарами считались золото и рабы, и оно до IV века н. э. являло собой богатое по любым стандартам место.

Можно предположить, что величайшая перемена, связанная с широким внедрением изделий из кованого железа, коснулась земледелия. Они позволяли с новой силой вторгаться в жизнь лесов и качественнее обрабатывать почву (к обработке почвы стоит привязать поступление в начале христианской эпохи из Азии новых зерновых продовольственных культур), в связи со всем этим произошло очередное переселение народов и прирост населения. Участки, удобные для охоты и собирательства, поделили между собой появившиеся там пастухи и земледельцы, которых можно обнаружить уже около V века н. э. практически во всей Восточной и Юго-Восточной Африке на территории современной Зимбабве и Трансвааля. Однако настоящим плугом те африканцы еще не обладали. Возможно, причина этого заключается в отсутствии на большей части континента к югу от Египта скота, достаточно стойкого к африканским болезням, чтобы потянуть тот же плуг. Зато плуги прижились в Эфиопии, к тому же там существовали все условия для массового разведения домашнего скота, и в доказательство этого можно привести приручение лошади в самые старинные времена. Лошадей разводили для верховой езды на территории Южной Сахары.

Тут появляется повод для предположений относительно окружающей среды – фактора, который был решающим для Африки и судьбы ее обитателей. Вся история этого континента по большому счету представляет собой хронику реакции на воздействие извне: поступление изделий из железа и новых зерновых культур с Ближнего Востока, из Южной Азии, Индонезии и Америки; паровые машины и медицинские препараты из Европы XIX века. Иноземные изобретения послужили постепенному переходу к попыткам жителей Африки поставить природу континента себе на службу. Без них африканский юг Сахары выглядит практически инертным под огромным гнетом особенностей географии, климата и болезней, причем болезни часто играют решающую роль. Вся жизнь здесь (за некоторыми исключениями) по большей части была связана с подсечно-переложным земледелием, без попыток перехода к интенсивному; такое положение дел являло собой положительную реакцию на сложные природные условия и могло обеспечить не больше чем медленный прирост населения. Не додумались жители Южной Африки до изобретения колеса, поэтому отстали в применении транспорта, мучном помоле и изготовлении глиняной посуды.

К северу от Экватора складывалась совсем иная картина. Кушитскую историю еще предстоит по большому счету открывать, так как на текущий момент проведены археологические раскопки совсем немногих их крупных городов. Всем известно, что в IV веке н. э. царство Куш подверглось завоеванию эфиопов. Тогда эфиопы стали единственным в своем роде народом, императоры которого претендовали на родство с Соломоном, и на протяжении многих веков эфиопы оставались единственным христианским народом в Африке за пределами Египта. В христианство их обратили копты в конце IV века; в то время они все еще общались с представителями классического средиземноморского мира. Однако в результате исламских вторжений в Египет между ними и средиземноморскими землями возникла преграда, просуществовавшая на протяжении многих веков, в течение которых эфиопы, фактически отрезанные от Рима или Византия, боролись за выживание с язычниками и мусульманами. Этот народ, родной язык которого называется амхарским, единственный в Африке владел грамотой и не принадлежал к исламской вере.

Еще одним регионом в Африке, где утвердилось христианство, был римский север. Здесь носителями этого вероисповедания было энергичное, пусть даже и меньшинство населения. Непреодолимостью расхождений среди представителей разных подходов и преследованием донатистов как еретиков можно объяснить слабость христиан, когда пришли арабские завоеватели и им пришлось иметь дело с исламом. Христианство в арабских государствах Африки заглохло везде, кроме Египта. Ислам тогда, как и теперь, пользуется широчайшей поддержкой населения стран Африки. Принесенный арабами-завоевателями в XI веке ислам распространился вплоть до территории Нигера и Западной Африки. Таким образом, основную информацию об африканских не владеющих грамотой обществах, простиравшихся на территории Судана и Сахары после ухода в прошлое царства Куш, можно найти только в арабских источниках. Эти сообщества часто специализировались на торговле, и их с полным на то основанием можно отнести к категории городов-государств; самым известным из них числится Тимбукту, обнищавший к тому времени, когда европейцы наконец-то до него добрались, зато в XV веке в составе империи Сонгай он считался достаточно важным городом, так как в нем находилось заведение, описанное как исламский университет. Политика и экономика в Африке переплелись точно так же, как в любой части мира, и неудивительно, что древние царства Африки должны были появиться и процветать в конце важных торговых путей, где находились достаточные для того средства. Купцы всегда предпочитали политическую стабильность.

Еще одно африканское государство, упомянутое в древнейших летописях арабов, носило название, позже унаследованное современной страной, – Гана. Его происхождение остается загадкой, но можно предположить, что появилось оно в русле утверждения своего превосходства в конце дохристианской эпохи народом, обладавшим такими новшествами того времени, как железное оружие и верховые лошади. Как бы то ни было, Гана, упомянутая арабскими летописцами и географами в VIII веке н. э., к моменту появления этих упоминаний уже представляла собой мощное королевство. Максимальная площадь древней Ганы охватила область около 800 квадратных километров, ограниченную на юге верхним течением рек Нигер и Сенегал, а с севера ее защищала пустыня Сахара. Арабы называли Гану «страной золота»; золото поступало с верховий Сенегала и из Ашанти, а перевозили его арабские купцы по тропам, ведущим через Сахару или Египет, в Средиземноморье, где им стимулировали европейскую торговлю. Таким образом, Африка какое-то время оказывала положительное влияние на окружавший ее мир. Среди наиболее важных товаров, которыми шла торговля через Сахару, следует упомянуть соль и рабов. Крах Ганы наступил на рубеже XII и XIII веков. Ее закат сопровождался возвышением королевства Мали, богатство правителя которого вызвало сенсацию, когда он в 1307 году совершил хадж в Мекку. Название этого королевства тоже перешло современному африканскому государству. В начале XIV века Мали по площади было еще больше Ганы. Оно занимало весь бассейн реки Сенегал и уходило внутрь материка от побережья почти на 1600 километров. Золотой век Мали пришелся на период значительного расширения торговли золотыми слитками, по сравнению с теми объемами, которые были у ганцев.

Сообщается, что правитель Мали держал в своих конюшнях 10 тысяч лошадей. Данная империя распалась в период династических войн, пришедшихся на конец XIV века, и окончательно погибла после поражения, нанесенного ей марокканцами. В некоторых случаях в арабских летописях говорится об африканских дворах, в состав которых входили владевшие грамотой люди, но дошедших до наших дней документов на местных языках не сохранилось, и нам не дано хоть что-то узнать об этих народах. Совершенно ясно, что они оставались язычниками, в то время как их правители принадлежали исламскому миру. Можно предположить, что причиной распада Ганы послужил разлад, вызванный обращением в ислам. Из арабских летописей становится очевидным, что исламский культ связывался с правителем государств Судана и Сахары, но при этом требовалось еще приспособить к нему традиционную практику языческого прошлого – как на заре христианства в Европе пришлось мириться с подобным наследием. Общественные обычаи тоже не всегда адаптировались к исламу: арабские летописцы выражали бескомпромиссное осуждение публичной наготы малийских девушек.

Пришедшая на смену Мали империя Сонгай представляется одним из немногих исключений среди африканских королевств, информация доколониальной поры о которых отсутствует. Сонгай представляла собой мусульманскую империю, простиравшуюся от атлантического побережья до Северной Нигерии. Как и многие другие африканские государства ее времени, она была торговой империей; монополия на торговлю солью и торговые пути через Сахару принесли ей богатства, обеспечили расширение территории и повышение статуса. Многочисленные купцы и художники прибывали в столицу Гао и центр торговли Тимбукту со всех концов Западной и Центральной Африки, и ее художественное влияние надолго пережило крах Сонгай, пришедшийся на конец XVI века.

В центры изобразительного искусства превратились еще два африканских королевства, простиравшиеся дальше на юг, – Бенин и Ифе. Бенин, расположенный на побережье нынешней Нигерии, просуществовал до XIX века, и его мастера произвели бронзовые настенные декоративные диски и головы в натуральную величину, а также скульптуры из железа и слоновой кости. В королевстве йоруба в Западной Нигерии под названием Ифе, искусство которого считается древнее искусства Бенина (достигшего пика своего развития в XI веке), трудились мастера натуралистической скульптуры из бронзы, камня и терракоты. К тому же там сложилась богатая устная культура сказителей и возникла своя музыкальная традиция, по-прежнему до настояшего времени влияющая на стили всего региона.

Некоторые народности банту, говорящие на языке, который арабы назвали «суахили» (от арабского слова, означающего «побережье»), основали города на восточных африканских побережьях, которые были связаны с королевствами внутри континента. Произошло это еще до наступления VIII века н. э., когда арабы начали селиться в этих городах и строить при них порты. Те же арабы назвали данную область Землей занзасов (от которых позже появилось название страны Занзибар), и они говорили, что ее народы ценили железо выше золота. Напрашивается предположение о том, что у этих государств существовали своего рода торговые отношения с Азией даже до прибытия туда арабов; кто служил им посредниками, сказать нельзя, но ими могли быть индонезийцы, как и те, кто колонизировал Мадагаскар. Африканцы располагали золотом и железом, чтобы предлагать их в любом количестве, и они к тому же начали возделывание новых зерновых культур из Азии, таких как гвоздичное дерево и бананы. Даже приблизительную картину функционирования этих государств трудно себе представить.

Никакой монархии в африканских государствах еще не привилось, зато их единственной особенностью можно назвать широкое распространение верховенства семейных связей. В их организации должны были получить отражение потребности конкретной окружающей среды и возможности, предусматривавшиеся конкретными ресурсами. Все-таки королевская власть распространилась там повсеместно. Опять же, самые старинные признаки этого явления просматриваются на севере Африки, где-то в районе нынешней Нигерии, то есть в Ифе и Бенине. К XV веку существовали королевства в районе Великих восточных озер, и до нас доходят слухи о королевстве Конго, образовавшемся в нижнем течении реки Конго. Признаков существования организации такого масштаба отыскивается совсем немного, и в подавляющем большинстве африканских государств долгое время не могли произвести бюрократизированную администрацию или регулярные армии. Полномочия королей должны были ограничиваться не только обычаем и следованием традиции, но и отсутствием ресурсов, без которых нельзя было требовать от людей преданности сверх связей, предполагавшихся кровным родством и личными заслугами. Несомненно, что это означало преходящую и скоротечную природу многих таких «государств». К нетипичным африканским странам относились Эфиопия и великие империи Западной Африки.

Некоторые заметные следы от этих далеких и непонятных империй все-таки остаются. Высокий уровень культуры во внутренних районах Восточной Африки около XII века просматривается в том, что осталось от горных выработок, дорог, наскальных рисунков, каналов и колодцев; эти порождения технического прогресса археологи назвали материальными памятниками «азанийской» культуры. Они служат свидетельствами достижений развитой культуры железного века. Сельским хозяйством население в этих местах занималось с начала христианской эпохи. В условиях сытой жизни, обеспеченной этим хозяйством, появилась возможность для освоения месторождений золота, добывать которое на территории нынешней Зимбабве на протяжении долгого времени особого труда не составляло. Попервоначалу требовались предельно примитивные приемы; большое количество драгоценного металла просто собирали, чуть взрыхлив поверхность почвы. Золото и его доступность в этом районе влекли к себе купцов (сначала арабов и несколько позже – португальцев), а также переселенцев из других мест Африки. В конечном счете поиск золота привел старателей в подземные копи, так как богатые россыпи на поверхности истощились.

Как бы там ни было, золота вполне хватило на то, чтобы существовавшее за его счет «государство» протянуло целых четыре века. И практически только здесь в Южной Африке велось масштабное строительство сооружений из камня. Их останки встречаются в сотнях мест на территории современного Зимбабве, но самое известное место называется тоже Зимбабве (что в переводе означает просто «каменные дома»). Приблизительно с 1400 года здесь находилась царская столица, место погребения царей и священное место для отправления молитвы. Все было так приблизительно до 1830 года, когда сюда пришел еще один африканский народ-завоеватель. Португальцы в XVI веке уже сообщали о внушительной крепости, построенной из камня без применения связующего раствора, но только в XIX веке появляются письменные сообщения европейцев, по которым можно составить впечатление о данном месте. Их немало поразила картина увиденного: массивные стены и башни местные строители сложили из тщательно подогнанных камней, понятно, что безо всякого сцепляющего раствора. Мало кто склонялся к тому, чтобы поверить, будто африканцы на самом деле сподобились на нечто столь поразительное; кое-кто в Европе ставил это в заслугу финикийцам, а несколько романтиков выдвигали предположение о том, что Зимбабве построили масоны королевы Сабы. Сегодня, когда нам известны достижения других народов железного века в Европе и цивилизациях Америки, потребность в подобных гипотезах отпадает сама собой. Нынешние развалины Зимбабве можно с полным на то основанием приписать африканцам XV века.

Какой бы передовой в своем развитии ни казалась Восточная Африка, населявшие ее народы самостоятельно дорасти до грамоты не смогли; как и древним европейцам, им предстояло ее позаимствовать у представителей других цивилизаций. Одним из объяснений отсутствия у них грамоты можно назвать отсутствие у них потребности в точных документах учета земельных угодий или урожаев зерна, отправляемого на склад. Какими бы ни были причины, но отсутствие грамоты служило препятствием на пути приобретения и распространения информации, а также консолидации систем управления. Без грамоты к тому же не могла обогащаться африканская культура: в Африке не сложилось собственной традиции воспитания ученых людей, владеющих навыками научного и философского мышления. С другой стороны, следует обратить внимание на достижения африканцев в сфере изобразительного искусства, о высоком уровне которого можно судить по произведениям мастеров из Зимбабве или изделиям из бронзы ремесленников Бенина, очаровавших европейцев более позднего исторического периода.

К тому времени, когда европейцы прибыли в Америку и обнаружили там цивилизации, представители которых достигли намного большего, чем цивилизации Африки, причем получилось все без видимого стимулирования извне, ислам исповедовался в Африке на протяжении почти 800 лет (и до него на своих соседей оказывали культурное влияние египтяне). Некоторым европейцам все эти достижения коренных американцев казались настолько невероятными, что пришлось потратить немало времени и сил на расследование и обсуждение возможности внедрения элементов цивилизации в Америке путешественниками из Европы, которые пересекли Тихий океан очень давно в доисторические времена. Подавляющее большинство ученых считает все притянутые за уши доказательства европейского влияния неубедительными. Если даже предположить вероятность подобного контакта в древнейшие времена, продолжения он все равно не получил. Никакого бесспорного следа связи между Америкой и любым другим континентом между временем, когда первые американцы пересекли Берингов пролив, и высадкой на берег Америки викингов отыскать пока не удалось. С тех пор до самого момента прибытия испанцев в конце XV века их не существует. Нам следует исходить из того, что в гораздо большей степени, чем Африка, и в течение более продолжительного времени Америка оставалась отрезанной от остального мира.

Их обособленность подтверждается тем фактом, что даже в XIX веке на территории Северной Америки сохранялись народы, не знавшие сельского хозяйства. На восточных равнинах современных Соединенных Штатов обитали «индейцы» (так позже эти народы стали называть европейцы), занимавшиеся сельским хозяйством еще до появления на их континенте европейцев, но дальше на запад представители других общин существовали за счет охоты и собирательства. Они могли бы продолжать в том же духе, пусть даже с внедрением важных технических новшеств, как, например, лошадь и металл, привезенный европейцами, а потом к их техническому оснащению добавилось огнестрельное оружие. Еще дальше на запад, на Западном побережье, обитали народы, занимавшиеся рыбным промыслом или сбором пропитания на морском берегу опять же способами, известными с незапамятных времен. Далеко на севере эскимосы научились вполне сносно жить в практически невыносимых условиях окружающей среды; их образ жизни сохранился почти без изменений до наших дней. Однако при всех заслуживающих самого искреннего восхищения достижениях представителей Северной Америки в преодолении трудностей природного происхождения, цивилизацию они создать не смогли. За американскими успехами в сфере местной цивилизации следует отправиться южнее реки Рио-Гранде. Здесь можно обнаружить ряд крупных цивилизаций, объединенных возделыванием маиса и пантеоном естественных божеств, но поразительно отличающихся друг от друга в иных аспектах.

В центральном районе Америки от Мексики до Никарагуа большую важность представляло основание государства ольмеков. От него, в конечном счете, пошли календари, иероглифическое письмо и практика строительства крупных объектов для проведения обрядов, которыми отличалась эта область в более поздние времена; во времена ольмеков уже поклонялись богам Мезоамерики. Между началом и VI веком христианской эпохи наследники ольмеков построили первый крупный американский город Теотиуакан на территории нынешней Мексики. На протяжении двух или трех веков он служил крупнейшим торговым центром и, вероятно, играл выдающуюся религиозную роль, ведь на его территории находился огромный комплекс пирамид и крупных общественных зданий. Таинственным образом этот город разрушили около VII века, возможно, в результате одной из нескольких волн захватчиков, двигавшихся на юг, в долину Центральной Мексики. Эти движения начались в период переселения народов и войн, продолжавшихся, предположительно, вплоть до прихода испанцев. Как раз в этот период появилось несколько блистательных региональных сообществ людей.

Из самых заметных следует упомянуть те сообщества, что сформировались под воздействием культуры майя на полуострове Юкотан, в Гватемале и в Северном Гондурасе. Условия их существования можно назвать необычными из-за того, чем они представляются сегодня. Фактически все великие города майя находятся в тропическом лесу с его животным миром и насекомыми, особенностями климата и болезнями, требующими титанических усилий для занятия сельским хозяйством. И все-таки вожди племени майя не только кормили огромное свое население в течение многих веков, пользуясь примитивными сельскохозяйственными приемами (никаких плугов или металлических орудий у них не было, и долгое время ограничивались подсечно-огневым способом расчистки участков земли, которые возделывались парочку сезонов, а потом приходилось начинать все снова на новом участке), но к тому же руководили возведением каменных зданий, сопоставимых по размеру с сооружениями Древнего Египта.

Многие сооружения майя могут еще скрываться в джунглях, но к настоящему моменту их обнаружено вполне достаточно для реконструкции истории и общества майя в целом, причем за последние несколько десятилетий их история и общество оказались намного более сложными, чем когда-то думали ученые. Самые древние следы культуры майя относятся к IV и III векам до н. э.; ее процветание пришлось на великий период между VI и IX веками н. э., когда появились самые прекрасные здания, скульптуры и гончарные изделия. На территории городов майя той эпохи находились величественные парадные комплексы, объединения храмов, пирамид, склепов и ритуальных дворов, стены которых часто покрывали иероглифическими письменами, которые только несколько последних десятилетий стали поддаваться расшифровке. Важную роль в управлении этой культуры играла религия, с помощью которой обосновывалась власть династических правителей городов во время обрядов с кровопролитием и жертвоприношением в их центре. Периодически в соответствии с вычислениями по календарю астрономических наблюдений проводились регулярные действа заступничества и вероисповедания. Многие ученые считают календарь майя единственным достижением, достойным сравнения с их зданиями, и он был действительно большим подвигом математиков.

Через этот календарь можно во многом представить склад ума майя и понять, что их религиозные предводители имели понятие о времени намного обширнее, чем клирики любой другой известной нам цивилизации; они исчисляли древность на сотни тысяч лет в глубину. Они даже пришли к выводу о том, что начала времени не существует. Иероглифы на скалах и три дошедшие до нас книги служат нам источником некоторых знаний о календаре майя и хронологией династий этого народа. Майя классической эпохи каждые 20 лет устанавливали монументы с датами, чтобы вести отсчет течения времени. Последний из них относится к 928 году. К тому времени цивилизация майя достигла высшей точки развития. При всей квалификации их строителей, а также мастеров по обработке нефрита и обсидиана, известного предела они превзойти не могли. Строители крупных храмов не сумели изобрести арочной конструкции и при этом не могли использовать в своей работе телеги, так как не знали колеса, в то время как религиозный мир, под тенью которого они жили, населялся двухголовыми драконами, ягуарами и ухмыляющимися черепами. Что же касается политических достижений майя, их общество давно стояло на образцах союзов, связывающих города в двух династических агломерациях, история которых изложена в иероглифических письменах на соответствующих монументах. Максимальное население самого большого города майя могло достигать 400 тысяч жителей, а сельское население вокруг него в 10 раз превышать эту цифру: таким образом, плотность населения государства майя тогда была намного больше, чем в сегодняшней Америке.

Итак, цивилизацию майя можно назвать весьма своеобразным достижением человечества. Как и египетской цивилизации, ей потребовались огромные вложения труда в непроизводственные здания, но египтяне сделали намного больше. Возможно, цивилизацию майя перегрузили на заре ее появления. Вскоре после начала всех начал некий народ из мексиканской долины, вероятно, те же тольтеки, захватили самую большую область майя Чичен-Ицу, и с того времени они начали покидать свои поселки в джунглях юга. Захватчики принесли с собой металл, а также мексиканскую практику принесения в жертву военнопленных. Изображения их богов начинают появляться в скульптуре городов майя. По-видимому, речь идет об одновременном культурном спаде, проявившемся в огрублении гончарных изделий и скульптуры, а также в снижении качества написания иероглифов. К началу XI века политический строй майя рухнул, хотя нескольким городам суждено было возродиться на заметно пониженном уровне культурного и материального существования в течение следующих нескольких веков. Чичен-Ица в конечном счете обезлюдел в XIII веке, и центр культуры майя переместился на другую область, там его, в свою очередь, разрушили, возможно, после крестьянского восстания около 1460 года. Затем история майя уходит во тьму и остается там до нашего времени. В XVI веке полуостров Юкотан перешел в руки испанцев, хотя только последняя цитадель майя сдалась им в 1699 году.

Испанцев только в самом формальном смысле можно назвать разрушителями цивилизации майя. К тому времени, когда они прибыли в Америку, она уже рухнула. Объяснить крах цивилизации майя на основе информации, которой мы располагаем, нелегко, зато возникает соблазн свести все к такой вот метафоре: цивилизация майя возникла в ответ на огромный вызов и какое-то время ему отвечала, однако она располагала сомнительной политической структурой, открытой для внешнего вмешательства, и узкой специализацией, а также расходами, которые представляются огромными по сравнению с имеющимися ресурсами для их обеспечения. Даже до начала вторжений иноземцев, когда случилось политическое дробление, оросительные системы, обнаруженные археологами, выглядели так, будто они уже тогда выходили из употребления и подвергались постепенному разрушению. Как и повсеместно в Южной и Северной Америке, от культуры коренного населения не осталось никакого следа образа жизни, никаких характерных технических приспособлений, никакой литературы, никаких заметных политических или религиозных атрибутов. От далекого славного прошлого до нас дошел разве что язык земледельцев племени майя. После себя представители народности майя оставили дивные развалины своих сооружений, которые еще долго будут смущать и очаровывать воображение тех, кто когда-то попытается разгадать их тайну.

В то время как общество майя находилось на завершающей стадии своего распада, господство над Мексиканской долиной досталось последним прибывшим туда народам, и как раз их общество произвело наибольшее впечатление на испанцев, позже прибывших на полуостров Юкотан. Речь идет об ацтеках, вторгшихся в эту долину около 1350 года н. э. и покоривших тольтеков, которым в то время там принадлежала власть. Они поселились в двух деревнях на заболоченных землях по краю озера Тескоко; одну из этих деревень назвали Теночтитлан, и ей предстояло стать столицей ацтекской империи, просуществовавшей меньше двух веков в центральной части нынешней Мексики. Участники ацтекских экспедиций побывали гораздо южнее, вплоть до областей, позже объединенных в Республику Панама, однако желания там обосноваться почему-то не проявили. Ацтеки были воинственным народом, предпочитавшим империю данников: своей армией они покорили приблизительно 30 мелких племен или государств, предоставив им более или менее широкие свободы при условии своевременного внесения положенных подношений. Богам этих народов было оказано достойное уважение через включение в ацтекский пантеон.

Центром ацтекской цивилизации служил город Теночтитлан, выросший из деревеньки в столицу империи. Она стояла на озере Тескоко, на архипелаге, связанном с берегами насыпными дорогами, протяженность одной из которых составляла пять километров, и по ней могли перемещаться всадники в шеренге по восемь человек. Испанцев сильно взволновали рассказы об этом городе: по великолепию, вспоминал один из них, он намного превосходил красоты Рима или Константинополя.

В начале XVI века там могло проживать около 100 тысяч человек, и на их снабжение уходило то, что поступало от подчиненных ацтекам народов. По сравнению с европейскими городами столица ацтеков выглядела поражающим воображение местом, застроенным храмами и огромными рукотворными пирамидами, но все же внешняя грандиозность этого города выглядела творением умельцев, навыкам которых нашли применение ацтеки, подчинившие их своей воле. Напрашивается вывод, что все значительные изобретения или нововведения мексиканской культуры приходятся на время правления тольтеков. Ацтеки подчиняли, развивали и эксплуатировали достижения цивилизации, доставшейся им.

Когда в начале XVI века прибыли испанцы, территория ацтекской империи все еще расширялась. Полному подчинению подверглись не все подвластные народы, но власть ацтеков установилась от побережья одного океана до другого. Во главе ацтекской империи стоял правитель, считавшийся полубогом, но избранный членами августейшей семьи. Он правил высокоорганизованным и централизованным обществом, предъявляя большие требования к его участникам при исполнении ими принудительных трудовой и военной повинностей. Но к тому же он обеспечивал их существование в течение года. Это была цивилизация людей, владевших пиктографической грамотой, высокой квалификацией в земледелии и обработке золота, но совершенно не знавших колеса, плуга или приемов выплавки железа. Их главными обрядами, до глубины души потрясшими испанцев, предуматривалась человеческая жертва; в жертву великой пирамиде Теночтитлана принесли не меньше 20 тысяч человек. Через такие массовые убийства воспроизводилась космическая драма, служившая стержнем ацтекской мифологии; ацтеки считали, что богов обязали жертвовать собой, чтобы дать солнцу кровь, в которой оно нуждалось как в пропитании.

Ацтекская религия поразила воображение европейцев своими отвратительными подробностями (у жертв обряда вырывали сердце, с них сдирали кожу и отрубали им голову), однако противоестественное и ужасное их сопровождение практически ничего не значило по сравнению с глубиной политических и социальных последствий. Важность, придававшаяся человеческим пожертвованиям, требовала постоянного предоставления новых жертв. Поскольку в жертву обычно приносили военнопленных и потому что смерть в сражении тоже представлялась дорогой погибшего воина в рай солнца, состояние мира для ацтекской империи с религиозной точки зрения являлось источником катастрофы. Следовательно, ацтеки на самом деле не задумывались о том, что избавиться от зависимости, навязанной им властями, особого труда не составляет, и поэтому кое-кто часто поднимал мятежи. Подвассальным племенам разрешали назначать собственных правителей и правительства при них так, чтобы легче было оправдывать свои карательные мероприятия. При таком раскладе у подвассальных народов не могло возникнуть добрых чувств к своей империи; и они только обрадовались краху ацтеков, когда наступило его время. Религия к тому же повлияла на способность ацтеков должным образом реагировать на угрозу, исходящую от европейцев, особенно это отразилось на их стремлении брать для принесения в жертву, а не убивать своих врагов на поле боя.

Они верили в то, что однажды их великий белокожий и бородатый бог Кетцалькоатль возвратится с востока, куда отправился после того, как обучил свой народ разнообразным видам искусства.

В целом при всей эстетической выразительности и убедительной общественной толковости ацтекской цивилизации она все равно вызывает ощущение чего-то грубого, жестокого и отталкивающего. Немногие цивилизации, известные нам гораздо лучше, отличались такими гнетущими требованиями, предъявлявшимися к их носителям. Кажется, они всегда жили в состоянии напряжения, не верили в светлое будущее своей цивилизации, тревожно осознавали неизбежность ее краха.

Южнее Мексики и Юкотана лежала территория еще нескольких других народов, культура которых в достаточной степени отличалась степенью развития их цивилизации. А самой замечательной среди них следует назвать расположенную наиболее далеко – андскую цивилизацию Перу. Мексиканские народы все еще по большому счету жили в каменном веке; жители Анд в своем развитии ушли гораздо дальше. Они к тому же создали настоящее государство. Если майя выделились среди остальных представителей американской культуры сложным вычислением своего календаря, то жители Анд далеко опередили своих соседей по сложности их правительства. Воображение испанцев еще больше, чем Мексика, сразило Перу, и причина заключалась не просто в величине и наглядности богатства с точки зрения использования драгоценных металлов, а в осязаемой простоте, эффективности и высокой сложности социальной системы. Некоторые европейцы в скором времени обнаружили привлекательность в рассказах о ней, так как этой системой предусматривалось практически беспрекословное подчинение всего индивидуального коллективному.

Данным обществом управляли знаменитые инки. В XII веке народ из города Куско приступил к распространению своего контроля над центрами цивилизации в Перу. Как и ацтеки, они начинали как соседи тех, кто познал цивилизацию раньше их самих; они считались варварами, в скором времени принявшими навыки представителей более высокой культуры. В конце XV века инки управляли вотчиной, простиравшейся от Эквадора до центрального Чили, а последними их завоеваниями считались прибрежные районы. Тем самым правительство инков совершило невероятный подвиг, так как им пришлось преодолеть естественную преграду в виде Андского хребта. Государство инков скреплялось воедино дорогами общей протяженностью около 16 тысяч километров. По ним можно было передвигаться в любых погодных условиях, также существовала эстафета гонцов, доставлявших устные или письменные (на узелковом языке кипу) сообщения. С помощью данного узелкового письма велся своеобразный обмен информацией.

Притом что письменность в Андской империи отсутствовала, режим организации жизни ее подданных поддерживался предельно тоталитарный. Инки превратились в правящую касту своей империи, а ее глава получил титул Сапа Инка – «Единственный инка». Его правление характеризуется деспотизмом, основанным на контроле над трудовыми ресурсами. Население империи свели в трудовые единицы, минимальная из которых состояла из глав десяти семей. От таких единиц требовалось предоставление услуг и выполнение производственной повинности.

С помощью тщательного и жесткого контроля население направлялось туда, где в нем возникала потребность; выезд из местной общины или заключение брака с представителем другой общины запрещались. Вся товарная продукция становилась государственной собственностью; таким образом, земледельцы кормили пастухов с ремесленниками и в обмен получали текстильные изделия (универсальным животным андской культуры служила лама, дававшая шерсть, молоко и мясо, а также служившая транспортом). Никакой торговли не существовало. О степени развития горной добычи драгоценных металлов и меди можно судить по изящному убранству столицы Куско, поразившей прибывших туда испанцев. В случае возникновения напряженности внутри такой системы применялась не одна только сила, но переселение лояльного населения в области, где возникло недовольство, и строгий контроль над образовательной системой, предназначенной для внушения знати завоеванных народов надлежащих воззрений.

По примеру ацтеков инки организовали и использовали достижения культуры, попавшие им в распоряжение, хотя без особой жестокости. Целью перед собой они ставили интеграцию, а не уничтожение завоеванных народов, и инки терпимо относились к чужим культам. Своим собственным богом они считали солнце. Отсутствие у носителей данной цивилизации грамоты затрудняет проникновение в их умонастроения, однако при всех различиях в подходах у перуанцев отмечается близкое с ацтеками отношение к смерти. Климатические аномалии, наблюдающиеся в Египте, нашли свое отражение в обрядах по мумификации тел усопших; сухой воздух высоких Анд обеспечивал такое же надежное предохранение мертвой плоти от разложения, как песок египетской пустыни. О различиях, которые существовали между покоренными народами и выразились в сохранившихся племенных культах, больше нам сказать нечего. Когда из Европы поступил вызов американской цивилизации, стало очевидным то, что правители инков не смогли устранить недовольство ими среди подданных, несмотря на все их замечательные достижения.

Все американские цивилизации по важным и очевидным признакам радикально отличались от цивилизаций Азии или Европы. В настоящее время все еще представляется, что всеобщая грамота их не коснулась, хотя у инков наблюдались достаточно заметные бюрократические процессы, позволявшие управлять сложными государственными структурами, а грамотеи майя вели сложные исторические хроники. Их технические приемы при некоторых навыках, находившихся на высоком уровне, не получили того развития, как в других уголках планеты. Хотя эти цивилизации обеспечивали необходимые внешние условия и учреждения для традиции мощной (но не безграничной) власти, вклад истинных американцев в будущее всего мира через них не поступил. Свой вклад они фактически уже сделали до того, как сами появились перед европейцами через открытие (в неясные времена и безымянным героем) примитивными земледельцами пользы от употребления в пищу предков помидоров, кукурузы, картофеля и тыквы. Тем самым они невольно мощно обогатили ресурсы человечества и послужили изменению системы хозяйствования во всем мире. На таких открытиях возникли блистательные цивилизации Южной и Северной Америки, которым тем не менее было суждено в конце стать не больше чем красивой забавой на полях всемирной истории, не давшей собственного потомства.